Глава двадцать вторая

 

Кекс вынырнул из беспамятства, словно аквалангист из моря. Вынырнул, огляделся. Вокруг царила приглушенная полутьма, толь ко выход из щели сиял ослепительной вертикальной чертой.

«Я что, уснул?» – недоуменно подумал Кекс и шевельнулся.

«Автомат!» – всполошился он секундой позже, лихорадочно ощупывая все рядом с собой.

Неrstal’а нигде не было.

«Рюкзак!» – Кекс вскочил и зашипел сквозь зубы - правая нога затекла и совершенно потеряла чувствительность, от чего он чуть не рухнул.

Рюкзака не было тоже. Ни за плечами, ни рядом, на земле.

В двух шагах, привалившись к бетонной плите, в позе, занимающей промежуточное положение между «сидел» и «лежал», спал Псих. Тихо посапывая. Дальше, почти в самом тупике, в откро венной горизонтали, беспечно храпел Батон. Насколько мог раз глядеть Кекс, ни рюкзака, ни автомата подле Батона тоже не было

Тут же обнаружилось, что рюкзак с автоматом – еще не вес. Исчез нож с пояса. Исчез ПДА из нагрудного кармана… Или нет, не из кармана, перед тем, как отключиться, Кекс, помнится, держал его в руках. Но так или иначе, шнурок обрезан, ПДА отсутствует.

Кекс стиснул зубы и для начала принялся массировать ногу. Чувствительность быстро возвращалась. Еще не до конца восстановив в ноге нормальное кровообращение, Кекс переместился вплотную к Психу и потряс его за плечо.

– Эй, Псих! – прошептал Кекс. – Просыпайся!

Псих вздрогнул и с усилием разлепил глаза. Поглядел на Кекса очумелым взглядом, затем повернул голову – направо, налево.

– Во блин, – просипел он недоуменно. – Я заснул, что ли?

– Все заснули, – угрюмо сообщил Кекс.

Псих потряс головой, медленно провел ладонями по лицу, а потом встал. Кекс бесцеремонно пнул Батона в бок:

– Батон! Вставай!

– А? – вскинулся отмычка. – Что? Опа! Что за отруб?

– Автомат твой где? – жестко спросил Кекс.

Батон беспокойно заерзал, заозирался. Озирался он секунд десять-пятнадцать.

– Уй-йоо… – протянул он ошеломленно. – И рюкзака нету…

– Нож? Пистолет? Пэ-дэ-а? Давай шуруй по карманам!

Напрасно Батон хлопал себя по груди, бокам и бедрам. Было уже ясно: оружия и снаряжения при нем тоже не осталось.

– Хана нам, – упавшим голосом констатировал Кекс. – Без стволов в Зоне…

– Типун тебе на язык, – сердито выдохнул в его сторону Псих. – И чиряк нажопу!

Батон, не в силах поверить в произошедшее, продолжал судорожно хлопать себя по карманам.

– Как же так? – бормотал он в отчаянии. – Срубило, блин, как кувалдой по башке…

Псих первым взял себя в руки:

– Так, мужики! Хорош ныть, начинаем шевелить извилиной! Автомат и кое-что к нему в довесок у нас есть, лежит в паре километров отсюда. Спасибо Диме Шухову. Вопрос только в том, чтобы вернуться на пост.

Псих говорил зло, но злость его была обращена не на спутников, а на неожиданные проблемы. Правильная это была злость, сродни спортивной.

– А снаружи у нас праздник, – заключил Псих. – Слышите?

И правда: только теперь Кекс прислушался. И обмер.

Собаки. Снаружи, совсем недалеко от их укрытия, кого-то пожирала собачья стая. Эти звуки не спутаешь ни с чем. И если от псевдогиганта их укрытие спасало прекрасно, то собака в щель просочится без малейших проблем. А у них ни одного ствола. Ни одного ножа. Ничего, что можно счесть оружием.

– Глядите, дырки в катакомбы больше нету! – удивленно произнес Батон.

Псих с Кексом синхронно поглядели на него. Потом туда, где недавно зиял ведущий в подземелья пролом.

Строго говоря, дыра в бетонной плите никуда не подевалась. Просто ее закупорили – со стороны подземелий. Такое впечатление, что вплотную к стене поставили лист металла или придвинули к пролому железный шкаф. Батон попытался сдвинуть железо, ногой его пару раз пнул, плечом налег – тщетно, преграда не подалась ни на сантиметр.

