Глава 19. Третье утро на склоне горы выдалось солнечным и ясным

 

Третье утро на склоне горы выдалось солнечным и ясным. Камерон выбрался из палатки и осторожно потянулся. Выяснилось, что он окреп достаточно, чтобы передвигаться без посторонней помощи и ходить, не опираясь о стволы деревьев. Голова тоже болела значительно меньше, а рана почти не саднила. Судя по тому, что он стал лучше видеть, опухоль постепенно сходила на нет, и веки стали открываться лучше. Конечно, Камерон не был способен бегать или поднимать тяжести, но в его состоянии явно наметились положительные сдвиги.

Здоровье Бейли тоже шло на поправку, жар наконец спал, и ночью она изрядно пропотела. Это был хороший знак, хотя в суровых условиях, в которых они находились, мокрая одежда усиливала риск простуды. Бейли проснулась среди ночи, разбудила пилота и потребовала, чтобы он отвернулся к противоположной стене. Пока она переодевалась в сухую одежду, Камерон боролся с желанием обернуться или хотя бы украдкой подглядеть за ней. Однако, памятуя о том, как напряглась Бейли от его поцелуя, он воздержался от необдуманного поступка.

Камерон боялся спугнуть ее, боялся, что Бейли вновь спрячется в свою раковину и хрупкий контакт, установившийся между ними, будет разрушен.

А ведь он каждое утро просыпался с эрекцией! И вечерами у него тоже была эрекция, даже во время невинных разговоров. А что творилось с его членом, когда Бейли засыпала и во сне бессознательно крутила задом в районе его паха! Еще немного, думал Камерон, и у него вырастут крылья.

Однако существовали и более важные проблемы. Например, ситуация с едой становилась критической. Оставалось всего полторы шоколадки. Выжившие старались экономить запас, словно предчувствуя, что ожидание спасателей затянется надолго. Конечно, оба подолгу спали и почти не расходовали калорий, но организм все равно требовал подпитки.

Камерон скрывал от Бейли свое волнение по поводу того, что накануне их так и не обнаружили. Спутник должен был давно зафиксировать сигнал передатчика, однако никто не спешил на помощь. Пусть день был туманным и серым, это не помешало бы спасателям хотя бы сбросить теплые вещи, воду и еду.

К сожалению, передатчик работал от аккумулятора, заряда которого хватало максимум на двое суток. С момента крушения прошло немало времени, и заряд, должно быть, был на исходе. Если их не найдут в ближайшие часы, аккумулятор разрядится, и спасателям придется действовать вслепую.

Когда накануне вертолет так и не появился, Камерон начал склоняться к мнению, что передатчик был слишком слабо заряжен и перестал передавать сигнал почти сразу после падения.

Он видел, как по направлению к палатке бредет Бейли, покачиваясь от слабости. Она ходила в туалет, и Камерон специально выбрался из-под навеса, чтобы освободить ей место.

– Побудь пока снаружи, – попросила Бейли, останавливаясь рядом. – Я так больше не могу, меня преследует запах пота. От меня воняет, как от портового грузчика! – Камерон мог бы поспорить с этим утверждением, но не стал. – В общем, я оботрусь салфетками и надену свежие вещи. А потом то же самое сделаешь ты.

– Ты надевала свежие вещи прошлой ночью, – заметил Камерон. – А у меня вообще больше нет свежих вещей.

– Ты сам в этом виноват, – хмыкнула Бейли. – С чего ты взял, что одной смены одежды для длительного перелета достаточно?

– Потому что этого достаточно. Зачем больше?

– Ха, вот и видно, что ты совершенно не готов к неожиданностям! А если бы ты пролил на себя кофе? Что бы ты сделал?

Он хотел засмеяться, но передумал. Вся эта перепалка была глупой. Возможно, таким образом Бейли держалась за реальность. Или выпускала пар после пережитого потрясения. Не стоило указывать ей на нелепость претензий.

И потом, слушать это ворчание по поводу одежды было даже приятно. Может, потому, что на лекторше были надеты бесформенные штаны, или потому, что одна из ее кофт была без рукава (видимо, рукав пошел на перевязку). Рядом с Бейли даже городская бомжиха выглядела бы стильно и по моде одетой.

На ней было столько тонких и не очень кофт, что фигура казалась оплывшей, бесформенной, один подол торчал из-под другого, а на руках и вовсе были натянуты носки. Однако Камерон знал, что под всей этой бредовой одеждой прячется тонкая, красивая фигурка с крепкой юной грудью.

Впрочем, он и сам являл собою странное зрелище. Поверх брюк были повязаны два свитера – спереди и сзади, рукава их были связаны узлами на боках, и оттого наряд напоминал набедренную повязку. Вокруг груди и шеи Камерону пришлось повязать несколько женских кофт. Ему не хватало лишь носков на руках, чтобы составить с Бейли идеальную пару.

