Глава 17. aloha.nikolaev@gmail.com тел.: 0512-709-731 097-03-992-01 095-82-46-446
aloha.nikolaev@gmail.com Тур на Старый Новый год: Леви - Рованиеми - Хельсинки - 12.01.2014
Программа тура: 1-й день (12.1.14): 2-й день (13.1.14): 3-5-е дни (14-16.1.14): 6-й день (17.1.14): 7-й день (18.1.14): 8-й день (19.1.14): В стоимость включено: В стоимость не включено:
Глава 17 …Карда оказалась совсем не такой, какой её себе Мира представляла. Помня старинные предания об этом городе, которые слышала в детстве, она ожидала увидеть что-то более мрачное, страшное и, в то же время, более привлекательное, завораживающее… Но Карда оказалась ничем особенно не примечательной и во всём подобной Метору, который Мира проезжала утром: тихий провинциальный город, узкие улицы, очень старые каменные мостовые, приземистые грязно-белые дома - выше трёх этажей ей не встретились, небольшая по меркам Доны и совсем безлюдная главная площадь – даром, что древняя столица! Впрочем, если Мира и была разочарована, то совсем чуть-чуть: старый как горы, на которые он опирался, город дразнил её своими тайнами, загадками, слухами, сплетнями, сказками, соблазнял открывавшейся здесь перед ней свободой и полнейшей безнаказанностью, обещал стать главной авантюрой в жизни и, возможно, даже судьбой…
Если бы Агата знала, какие греховные и кощунственные по сути своей мысли и идеи посещают сейчас её любимую, недавно отметившую двадцатилетие сестрёнку, она ни за что не отпустила бы её одну в Карду. Но всё внимание старшей из сестёр Вако было поглощено единственной и любимой дочкой, и мысли Миры давно были для неё закрытой книгой на незнакомом языке. Погуляв по городу, полюбовавшись закатом, Мира возвратилась в привокзальную гостиницу и до утра осталась здесь. Важный вопрос, приведший её в Карду (поскольку приехала она сюда «по делу», а не «для развлечения», во всяком случае, официально), решено было отложить на завтра. Празднуя кратковременное (но лучше сейчас об этом не вспоминать) освобождение от опёки родственников и добрых знакомых, неблагодарная Мира роскошно поужинала в гостиничном ресторане и легла спать на два часа позже, чем ложилась дома. В первый из дополнительных часов она читала, когда книга наскучила, занялась причёской, попыталась уложить волосы так же, как это любила делать её старшая сестра, Агата. Причёска не получилась. Но, просто распустив длинные, чуть вьющиеся светлые волосы по плечам, Мира нашла себя необыкновенно хорошенькой, и, успокоенная этим фактом, скоро уснула, всерьёз обдумывая новую жизнь, которая непременно должна начаться здесь, в этом городе, завтрашним же утром. Она мечтала так, совершенно забыв, что скоро возвращаться домой, и в этих мечтах не находилось места ни её старшей сестре, ни маленькой племяннице, ни подругам, ни друзьям семьи, ни даже Тадеусу Флагро, помолвка с которым должна была состояться через два месяца, уже в новом году… Тоски по этой спокойной жизни она не успела узнать; там, позади, ей было совершенно нечего вспомнить, там не было ничего такого, чего следовало бы запоминать… Как хорошо здесь, за чертой, отделяющей скучное прошлое от таинственного будущего!
