Глава 12. Дебби, подумала я, это может быть только Дебби

 

Дебби, подумала я, это может быть только Дебби. Преодолев первый приступ паники, длившийся дольше, чем хотелось бы признавать, я постаралась тщательно восстановить в памяти свои ощущения в последние несколько секунд. Я уловила следы типичного мышления — достаточно, чтобы понять, что на меня напал оборотень. Я вычислила, что это могла быть бывшая девушка Олси — ну, значит, не настолько бывшая, раз имеет доступ в его гараж.

Неужели со вчерашнего вечера ждала, пока я вернусь в дом Олси? А, может, встретилась с ним где‑то в безумную ночь полнолуния? Значит, Дебби еще больше разозлило мое присутствие при Олси, чем я себе представляла. Или она его так уж любит, или крайняя собственница по натуре.

Нельзя сказать, что в данный момент меня интересовали ее мотивации. Меня больше всего занимала проблема отсутствия воздуха. В первый раз меня порадовало, что Билл не дышит.

Сама я дышала медленно и ровно. Никаких глубоких панических вдохов, никакой суеты. Я заставила себя рассуждать. Итак, судя по всему, я оказалась в багажнике около часа дня. Билл проснется около пяти, когда станет темнеть. Может, поспит подольше, ведь он так измучен, — но наверняка не дольше, чем до шести тридцати. Проснется и сумеет вытащить нас отсюда. А сумеет ли? Он ведь очень ослаб. Его сильно мучали, на исцеление ран даже вампирам требуется время. Ему понадобится отдых и кровь, прежде чем он обретет форму. Он неделю был без подпитки кровью. Когда эта мысль мелькнула у меня в голове, я похолодела.

Похолодела всем телом.

Билл будет голодным. По‑настоящему голодным. Обезумевшим от голода.

А тут рядом я — готовое блюдо.

Поймет ли он, что это я? Успеет ли понять и вовремя остановиться?

Но особенно больно было думать, что ему, возможно, наплевать на меня — настолько наплевать, что он не станет останавливаться. Может, он просто будет сосать и сосать, пока не высосет из меня всю кровь. Все‑таки у него был роман с Лореной. Он видел, как я ее убила, прямо у него на глазах. Ну, ясно, она его предала и мучила, и это должно было умерить его пыл. Но разве человеческие взаимоотношения сами по себе не безумны?

Даже моя бабушка сказала бы: — Ну и дерьмо.

Ладно. Буду сохранять спокойствие. Надо дышать неглубоко и ровно, экономить воздух. И надо передвинуться и устроиться поудобнее. Повезло еще, что багажник такой большой, никогда таких не видела, в нем можно было двигаться. Билл лежал расслабившись, — это в порядке вещей, он ведь мертв. Так что я могла его толкать как угодно, не думая о последствиях. В багажнике было холодно, и я старалась немножко развернуть Билла, чтобы тоже воспользоваться одеялом.

Было совсем темно. Я могла бы написать отзыв проектировщику об этой модели и сообщить, что голосую за светонепроницаемость багажника, если это можно так назвать. Если я выйду отсюда живой, конечно. Мне в бок впивались два округлых предмета — бутыли с кровью. Может, Биллу хватит их?

И вдруг я вспомнила статью, которую читала в журнале новостей, когда ждала приема у дантиста. Про женщину, которую взяли в заложники и затолкали в багажник ее же машины, и потом она возглавляла кампанию за то, чтобы изнутри багажников установить задвижки, чтобы любой заложник мог себя освободить. Я подумала — а вдруг эта ее кампания подействовала на конструкторов «линкольна»? Ощупала все стенки багажника, куда смогла дотянуться, и нащупала, пожалуй, что‑то типа задвижки; это было отверстие для введения проводов. Но если они и были прикреплены к какой‑то ручке, она уже отрезана.

Я начала тянуть. Я с усилием дергала во все стороны. Проклятье, так не должно быть. Я в этом багажнике чуть не спятила. Здесь у меня была возможность освободиться, а я не могла ею воспользоваться. Тщетно я ощупывала и ощупывала эти провода кончиками пальцев.

Механизм был выведен из строя.

Я изо всех сил старалась понять, как такое могло произойти. Стыдно признаться, но мне даже пришла безумная мысль, что Эрик каким‑то образом догадался, что я окажусь запертой в багажнике, и таким способом хотел дать мне понять: «Вот тебе за то, что предпочла мне Билла». Но поверить в это было невозможно. Конечно, у Эрика крупные проблемы с совестью, но вряд ли он додумался бы подложить мне такую свинью. В конце концов, он еще не добился поставленной перед собой цели — поиметь меня. В такой вот мягкой форме я это сформулировала.

