Глава первая Змей

 

Утро было чудесное – такое утро, когда всё блестит и сияет чистотой, словно ночью во всём мире сделали генеральную уборку.

Чёткие тени вишнёвых деревьев аккуратно лежали поперек переулка; окна домов вспыхивали и мигали – уже открывались ставни и жалюзи. Но нигде не было слышно ни звука, только звенел колокольчик мороженщика, катавшего свою тележку взад и вперёд.

«Не проходи мимо! Попробуй!» – гласил транспарант, укреплённый на тележке.

И вот из-за угла появился трубочист и поднял чёрную, измазанную сажей руку.

Мороженщик со звоном подкатил к нему.

– На пенни! – лаконично сказал трубочист.

Он опёрся на свои метёлки и стал вылизывать мороженое кончиком языка.

Когда вафельный стаканчик опустел, он завернул его в платок и спрятал в карман.

– Вы не едите вафель? – спросил мороженщик, очень удивлённый.

– Нет. Собираю коллекцию, – сказал трубочист.

Он собрал метёлки и вошёл в дом Адмирала Бума через парадную дверь – ведь чёрного хода там, в отличие от дома мисс Ларк, не было…

Мороженщик снова покатил свою тележку по переулку, не переставая звенеть в колокольчик.

– Странно, – пробормотал он, – никогда тут не бывало так тихо!

И в тот самый миг, когда он оглянулся в поисках покупателей, из Дома № 17 донёсся громкий крик.

Мороженщик поспешно покатил туда свою тележку в надежде на заказ.

– Сил моих нет! Никаких моих сил больше нет!? – кричал мистер Банкс, бегая в ярости от парадной двери к лестнице.

– Что случилось? – испуганно спросила миссис Банкс, выбегая из столовой. – Что это ты там пинаешь?

Мистер Банкс снова изо всех сил лягнул ногой, и что-то чёрное покаялось вверх по лестнице.

– Моя шляпа! – сквозь зубы проворчал он. – Мой парадный котелок!

Он взбежал на лестницу и снова наподдал шляпу ногой. Котелок, завертевшись, как волчок, на выложенном плиткой полу, покатился к ногам миссис Банкс.

– А что с ним случилось? – встревоженно спросила миссис Банкс.

Про себя она беспокоилась, не случилось ли чего с её супругом.

– Посмотри – увидишь! – проревел он.

Миссис Банкс, дрожа, наклонилась и подняла шляпу. Весь котелок был покрыт большими пятнами; они были липкие и чем-то пахли.

Миссис Банкс понюхала поля шляпы.

– Пахнет гуталином, – сказала она.

– Это и есть гуталин! – рявкнул мистер Банкс. – Робертсон Эй почистил мне шляпу обувной щёткой! Наваксил мой котелок!

У миссис Банкс вытянулось лицо.

– Бог знает, что творится в этом доме! – продолжал мистер Банкс. – Всё кувырком! Всё вверх тормашками! Вода для бритья слишком горячая, кофе – холодный! А теперь ещё это!

Он вырвал шляпу из рук жены и схватил свой портфель.

– Я ухожу! – объявил он. – И не знаю, вернусь или нет! Скорей всего, я уйду в далёкое плавание!

Тут он нахлобучил злополучный головной убор, с грохотом захлопнул дверь и выбежал из калитки так стремительно, что сбил с ног мороженщика, который всё это время с интересом слушал их разговор.

– Сам виноват! – сварливо сказал мистер Банкс. – Нечего тут торчать!

И он помчался по переулку в Сити, и его начищенный котелок блестел на солнце, словно драгоценный камень.

Мороженщик осторожно поднялся и, убедившись, что все кости целы, сел на край тротуара и вознаградил себя большой порцией пломбира…

– О боже! – сказала миссис Банкс, когда калитка захлопнулась. – Это так и есть. Всё у нас вверх тормашками! То одно, то другое. С тех пор как Мэри Поппинс от нас ушла, всё идёт кувырком!

Она села на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в детскую, достала свой носовой платок и расплакалась.

И, плача, она припомнила всё, что произошло с того дня, когда Мэри Поппинс так неожиданно и таинственно исчезла.