Мира родилась в Карде, но покинула её в столь раннем возрасте, что не успела узнать этот город. Её мать умерла при родах, а отец, едва минуло три месяца со дня её смерти, женился вновь, что его первой тёще совсем не понравилось. Сестёр, Агату и Миру, воспитывала бабушка, мать Маделины – Сильвия Лавендер, и до недавнего времени они жили в старом доме в Северной Пенне. Бабушку Мира во всём слушалась… ровно до восемнадцати лет, когда, вообразив себя окончательно взрослой, она осмелилась, вопреки воле старушки, сначала прочитать запрещённую книгу (чувственная поэзия Мэйзи), затем наотрез отказалась надеть на вечер у Баккетов «нелепое» розовое платье и явилась на праздник в другом, чёрном, загадочного фасона, вызвавшего у окружающих лёгкое недоумение (ничего, они ещё оценят некоторые её находки). Кульминацией борьбы за свободу и независимость стало посещение Мирой медицинских курсов… Но сейчас эта война была в прошлом. Госпожа Сильвия умерла два месяца назад, оставив взбалмошным внучкам дом в северном районе столицы и вполне приличную ренту. Агата уже отдалилась от Миры, выйдя замуж, а теперь предпочитала нянчиться с маленькой дочкой, а не с младшей сестричкой. Так что война была выиграна, поскольку противник утратил к ней интерес… Мира дичилась родственников и друзей семьи, и своих друзей она не звала «друзьями», потому что не считала друзьями. Она любила быть одна. Она всё искала чего-то… Чего? – она и сама затруднялась в определении. Иногда это «что-то» мелькало между строчек книг, в глазах случайного прохожего, бредущего неизвестно куда, в недосказанных кусочках фраз её собеседников, но ей всё не удавалось ухватить «это» за хвост… Кроме всего, ей было скучно.
«Одиннадцать часов утра – подходящее время для визита», - решила назавтра Мира. Одевшись в своё лучшее платье, она направилась в дальний, верхний район Карды, Корону – белое полукружье высоких особняков, опоясывающее горы. В Карду младшую из сестёр Вако привело завещание недавно погибшего отца. Своим детям: двум дочерям от первого брака и сыну от второго Дамиан Вако оставил здесь, на западе Короны, большой дом. Мира сама вызвалась решить вопрос этого наследства, соблазнённая перспективой очутиться в незнакомой Карде в полном одиночестве и, следовательно, абсолютно свободной… Да, ей было скучно. И она давно искала приключений.
Белый двухэтажный особняк девушка нашла не сразу. Он спрятался за новым зданием банка. И дом, и небольшой двор с яблонями выглядели запущенными. «Дом, видимо, нежилой», - решила Мира. Но она всё-таки поднялась к двери и постучала. Ведь Алан, их сводный брат, предложил встретиться именно здесь, чтобы обсудить завещание отца. Дом был тих. Мира постучала ещё раз, затем, внимательно осмотрев дверь, осмелилась её толкнуть и убедилась – она была открыта. Яркий полдень остался снаружи. В холле царил поздний вечер, высокие окна закрыты тёмными пыльными портьерами, не пропускающими ни лучика солнца. Мира сделала несколько шагов в кромешной тьме наощупь и громко позвала: «Эй!», - стараясь, чтобы голос звучал ровно и, по возможности, спокойно. Не дождавшись ответа, ещё шагнула вперёд и тут же отскочила, испуганно вскрикнув: прямо перед ней показался какой-то тусклый бледный силуэт – гротескная фигура, словно неумело собранная, склеенная из множества осколков… Приглядевшись, Мира с некоторым опозданием и большим облегчением поняла, что испугалась собственного отражения в треснувшем зеркале. Но тут ей пришлось вскрикнуть вторично – некто схватил её за плечи. - Мира Вако? – прошептал чей-то голос, звучавший, казалось, отовсюду. Вернее, прошипел. Тот, кто держал, развернул её к себе… Глаза уже привыкли к сумеречному холлу. Она различила в полумраке бледное красивое лицо незнакомого молодого человека. Но это лицо, да ещё белое пятно - его рубашка, теряли очертания, расплывались... Мира задыхалась, глотая воздух ртом, готовясь лишиться чувств; сердце билось так, что, должно быть, выскочило из груди, если б не корсет, ноги – как у ватной куклы… …Странное ощущение! Казалось, ей не даёт упасть в обморок лишь взгляд его ледяных серых глаз, она держалась за него, как за нить… - Кто вы? – пролепетала Мира. - Алан? Отпустите меня немедленно. Тот послушно отпустил её и отступил на шаг. - Простите, милая сестрица, - /«милая сестрица» он произнёс с нескрываемым удовольствием/, - должно быть, я напугал вас. Мира только кивнула. Что-то было не так. Нужно было сказать… Но что? Мысли рассыпались – не собрать. - Пойдёмте в гостиную, - пригласил Алан. - Я так ждал встречи с вами, сестрица... «Бежать!» – мелькнуло в голове и пропало… О чём она только что думала?