Поскольку мне не оставалось ничего другого, как только шевелить извилинами, для чего, как я понимаю, расходовать кислород не требуется, я стала думать о предыдущем владельце машины. Я додумалась, что друг Эрика предложил ему такую машину, какую можно легко украсть; она принадлежит кому‑то, кого с гарантией не будет дома допоздна, кому‑то, кто может позволить себе иметь шикарный автомобиль; кому‑то, в чьем багажнике может оказаться специфический мусор — папиросная бумага, порошок и мешочки.

На что угодно спорю, что Эрик раздобыл «линкольн» у наркоторговца. И этот наркоторговец вывел из строя внутренний механизм задвижки в багажнике по причинам, в которые я даже не хотела слишком глубоко вникать.

Ох, дайте мне шанс, с негодованием возопила я. (В этот момент я легко забыла обо всех многочисленных шансах, которые мне предоставлялись за этот день). Если я не получу возможность выбраться из этого багажника до того, как проснется Билл, все остальное просто не считается.

Было воскресенье, практически канун Рождества, так что в гараже было тихо. Может, кто‑то уехал домой на праздники, а сенаторы отправились по домам к своим избирателям, а остальные заняты… готовятся к Рождеству, занимаются делами, отложенными на выходной. Лежа в багажнике, я слышала, как из гаража уехала одна машина, немного спустя раздались голоса; двое вышли из лифта. Я заорала, застучала в крышку багажника, но все звуки заглушал шум заводимого двигателя. Я сразу затихла, испугалась, что истрачу больше воздуха, чем могу себе позволить.

Можете мне поверить: когда томишься во тьме, ни зги не видать, в замкнутом пространстве, в ожидании, чтобы случилось хоть что‑то — это не самое лучшее время. Часов у меня не было; надо было раньше позаботиться завести такие, со светящимися стрелками. Я ни разу не заснула, но впала в странное подвешенное состояние. Наверное, в основном из‑за холода. В багажнике было очень холодно, несмотря на стеганую куртку и одеяло. Тихо, холодно, никакого движения, темно, полное безмолвие. Мой ум бездействовал.

Потом я испугалась.

Очнулся Билл. Он шевельнулся и застонал от боли. Потом замер — я поняла, что он унюхал меня.

— Билл, — хрипло сказала я, от холода едва шевеля губами. — Билл, это я, Сьюки. Как ты, Билл? Тут есть немного крови в бутылках. Выпей сейчас.

Билл укусил меня.

Будучи голодным, он и не подумал меня поберечь, и я испытала такую боль, как будто проходила шесть кругов ада.

Я заплакала:

— Билл, это я. Не делай этого, милый. Это я, Сьюки. У нас тут есть бутылки НастоящейКрови.

Но он не прекращал. Я все говорила, а он все сосал, и мне становилось все холоднее, я слабела. Он прижимал меня к себе обеими руками, и вырываться было бесполезно, это только возбудило бы его больше. Он закинул ногу поверх моих.

— Билл, — шептала я, думая, что уже, наверное, все равно поздно. Изо всех оставшихся силенок я ущипнула его за ухо пальцами правой руки. — Послушай меня, Билл, пожалуйста.

— Уф, — сказал он хрипло; видно, болело горло. И перестал сосать. Теперь у него возникла другая потребность, тоже близко связанная с питанием. Руками он стащил с меня спортивный костюм и после некоторой возни, суеты и ерзанья он просто вошел в меня, без подготовки. Я вскрикнула, а он зажал мне рот рукой. Я рыдала, кричала, у меня нос заложило, и дышать приходилось ртом. Я забыла о всякой сдержанности и принялась отбиваться, как дикая кошка. Я кусалась, царапалась и лягалась, не заботясь, что рассержу его. Мне просто нужен был воздух.

Через несколько секунд он убрал руку с моего рта. И замер. Рыдая, я глубоко втянула воздух в легкие. Я по‑настоящему плакала и всхлипывала.

— Сьюки? — неуверенно спросил Билл. — Сьюки?

Я не могла ответить.

— Да ведь это ты, — он говорил хрипло, с изумлением. — Ну да, ты. Ты на самом деле была там, в той комнате?

Я пыталась собраться с силами, но чувствовала, что меня мутит, и боялась потерять сознание. Я смогла только прошептать: — Билл.

— Это ты. Как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — извиняющимся тоном ответила я. В конце концов, это же Билл оказался в плену и подвергся пыткам.

— Я что…, — он замолк и, кажется, собирался с духом, — я забрал больше крови, чем следовало?

Отвечать у меня не было сил. Я положила голову ему на руку. Говорить было бы слишком хлопотно.

— Мне кажется, у нас с тобой только что был секс тут, в этом чулане, — Билл был подавлен. — Ты что, сама напросилась?

Я отрицательно замотала головой и снова безвольно опустила ее на руку Билла.

— Нет, нет, не может быть, — шептал он. Отодвинулся от меня и опять стал возиться. Откатил меня в сторону; и принялся водить руками по окружающим стенкам. Наконец он пробормотал:

— Багажник машины.