Вскоре после её ухода появилась няня Грин и ушла, не прожив и недели, потому, что Майкл плюнул на неё. Её сменила няня Браун, которая как-то днём пошла гулять и пропала. И только спустя долгое время они обнаружили, что вместе с ней пропали все серебряные ложки…

Затем появилась мисс Квигли, гувернантка, с которой пришлось расстаться, потому что она имела обыкновение по утрам – до завтрака! – по три часа играть гаммы, а мистер Бэнкс не особенно любил музыку.

– А потом, – всхлипывала миссис Банкс в платочек, – потом у Джейн была корь, и лопнул душ в ванной, и морозом побило вишни, и…

– Простите, мэм!

Миссис Банкс подняла глаза и увидала миссис Брилл, кухарку.

– В трубе на кухне сажа горит! – мрачно объявила миссис Брилл.

– О господи! Только этого не хватало! – закричала миссис Банкс. – Скажите Робертсону Эй, пусть он погасит! Где он?

– Спит, мэм, спит в чулане. А когда этот парень спит, его не разбудит никто на свете – разве что землетрясение или целый полк барабанщиков! – говорила миссис Брилл, идя за хозяйкой в кухню.

Кое-как им удалось погасить огонь самим, но злоключения миссис Банкс на этом не кончились.

Не успела она позавтракать, как на лестнице раздался страшный стук, грохот и звон.

– Что там ещё? – выскочила из-за стола миссис Банкс, спеша к месту происшествия.

– Ой, нога, нога! – вопила Элин, горничная. – Пропала моя головушка!

Она сидела на ступеньке среди горы разбитой посуды и громко стонала.

– А что с ней такое? – раздражённо спросила миссис Банкс.

– Сломала! – слабым голосом сказала Элин, прислоняясь к перилам.

– Глупости! Вы растянули щиколотку, вот и всё.

Но Элин застонала ещё громче.

– Ой, нога, нога! Пропала моя головушка! – повторяла она, рыдая.

В этот момент из детской донеслись пронзительные вопли Близнецов. Они подрались из-за синей целлулоидной уточки. Одновременно Майкл и Джейн, рисовавшие на обоях, яростно спорили, какой хвост нарисовать зелёной лошадке – красный или синий. И громче всего в этом содоме слышались равномерные, как барабанный бой, стоны Элин:

– Ой, нога, нога! Пропала моя головушка!

– Ну, – сказала миссис Банкс, схватившись за голову, – это последняя капля!

Она помогла Элин добраться до постели и сделала ей холодный компресс на ногу. Затем она поднялась в детскую. Джейн с Майклом бросились к ней.

– У неё должен быть красный хвост, верно? – настаивал Майкл.

– Мама, не вели ему говорить глупости! Не бывает лошадок с красными хвостами, правда ведь? – не уступала Джейн.

– Ну, покажи мне тогда лошадь с синим хвостом! Покажи! – орал Майкл.

– Это моя утка! – вопил Джон, вырывая утку у Барбары.

– Моя, моя, моя! – пищала Барбара, вырвав утку у братца.

Мама в отчаянии заломила руки:

– Дети! Дети! Замолчите, или я сойду с ума!

Мгновенно воцарилась тишина. Ребята с большим интересом глядели на маму. Правда она сойдёт с ума? И какая она тогда станет?

– Так вот, – сказала миссис Банкс, – вы ведёте себя ужасно! А бедная Элин повредила щиколотку. Смотреть за вами некому. Отправляйтесь в парк и играйте там до чая. Джейн и Майкл, вы должны присматривать за малышами. Джон, уткой пусть поиграет Барбара, а ты возьмёшь её вечером. Можешь захватить с собой своего нового змея, Майкл. А теперь – надевайте шапки и отправляйтесь!

– А я хочу дорисовать лошадку, – упрямо начал Майкл.

– Зачем нам идти в парк! – жалобно захныкала Джейн. – Там нечего делать!

– Затем, – отвечала миссис Банкс, – что мне необходим покой! И если вы сейчас же пойдёте и будете хорошо себя вести, к чаю будет кокосовый торт!

И, прежде чем успел разразиться новый взрыв, она нахлобучила на детей шапки и согнала весь выводок вниз.

– Осторожнее переходите через дорогу! – прокричала она вслед, когда ребята выходили из калитки.

Джейн катила коляску, Майкл нёс своего змея.