– Что делаем? – Кекс постарался взять себя в руки. Он вопросительно глядел на Психа, изо всех сил надеясь, что этот странный парень что-нибудь позитивное да придумает.

– Пока прикидываем, что вообще можно сделать, – отозвался Псих, присаживаясь на корточки спиной к плите. – Минут пять.

Батон прекратил напрасно биться о железную пробку и громко шмыгнул носом:

– Мужики… Я не хотел… Срубило – не заметил как… – пробубнил он виноватым голосом.

Кекс поморщился:

– Да с тебя-то какой спрос… Нас тоже, вишь, срубило.

Псих вдруг вскинул склоненную чуть ли не к самым коленям голову.

– Ш-ш-ш-ш! А ну, тихо! – шикнул он на выдохе.

Кекс осекся, Батон замер с открытым ртом, словно большой ребенок при виде какой-нибудь большой диковины.

Сквозь порыкивание и взлаивание стаи временами пробивался новый звук. Совершенно однозначный.

– Движок! – прошептал Псих и сунулся к выходу.

Звук доносился со стороны дороги.

К сожалению, со дна ямы ничего не было видно. Мешал противоположный склон, хоть и пологий, но довольно-таки высокий, выше человеческого роста.

Псих сквозь зубы матюкнулся и выскочил из спасительной щели наружу. Кекс с Батоном подтянулись поближе к выходу, Ио на свободу выбираться не решились.

Тем временем Псих быстро избежал на дальний от дороги склон ямы – тот самый, из которого выдавались края бетонных плит.

Кекс осторожно высунул голову из щели, огляделся. Слава богу, собаки пировали не в яме. Но покинувшего яму Психа они, увы, заметили.

Через несколько мгновений Псих ссыпался по склону вниз и юркнул в щель, чуть не сбив с ног Кекса, а еще чуть позже послышался дробный топоток собачьих лап и тихое сопение.

К щели пожаловали три слепые собаки.

Самая смелая с ходу сунулась в укрытие. Псих встретил ее сильнейшим пинком тяжелого армейского ботинка. Попал он удачно – в нос. Собака взвизгнула и кубарем выкатилась наружу, словно зафутболенная тряпичная кукла. Две другие с опаской замерли, прижав уши, опустив головы и принюхиваясь.

Видимо, в каждом из троих сталкеров клокотала такая ярость, что собаки попросту испугались человеческих эманации. Да плюс к тому их собратья продолжали кого-то доедать неподалеку отямы.

Собаки развернулись и рванули к стае, сначала две остававшиеся снаружи, а потом и отведавшая ботинка.

– Правильно, не фиг, – пробурчал Псих. – Мы вам не добыча!

Потом он повернулся к спутникам и сообщил:

– Вездеход мимо проскочил. Стопудово – ученые из лагеря на Янтаре или их снабженец. На броне военсталкеры. Шли с запада на восток, вдоль асфальта.

– Шо это их сюда принесло? – удивился Кекс. – Вроде тут научников в округе нету.

– Бенито говорил, что тут много кто вертится, – задумчиво протянул Псих. – Оно и похоже: сейфа-то нет на месте.

– А кого там собаки жрут? – мрачно поинтересовался Батон.

– В основном псевдогиганта. – Псих и это успел рассмотреть, как выяснилось. – А парочка самых хилых чуть в стороне – его ногу. Нога, понимаете ли, валяется отдельно.

Кекс покачал головой:

– Кто ж эту тушу уделал, а?

– Не знаю, – ответил Псих. – Может, те, кто нас обчистил, может, те же военсталкеры с броневика. Какая разница?

Батон поглядел на часы.

– Пять минут на раздумья уже прошло, – сказал он. – Что делаем?

– Выхода у нас нет, – пожал плечами Псих. – Без оружия в этой дырке нас стопудово прихватят. Либо ночью, либо еще раньше. Так что… Будем прорываться к посту, к автомату.

– А собаки? – резонно поинтересовался Кекс.

– Остается надеяться на то, что жратвы им пока хватит. Такой, которая не пинается. Гиганта в один присест сожрать не так-то и просто.

Кекс на секунду прикрыл глаза и с трудом проглотил застрявший в горле ком.

– А конкретнее? Наши действия, желательно с подробностями.