—.Мне воздух нужен, — я говорила едва слышно.

— Так что же ты молчишь? — Ударом кулака Билл пробил дыру в багажнике. Да, он явно обрел силы. Рада за него.

Через дыру ворвался свежий воздух, и я просто пила его большими глотками. Прекрасный, прекрасный кислород.

— Мы где? — спросил он через минуту.

— Мы в гараже на парковке, — задыхаясь, сказала я. — Жилой дом, многоквартирный. Город Джексон. — Я чувствовала слабость, хотелось лечь и уплыть куда‑нибудь.

Почему мы здесь?

Я постаралась собраться с силами и объяснить:

— Тут живет Олси.

— Какой такой Олси? И что нам дальше делать?

— Эрик… придет… Выпей крови из бутылки.

— Сьюки, ты что? Что с тобой?

У меня не было сил для ответа. Если бы могла, я сказала бы: — Тебе‑то что? Ты ведь все равно собирался меня бросить. — Я могла бы еще сказать: — Прощаю тебя, — хотя это вряд ли. Может быть, я бы просто сказала ему, что соскучилась, и что его секрет умер во мне. Верна до смерти, вот такая я, Сьюки Стэкхаус.

Судя по звукам, он начал открывать бутылку.

А я как будто уплывала в лодке вниз по течению, и лодка несла меня все быстрее, и я вдруг осознала, что ведь Билл ни разу не назвал им моего имени. Я знала, что они пытались его узнать, чтобы выкрасть меня, притащить к нему и пытать на его глазах. Но он не назвал.

Послышался звук, как будто разрывают металл, — это открылась крышка багажника.

Силуэт Эрика вырисовался на фоне флуоресцентных ламп гаража. Они сами загораются с наступлением темноты.

А что это вы тут делаете, а? — спросил он.

Но поток унес меня прежде, чем я смогла ответить.

 

— Приходит в себя, — услышала я голос Эрика. — Может быть, крови хватило. — В голове у меня возникло жужжание, потом стихло.

— Да, явно очнулась, — подтвердил он, и я открыла глаза: надо мной парили три обеспокоенных мужских лица — Эрика, Олси и Билла. Мне при их виде захотелось засмеяться. Дома, в Бон Темпс, меня многие боялись, многие не хотели даже думать обо мне, а тут сразу те самые три мужика из всего населения земного шара, которые хотели секса со мной, или по крайней мере думали об этом всерьез; и все одновременно толпились у моего ложа. Я захихикала, по‑настоящему захихикала, в первый раз, может быть, за последние десять лет.‑

— Три мушкетера, — проговорила я.

— У нее галлюцинации? — заволновался Эрик.

— Да она просто смеется над нами, — догадался Олси. Не похоже было, что его это огорчило. На туалетном столике позади него стояла пустая бутылка НастоящейКрови. Там же стояли стакан и большой кувшин.

Билл переплел свои холодные пальцы с моими и сказал привычным спокойным голосом, при звуке которого у меня всегда по спине начинали бегать мурашки.

— Сьюки…

Я старалась сфокусировать взгляд на его лице. Он сидел на моей кровати. Теперь он выглядел лучше. Самые глубокие порезы на лице превратились в шрамы, синяки побледнели.

— Меня спрашивали, вернусь ли я к распятию, — сказала я ему.

— Кто тебя спрашивал? — он наклонился надо мной с сосредоточенным видом, темные глаза широко раскрылись.

— Охранники у ворот.

— Охранники у ворот поместья спрашивали тебя, вернешься ли ты вечером к распятию? Сегодня вечером?

— Да.

— Кого будут распинать?

— Откуда мне знать.

— Я‑то ждал, что ты спросишь: где я? Что со мной? — вмешался Эрик. — А не вопроса, кого будут распинать, — или, пожалуй, уже распинают, — поправил он себя, взглянув на часы у кровати.

— Меня, что ли, имели в виду? — Билл немного растерялся от этой мысли. — Могли ведь они решить, что меня пора убить сегодня?

— Или отловили фанатика, который хотел проткнуть Бетти Джо? — предположил Эрик. — Его‑то надо распять первым.

Я тщательно обдумала эту мысль, хотя усталость угрожала накатиться и затопить меня.

— У меня создалось другое впечатление, — прошептала я. Шея у меня очень, очень болела.

— Сумела прочитать какие‑то мысли вервольфов? — спросил Эрик.

— Я кивнула.

— Мне кажется, они имели в виду Буббу, — и все в комнате замерли от ужаса.

— Ну и кретин, — свирепо сказал Эрик, когда переварил эту мысль. — Его что, поймали?

— Думаю, поймали, — такое у меня сложилось впечатление.

— Надо спасать, если еще жив, — решительно заявил Билл.