Ребята посмотрели налево – никого и ничего.

Они посмотрели направо – тоже никого, кроме мороженщика, звонившего в свой колокольчик в другом конце переулка.

Джейн решительно двинулась вперёд. Майкл следом.

– Что это за жизнь! – пожаловался он своему змею. – Всё всегда плохо!

Джейн докатила коляску до пруда и остановилась.

– Ну-ка, – сказала она, – дайте мне уточку!

Малыши завопили и вцепились в утку изо всех сил. Джейн с трудом разжала их пальчики.

– Смотрите, – сказала она, опустив утку в пруд. – Смотрите, крошки, она поплыла в Индию!

Утка важно плыла по волнам. Близнецы смотрели на неё и ревели. Джейн обежала пруд, поймала утку и отправила её в обратный рейс.

– А теперь, – сказала она весело, – она плывёт в Англию!

Не похоже было, чтобы Близнецов это очень развеселило.

– А теперь в Америку.

Они заревели ещё громче.

Джейн всплеснула руками.

– Майкл, ну что нам с ними делать? Отдать им утку – они подерутся, не отдавать – будут хныкать!

– Я сейчас змея запущу! – сказал Майкл. – Смотрите, дети, смотрите!

Он поднял красивого, жёлто-зелёного змея и стал разматывать бечёвку.

Близнецы наблюдали за ним без особого интереса. Глаза их были полны слёз.

Майкл поднял змея высоко над головой и побежал. Змей чуть-чуть подлетел и тут же шлёпнулся на траву.

– Давай ещё раз! – ободрила брата Джейн.

– Ты подержи, когда я побегу, – сказал Майкл.

На этот раз змей взлетел немного выше. Но его длинный, украшенный кисточками хвост зацепился за ветки большой липы; бечёвка запуталась, и змей бессильно повис на дереве.

Близнецы громко завыли.

– О господи! – сказала Джейн. – Ничего сегодня не получается!

– Эй, эй, эй! Что это такое? – прозвучал сзади строгий голос.

Ребята обернулись и увидели паркового сторожа в красной форменной куртке и фуражке. Он подбирал разбросанные бумажки, нанизывая их на остроконечную палку.

Джейн показала на липу. Сторож поглядел вверх, и лицо у него стало очень строгое.

– Ай-ай-ай! Вы нарушили правила! Это никуда не годится! Разве вы не знаете – здесь сорить не разрешается! Ни на земле, ни на деревьях!

– Это не сор, – сказал с возмущением Майкл. – Это змей!

Сторож подошёл поближе к липе и вдруг расплылся в радостной, добродушной, даже чуть глуповатой улыбке:

– Верно, змей! А я, ребятки, очень-очень давно не пускал змея – с тех пор как был мальчиком!

Он мигом влез на дерево и спустился, осторожно держа змея под мышкой.

– Сейчас запустим! – сказал он радостно. – Намотаем бечёвочку, и он у нас ого-го как полетит!

Он протянул руку за катушкой. Майкл крепко стиснул катушку в руке.

– Спасибо, я хочу сам.

– Давай вместе, а? – просительно сказал сторож. – Я ведь его тебе достал, не забудь. И я не пускал змея с тех пор, как был мальчиком!

– Ладно, – сказал Майкл, не желая быть невежливым.

– Вот спасибо! – обрадовался сторож. – Значит, я возьму змея и отойду на десять шагов по газону. А когда я скажу «пошёл», ты побежишь. Идёт?

Сторож двинулся, вслух считая шаги:

–…восемь, девять, десять!

Он обернулся и поднял змея над головой.

– Пошёл! – крикнул он.

Майкл пустился бегом.

Бечёвка крепко натянулась, и катушка завертелась в его руке.

– Пошёл! – повторил сторож.

Майкл обернулся. Змей стремительно набирал высоту. Он, как ракета, всё выше и выше поднимался в небо, щёлкая хвостом.

Сторож вытаращил глаза.

– В жизни не видел такого змея, даже когда был мальчиком! – пробормотал он.

Тут лёгкое облачко на мгновение закрыло солнце. И стало приближаться.

– Оно летит прямо к нашему змею! – взволнованным шёпотом сказала Джейн.

А змей всё поднимался – стремительно и уверенно.