В просторной и такой же тёмной как холл гостиной, Мира немного пришла в себя. - Вы приехали… - …Вчера днём, - поторопилась ответить она, настороженно следя за странным братом. - Одна? - (как… хищно блестят его светлые глаза!) - Да… - призналась Мира. - Не страшно? – поинтересовался Алан, наливая тёмное вино в запылённый бокал. Девушка робко приняла бокал. Отказаться под этим взглядом она не посмела… /Но вино, при этом, она, всё же, сообразила не пить/. - А почему мне должно быть страшно? – с вызовом спросила она, ставя бокал на столик. Алан удивлённо приподнял брови: - Знаете, как называют Карду, сестрица? Цитадель вампиров! – прошептал он ей в самое ухо, и Мира забилась вглубь дивана. - М-может, мы лучше обсудим продажу этого дома, - осмелилась предложить она. - В письмах мы уже решили… - Да мне всё равно, - легкомысленно заявил Алан. Вскочив с дивана, он вновь прошёлся по комнате, Мира вновь обречённо следила за ним… - Вы, что же, не верите в древние сказки? – внезапно опечалился он. - Н-нет, - запнулась она и поняла, что, споткнувшись, упустила /неловкая!/… последние остатки здравого смысла… (О чём она только что хотела спросить?) Чувствуя, что совсем охрипла от волнения, Мира чуть пригубила вино. Чуть терпкое. Но совсем не странное на вкус… Единственная не странная вещь в этом доме! …Разбитое, но не снятое, не прикрытое зеркало в холле, шторы, не позволяющие любопытному заглянуть в дом, все предметы безмолвны: давно никто не пользовался ни этим диваном, ни этим шкафом, не зажигал свечей в подсвечниках, словно дом не жилой… Но в то же время всё полно непонятными отголосками, шорохами, словно здесь что-то прячется… кого-то прячут… - Вы хотите осмотреть дом? – спросил Алан, и Мира почти в ужасе помотала головой. Он словно читает её мысли, как книгу… - Я знаю, о чём вы думаете, – сказал молодой человек. - Сестрица, не пугайтесь. Такое иногда бывает у близких, кровных родственников…
«Какой он бледный, – не ужасалась, просто бессознательно отмечала Мира, глядя на Алана, - и совершенно белые руки с синеватыми прожилками сосудов, или это из-за освещения… морок?» Глаза странного брата не отпускали её. Пустые, неживые – такими ей всегда представлялись глаза самоубийцы в то мгновение, когда он спускает курок, стреляя себе в висок. Этот выстрел она почти услышала… или где-то хлопнула дверь? - Она вздрогнула и, наконец, очнулась. «Бежать!!!» – она ведь уже думала об этом раньше?! - Мне пора, - почти жалобно сказала Мира. - Так скоро? – огорчился брат. - Мы так мало знакомы… Вы непременно должны ещё зайти в гости! Мира поднялась, отчаянно мотая головой, пытаясь стряхнуть наваждение. - Сегодня вечером… Будет вечер поэзии… Я познакомлю вас со своими друзьями… Обещайте, что придёте! - Да, да, да, - быстро зашептала Мира уже в холле, ища глазами выход, - только вечером, вечером! Н-не провожайте меня! – она почти умоляла. И он засмеялся: - До встречи, сестрица…
В гостинице Мира открыла альбом с рисунками (так она коротала время по дороге сюда, в Карду) и долго рассматривала последний: два профиля, обращённые друг к другу. Большеглазая девушка с длинными растрёпанными волосами (разумеется, совершенно случайно!) оказалась похожей на неё саму, а юноша - теперь Мира была готова поклясться, безусловно, Алан! - тонкий профиль, длинноватые тёмные волосы… В его внимательные светлые глаза девушка на рисунке глядела испуганно, но с готовностью сделать ещё шаг, последний… Комната внезапно показалась ей тюрьмой. Она едва вырвалась