Со стороны Билла это было большой смелостью — заявить, что он готов вернуться в поместье. Я бы на его месте так не выступала.

Наступило неловкое молчание.

— Ну, Эрик? — подняв брови, Билл ждал ответа.

Эрик царственно разгневался:

— Наверное, ты прав. Мы несем за него ответственность. Не верится, что его родной штат готов пустить его в расход! Где их преданность?

А ты что думаешь? — Билл задал этот вопрос Олси гораздо более спокойным тоном.

Атмосфера в комнате была теплой из‑за присутствия Олси. И ее заполняли его сумбурные мысли. Часть прошлой ночи он провел с Дебби, это факт.

— Не представляю, что я могу сделать, — сказал он с отчаянием. — Мой бизнес, то есть папин, зависит от моих возможностей часто ездить сюда. А если я буду в контрах с Расселом и его бандой, мои поездки станут невозможными. Я и так предвижу сложности, когда они поймут, что только Сьюки могла выкрасть пленника…

— И убить Лорену, — договорила я за него.

Снова наступило напряженное молчание.

— Ты уделала Лорену? — Эрик не мог сдержать широкой ухмылки. Он хоть и старый вампир, а жаргон схватывает на лету.

С непонятным выражением лица Билл проговорил:

— Сьюки проткнула ее колом. Убийство было выполнено по всей форме.

— Как, она убила Лорену в драке? — Ухмылка Эрика стала еще шире. Он так раздулся от гордости, будто услышал, как его первенец наизусть шпарит Шекспира.

— Да какая там драка, коротенькая, — я не хотела приписывать себе лишних заслуг. Если это можно назвать заслугой.

— Сьюки убила вампира, — Олси сказал это таким тоном, будто и в его глазах я сразу выросла дюйма на два. Оба находящихся в комнате вампира хмурились.

Олси налил и подал мне большой стакан воды. Я пила медленно, морщась от боли. Через одну‑две минуты мне стало заметно легче.

— Вернемся к нашим баранам, — Эрик кинул на меня многозначительный взгляд, как бы желая сказать, что не прочь еще кое‑что добавить по поводу убийства Лорены. — Если они еще не распознали, что именно Сьюки помогла сбежать Биллу, тогда она — лучший способ для нас вернуться в поместье, не вызывая шума. Допустим, они ее не ждут, но ведь и не выгонят же они ее, в самом‑то деле. Особенно если она скажет, что у нее поручение к Расселу от королевы Луизианы, или если скажет, что ей надо что‑то вернуть Расселу… — Он пожал плечами, как бы говоря — конечно, мы придумаем толковое объяснение.

Я не хотела возвращаться туда. Я подумала о бедном Буббе и попыталась озаботиться его судьбой — которая, возможно, уже подошла к финальному аккорду, — но слабость не позволяла мне от всей души предаться волнению.

— Белый флаг? — предположила я. Прокашлялась. — А у вампиров есть такое понятие?

Эрик задумался:

— Конечно, тогда мне придется объяснить, кто я такой.

Олси был в счастливом состоянии духа, и это намного облегчало чтение его мыслей. Он думал о том, как скоро сможет снова позвонить Дебби.

Я открыла рот, передумала, закрыла его, снова открыла. Какого черта!

— Знаешь, кто втолкнул меня в багажник и захлопнул крышку? — спросила я Олси. Он так и впился в меня своими зелеными глазами. Его лицо стало спокойным и отстраненным, как будто он боялся проявить свои чувства. Развернулся и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. И только в этот момент я сообразила, что снова нахожусь в комнате для гостей в его квартире.

— Ну, и кто, Сьюки? — заинтересовался Эрик.

— Его бывшая подруга. После вчерашней ночи, правда, уже не бывшая.

— Зачем ей это? — спросил Билл.

Снова наступило красноречивое молчание.

Чтобы попасть в клуб, Сьюки пришлось представиться в качестве новой девушки Олси, — осторожно разъяснил Биллу Эрик.

— Вот как! А зачем тебе понадобилось идти в этот клуб?

— Я вижу, Билл, тебя крепко стукнули по головке, — холодно обронил Эрик. — Ей надо было «услышать», где они держат тебя.

Разговор уже слишком близко подошел к темам, о которых нам с Биллом надо будет поговорить наедине.

— Глупости какие — снова тащиться в поместье Эджингтона, — а что, позвонить нельзя? — предложила я.

Они смотрели на меня так, будто я на их глазах превращалась невесть во что.

— Пожалуй, мысль неплоха, — согласился Эрик.

 

Телефон оказался зарегистрированным на имя Рассела Эджингтона, не на «Поместье Страшного суда» или «Вампиры Р Ас». Я обдумывала, какую версию им предложить, поглощая в то же время содержимое большой пластмассовой кружки. Я ненавижу вкус синтетической крови, которую Билл мне настойчиво предлагал, так что он смешал ее с яблочным соком, и я глотала, стараясь не смотреть, что пью.