Вот он стал уже еле заметным тёмным пятнышком в небесах. Облако не спеша двигалось к нему. Ближе, ближе…

– Пропал! – сказал Майкл, когда пятнышко исчезло за тонкой серой завесой.

Джейн слегка вздохнула. Наступила странная тишина. Даже Близнецы тихо сидели в коляске. Только бечёвка рвалась у Майкла из рук, словно силясь связать воедино небо и землю…

Ребята затаив дыхание ждали, когда змей покажется снова.

Наконец Джейн не выдержала.

– Майкл! – крикнула она. – Тащи! Тащи обратно!

Майкл перевернул катушку и сильно потянул бечёвку.

Она не поддавалась. Он дёргал и дёргал, пыхтя и отдуваясь.

– Не могу! – сказал он. – Не идёт!

– Давай помогу, – сказала Джейн. – А ну-ка!

Но, как они ни тянули, бечёвка не уступала, и змей не выходил из-за облака.

– Дайте-ка мне, – сказал сторож важно. – Когда я был мальчиком, мы делали вот так. – И он ухватил бечёвку повыше руки Джейн и коротко, сильно дёрнул.

Казалось, бечёвка слегка пошла.

– А ну, все вместе – взяли!

Сторож сбросил фуражку, Джейн и Майкл крепко упёрлись ногами в землю, и все принялись тянуть изо всей мочи.

– Идёт! – пропыхтел Майкл.

Внезапно бечёвка ослабла, и маленькая вёрткая фигурка пробила облако и плавно пошла вниз.

– Наматывай! – рявкнул сторож, кивнув Майклу.

Но бечёвка уже сама собой наматывалась на катушку. Всё ниже и ниже спускался змей, отплясывая в воздухе какой-то дикий танец.

Джейн ахнула.

– Что же это такое? – крикнула она. – Это не наш змей! Это совсем другой!

Они вгляделись.

Совершенно верно. Змей из жёлто-зелёного превратился в тёмно-синего!

И тут ахнул Майкл.

– Джейн! Джейн! – завопил он. – Это совсем не змей. Это как будто… по-моему, это…

– Майкл, тащи, тащи скорей! – задыхалась Джейн. – А то я умру!

У них были все основания взволноваться.

Хотя неизвестный предмет, снижавшийся вместо змея на бечёвке, парил ещё выше самых высоких деревьев, уже можно было различить странно знакомые очертания человеческой фигуры…

…Тёмно-синее пальто…

…Соломенную шляпу…

…Зажатый под мышкой зонтик…

…Ковровую сумку…

– Она! – ликующе закричала Джейн. – Это она!

– Я так и знал! – заорал Майкл, дрожащими от волнения руками сматывая бечёвку.

– Батюшки! – пробормотал сторож, изо всех сил протирая глаза. – Батюшки!

…Вот блеснули серебряные пуговицы… Стало видно, как качаются цветы на шляпке… И наконец солнце осветило хорошо знакомые черты – блестящие синие глаза, курносый нос и угольно-чёрные, как у деревянной куклы, волосы.

И, когда фигура аккуратно и плавно опустилась на лужайку под липой, никаких сомнений не оставалось!

Ребята опрометью кинулись туда.

– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! – кричали они.

Оба мгновенно повисли на ней.

Близнецы в коляске кричали, как петухи на заре. Сторож то открывал, то закрывал рот, словно хотел что-то сказать, но не находил слов.

– Дождались! Дождались! Дождались! – вопил, как зарезанный Майкл, хватая то её руку, то сумку, то зонтик – ему было всё равно что, лишь бы чувствовать, что она действительно здесь.

– Мы знали, что вы вернётесь! Мы нашли письмо с оревуаром! – кричала Джейн, изо всех сил обнимая синее пальто.

Довольная улыбка осветила на мгновение лицо Мэри Поппинс. Улыбнулись и рот, и нос, и синие глаза. Но только на мгновение.

– Вы меня очень обяжете, – сказала она, высвобождаясь из ребячьих рук, – если вспомните, что находитесь в общественном месте. Это городской парк, а не зоопарк! Как вы себя ведёте? И где, позвольте спросить, ваши перчатки?

Ребята принялись лихорадочно шарить в карманах.

– Гхм! Наденьте их, будьте любезны!