– Выходим наружу и бочком, бочком, по дуге от собак – на запад. Если погонятся – становимся спинами друг к другу и отбиваемся ногами.

Кекс упавшим голосом предсказал:

– Сожрут…

– Ничего позитивнее, извини, не придумал, – буркнул Псих. – Все, надо шевелиться, пока гиганта не доели. Пан или пропал.

Кекс хотел длинно, очень длинно выругаться, но выругался очень коротко, потому что Псих развернулся, шагнул из щели наружу, потом влево и затем пропал из виду. Ничего иного не осталось, как кинуться следом за ним.

Батон побежал третьим.

Сталкерам повезло: собаки их явно заметили, но от пиршества отвлекаться не стали. Потом повезло вторично: едва все трое выскочили из ямы и пробежали метров тридцать, Кекс разглядел чуть в стороне довольно много рассыпанных по земле арматурин. Метровый металлический прут в палец толщиной – это, разумеется, не автомат, но всяко лучше, чем вообще ничего. От пары собак отмахаться можно. От стаи – нет. Тем не менее по арматурине сталкеры все же прихватили.

Неизвестно, что чувствовал Батон – он бежал замыкающим, и Кекс его попросту не видел, а оглядываться не хотел. Неизвестно, что чувствовал Псих, ему, по большому счету, и бояться-то было нечего – при условии, что его действительно не трогают создания Зоны. Он мог бы просто уйти, потому что присутствие двух обыкновенных сталкеров, не мутантов, только привлекало опасных монстров. Но Псих не ушел. Он упрямо вел безоружную команду туда, где они побывали совсем недавно, – к башенке поста автоинспекции при старой дороге. А сам Кекс чувствовал только безудержный страх, но старался задавить его, загнать в темные глубины сознания, чтобы не привлечь каких-нибудь псичувствительных тварей.

И они все-таки добежали, благо было не так уж и далеко. Никого не встретив. Ни единой опасной твари.

Когда Псих добыл из шкафа в комнате на втором этаже «ка-лаш» и отдал его Кексу, того наконец отпустило. Начал таять колючий ледяной ком в груди, а в душе затеплилась надежда выжить.

ПМ бедняги Довжука Псих вручил Батону, тоже малость порозовевшему – а то, когда прибежали, Батон был белее свадебного платья невесты. Три гранаты достались Кексу, одна – Батону. Себе Псих взял только нож. А пищевые рационы поделили поровну и рассовали по карманам.

– Спасибо тебе, Дима, – прошептал Псих серьезно.

– Спасибо, Дима, – эхом повторили Кекс с Батоном.

Постояли немного молча.

– Ну что, пошли? – спросил Псих. – Теперь-то уж ясно куда, к ближайшему схрону с оружием. До темноты надо успеть.

До темноты, надо сказать, оставалось часа три с небольшим.

– Погодите, – встрепенулся вдруг Батон.

Спутники вопросительно уставились на него.

Отмычка подобрал с пола три арматурины и спрятал в шкаф туда же, где недавно был спрятан «Калашников» и прочее.

– Хрен его знает, вдруг пригодятся? – сказал Батон дрогнувшим голосом. – Я теперь каждую железку ныкать буду и места запоминать.

Псих покачал головой, но комментировать не стал, просто направился к лестнице.

Когда они вылезли через окно, Кекс оглянулся.

– Стекла, надо понимать, вояки вынесли. Вместе с рамой. Значит, они тоже лазили наверх. Не за тем ли самым сейфом, а, Саня?

Догадаться о вояках было нетрудно – и сами они, и их вездеход оставили немало следов как раз напротив поста, через дорогу Да и около окна следов было предостаточно. Не заметить это мог только слепой, но слепые в Зону не ходят.

– Потом разберемся, – бросил на ходу Псих. – Шевелите костьми, нам идти больше десяти километров.

От поста Псих повел на север, но в дальнейшем все больин отклонялся к востоку.

Все-таки он был везунчиком, сталкер-мутант Псих. Они устали до темноты, хотя, когда вскрывали еще один коллектор, уже смеркалось, и звуки неподалеку раздавались ну очень безрадостные. Кекс потел и старательно гнал прочь мысли о единственном запасном рожке к «калашу».