на улицу… А потом бежала, не разбирая дороги, до самой площади в Патенсе… Ей уже казалось странным: почему она стремглав убежала из того дома? В конце концов, она поступила просто невежливо. Непременно нужно пойти туда снова сегодня же вечером… Она брела оглушённая, заворожённая, привлекая ненужное внимание прохожих… На эту странную сонную фигуру многие оборачивались, а какой-то сорванец, пробегая мимо, громко крикнул ей что-то в лицо, желая испугать сумасшедшую… А Мира даже не вздрогнула: «Сегодня же вечером… Я вновь увижу его…»
Да, вот и появился он, этот человек! Мира закрывала глаза и видела его лицо. «Я пойду за тобой на край света, для тебя я погублю всё, что мне дорого, ради тебя я предам всё, во что верю», - сами собой складывались строчки… Она улыбалась, в мечтах уже делая последний шаг, ему навстречу. «Ты погубишь меня, - сказала она бездне и закрыла глаза. - Я люблю тебя». Карда, старая Карда! Самая большая авантюра в жизни и, может быть, даже, судьба!
«Он – дьяволопоклонник, возможно… Несомненно! В этом доме наверное…» …Яркая картинка предстала её глазам: Чёрная месса… толпы людей в тёмных одеяниях или вовсе нагих. Пламя светильников огромно: здесь светят костры. Она на возвышении: жрица, ведьма, демоница - это ей толпа возносит хвалу! Но она бесстрастна, равнодушна: тёмная богиня… Она видит лишь одного человека, там, в отдалении, следящего за этой оргией – своего Бога, чьи глаза – звёзды… Картинка юной невинной девушке понравилась чрезвычайно: (Может быть, она нарисует её уже завтра… утром). Боясь, что тёмные мысли слишком явно читаются на её светлом личике, Мира сбежала с людных улиц, долго блуждала переулками и в сумерках вышла на Пустошь. Впереди белели руины Старого города, точно кости, обглоданные собакой. Широкая улица Прэсто лучом шла перед ней, уходила туда, в древние камни, выше ещё один луч – улица Виндекса… Этим дорогам, должно быть, четыре сотни лет! По ним ходили герои древних легенд… Ими в нынешнюю Карду пришло древнее вечное зло: как… (теперь она заметила это!) таинственно, мудро, зловеще улыбается сейчас далёкая Корона!
Мимо шёл бродяга, старый пьяница. Мира пару раз злобно глянула на него: «Проходи скорей, развалина»! (Ты мешаешь мне мечтать…) Но тот, наоборот, повернулся и, чуть пошатываясь, двинулся к ней. Улица была безлюдна, но будущая тёмная богиня ни капельки не боялась. Этот старик был безобиден и внушал жалость, а не страх. - Юная леди! («Ну, вот!» - Мира поморщилась, отступая на шаг) - Не подумайте… Я ничего… Я проходил мимо, - он говорил невнятно, еле пережёвывая слова, слушать его была одна мука! - Но словно что-то толкнуло… Прости меня, девочка, если обидел… Но не делай того, что намереваешься… Ты молодая, красивая… Не делай! Мира отступила ещё на шаг, тяжело вздохнула, показывая как тягостно ей его присутствие. И бродяга отвернулся от этого злого взгляда, пошёл прочь, напоследок ещё раз пробормотав: «Словно что-то толкнуло…» Девушка улыбнулась: «Так вот ты какой, мой ангел-хранитель!» На встречу она не торопилась. Вернулась в гостиницу. Поела в гостиничном ресторане… Надела то самое, шокировавшее когда-то почтенных гостей генерала Баккета, чёрное платье. Долго пыталась сделать красивую причёску, устав, оставила волосы распущенными, только подколола насколько прядей, чтобы её вызывающая небрежность не так… бросалась в глаза. «Ведьма!» - подумала она, улыбаясь своему отражению в зеркале. «Abyssus abyssum vocat»6, - напевала она, застёгивая тёплое пальто. Пора идти.