– Ладно, зануда, ты победила, – согласился Камерон. – Я самый непредусмотрительный тип на этом свете. В другой раз наберу с собой столько же шмоток, сколько и ты. – Он махнул в сторону навеса: – Иди мойся, если это можно так назвать. Я пока залезу в самолет и пошарю по полкам.

Зеленые глаза Бейли сузились.

– Ты еще недостаточно силен, чтобы…

– Поверь, мне хватит сил, – оборвал Камерон. – Сегодня мне значительно лучше. – Бейли смотрела с подозрением. – Хорошо, хорошо, слово “значительно” слишком сильное! Но мне лучше, это правда.

Бейли покусала губу.

– Если застрянешь в проходе или почувствуешь себя плохо, ори, я приду на помощь, – велела она и отвернулась к навесу.

Камерон добрался до самолета и постарался опытным глазом оценить нанесенный ущерб. Оглядел траекторию падения, обозначенную сломанными ветками и поваленными деревцами. Кусок левого крыла остался чуть позади, похоже, он зацепился за каменный выступ. Самолет был сильно накренен вправо и покоился на почти голой земле, поодаль от зеленой полосы, которая амортизировала падение. Чуть впереди высилась отвесная скала. Если бы деревья не затормозили тело самолета, его бы расплющило о гору.

Удивительно, что не пострадал топливный бак. Иначе за падением последовал бы мощный взрыв, и Камерону с Бейли не удалось бы спастись.

Пилот знал, что в большинстве случаев падение самолета – даже аварийная посадка – заканчивалось взрывом топливного бака. Даже выход двигателя из строя не означал, что электрика мертва. Крохотной искры могло хватить для воспламенения.

Фюзеляж не оторвало, как поначалу думал Камерон, а почти разнесло по кускам, один из которых зацепился за макушку сосны. Склон был достаточно покатым, чтобы самолет мог с него соскользнуть, но вкопавшееся в землю правое крыло держало его на месте.

Камерон с трудом забрался в салон и кое-как вскарабкался на кресло второго пилота. Оно было ободранным, поскольку кожа и поролон пошли на строительство палатки. Бейли поработала основательно, не оставив ничего ценного.

Первым делом пилот проверил передатчик.

– Дьявол! – прошипел он сквозь зубы, пощелкав рычагом. Индикатор зарядки не горел, батарея была мертва.

Успел ли спутник зафиксировать сигнал, или аккумулятор сдох раньше, чем это случилось?

Передатчик проверяли нечасто, это не входило в еженедельную аттестационную проверку. Оставалось надеяться, что трансмиттер разрядился совсем недавно.

Но если бы сигнал засекли, спасатели давно были бы здесь! Однако ни самолеты, ни патрульный вертолет не пролетали над горным хребтом, заставляя предполагать худшее. Конечно, Камерон передал сигнал бедствия перед падением, но был ли он зафиксирован? Почему тогда спасательные бригады не обыскивают сектор?

А между тем поиски в любом случае ведутся. Самолет не прибыл в пункт назначения, не приземлился для дозаправки, а значит, считается пропавшим без вести.

Но где в таком случае проходят поиски? Конечно, можно обшарить стандартный маршрут, но для этого требуется немало времени. Самолет пролетел огромное расстояние, прежде чем упал на скалы. Теоретически его поиски могут длиться неделю и даже месяц.

В этом случае у Камерона и Бейли шансов на спасение не оставалось. Они умрут от голода и холода прежде, чем их найдут.

Пилот проверил коммуникационные системы. Навигация и радио молчали, что было неудивительно. Вздохнув, Камерон пробрался в салон и принялся изучать полки. Все они были пусты, и на полу тоже не осталось ничего полезного. Бейли поработала на славу! Единственное, что могло сослужить какую-либо службу, – это ремни безопасности. Камерон вынул из кармана нож, максимально вытянул ленты ремней и обрезал. Свернув каждую рулоном, пилот распихал их по карманам.

Возможно, выжившим придется самим искать спасение от голода и холода, мысленно рассуждал он. Существовал единственный способ сделать это – спуститься с горы. Реально это или нет, покажет время, а пока следует собрать все, что может пригодиться.

Следовало найти проблесковый маячок, при помощи которого можно было в ясную ночь привлечь внимание кружащих вдоль горного хребта вертолетов. Однако поиски ничего не дали. Видимо, маячок вылетел из самолета, и его присыпало свежим снегом. Вероятность отыскать его была слишком маленькой. Сигнальных ракет тоже нигде не было – небольшой деревянный ящик как корова языком слизнула.

Положение складывалось незавидное, и теперь Камерон, как пару дней назад Бейли, пытался собрать все, что могло пригодиться. Пара острых осколков металла или стекла подошла бы на роль грубого ножа, если потеряется или сломается перочинный нож. А из элементов обшивки можно сделать примитивные лыжи – снегоступы, что облегчило бы дорогу вниз, если она потребуется. Главное, чтобы склон был не слишком крутым – иначе на таких лыжах можно уехать слишком далеко, туда, откуда нет возврата.