За два часа ускоренного марша (с минутами) однажды при шлось стрелять: встретился чрезмерно настырный зомби. Кекс пг ребил ему ноги в коленях, потратив четыре патрона. В другое время он сказал бы: «Всего четыре». Но теперь было не до жиру, и Кекс считал, что патронов «аж целых четыре». То есть много.

Зато время не потеряли, и на том спасибо.

Псих быстро отыскал нужное место, разгреб жухлую листву и корявые сучья; взгляду открылась даже с виду тяжелая металлическая крышка, похожая на увеличенный канализационный люк. Псих с Батоном, пыхтя, подцепили и приподняли ее (вот когда Батон пожалел об оставленных в тайнике арматуринах).

– Добро пожаловать, – с облегчением произнес Псих. – Постойте тут, я фонарь найду.

И прыгнул в круглую дыру, ведущую в схрон, где было темным-темно.

Некоторое время Псих чем-то шелестел, потом тихо ругнулся, и наконец-то под открытым люком блеснул свет.

– Спускайтесь! – донеслось снизу.

Кекса с Батоном уговаривать было не надо – тоже попрыгали вниз, благо Псих осветил дно схрона, куда предстояло приземлиться. Уже внизу Кекс спохватился:

– Стоп! А крышка?

– Я закрою, – успокоил Псих, подтаскивая низенькую, всего на три ступеньки, стремянку. – Фонарь держи…

Батон принял массивный фонарь, похожий на железнодорожный, какой когда-то носили путевые обходчики. Ручка фонаря была металлическая, шершавая, со множеством вмятинок, словно ее изгрызла какая-нибудь зубастая тварь габаритов собаки Баскервилей.

Псих, стоя на средней ступени стремянки, возился с люком – Кексу показалось, что он сгребает на него палые листья, маскируя железный кругляш снаружи. Потом Псих с усилием водрузил люк на место и с лязгом повернул запоры с внутренней его стороны.

– Порядок, – сообщил он, на глазах повеселев. – Теперь крышку без подъемного крана не сорвешь. Да и хрен ее в запертом состоянии подцепишь. Знатная работа!

Псих спустился, оставив стремянку где стояла.

– Тут, извиняйте, тесновато, но, думаю, вы не в претензии.

Этот коллектор, тоже глухой, был заметно меньше и ниже предыдущего. Выпрямиться во весь рост тут, к примеру, не мог даже не очень высокий Кекс, приходилось сгибаться. Потолок от пола отделяло немногим больше полутора метров. Ну, может, метр шестьдесят – шестьдесят пять от силы. В дальнем от люка углу лежали два полосатых матраса, причем не на бетонном полу, а на подстеленном войлоке. Рядом прямо на бетоне, под небольшой круглой решеткой в стене, Кекс разглядел старомодный примус. Или, может быть, не примус, а какой-то другой простецкий нагревательный прибор. Тут же, на низеньком детском столике, нашлась немудреная посуда: литровая металлическая кружка, две кружки нормального, питьевого размера, тоже железные, несколько ложек и единственная мятая жестяная миска. С другой стороны от стола виднелись шесть десятилитровых баллонов воды, вполне современных. Судя по этикетке – воды «Моршинской», негазированной. Один из баллонов был початый, остальные закупорены; дви пустых баллона примостились еще дальше (один валялся горизонтально). Под столом хранилось что-то в аккуратных картонных коробочках с красными этикетками и одной большой коробке без этикетки. Кекс присмотрелся – надпись на этикетках маленьких коробочек гласила: «Сухое топливо».

– Разносолов не обещаю, – сообщил Псих, довольно потирая ладони, – но чайку попьем. Ну и сухпай, понятное дело, будет чем развести, кипяточку хватит.

– А оружие тут есть? – поинтересовался Батон, вертя головой и разглядывая дальние углы.

– Есть кое-что, – успокоил Псих. – Успеется, сначала пожрем. Ты, Батон, с нервов-то слона сожрешь, зуб даю.

– Вообще да, – сознался отмычка. – Жрать охота, аж живот подвело!

Кекс продолжал осматриваться. Оружие скорее всего хранится во-он в том темно-зеленом ящике, у противоположной стены. Уж больно у ящика вид казенный, армейский. А вон в тех детсадовского размера шкафчиках, видимо, одежда.

Оставшийся предмет убранства – небольшой письменный стол-бюро в одном из углов – мог скрывать в ящичках какие-нибудь гаджеты, если таковые в схроне имелись.