Безумие! – вяло противился рассудок. – Он и его друзья просто убьют тебя, бедную наивную дурочку. Ему нужно всё наследство отца, а не третья его часть. - Значит, я ошибалась, - усмехнулась Мира. - И так мне и надо. То ли из-за вечернего холода, то ли от страха улыбнуться не получилось. Лицо словно застыло. Безумие! – предпринял новую атаку рассудок. - Безумие и грех… Страшный, непрощаемый. Он – твой родной брат. Безумие! Та же кровь. Она оставила этот довод без ответа. Слишком страшно. Ответы замёрзли, как и эта улица, как и эти выступившие на небе звёзды, как и она сама.
- …На самом деле всё совсем не так, - возразил Алан, - в легендах перепутаны признаки вампиров, - откинувшись в кресле у окна, он пустился в объяснения, насмешливо глядя на неё. - Вовсе не все вампиры боятся солнца, и не все могут превращаться в летучих мышей, крест отгоняет только новообращённых вампиров, и только, если вера держащего распятие сильна, а в сказках всё это перемешано, и в результате получается образ вампира, совершенно не совпадающий с действительностью…
/«Вечер поэзии», как Мира и предполагала, имел к поэзии самое отдалённое отношение. Она ощущала себя главной гостьей на собрании некоего закрытого клуба. Кроме неё гостей – друзей Алана было ещё трое. К одному из них – взрослому мужчине, чем-то неуловимо похожему на мужа старшей сестры, Мира сначала пыталась обращаться за поддержкой, хотя бы взглядом… Но он не удостоил её вниманием и даже не представился! Рыжеволосая девушка чуть старше её, («Вивьен» - и больше она ничего не добавила, когда их знакомили) в очень красивом и дорогом тёмно-зелёном платье то и дело неестественно и резко хохотала, поглядывая на Миру. Беседу вели Алан и ещё один его друг, примерно ровесник Миры – Эд. Разговор шёл интересный: о старинных преданиях Карды. Мира внимательно слушала, вжавшись в старое кресло с когда-то тёмно-красной обивкой у камина, и не вмешивалась в эту беседу. Но вот Эд, ухмыльнувшись, спросил, что сама она знает о Карде и её главном страхе, и Мира смешалась. Говорить что-либо под неотрывными, странно похожими взглядами четырёх друзей ей совсем не хотелось. Всё же она начала: «вампиры», «Старейший, Макта Вастус (якобы!)», «Балы Карды раз в 15 лет», - ах, сами carere morte? – Мира уставилась в пол, не желая встречаться ни с чьим пронзительным и отстранённым взглядом… - «Что ж…»: «чеснок», «святая вода», «осиновые колья», «Ах, да! – серебро и солнце», - ах, преимущества? – «М-м-м… бессмертие?» «вечная юность?» «крылья?» - тут Алан прервал её, не дав закончить, после чего, очевидно, решил прочитать сестре лекцию о нравах и особенностях вампиров/.
