МИФ КАК ДРАМАТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ДОГМЫ.

ном авторстве, ибо мифы обязаны своим существованием коллек­тивному творцу не в большей и не в меньшей мере, чем обряды бракосочетания или плодородия. Все культурные феномены, вклю­чая народные сказания, в конечном итоге представляют собой ин­дивидуальные творения, определяемые культурными условиями" (с.291, 1931). И снова, в статье "Миф": "У некоторых народов миф является краеугольным камнем всего религиозного комплекса, а ре­лигиозные обряды невозможно понять иначе, как через мифологию" (с. 180). Но вместе с тем Рут Бенедикт считает, что: "Истоки религии не следует искать в мифологических представлениях, так же, как и начала мифа — в религии. И то и другое постоянно взаимно обога­щают друг друга, и результирующий комплекс является производ­ным первичных свойств и того и другого". Принимаемая здесь точка зрения, что фольклор выражает социальные устои или что мифоло­гия и религия взаимно обогащают друг друга, не доходит до четкого признания специфической социальной функции мифа как задающей структуру ритуала, морали и социальной организации. По сущест­ву, проф. Бенедикт в своей статье о мифе открыто критикует мою точку зрения. Она отрицает универсальность функционального ха­рактера мифа как устава социальной организации, религиозных ве­рований и ритуальной практики.

Таким образом, мы можем заключить, что выдвигаемая здесь точка зрения постепенно получает признание, но пока еще не стала общепринятой или четко осознанной. Однако она ни в коей мере не является оригинальной теорией автора настоящей работы. В этом вопросе, как и во многих других, первыми вспышками прозрения мы обязаны великому шотландскому ученому Робертсону-Смиту. Робертсон-Смит, наверное, был первым, кто ясно осознавал соци­альный аспект человеческих религий, а также подчеркивал, иногда даже чрезмерно, значительно большую роль ритуала, чем догмы ("Religion of the Semites", 3rd. ed., 1927). Согласно его убеждению, религия представляет собой скорее набор фиксированных практик, нежели систему догм. Есть, пожалуй, некоторое преувеличение и в его словах о том, что "античные религии в значительной своей части не имели веры; они целиком состояли из институтов и обрядов" (с. 16) — так как в другом месте он, более справедливо, отмечает, что "мифология занимает место догмы... Короче говоря, обряд был связан не с догмой, а с мифом" (с. 17). Если мы правы, утверждая, что не в том дело, что всякий миф содержит догму, а в том, что большинство догм основано на мифах, то нам следует признать, что

Робертсон-Смит полностью предвосхитил отстаиваемую здесь точку зрения: "если тот образ мысли, который представлен в мифе, не получил отражения в ритуале как таковом, значит, он не обрел подлинно религиозной санкции; миф отдельно от ритуала — лишь сомнительное и ненадежное свидетельство". Здесь Робертсон-Смит ясно признает, что любой нарратив должен оцениваться по той фун­кции, которую он выполняет в организованном религиозном пове­дении. Я бы сказал, что миф, не воплощенный в ритуале, — уже не миф, а просто "бабушкины" или "дедушкины сказки". Другими словами, любое определение или характеристика фольклора, кото­рые игнорируют его влияние на ритуал, а также на социальную организацию, обречены оставаться бесплодными. Это подразумева­ется и в утверждении Робертсона-Смита о том, что "религия была набором фиксированных практик... и практика предшествовала те­оретическим доктринам" (с. 19). В настоящее время нас не так силь­но волнует, что первично, а что вторично; мы скорее считаем прин­ципиальным видеть в теоретических доктринах и традиционных практиках две стороны одной медали; они развиваются вместе и невозможно изучать одно без другого.

Взгляды Робертсона-Смита повлияли на многих последующих ав­торов. Д-р Э.А.Гарднер, в статье о мифе ("Hastings' Encyclopaedia of Religion and Ethics"), пишет, что "мифология посредством иллюстра­ции и объяснения природы и характера богов или других высших сил помогает человеку установить отношения с ними на правильной осно­ве". Это может показаться компромиссом между взглядами Эндрю Лэнга и Робертсона-Смита, но если под объяснением подразумевается принцип и схема надлежащего проведения ритуальных обрядов, то сущность мифа изложена верно. Два тома монументальной работы Фрэзера о мифах и культах Адониса, Аттиса и Осириса, наряду с отголосками принципов Робертсона-Смита, отмечены огромной про­ницательностью самого автора "Золотой ветви" и содержат докумен­тальные подтверждения развиваемой здесь точки зрения.

Но особенно чувствуется неудовлетворительность современного состояния антропологии и особенно необходимо делать упор на куль­турную функцию мифа при проведении практических полевых работ. Крупнейшие ученые, такие, как Спенсер и Гиллен, Фьюкс, Кашинг, А.Р.Браун и Элсдон Бест, также как и полевые исследователи млад­шего поколения функционалистов - д-р Раймонд Ферс, д-р И.А.Ри­чарде, д-р Х.Х.Паудермейкер, обеспечили нас доброкачественным ма­териалом. Но в большинстве их книг, даже самых превосходных, труд-