Тем временем Псих вскрыл одну из картонных пачек и высыпал на стол несколько белых кубиков, которые Кекс сначала принял за сахар-рафинад. Но это оказался не сахар: сахар не горит. А белый кубик занялся почти сразу, источая характерный и не очень приятный запах.

Батон без понукания наполнил большую кружку водой и поставил на стол – так, чтобы Психу удобно было дотянуться.

– Благодарствуйте, – ухмыльнулся Псих. – Закипит быстро, проверено!

На примусе (или как там эта байда правильно называется) горело уже два белых кусочка. Легкий дымок тянулся от язычков пламени вверх, к решетке в стене, и процеживался сквозь нее – стало быть, тут была предусмотрена даже примитивная вентиляция.

Установив кружку с водой над огнем, Псих принялся копаться в большой коробке, предварительно с шелестом вытянув ее из-под стола.

Кекс подобрался ближе и уселся на один из двух малюсеньких стульчиков, явно детских.

– Шо это за хрень? – спросил он Психа, указывая на белые горючие кубики.

– Спирт, – не оборачиваясь пояснил Псих. – Сухой спирт.

– Спирт? – удивился Кекс и хохотнул: – В чай вместо сахара наколотим?

– Дурень, это не тот спирт, – ответил Псих так же весело. – Этот несъедобный. Чего, не видел никогда?

– Не-а! – признался Кекс бесшабашно. – Где б я мог его видеть?

– Вы чего, в школе химию не изучали? Опыты не ставили?

– Почему, изучали, – пожал плечами Кекс. – И опыты какие-то ставили. Но спирта я в упор не помню. В химкабинете какая-то горелка вроде была. Газовая, наверное.

– Значит, – со вздохом предложил Псих, – считай это топливо пережитком темного прошлого. Я, как реликт минувшего века, еще не раз вас удивлю, мои шер.

– Реликт, – прыснул Кекс. – Скажи еще – окаменелость!

– О, я смотрю, сеньору не чужды некоторые палеонтологические знания? – продолжал веселиться Псих.

– Да так, читал когда-то книжки разные, – объяснил свою осведомленность Кекс. – Интересно было, между прочим!

– Читать вообще интересно, – сообщил Псих. – В мое время народ запоем читал. Все, до чего можно было дотянуться. Нормальные книги жутким дефицитом были. А нынче в смысле развлечений всё больше компы да телевизор.

– Ну, телевизор и в ваше время существовал, – возразил Кекс.

– Ага, – саркастически ответил Псих и даже развернулся лицом к собеседнику. – Целых две программы! У счастливчиков с дециметровкой – три. По одной «Лебединое озеро», по второй гундят про ратные подвиги сталеваров, а по третьей «Катрусин кинозал» с такими унылыми моралитэ-мультиками, что дети от экранов во двор сбегали.

Псих протяжно вздохнул и поправился:

– Хотя это я перегибаю, хорошие мультики тоже были, и много. Но говна всякого унылого было заметно больше.

– Тяжело вам жилось, – искренне посочувствовал Кекс. Он сколько ни пытался – не мог представить такой жизни. Три телепрограммы! Смех, да и только. При полном отсутствии видеопроигрывателей – первые архаичные ленточные видики появились в стране лишь к концу восьмидесятых, когда Псих уже лежал в коме.

Неожиданно в разговор встрял Батон.

– Чё-то вас в высокие материи потянуло, – пробурчал он. – Лучше объясните – как так получилось, что мы в той яме у дороги в полном составе отрубились? И кто нас обчистил?

Веселье враз сползло с лица Психа.

– Это не мы уснули, – глухо проговорил он. – Это нас усыпили.

Стало совсем тихо, только ворчала закипающая вода. Кекс с Батоном уставились на Психа, ожидая продолжения. Тот сосредоточенно глядел на огонек, танцующий под кружкой.

– Ты говорил, что ходил уже со своими пацанами за сейфом. Так? – спросил Псих через некоторое время.

– Так, – подтвердил Кекс не очень охотно. Покатилов вряд ли одобрил бы его откровенность в разговоре с чужаками. Если бы Псих сейчас сам не работал на Покатилова, Кекс и словечка не проронил бы. Но, похоже, в данный момент от ведущегося разговора напрямую зависела жизнь всех троих, поэтому Кекс решил открыться. Тем более что про свой поход за сейфом он проболтался еще во время первого визита на пост автоинспекции.