- Всё дело в инициации, в том, как человек становится вампиром. Если новообращённый во время инициации лишается большей части своей крови и большей части своей жизни, он становится потом очень сильным вампиром. Их называют Высшими… - Это их самоназвание, - недовольно заметил мужчина. - Высшие вампиры бессмертны, но, чтобы оставаться среди живых, им нужно много человеческой крови. Они охотятся ночью, потому что не переносят солнечного света и убивают людей, выпивая их кровь. Они великолепно, - он подчеркнул это слово и с вызовом посмотрел на своего старшего друга, - управляют своим почти мёртвым телом, могут даже вызывать свою звериную сущность. Это они предстают перед смертными в образе огромной летучей мыши, а самые сильные из них становятся «хозяевами», которые способны поднимать мертвецов проклятием своей крови и управлять ими. Низшие же вампиры почти не заметны среди людей. Они не боятся солнечного света, хотя не любят его. Днём они бессильны. Низшие вампиры ни превращаться, ни летать не умеют, чтобы насыщаться, им не нужно много крови, некоторым даже вовсе не нужна кровь. Это - те, что не лишились своей жизни, своей крови при инициации, лишь вкусили каплю крови вампира. Они также бессмертны, но старятся, пусть медленней, чем люди, и дорога для них всё равно лежит в Высшие… Потому что пути назад нет, - он вновь очаровательно и несколько злорадно улыбнулся незнакомцу. Похоже, вся эта беседа для них была отголоском какого-то давнего спора. - Низшие вампиры – паразиты, - закончил Алан, - Высшие – ночные хищники… - Не забудь про охотников, - сказал мужчина. - Каких охотников? - неожиданно вспылил Алан. - Не знаю! Я их здесь не встречал! - О чём вы? – растеряно спросила Мира. - Откуда эта… история? Какая-то новая книга? Она с мольбой смотрела на Алана. Руку она непроизвольно поднесла к шее, сжала пальцами серебряный крестик. Вивьен вновь засмеялась. Вообще-то, это и есть реальность, - торжественно сказал Эд и улыбнулся, ощерив гораздо более длинные и острые, чем полагается человеку, клыки. (Пожалуй, наступила вторая часть собрания закрытого клуба. Неофициальная…) - Я бы… прогулялась в саду… – сказала Мира. Вивьен первый раз, взглянув на неё, не расхохоталась. И выглядела несколько удивлённой. (Видно, ожидала, что я упаду на колени и буду молить о пощаде…)
- Милая сестрица, ты молчишь. Мы напугали тебя? В саду она гуляла только с Аланом. Никто больше не пожелал присоединиться. - Твой друг Эд глупо шутит, - заметила Мира. - Он не шутит, - Алан усмехнулся. Мира опустила голову, бездумно отмечая какой-то мусор на дорожке. (Нет, не может быть… Не может быть!) - Во что ты веришь? - Не знаю, - пролепетала Мира, заглянув в его глаза. - Ты… carere morte? (Она спряталась за этим странным словом. Выговорить «вампир» - признаться в своём безумии она не могла). - Мы здесь все – вампиры, - легко ответил он. - Это, можно сказать, настоящий вампирский особняк. И ты к нам присоединишься… - Ты убьёшь меня? – спросила Мира, не веря ни звучанию своего голоса, ни себе, ни реальности происходящего… Когда же, наконец, она проснётся? - Нет! – обиделся Алан. - Если б я хотел тебя убить, я убил бы тебя утром! Он засмеялся. Теперь Мира замечала: как странно он говорит, как странно смеётся! Его голос… неполный, в нём чего-то не достаёт… (Души? Жизни?) - Почему вы решили, что я к вам присоединюсь, carere morte? – ей-богу, она чувствовала себя героиней «старых сказок Карды», допустим, бесстрашной охотницей – Евой! - Но ты же вернулась, - его холодный взгляд не отпускал её. - Ты… зачаровал меня утром, да? – прошептала Мира, и из глаз брызнули слёзы обиды… (Возможно, последние в жизни…) - Если б зачаровал, ты не задала бы сейчас этот вопрос! – вампир резко отпустил её. Бросил. И теперь настал черёд Миры ловить его взгляд. - Ты просто вернулась домой, сестрёнка… Ты похожа на прабабку. Её портрет там, в доме, - он обернулся на особняк. - Эд зовёт меня… Пойдём со мной. Будешь моей невестой, красавица. Вечность тебе понравится. - Я… приду, - тихо отозвалась Мира, и он оставил её.