Когда в тот вечер они притащили меня в квартиру Олси, то заставили меня выпить ее неразбавленной; я не спрашивала, как им это удалось. По крайней мере, я понимала, почему одолженные мне Бернаром одежды имели теперь такой жуткий вид. А я выглядела, как человек с перерезанным горлом, а не просто как жертва укуса Билла. Укус еще очень болел, но все же не так сильно, как раньше.

Конечно, звонить в поместье поручили мне. Я в своей жизни не встречала никого старше шестнадцати лет, кто любил бы вести переговоры по телефону.

— Позовите, пожалуйста, Бетти Джо Пикар, — сказала я снявшему трубку мужчине.

— Она занята, — не моргнув глазом, ответил он.

— Мне надо поговорить с ней прямо сейчас.

— Все равно она занята. Могу я записать ваш номер?

— Говорит та женщина, которая вчера вечером спасла ей жизнь, — да что там тянуть резину. — Мне надо прямо сейчас поговорить с ней. Позовите.

— Сейчас узнаю.

Наступило долгое молчание. Я слышала, как мимо положенной на столик трубки иногда кто‑то проходил, слышала доносившиеся издалека веселые возгласы,. В голову не лезли никакие мысли. Эрик, Билл и Олси — он все‑таки притопал в комнату, когда Билл попросил его принести нам телефон, — стояли вокруг меня, знаками задавая вопросы, а я в ответ только пожимала плечами.

Наконец раздался цок‑цок‑цок каблуков по выложенному плитками полу.

— Я вам благодарна, но не надо вечно спекулировать этим, — оживленно проговорила Бетти Джо Пикар. — Мы организовали вам лечение, вам было предоставлено место для выздоровления. — И добавила: — Мы не стерли вашу память, — как будто эта мелочь только что пришла ей в голову. — С какой просьбой вы обращаетесь?

— У вас есть в поместье вампир, являющийся воплощением Элвиса?

— И что? — вдруг она заговорила очень осторожно. — Да, вчера вечером мы поймали чужого на нашей территории.

— Сегодня утром, после того, как я покинула поместье мистера Эджингтона, меня захватили в плен, — мы рассчитывали, что это должно прозвучать убедительно, потому что голос у меня был слабый и хриплый.

Наступило долгое молчание — она пыталась понять скрытый смысл моих слов.

— У вас дурная привычка оказываться там, где не следует, — она говорила как бы даже с сочувствием.

— Сейчас это они заставили меня позвонить вам, — осторожно сказала я. — Я должна передать вам, что тот вампир, — это не подделка, это настоящий.

— Что вы говорите… — усмехнулась она. Потом снова смолкла. — Что вы мне голову морочите? — Могу поспорить, Мэйми Эйзенхауэр никогда бы так не выразилась.

— Вовсе не морочу. Просто в ночь его смерти в морге работал вампир, — прохрипела я. Бетти Джо издала звук — нечто среднее между всхлипом и придушенным кашлем. — Не называйте его настоящим именем. Зовите его Бубба. И ради Бога, не причините ему вреда!

— Но мы уже… постойте минутку!

Она побежала. Я слышала, как торопливый стук ее каблуков затихает вдали.

Я вздохнула и стала ждать. Через несколько секунд я чуть не спятила: надо мной возвышались эти два парня и не отрываясь смотрели на меня сверху вниз. Ну, подумала я, сесть‑то у меня сил хватит.

Билл осторожно держал меня, пока Эрик взбивал подушки за моей спиной. Я обрадовалась, заметив, что у кого‑то из них хватило ума расстелить поверх покрывала желтое одеяло, чтобы я не запачкала кровищей постель. Все это время трубка была прижата к моему уху, и когда в ней раздался громкий пронзительный голос, я почти вздрогнула.

— Мы вовремя успели, сняли его, — отчетливо проговорила Бетти Джо.

— Наш звонок оказался кстати, — сказала я Эрику. Он закрыл глаза и, казалось, про себя возносил молитву. Интересно, кому это он молится, подумала я, ожидая дальнейших инструкций.

— Значит, так. Скажешь им, пусть его отпустят, он сам доберется домой. Передай, что мы извиняемся за то, что не уследили за ним.

Я передала эти слова своих «похитителей».

Бетти Джо тут же отвергла их указания:

— Спроси, нельзя ли ему остаться ненадолго и попеть для нас? Он в довольно хорошей форме.

Я передала и эту просьбу. Эрик просто вытаращил глаза:

— Пусть просит его самого, но если он откажется, пусть не спорит и больше не пристает. Такие просьбы его огорчают, когда он не в настроении петь. А еще, пока он поет, на него могут нахлынуть воспоминания, тогда он становится… гм… буйным.