– А знаешь, кто еще за ним охотился? – Псих, прищурившись, в упор смотрел на Кекса.

– Кто?

– Булат, например. Розен. Полоз, нами найденный в виде мумии. Все, кто за последние пару месяцев таинственно погиб, предварительно таинственно исчезнув из какого-нибудь сталкерского бара. Исключая только Гриню, который случайно попал под

раздачу.

Кекс тупо ел взглядом собеседника, пытаясь хоть как-то сопоставить услышанное с тем, что он сам знал ранее. Но голова почему-то отказывалась соображать, то ли с устатку, то ли еще по какой причине.

– Ну хорошо, – буркнул Батон, окончательно утративший присущую отмычкам скромность. – Нас усыпили, но почему не грохнули,а?

Псих усмехнулся и покачал головой:

– Н-да. Не Шерлок Холмс.

– А и правда – почему? – встрепенулся Кекс, справедливо решив: раз не думается – не грех и спросить.

– Всех вытащенных из баров уводили в Зону, причем безоружными. Так? – начал рассуждать Псих.

– Так.

– Вот нас и разоружили для начала, раз уж мы уже и так в Зоне. Только мы вовремя взяли ноги в руки и вернулись к автомату, который нам мудро посоветовал заначить Дима Шухов. При этом нам крупно повезло: кто-то добрый на вездеходе обеспечил собакам гору мяса на ужин и распугал остальную нечисть в округе. Поэтому мы уцелели.

До Кекса медленно начал доходить весь ужас положения.

– А… – просипел он. – Кто же нас разоружил?

– Не знаю. – Псих пожал плечами. – Тот, кто не хочет, чтобы сейф попал в руки к Покатилову или ему подобным типам. И этот кто-то располагает очень не слабым псиоником. Очень-очень не слабым – однозначно сильнее любого контролера. Только контролер туп и бесхитростен, а наш псионик (или же тог, кто псиоником командует) умен, логичен и крайне последователен. Единственное его слабое место, которое я на сегодняшний день отыскал, – шаблонность. Он всегда действует по одной и той же схеме:

взять нужного человека безоружным и вывести на кровососа. Любую ситуацию он пытается свести к этому. Мы были вооружены – нас разоружили. Поэтому я предсказываю, что в ближайшее время нас попытаются не банально прихлопнуть, а снова разоружить.

Только не спрашивай, почему псионик или хозяин псионика в конечном итоге обязательно выводит обезоруженных жертв на кровососа, – понятия не имею. Может, этот кровосос у него вроде любимой собачки, которую следует периодически кормить, а может, убиенные кровососом сталкеры перед смертью источают какой-нибудь особенно нужный псионику мозговой импульс – и такое вполне может быть. Наверняка не скажешь. По крайней мере – пока. Кровососа мы в принципе хлопнули, но я бы не слитком этим обольщался: нигде не написано, что Булата, Розена и остальных прикончил тот же кровосос, что и Полоза. А даже если и тот – мало, что ли, в Зоне других кровососов?

– Твою мать, – в сердцах выругался Кекс. – Сколько в Зону хожу – ни разу еще в подобное дерьмо не вляпывался.

Времена меняются, – пожал плечами Псих. – Зона меняется тоже. И обитатели ее меняются. У меня вообще такое впечатление, что грядет нечто… глобальное. И оно сильно изменит как Зону, так и мир вокруг Зоны. Возможно, это напрямую связано с тем, что мы ищем. Как минимум – не исключено.

– Связано с… сейфом? – свистящим шепотом уточнил Батон.

– В том числе.

– Да что ж это за сейф такой?! – Кекс сердито хлопнул ладонью по колену. – И кто его таскает с места на место?

– Пока не знаю, – спокойно ответил Псих. – Вполне может оказаться, что это не один и тот же сейф. Да и ценен скорее всего не сам сейф, а его содержимое. Я уверен, что Покатилов тебе не велел тащить сейф с Милитари к себе в офис. Верно?

– Верно, – скрепя сердце признал Кекс. – Сейф – не велел.

– А что велел? – поинтересовался Псих.

Кекс набычился. Если он и рассказал кое-что о конфиденциальных заданиях босса, это вовсе не значит, будто он готов выложить все до последнего. Даже подельнику. Если уж на то пошло, Псих ему подельник только по нынешнему заданию, а расспрашивает о прошлом.