(И я буду также уметь растворяться в ночи...) Тёмные деревья казались декорацией. А луна – просто большая лампа. Это сон… (Я приду? Я приду!) – одна дорожка белела в темноте, вела к дому, к старому особняку Вако, а Мира видела множество дорог, веером раскинувшихся перед ней – ручейки, сливающиеся в моря… безграничных возможностей! Юность, свобода, любовь! Одна дорога вилась в темноте, вела к дому, вела в вечность! В чёрном небе над садом к дому пронеслась, сгорая, огромная звезда. (Таких больших метеоров я ещё не видела…) Что это, как не знак судьбы? Сама Ночь указывает ей путь. «Ты совсем заигралась, девочка!» – предупредил рассудок. Но Мира привычно послала здравый смысл к чёрту.
Семь ступеней вверх она летела, сердце билось в пустоте, звонко отдавалось в ушах… В поисках поддержки схватилась за ручку двери в виде головы льва: правый глаз был пуст, слеп, но сохранившийся камень в левом тревожно горел, переливался зелёным холодным мертвенным светом, приглашая войти, чтобы позже выйти… преобразившейся...
В гостиной были только Алан и мужчина-вампир. Остальные, должно быть, охотятся… Она подошла к брату. Остановилась в шаге, не представляя, что делать дальше. - Осторожней, - предупредил Алана вампир, - не увлекайся, не убей девочку. Будет жаль. Усмехнувшись напоследок, он вышел из комнаты. Вскоре хлопнула входная дверь. Теперь в доме они были одни. Мира обернулась к Алану. Рука сама потянулась к крестику на шее… Первый раз в жизни, перед последним шагом, забыв гордыню, она молила Создателя защитить её. - Ты всегда при виде меня будешь хвататься за крест? – прорычал вампир. Но не злобно, шутливо. Мира глубоко вздохнула. Медленно подняла руки за шею, чтобы расстегнуть цепочку. Сняла крестик и выбросила за окно, в темноту. Он упал беззвучно, точно провалился в пустоту. Мира сделала последний шаг. Алан взял её теперь уже совсем безвольную руку, сжал в своих ладонях. - Моя невеста, - сказал он утвердительно. Его глаза смеялись, но лёд в них не таял. - Только поцелуй меня сначала, - попросила она и закрыла глаза.
…Умирать оказалось не так уж и страшно. Боль от укуса Мира перенесла стоически. Сдержала крик ужаса, когда ощутила, как нечто вытягивает из неё кровь… наверное, очень много крови… силы, саму жизнь. Она быстро потеряла сознание.
Мира открыла глаза, казалось, века спустя. Но за окном царила та же ночь, только луна чуть-чуть сместилась. И огонь в камине горит также ярко… Прошло совсем немного времени. - Ненасытная, - пожаловался Алан из кресла у камина, баюкая раненую руку, - ты меня чуть не убила... Как себя чувствуешь? Мира оценивала обстановку. Она полулежит в том кресле, что стоит у окна. Было хорошо и покойно, только новое ощущение холода в груди, кажется, сердце… не бьётся?! Она поторопилась проверить. Бьётся… Очень слабо и медленно. Три удара за полминуты. - Холодно, - одними губами сказала Мира. Звука не было. Она встревожено посмотрела на Алана. - Воздуха вдохни побольше, - посоветовал он. Мира воспользовалась советом. «Холодно», - удалось повторить ей. Голос был чужим. Хрупкий, словно стеклянный. - Иди сюда, к камину. Он с удовольствием наблюдал за ней. Мира села на ковёр у его ног, протянула окоченевшие руки к огню. - Не идёшь, а скользишь, - тихо отметил Алан. - Ты – прирождённый вампир… Это нелепое сочетание слов её позабавило. Мира беззвучно рассмеялась.