— Согласна, — ответила она после моих объяснений. — Мы сделаем все в лучшем виде. Если не захочет петь, мы его просто отпустим. — Судя по всему, она обращалась к кому‑то, стоящему рядом:

— Пусть поет, если сам захочет, — а в ответ послышалось: — Годится! —

То есть мы устроили Буббе две грандиозные ночи подряд — и во вторую ему придется петь для сброда в поместье короля Миссисипи.

В трубке опять раздался голос Бетти Джо:

— Надеюсь, вы выпутаетесь из своих проблем. Не представляю себе, каким образом этим, у кого вы в плену, как им удалось заполучить в свою собственность самую крупную мировую звезду. Они согласятся на переговоры?

Она просто еще не знала, на что нарывается. У «Буббы» было несчастное пристрастие к кошачьей крови, он был совершенно помешанным и мог реагировать только на самые простые приказы; хотя время от времени он демонстрировал поразительную проницательность и данные ему указания выполнял практически буквально.

Я передала Эрику:

— Она просит разрешения подержать его у себя. — Я уже устала быть посредником. Но Бетти Джо не могла видеться с Эриком, а то она бы сразу поняла, что это — предполагаемый друг Олси, который помог мне накануне вечером добраться до поместья.

Все эти их дела были слишком сложны для моего понимания.

— Слушаю Вас? — Эрик взял трубку и вдруг заговорил с английским акцентом. Ну, просто Мастер Преображения. И вскоре он уже заявлял в трубку: «Да, это наше достояние» и «Вы не представляете себе, на что покусились». (Если бы в тот вечер я сохранила хоть остатки своего чувства юмора, я подумала бы, что последняя фраза звучит довольно забавно). Поговорив еще немного, он с довольным видом повесил трубку.

Я подумала — как странно, Бетти Джо даже не заметила, что в поместье отсутствует еще кое‑кто. Она не обвинила Буббу в похищении их пленника, ни слова не сказала о том, что найдено тело Лорены. Конечно, совсем необязательно упоминать о таких делах в телефонном разговоре с абсолютно чужим человеком; кстати, если говорить о теле, так им и находить особенно нечего: вампиры разлагаются довольно быстро. Но серебряные цепи еще должны быть в бассейне, и, наверное, грязи хватит, чтобы по ней идентифицировать тело вампирши. Впрочем, зачем кому‑то заглядывать под брезент? Но кто‑то же должен был заметить исчезновение их выдающегося пленника?

Они могли заподозрить Буббу: мол, он в своих блужданиях по поместью освободил Билла. Но Буббе было дано четкое указание — не болтать, и это указание он выполнит до последней запятой.

Вполне возможно, что я уже вне подозрений. Допустим, Лорена совершенно растворится к тому времени, когда весной они надумают чистить пруд.

Размышление о трупе напомнило мне о теле, обнаруженном нами утром в чулане этой квартиры. Конечно, кто‑то знал наше местонахождение и, конечно, мы ему не нравились. Он и тело оставил тут, чтобы связать нас с преступлением — тем убийством, которое я совершила еще раньше. Интересно, нашли ли уже тело Джерри Фалькона? Сомнительно. Я открыла было рот, чтобы спросить Олси, не было ли слышно об этом в новостях, но тут же закрыла: у меня сил не было сформулировать вопрос.

Жизнь моя стремительно катилась вперед, неподвластная мне. Всего за два дня я спрятала один труп и сотворила другой. И все это только потому, что влюбилась в вампира. Я бросила нелюбезный взгляд на Билла. Я так была поглощена своими мыслями, что не услышала телефон. Олси был в кухне, видимо, он схватил трубку при первом же звонке.

И сразу возник в двери спальни:

Пошевеливайтесь, — он обращался ко всем, — вам всем надо уйти в соседнюю пустую квартиру. Быстрее!

Билл сгреб меня вместе с одеялом. Я ахнуть не успела, как мы уже вылетели на площадку, и Эрик взламывал замок соседней квартиры. Когда Билл закрывал за нами дверь, я услышала гул лифта, медленно поднимавшегося на пятый этаж.

Мы стояли как вкопанные в пустой холодной гостиной нежилой квартиры. Вампиры внимательно вслушивались в звуки, доносившиеся из‑за стены. Я дрожала в руках Билла.

Сказать по правде, здорово было оказаться в его объятиях, ну и плевать, что я сердита на него, не важно, сколько нам еще предстоит утрясать недоговоренностей. Честно говоря, меня даже пугало, какое я испытывала чудесное ощущение — как будто оказалась дома. По правде, неважно, как изуродовано мое тело — причем его руками, или, точнее, клыками, — но это тело дождаться не могло ближайшей встречи с его телом, но уже в нормальном обнаженном состоянии, чтобы забыть про страшный инцидент в багажнике. Я вздохнула. Я сильно разочаровалась в самой себе. Пора было защищать свою психику, потому что тело мое было готово предать меня при первой же оказии. Это тело, казалось, игнорировало воспоминание о бездумном нападении Билла.