– Можешь, конечно, не говорить, – добавил Псих ровным и подчеркнуто дружелюбным тоном. – Но тогда я дольше буду разбираться с этим дельцем. Чем быстрее разберусь, тем больше у нас шансов остаться живыми, учти.

Кекс скрипнул зубами, подумал и раскололся:

– Ты прав. Сам сейф интересовал Покатилова мало. Его интересовало содержимое верхнего отделения. Все, абсолютно все, что найдется в верхнем отделении, – не только бумаги или предметы, а даже любой сор или прилепленная к стенке жвачка. Покатилов на этом даже внимание акцентировал – обязательно осмотреть внутренности верхнего отделения, боковые стены, заднюю и это… сверху которое. Не знаю, как назвать – потолок, что ли?

– Я понял, – кивнул Псих. – Похоже, Покатилова в первую очередь интересовали никакие не бумаги, а как раз всякие неожиданные жвачки в сейфе. Что ж, лишнее подтверждение моим догадкам…

– Я рассказал, что мне известно, – мрачно заметил Кекс. – Теперь твоя очередь колоться, Саня. Выкладывай свои догадки, раз уж помянул!

– Да тут все тривиально. – Псих пожал плечами. – Я думаю, Покатилов рассчитывал, что вы найдете в сейфе какой-то артефакт. Который вряд ли будет просто лежать в уголке верхнего отделения, а вполне может обнаружиться на стенке или, как ты выразился, потолке, – потому Покатилов и акцентировал внимание на соре и жвачке. Вы могли самое главное попросту не заметить. А бумаги – скорее всего они в сейфе лишь для отвода глаз.

– Херня какая-то, – вставил долго молчавший Батон. – Я думаю…

– До хрена думаешь, – оборвал его Кекс, причем достаточно жестко. – Шо-то ты оборзел в последнее время, Батон! Забылся. Напомнить, кто ты есть? А?

Отмычка набычился и опустил взгляд.

– Вода закипела, – сменил тему Псих. По крайней мере попытался это сделать. – А вот чайку сейчас горяченького! Батон, тащи стремянку, стульчиков, сам видишь, всего два. На ступеньку сядешь.

Батон, согнувшись в три погибели, покорно побрел в угол под люком, приволок стремянку к столу и уселся на нижнюю ступеньку.

Псих тем временем накрыл огонек железным полусферическим колпачком, затем выудил из очередной коробочки три пакетика чаю, да не ботву какую-нибудь вроде «Майского» или «Брук-Бонда», а «Млесну».

– Ишь ты. – Кекс поджал губы и покачал головой. – Не хух-ры-мухры! И почем пачка? Гривен семьдесят небось?

– Сто двадцать, – сказал Кекс. – Зато вкусный.

Кекс вздохнул:

– Вкусный-то вкусный… Только я бы лучше чего-нибудь съел.

– Съедим, не боись. Ночь длинная, а мы выспались. Вот прополощем кишку чайком для начала, а потом и по рациончику употребим.

– А не лучше ли рациончики поберечь? – спросил Кекс. – Или тут с едой туго?

– Кое-что найдется. – Псих ритмично окунал пакетики в кружку с кипятком. Кипяток быстро окрашивался в темно-янтарный цвет, в свете фонаря кажущийся скорее темно-коричневым. – Только наши рационы лучше тут употребить, потому как кипяток

есть. А консервы мы в случае чего и на ходу холодными приговорим. С сухарями.

– Понятно, – кивнул Кекс. – Консервы тоже из старых запасов?

– Ага. Сом в томатном соусе.

– Не протухли за столько лет?

– А что им сделается? Тут, сам видишь, прохладно. Да и делали в совке на совесть, хотя сейчас совок принято только ругать.

– Не скажи, – пробурчал Кекс с сомнением. – Сорок, блин, лет, какая тушенка или, там, сом в томате такое выдержит? У них срок годности года три, если правильно помню.

– Это стратегическая серия, специально под длительное хранение производилась. Особая обработка, специальная жесть под банки. Этот сом и сто лет благополучно пролежит.

Псих налил чаю в маленькие кружки, наполнив каждую примерно на три четверти. Себе оставил литровую, предварительно выудив и отжав при помощи ложки и ниточки каждый пакетик.

– Сахара, извиняйте, нету. Зато вот сухари, они сладкие.

