Доктрина диктатуры пролетариата.

"Классовая борьба, - писал Маркс в письме к Ведемейеру, - необходимо ведет к диктатуре пролетариата... Эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов". Происходит это с неизбежностью потому, что развитие капиталистического общества, как считал Маркс, ведет к гигантскому накоплению богатства на одном полюсе общества и гигантской же пауперизации на другом полюсе того же самого общества. Степень пауперизации такова, что вызывает ничем не купируемые страдания класса пролетариата. Тогда, когда пролетариату становится невыносимо, когда он не в силах более терпеть свое положение, тогда происходит социальный взрыв, названный Марксом социалистической революцией. Именно в этот момент "бьют часы капиталистической эксплуатации, экспроприаторов экспроприируют". Экспроприация экспроприаторов имеет форму гражданской войны. Социалистическая революция возможна только в этой форме. Эта форма имеет своим содержанием "самую авторитарную вещь на свете, которая только возможна, как писал Энгельс, революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков, пушек, т.е. средств чрезвычайно авторитарных. И победившая партия по необходимости бывает вынуждена удерживать свое господство посредством страха, который внушает реакционерам ее оружие". Здесь надо заметить, что опасность все время сидеть на штыках, а как говорил еще Наполеон, это крайне неудобно, мало волнует марксистов. Маркс полагал, что классовая борьба по мере укрепления социализма будет только спадать, хотя такой марксист, как И.В. Сталин, на практике показал обратное. Поэтому диктатура пролетариата, а именно Маркс впервые употребил этот термин, представляется на самом деле институализированной формой бесконечной гражданской войны, конец которой не предвидится.

Итак, пролетариат исторически обречен на стремление к политическому господству. В "Немецкой идеологии" Маркс подчеркивал: "Каждый стремящийся к господству класс, - если даже его господство обусловливает, как это имеет место у пролетариата, уничтожение всей старой общественной формы, - должен прежде всего завоевать себе политическую власть". Пролетариат захватывает эту политическую власть с целью построения нового общества. При этом он выполняет самое главное свое предназначение - предназначение "могильщика классов". Но как это возможно сделать? Казалось, ответ прост: необходимо уничтожить то, что вызывает деление общества на классы. Деление общества на классы вызывает частная собственность. Вот ее-то и необходимо уничтожить. Упраздняя частную собственность, пролетариат упраздняет не только класс капиталистов, но и самого себя - в этом его высшее революционное предначертание.

Но вот практика реализации такого варианта ответа исключительно противоречива. Упразднение частной собственности есть довольно туманное понятие. По крайней мере три совершенно разных modus vivendi могут быть сведены в его объем. Во-первых, упразднять частную собственность можно в буквальном смысле - уничтожать ее объекты. Здесь достаточно вспомнить лозунг времен революции: "Мир хижинам, война дворцам". Общество в результате очень быстро окажется в каменном веке. Во-вторых, упразднять собственность можно, уничтожая ее носителей - капиталистов как конкретную группу людей. Но и этот процесс ведет в никуда, на место расстрелянных встанут другие, скорее те, кто расстреливал, этих придется также расстреливать и так до бесконечности. В-третьих, упразднить частную собственность можно, упраздняя общественные отношения, которые ведут к ее появлению. К появлению частной собственности ведут производственные отношения (читай - труд). Следовательно, необходимо уничтожить труд, саму промышленность и т.д. Концепция так называемого освобожденного труда здесь положения не спасает, поскольку невозможно отделить труд от его носителя - пролетария. В конце концов получится, что пролетариат необходимо освободить от обязанности трудиться!

Тем не менее считается, что в результате описанного выше социального эксперимента создается бесклассовое общество. В таком обществе отсутствует эксплуатация человека человеком, в таком обществе радикально меняется сама суть властных отношений. "На место управления лицами, - говорит Энгельс, - становится управление вещами и руководство производственными процессами". Прежняя форма государства в новом социалистическом обществе исчезает, поскольку старая форма отражала собой так называемую форму комитета господствующего класса, как ее называли Маркс и Энгельс в "Манифесте Коммунистической партии". Государство за ненадобностью "сдают в музей", туда же отправляются и все старые формы права, которые, с точки зрения марксистов, есть не что иное, как форма воли господствующего класса. Новое бесклассовое, безгосударственное общество строится на началах исключительно рациональных, почти научных, где все стороны жизни его членов подчинены науке.

Важно отметить, что сами классики марксизма устранились от определения форм коммунистического общества. Хотя среди желающих пофантазировать на этот счет мы можем встретить и такие великие имена, как Платон, создавший одну из тоталитарных теорий общества (см. его диалог "Законы"). Сами классики марксизма полагали, что конкретным содержанием формы будущего общества наполнятся сами собой, в ходе, так сказать, практики. Решающая сила при этом ими придавалась тому, что в новом бесклассовом обществе будет преодолена стихийная и разрушительная сила рыночных отношений. Капитализм, учил Маркс, развивается от кризиса к кризису. Каждый новый кризис становится все разрушительнее по своим последствиям. Поэтому упразднение частной собственности упразднит саму структуру рынка, механизм которого будет заменен строгим научным планированием развития народного хозяйства. Именно научное предвидение станет действенным фактором производства, и, как следствие этого, производственные силы разовьются в невиданных масштабах, что станет возможным удовлетворение всех потребностей всех членов общества. В результате произойдет тот "чудесный прыжок из царства необходимости в царство свободы", о котором так мечтал Энгельс. Изменится тип самого человека. Произойдет коренная ломка его сознания. Человек превратиться в некое подобие политехнического существа: сегодня он крестьянин, завтра - рабочий у станка, послезавтра - профессор на кафедре.