Он, тем временем, уложил меня на пол в меньшей гостиной этой квартиры — так бережно, будто я обошлась ему в миллион долларов, и надежно запеленал меня в одеяло. Они с Эриком слушали через стену, смежную со спальней Олси.

— Ну и сука, — бормотал Эрик. Ага. Значит, Дебби вернулась.

Я закрыла глаза. Эрик издал удивленный возглас, и я снова открыла их. Он смотрел на меня, и на его лице снова появилась эта смущающая меня усмешка.

— Вчера вечером Дебби явилась в дом к его сестре, допросить ее с пристрастием насчет тебя. Ты очень понравилась сестре Олси, — шепотом пересказывал мне Эрик. — И это очень разозлило оборотня Дебби. Она сейчас при нем оскорбительно говорит о его сестре.

На лице Билла было написано полное равнодушие — его это не колыхало.

И вдруг Билл напрягся всем телом, будто сунул палец в розетку. У Эрика отпала челюсть, и он посмотрел на меня с непередаваемым выражением.

Из соседней комнаты послышался безошибочный звук шлепка — слышно было даже мне.

— Ты не выйдешь на минуту? — обратился Билл к Эрику. Мне не понравился тон его голоса.

Я закрыла глаза. Вряд ли я была готова к тому, что сейчас произойдет. Я не хотела спорить с Биллом, или упрекать его в неверности. Не хотела выслушивать объяснения и извинения.

Послышался шорох — это Билл опустился на колени возле меня. Он растянулся рядом на ковре, лег на бок и положил на меня руку.

— Он только что сказал этой Дебби, как ты хороша в постели, — ласково пробормотал Билл.

Я так быстро приняла вертикальное положение, что уже подживающая ранка на шее у меня разошлась, а в почти вылеченном боку я ощутила резкую боль.

Я зажала ранку на шее рукой и сжала зубы, чтобы не застонать. Когда я смогла говорить, то вымолвила только: — Он сказал что? Он сказал что? — Я от гнева не могла выражаться более ясно. Билл проницательно взглянул на мое лицо и приложил палец к губам, напоминая мне, что надо соблюдать тишину.

— Никогда не было этого, — яростно шипела я. — Но даже если бы и было, знаешь, что? Так тебе и надо, ты, предатель, сукин сын. — Я не отрываясь смотрела прямо ему в глаза. Ладно, раз уж зашла речь, объяснимся сейчас.

— Да права ты, права, — пробормотал он. — Ложись, Сьюки. У тебя все болит.

— Конечно, болит, — зашипела я, а потом залилась слезами. — И мне пришлось услышать это от других, услышать, что ты просто собирался отставить меня и жить с ней! Даже храбрости не хватило самому поговорить со мной! Билл, как ты мог! А я‑то, идиотка, думала, ты меня вправду любишь! — Во мне вспыхнула такая свирепость, какой я сама от себя не ожидала. Я отбросила одеяло и накинулась на него, царапая пальцами его горло.

И плевать мне на боль.

Обхватить его горло руками я не могла, так что как можно сильнее впилась пальцами и почувствовала, что ярость ослепляет меня до потери сознания. Я была готова убить его.

Если бы Билл сопротивлялся, я бы продолжала свои действия, но чем дольше я сжимала, тем быстрее гнев отступал, оставляя во мне холод и пустоту. Я оседлала Билла, а он распростерся по полу совершенно пассивно, вытянув руки по швам. Я отпустила его шею и закрыла лицо руками.

— Надеюсь, что причинила тебе адскую боль, — я говорила задыхаясь, но вполне отчетливо.

— Да, — подтвердил он, — боль адская.

Он стащил меня на пол, уложил рядом с собой и укрыл нас одним одеялом. И ласково пристроил мою голову в ямку у себя на плече.

Вот так в молчании мы пролежали не знаю сколько, хотя, может, это была минута‑другая, не больше. По привычке и потому, что он был необходим мне как воздух, я прильнула к нему, хотя не могла бы сказать, нужен ли мне был именно Билл, или только интимность, которую до сих пор я разделяла только с ним. Я его ненавидела. Я его любила.

— Сьюки, — сказал он мне в волосы, — Я…

— Тихо, тихо. — Я прижалась к нему теснее и расслабилась. Ощущение было такое, будто сняли повязку, которая давно давила.

Через минуту он прошептал:

— Ты в чем‑то чужом.

— Да, это мне дал вампир по имени Бернар. Дал поносить, потому что мое платье порвалось в баре.

— «У Джозефины»?

— Да.

— Как порвалось?

— В меня воткнули кол.

Он замер:

— В какое место? Больно? — Отогнул край одеяла: — Покажи.

— Еще бы не больно, — небрежно сказала я. — Адская боль. — И осторожно подняла край футболки.