Дрожа от счастья и волнения, Джейн и Майкл натянули перчатки и надели шапки.

Мэри Поппинс подошла к коляске. Близнецы радостно заворковали, когда она устроила их поудобнее и поправила плед.

Она оглянулась.

– Кто пустил эту утку в пруд? – спросила она строгим, суровым голосом, который они так хорошо знали.

– Это я, – сказала Джейн. – Для Близнецов. Она плывёт в Америку.

– Тогда потрудись вытащить её. Она плывёт не в Америку – или куда вы там придумали, – а домой пить чай.

И, повесив свою ковровую сумку на ручку коляски, она покатила Близнецов к выходу из парка.

Сторож загородил ей дорогу. К нему, наконец, вернулся дар речи.

– Послушайте! – сказал он, глядя на неё во все глаза. – Мне придётся написать рапорт! Это против правил. Тут запрещено сваливаться с неба! Откуда вы взялись, хотел бы я знать, а?

Он замолчал – Мэри Поппинс смерила его таким взглядом, что ему сразу захотелось быть где-нибудь в другом месте.

– Если бы я была парковым сторожем, – сказала она с достоинством, – я бы надела фуражку и застегнула тужурку. Позвольте!

И, надменно отстранив его жестом, она проследовала дальше.

Сторож, покраснев, нагнулся за своей фуражкой. А когда он вновь поднял глаза, Мэри Поппинс и ребята уже скрылись в воротах Дома № 17.

Сторож посмотрел на дорожку. Потом на небо. Потом опять на дорожку.

Он снял фуражку, почесал в затылке и снова надел её.

– Ни в жизнь ничего подобного не видел! – сказал он, запинаясь. – Даже когда я был мальчиком!

И он удалился в растерянности, продолжая что-то бормотать.

 

* * *

 

– Мэри Поппинс, вы ли это! – встретила её в прихожей миссис Банкс. – Откуда вы взялись? Из голубой дали?

– Да, да! – начал было Майкл весело. – Она спустилась на…

Он осекся, потому что Мэри Поппинс бросила на него уничтожающий взгляд.

– Я встретила их в парке, мэм, – сказала она, обращаясь к миссис Банкс, – и привела домой.

– Вы собираетесь, следовательно, остаться у нас?

– В настоящее время да, мэм.

– Понимаете ли, Мэри Поппинс, в прошлый раз вы ушли от нас, не сказав ни… без предупреждения. Как я могу знать, что вы этого опять не сделаете?

– Никак, мэм, – спокойно согласилась Мэри Поппинс.

Миссис Банкс опешила.

– Но… но… вы ведь больше не уйдёте так? – неуверенно спросила она.

– Не могу сказать заранее, мэм.

– О! – сказала миссис Банкс, потому что ничего лучшего в данную минуту она придумать не смогла.

И, прежде чем она пришла в себя от изумления, Мэри Поппинс взяла свою ковровую сумку и повела ребят наверх.

Миссис Банкс проводила их взглядом.

Дверь детской тихо закрылась.

Тогда, с облегчением вздохнув, она побежала к телефону.

– Мэри Поппинс вернулась! – радостно сказала она в трубку.

– Правда? – сказал мистер Банкс на другом конце провода. – Тогда, пожалуй, я тоже вернусь.

И он положил трубку.

 

* * *

 

Мэри Поппинс сняла пальто и повесила его на крючок у двери спальни. Затем она сняла шляпку и аккуратно поместила её на спинку кровати.

Дети наблюдали за этой знакомой процедурой. Всё было точь-в-точь как всегда. Просто не верилось, что она куда-то пропадала.

Вот Мэри Поппинс наклонилась и открыла ковровую сумку.

Сумка была совершенно пуста, если не считать большого термометра.

– Это для чего? – с любопытством спросила Джейн.

– Для тебя! – сказала Мэри Поппинс.

– Я же не больная! – возмутилась Джейн. – У меня корь уже два месяца как прошла!

– Открывай! – сказала Мэри Поппинс таким голосом, что Джейн немедленно закрыла глаза и открыла рот. И градусник немедленно скользнул туда. – Я хочу знать, как ты вела себя в моё отсутствие, – строго сказала Мэри Поппинс.

Она вытащила градусник и поднесла его к свету.

– Легкомысленная и неаккуратная, – прочитала она.