– Переживем, – вздохнул Кекс и отхлебнул из своей кружки. – Черт! И правда отличный чай!

Некоторое время в схроне слышалось только прихлебывание да хруст сухарей на зубах. Потом Псих вновь поджег спирт, добавив свежий кубик, и водрузил вторично наполненную водой кружку над огоньком. Кружку он прикрыл сверху перевернутой миской, чтоб быстрее закипало.

– Аи правда, приятственно так, – заметил Кекс. – Жрать по-прежнему охота, но самочувствие явно улучшилось. Неужели от чая?

– А от чего еще? – переспросил Псих. – Ты никогда в тайге не бывал?

– Как-то не довелось.

– Тамошние аборигены – эвенки всякие, якуты, – когда кочуют, на любой стоянке первым делом чай пьют. А уж потом юрты ставят, еду готовят и все такое. И правильно, по-моему.

– Жаль, в Зоне этого трудно придерживаться, – буркнул Кекс. – То и дело отвлекают.

– Иногда можно. Как сейчас.

Псих полез в карман комбинезона и достал один рацион.

– Давайте, сбросились по дозе. Между прочим, голодного человека легче усыпить или взять под контроль, чем сытого. В свете нашего противостояния с псиониками об этом надо все время помнить.

– Разве? – усомнился Кекс. – По-моему, сытого проще – как налопаешься, вечно в сон клонит. Без всяких псиоников.

– Ты не путай сытого и обожравшегося, – поправил Псих, нетерпеливо заглядывая под миску-крышку. Вода в кружке уже тихонько шумела.

Как вода закипела, неторопливо залили рационы, подождали чуток и так же неторопливо поели. Батон все время молчал и прятал взгляд. Кекс с Психом изредка перебрасывались фразами, однако от важных тем отошли, болтали о всякой чепухе.

Но долго так продолжаться, естественно, не могло. Ситуация, в которой оказались три сталкера (точнее – два сталкера и отмычка), предполагала активные поиски выхода. И Кекс вскоре вернул разговор в актуальное русло.

– Что делать-то будем, а? – спросил он разомлевшего от ужина (хоть сейчас под контроль бери) Психа.

Тот откинулся на спинку стульчика, рискуя опрокинуться.

– По плану мы должны были к паучникам неподалеку от периметра выйти. А если их нет на месте – дождаться.

– К паучникам? – удивился Кекс. – Зачем?

– Сдать им добычу и вместе с ними выйти из Зоны.

Кекс непонимающе уставился на напарника:

– То есть как это – сдать добычу?

– А вот так. Все сдать, и то, что мы могли найти в сейфе, и вообще все собранные артефакты. Научники, ясен перец, не первые попавшиеся, а те, на которых Покатилов указал. У него везде свои люди есть.

Кекс недоверчиво покачал головой:

– Первый раз такое, уж извини, друг сердечный. Обычно я хабар Покатилову лично приносил. И сдавал прямо в «Вотрубе».

– Обычно ты и за сейфами не охотился, – резонно возразил Псих. – Таскал «золотых рыбок», «светляков» да «грави» какие-нибудь. А сейчас ставки повыше и добыча поинтереснее. Да еще учти, что за сейфом охотится много кто, и это известно наперед. Покатилов перестраховывается. Использовать ученых в полной мере он не в состоянии, но хотя бы для вывоза добычи и нас из Зоны – почему бы и нет?

Нельзя сказать, что Кекс полностью удовлетворился данным объяснением, но решил больше не спорить. Тем более что это отнюдь не шло вразрез с указаниями босса: тот велел во всем слушаться Психа. Ну а раз велел, надо слушаться, стало быть.

Единственное, что Кекс во всех нынешних раскладах не понимал, зачем Покатилов вообще послал его вместе с Психом. По идее, Псих прекрасно управился бы и сам. Да и в целом текущий выход в Зону разительно отличался от всех предыдущих. Никогда еще на команду Кекса не охотились целенаправленно. Одно дело отбиваться от обыкновенных монстров Зоны, опасных, но чаще всего тупых и бесхитростных, а значит – предсказуемых. И совсем другое – противостоять кому-то умному, настойчивому и опасному, умеющему вдобавок на расстоянии усыплять и, вероятнее всего, брать под контроль тоже.

Как уберечься от последнего, Кекс не мог даже предположить.