Пальцами он погладил блестящую кожу. Я не могу вылечиться так, как Билл. Ему нужна одна‑две ночи, чтобы залечить раны и стать таким же совершенным, как раньше. И даже несмотря на неделю пыток, в итоге он будет безупречным, как всегда. Я же на всю жизнь останусь со шрамом, независимо от того, пила ли я кровь вампира или нет. Может, шрам будет не таким уж страшным, и заживает рана с феноменальной скоростью, но неизбежна краснота и вздутие, кожа на этом месте чувствительная и нежная, и все вокруг болит.

— И кто это тебя?

— Один мужик. Фанатик. Долго рассказывать.

— Он мертв?

— Угу. Бетти Джо прикончила его двумя ударами кулака. Что‑то подобное мы проходили по истории, про Поля Баньяна.

— Не слышал, — он не сводил с меня глаз.

Я пожала плечами:

— Ну, раз он уже мертв… — Билл не мог отвлечься от истории с колом.

— Допустим, сейчас мертвы уже многие. И все из‑за твоей программы.

Наступило долгое молчание. Билл бросил взгляд на дверь, которую тактичный Эрик прикрыл за собой. Конечно, он изо всех сил подслушивает из соседней комнаты, ведь у Эрика, как у всех вампиров, прекрасный слух.

— Программа в безопасности?

— Да.

Билл приник дрожащими губами к моему уху и прошептал:

— Мой дом обыскивали?

— Не знаю. Может, вампиры из Миссисипи. Не было никакой возможности туда сходить, после того как Эрик и Пэм и Чоу пришли ко мне и рассказали, что тебя захватили в плен.

— И они рассказали тебе…?

— Что ты намерен бросить меня. Да. Рассказали.

— За это безумие я уже заплатил, — заметил Билл.

— Может, тебя довольно того, как заплатил ты, но не уверена, что ты заплатил достаточно, чтобы это устроило меня.

В холодной пустой комнате наступило молчание. И в гостиной тоже было тихо. Я надеялась, Эрик продумал наши ближайшие планы, и рассчитывала, что в них входит отъезд домой. Не имеет значения, что произошло между Биллом и мной, я хотела домой, в Бон Темпс. Я хотела вернуться на работу, к друзьям и увидеть брата. Может, он не Бог весть какой брат, но — это все, что у меня есть.

Интересно, что делается там, в соседней квартире?

— Понимаешь, королева пришла ко мне и сказала, что слышала, будто я работаю над программой, которую до сих пор никто не сообразил сделать, и мне польстили ее слова. Она предложила очень хорошие деньги, а могла вообще ничего не предлагать, ведь я ее подданный.

Я почувствовала, как у меня кривятся губы от еще одного напоминания, что мы с Биллом — из совершенно разных миров.

— Кто, по‑твоему, мог ей натрепаться?

— Не имею представления. И не хочу знать, — бросил он небрежно, даже равнодушно, но я‑то его знаю.

— Ты помнишь, что я работал над этой программой некоторое время, — продолжил Билл, когда понял, что я ничего не намерена говорить.

— Зачем?

— Зачем? — странно, но он смутился. — Ну, просто это показалось мне неплохой задумкой. Получить список всех американских вампиров и хотя бы некоторого количества тех, кто живет в остальных странах мира, — ценная идея, и в сущности даже забавно собрать такую информацию. А раз уж я начал вести исследования, то решил — почему не включить портреты? И биографии. И взаимосвязи. Так накапливалось все больше данных.

— То есть ты… гм… создавал — перечень? Всех вампиров?

— Вот именно. — Горящие глаза Билла засияли еще больше. — Просто начал как‑то вечерком, подумал — надо же, со сколькими вампирами я знаком, встречался в своих странствиях в прошлом веке, и начал составлять список, а потом стал добавлять то рисунок, который сам сделал, то фотографию, которую сам снял…

— А что, вампиров можно фотографировать? То есть, они проявляются на фотографиях?

— Конечно. Когда в Америке распространилась фотография, мы не хотели, чтобы нас фотографировали, потому что это доказательство, что ты был там‑то и тогда‑то. А если лет эдак через 20 ты появляешься и выглядишь ровно так же, как раньше, ну, тогда ясно, кто ты такой. Но теперь, когда наше существование легализовано, нет смысла держаться за старые запреты.

— Спорим, что кое‑какие вампиры по‑прежнему держатся?

— Конечно. Некоторые вообще прячутся в тени и спят каждую ночь в гробах.

(И это говорил парень, который в своей жизни время от времени оказывался погребенным на кладбище).

— А другие вампиры помогали тебе в работе?

— Да, а как же иначе? — его даже удивил мой вопрос. — Да, кое‑кто. Кому‑то нравится тренировать память… кто‑то воспользовался возможностью отыскать старых знакомых, попутешествовать по любимым местам. Я уверен, что собрал не всех вампиров