Джейн широко открыла глаза.

– А я ничуть не удивлена! – сказала Мэри Поппинс и поставила градусник Майклу.

Вытащив его, она прочла:

– Большой шалун и озорник!

– Неправда! – сказал Майкл сердито.

Мэри Поппинс вместо ответа сунула ему градусник под самый нос, и он прочёл по складам:

– Боль-шой ша…

– Видишь? – торжествующе поглядела на него Мэри Поппинс.

Капризный и драчливый – такова была температура Джона.

А когда проверку прошла Барбара, градусник показал:

Донельзя избалованна!

– Гхм! – фыркнула Мэри Поппинс. – Пожалуй, я вернулась вовремя!

Наконец она поставила градусник себе самой, подержала его одно мгновение и вытащила.

– Полное совершенство во всех отношениях, – прочитала она, и самодовольная улыбка заиграла на её лице.

– Как и следовало ожидать, – сказала она гордо. – А теперь чай – и спать!

Ребятам показалось, что не прошло и минуты, а они уже выпили молоко, съели по куску кокосового торта и выкупались. Как обычно, всё, что делала Мэри Поппинс, совершалось со скоростью света. Крючки и петли разлетались сами, пуговицы торопились расстегнуться, мыло и губка носились, как молния, полотенце вытирало в один взмах.

Мэри Поппинс прошлась между кроватями, поправляя на ребятах одеяла. Её накрахмаленный белый передник похрустывал, и от неё чудесно пахло свежеподжаренными гренками.

Подойдя к кроватке Майкла, она наклонилась и пошарила под ней. Через минуту она осторожно вытащила оттуда свою раскладушку, на которой аккуратными стопками было сложено всё имущество Мэри: кусок туалетного мыла «Загар», зубная щётка, пакетик шпилек, флакон одеколона, складной стул и коробочка пастилок от кашля. Затем последовали семь фланелевых ночных рубашек, четыре бумажных, туфли, халаты, две купальные шапочки и альбом с открытками.

Джейн с Майклом привскочили в своих кроватках.

– Откуда же всё это взялось? – не утерпел Майкл. – Я, наверно, сто раз лазил под кровать, и я знаю – там ничего не было!

Мэри Поппинс ничего не ответила. Она начала готовиться ко сну.

Джейн с Майклом переглянулись. Допытываться, конечно, было бесполезно – ведь Мэри Поппинс ничего никогда не объясняет.

Мэри Поппинс сняла крахмальный белый воротничок и расстегнула замочек цепочки с медальоном.

– А что там внутри? – поинтересовался Майкл, разглядывая маленький золотой медальон.

– Портрет.

– Чей?

– Узнаешь в своё время. Не раньше.

– А когда своё время придёт?

– Когда я уйду!

Ребята уставились на неё испуганными глазами.

– Мэри Поппинс! – вскрикнула Джейн. – Вы ведь никогда больше от нас не уйдёте, правда? Скажите, что правда!

Мэри Поппинс пристально посмотрела на неё.

– Хорошенькая у меня будет жизнь, – ответила она, – если я всю её потрачу на вас!

– Но вы останетесь? – умоляла Джейн.

Мэри Поппинс подбросила медальон на ладони.

– Останусь, пока цепь не порвётся, – сказала она кратко.

И, накинув на голову ночную рубашку, она начала под ней раздеваться.

– Тогда хорошо, – шепнул Майкл сестре. – Я видел – цепочка очень крепкая.

Он ободряюще кивнул Джейн. Оба свернулись клубочками в постелях и лежали, наблюдая за таинственными действиями Мэри Поппинс в её рубашечной палатке. Им вспомнился день её прибытия в Вишнёвый переулок и все, странные, удивительные приключения, которые случились потом: и как она улетела на зонтике, когда ветер переменился; и долгие, долгие дни разлуки с ней; и её сегодняшнее чудесное возвращение…

Вдруг Майкл сел.

– Змей! – сказал он. – Где мой змей? Я совсем про него забыл!

Из ворота ночной рубашки показалась голова Мэри Поппинс.

– Змей? – сердито сказала она. – Что ещё за змей? Какой змей?

– Мой новый змей, жёлтый и зелёный и с кисточками! Ну, тот, на котором вы сегодня прилетели! На его бечёвке!