Хуже всего была ситуация с едой. Если спуститься пониже, начнут встречаться кролики и мелкие грызуны. Выросший в Техасе, Камерон умел расставлять силки и делать ловушки. Но для того чтобы изловить хотя бы одно животное, предстояло спуститься вниз. А еда требовалась уже сейчас.

Пилот принялся исследовать противоположную сторону самолета, находившуюся выше уровнем. Приходилось цепляться пальцами за остовы сидений и выступы, образовавшиеся в помятой обшивке. Он помнил о своей куртке, в кармане которой затесалась пара энергетических батончиков. Однако ничего нового и полезного не нашлось и тут, куртка пропала бесследно, и Камерон выбрался из самолета, чтобы обследовать его снаружи. Он обошел металлический остов по периметру, зашел с хвоста. Позади самолета тянулся след из поломанных деревьев и вспаханной, но уже прикрытой снегом земли. Камерон неторопливо побрел по этому следу, разглядывая каждый крошечный осколок, который попадался на глаза. Его ноги утопали в снегу, холодные, мокрые комья забирались в мокасины и леденили ступни. Камерон старался, как мог, не замечать этого дискомфорта. Он решил, что, в случае если он слишком замерзнет, Бейли снова будет греть его ступни на своей груди.

Обломки были всюду, они разлетелись по всему склону: куски развороченного металла, обрывки провода, обломки пластика, а также многочисленные сломанные ветки. Если куски провода были достаточно длинными, Камерон подбирал их и рассовывал по карманам. Он нашел распорку крыла, а затем покореженную дверь, которая когда-то располагалась со стороны пилота, а потом была выбита стволом ели. При подобном раскладе Камерону чертовски повезло, что он остался жив.

Он добрался до сосны, которая была практически расщеплена надвое и лишилась макушки. Дерево выглядело так, словно в него угодила молния. Это была очень толстая, старая сосна, она явно должна была возвышаться над остальными деревьями, а значит, именно она причинила самолету наибольшие повреждения.

Камерону стало любопытно, куда могла деться половина крыла. Он огляделся, но нигде поблизости не было и намека на столь здоровенный кусок металла. Пилот заметил небольшой холмик слева и взобрался на него, надеясь на лучший обзор. Крыла нигде не было.

Наконец он почувствовал, что сильно замерз, и решил возвращаться. Усталость навалилась как-то разом, словно на плечи возложили тяжелый груз. Видимо, еще не пришло время для длинных прогулок, травмы давали о себе знать.

Камерон огляделся, чтобы составить общее впечатление о месте, в котором они с Бейли оказались волею судеб. Он стоял на небольшом возвышении, чуть левее и позади места падения самолета. Бейли, похоже, все еще не закончила с “омовением”, поскольку ее нигде не было видно. Наверное, решила тщательнее смыть следы пота. Камерон ухмыльнулся, представив, как здорово было бы заорать во весь голос и посмотреть на то, как Бейли, взволнованная, полуголая, выскочит из-под навеса, готовая броситься на выручку. Правда, потом малышка устроила бы ему настоящую взбучку, но как бы он повеселился!

Впрочем, у него еще будет возможность увидеть ее обнаженное тело. В более подходящих условиях.

Прежде чем спуститься с холма, Камерон еще раз окинул склон взглядом. Внезапно он заметил крыло, оно лежало на земле примерно в сорока метрах от него, причем по правую сторону от траектории падения самолета.

– Вот это да! – озадаченно протянул пилот. Он искал крыло на левой стороне, потому что и крыло было левым. Видимо, во время падения крыло зацепилось за макушку старой сосны, раскроив ствол почти надвое, подлетело вверх и приземлилось совсем не там, где должно было приземлиться по логике вещей. По сути, крыло унесло туда, где теперь находилась палатка Бейли, и оно валялось поодаль, припорошенное снегом.

Камерон спустился с возвышенности и поковылял к крылу. Силы его быстро таяли, каждый шаг давался с трудом, дыхание стало сбивчивым и сиплым.

Над крылом будто поработала рука волшебника с причудами. Куски металла изогнуло и свило в спирали, словно они были мягкими тряпицами. Заклепки вырвало с корнем, кое-какие срезало начисто, не оставив и воспоминаний. Крыло разломилось на две части, очевидно, взрезанное толстой сосной. Обе эти части оставались присоединенными друг к другу на тонком изломе металла шириной в пару сантиметров. Оставалось удивляться, как два обломка не разделились в самостоятельном от самолета полете. Отовсюду торчали пучки проводов и какие-то пластины, виднелся остов топливного бака. Удивительно, почему он не взорвался в момент повреждения!

Из покореженного бака торчал какой-то предмет, напоминающий сдутый шарик. Камерон наклонился ближе, чтобы разглядеть находку, и внезапно его кинуло в пот. Мозг прошила молния ярости, и несколько секунд перед глазами плыли красно-черные круги.

Причиной аварии была вовсе не механическая поломка. Падение самолета было подстроено.