В ту ночь мир по-новому открылся её глазам. Луна улыбалась ей. Луна и звёзды лучше всех знали, что такое вечность. Дома открывали ей свои истории и свои души. Хищно щерилась Корона, венчавшая древнюю Цитадель вампиров. За Вастусом она видела былое величие полуразрушенных зданий. Каждый камень мостовой пел своим неповторимым голосом. Карда внезапно открылась ей, вся – и юная вампирша мгновенно приняла её – всю, и они запомнили друг друга навсегда… Вокруг Мира ощущала дыхание тысячи тысяч жизней, слышала, как течёт сок по сосудам деревьев, как бешено пульсируют маленькие комочки в их кронах и понимала, что это бьются сердечки ночующих там птиц. Рядом с жизнью она видела смерть. Миллионы тел гнили в этой земле: старые, сухие, и новые, ещё держащие сок. Но во всех них был холод. Не тот холод, которым полны земля, горы, северный зимний ветер - иной, что царит за границами жизни, и этим же холодом было полно её тело - неловкое, негибкое, замерзающее… Собственная кровь стала вязкой, стала грязью, сердце почти не билось, устав. Она словно балансировала на тонкой нити, натянутой в пустоте. Ей нужна сияющая жизнь, иначе она исчезнет, утратит плоть, станет холодным туманом над рекой… Её господин весел… но слаб, ведь сегодня он отдал ей часть своей силы. Алан первым уловил биение чей-то жизни рядом, его глаза радостно блеснули, и в юном лице на мгновение проступили хищные звериные черты. О! Да, она тоже видит это: пульсирующее сердце смертного близко, близко… Добыча вампиров. Их жизнь… Вот она – сияющая, вечная, струится в теле, сверкает в глазах…
В ту ночь они убили двоих. Мира не запомнила свою первую жертву. Она никогда не узнала, чью кровь тогда выпила, чья отнятая жизнь сделала её истинным вампиром. Она помнила только своё новое отражение в расширенных от ужаса глазах. У этого отражения была грива ведьмы и длинные острые клыки, но оно не пугало её, она приняла то чудовище, что теперь было ею легко, восхищаясь! - она узнавала свою суть… И, когда кровь этого человека пополам со страхом потекла в её жилах, она почувствовала себя возрождённой вновь, сильной и счастливой, и громко смеялась, не боясь своей новой, бесстыдной улыбки. Она вернулась домой, на свою землю, в свои владения. Она больше не была одна. Это было падение… и полёт – одинаково желанные и желаемые давно. Это был сон, и не сон, и её новая сила кружила ей голову… - Теперь летим? – прокричала Мира Алану, дурачась как девчонка. – Уже хочешь полететь? – смеялся он ей в ответ. Мальчишка, просто мальчишка… - Это легко! – Мира поняла, что нужно: освободить то чудище, что прячется сейчас под её маской. Оно насытилось и желало размять крылья. Она взмахнула рукой, и тень, мгновенно соткавшаяся из чернейшей как сама тьма пыли, окутала, одела её пальцы, лаская, зовя, подталкивая – вверх! - Тогда домой наперегонки! – воскликнул Алан. Они летели над рекой, гонялись друг за другом в тумане. Вернулись в особняк за полчаса до рассвета, когда поблёкли звёзды и выпевали трели первые птицы. Там, в маленькой угловой комнате на втором этаже, окно которой служило дверью во время ночных прогулок вампиров, они, наконец, насытились друг другом. Они не боялись расточить всю свою чужую силу – пусть горит их бессмертная любовь.
|