Мэри Поппинс пристально посмотрела на него. Трудно было сказать, чего в этом взгляде было больше – удивления или гнева; но и того и другого было достаточно.

А голос её, когда она заговорила, был ещё страшнее взгляда.

– Если я тебя правильно поняла, – медленно процедила она сквозь зубы, – ты сказал, что я спустилась откуда-то на верёвке?

– Но ведь так и было! – запинался Майкл. – Сегодня. Из облака. Мы вас видели.

– Значит, на верёвочке? Как мартышка? Это я, да? Так, Майкл Бэнкс?

Мэри Поппинс была в такой ярости, что казалось, стала вдвое больше ростом. Огромная и страшная, она нависла над ним, ожидая ответа.

Майкл для храбрости вцепился в простыню.

– Майкл, молчи! – шепнула Джейн предостерегающе.

Но он зашёл слишком далеко.

– Ну, тогда – где мой змей? – сказал он отважно. – Если вы не спустились… мм… так, как я говорил, где тогда мой змей? Его не было на бечёвке.

– Ага! А я, значит, была? – насмешливо спросила она.

Майкл понял, что продолжать бесполезно. Всё равно ничего не добьёшься. Он сдался.

– Н-нет, – сказал он тоненьким голоском. – Нет, Мэри Поппинс.

Она отвернулась и выключила свет.

– Твои манеры, – заметила она сухо, – не улучшились со времени моего отъезда. На верёвочке! Подумать только! Меня в жизни так не оскорбляли! Никогда!

Она яростно рванула одеяло и улеглась в постель, укрывшись с головой.

Майкл лежал очень тихо, всё ещё вцепившись в простыню.

– Джейн! – шепнул он, наконец. – Ведь она правда спускалась? Правда? Мы ведь сами видели!

Джейн вместо ответа показала на дверь спальни.

Там на крючке висело пальто Мэри Поппинс. Серебряные пуговицы его блестели в слабом свете ночника. А из кармана свешивалась длинная верёвка с кисточками. Это был хвост змея – жёлто-зелёного змея…

Ребята долго, молча, рассматривали его.

Потом они, переглянувшись, кивнули друг другу.

Да и к чему были слова? Обоим было давно ясно: в Мэри Поппинс есть что-то такое, чего им никогда не понять. Но она здесь, с ними. Это самое главное.

С раскладушки доносилось к ним её ровное дыхание.

На душе у них было хорошо, мирно и спокойно.

– Джейн! Ладно, пусть у неё будет синий хвост! – шепнул Майкл.

– Нет, что ты! – шепнула Джейн в ответ. – По-моему, ты прав – красный гораздо лучше.

И после этого в детской было слышно только спокойное сонное дыхание.

 

* * *

 

П-п! Пуф! – говорила трубка мистера Банкса.

Клик-клик! – говорили спицы миссис Банкс.

Мистер Банкс поставил ноги на каминную решётку и слегка свистнул носом.

Спустя некоторое время миссис Банкс нарушила молчание:

– Ты всё ещё думаешь о дальнем плавании?

– А? М-м-м… да нет. Я довольно плохой моряк. Кстати, шляпа моя в полном порядке. Чистильщик на углу наваксил её, и она выглядит как новая. Даже лучше. Кроме того, раз Мэри Поппинс вернулась, вода для бритья всегда будет как раз нужной температуры.

Миссис Банкс улыбнулась про себя и продолжала вязать. Она была очень рада, что мистер Банкс такой плохой моряк и что Мэри Поппинс вернулась.

На кухне миссис Брилл меняла Элин повязку.

– Не сказать, чтобы я её очень обожала, – говорила она, – но врать не стану, дом стал совсем другой сегодня. Тихо, как в воскресенье, и чистота – блестит, как денежка. Я не против, что она вернулась.

– Да и я тоже! – сказала Элин.

«Не говоря обо мне! – подумал Робертсон Эй, прислушиваясь к их беседе из-за стенки чулана. – По крайней мере, теперь человека хоть изредка оставят в покое!»

Он устроился поуютнее на перевёрнутом совке для угля, положил голову на щётку и опять задремал.

Но что обо всём этом думала Мэри Поппинс, никто никогда не узнал: ведь она держала свои мысли про себя и никогда никому ничего не говорила…