Как будто эхо позднего успеха...

Приди, Танатос! Келагаст, приди!

Я жду тебя, как ждёт солдат атаку!

Давно уж боль живёт в моей груди -

Освободи! Во мне нет места страху!

Я совершил, что прежде - ни один,

Но кто людское стадо переменит?

Я им не брат, не раб, не господин -

Мне душно в мире трусов и плебеев!

Но что это? Сменился мой мундир

На чёрный плащ, на голове - корона...

Так вот кем я на самом деле был -

Владыкою, на миг сошедшим с трона!

Я стал собой, а мир - в моей руке.

И боль в груди сменяется на радость:

Не человеку править на Земле -

Здесь буду править я, король Танатос.

Смерть Завоевателя

Не затихает пушек грозный рёв...

Пылает бой - он долог и суров,

И шум его в мой бункер проникает.

Последний бой - его я проиграл,

я высоко взлетел - и вот я пал:

Враг по моей империи шагает.

Я проиграл. Я знаю, что меня

Во всех грехах отныне обвинят

Продажные газетные писаки.

Как будто не враги, а только я

Шагал по миру в зареве огня

и затевал безумные атаки!

Как первый из владык земных, Саргон,

Что покорил Шумер и Вавилон,

Я мир мечтал по-своему устроить.

Победа, пораженье - всё равно:

Бессмертье мне в умах толпы дано,

Меня будут и клясть, и славословить.

Не вам судить меня, людские племена!

Я выпил Славу, как бокал, до дна,

И ненависть плебеев мне - награда.

Теперь иная чаша ждёт меня,

Наполненная пламенем вина

и с растворёнными в нём гранулами яда...

Баллада о Саргоне Аккадском

Ему поклонились Шумер, Вавилон и Аккад,

Жестокие орды пустынь перед ним трепетали.

Со славой побед возвращался владыка в свой град,

Когда все враги его в битвах безжалостных пали.

Не знал поражений Саргон. Смерть несли его стрелы,

Врага сокрушали удары его колесниц.

До пустошей дальних и гор он раздвинул пределы

Державы своей, пред которой все падали ниц.

Во храм царь пришёл всемогущего, вечного Илу,

И с речью он гордой воззвал ко владыке Небес:

"Во славу твою мои воинства объединили,

Известный нам мир. И клянусь тебе, Илу, я здесь,

пока моё сердце за бронзою латною бьётся,

Я буду вести в неизвестность стальные полки -

Эламу и Хему, сирийцам и хаттам придётся

Узнать о Саргоне, о тяжести царской руки!";

Чужая рука на владыки плечо опустилась,

И он, обернувшись, увидел седого жреца:

"Ты первый не просишь у Илу могучего милость,

тревожа покои его похвальбой гордеца!";

В ответ царь расправил могучие, статные плечи:

"Иль мало я славы в сраженьях с врагами добыл?

Походы мои станут памятны людям навечно -

Ведь первым я мир весь известный себе покорил!

Мной должен доволен быть вечный и истинный Илу!";

Но жрец отвечал, покачавши седою главой:

"Ничто перед Богом есть вся твоя грозная сила,

а значит - смиренно ему поклониться изволь!

Собою ты горд? Но лишь милостью вечного Илу

Ты крепости брал, и сраженья выигрывал ты...

Так встань на колени, молись своему господину,

Чтоб он не вписал тебе гибель в скрижали судьбы!";

Саргон побледнел. На клинка рукоятку

Ладонь опустилась владыки Аккада и Сём:

"Так что же, я в прах ввергнул вражьи фаланги,

чтоб зваться рабом и смиренно склоняться затем?

А что те владыки, кто прежде пред Илу склонялся?

Почто он и доли им славы моей не послал?

Нет, жрец! Всех успехов военных я сам добивался,

И сам я - не Илу! - Аккада врагов побеждал!";

Блеснувшая бронза жрецу прямо в сердце вонзилась,

И кровь залила осквернённый владыкою храм...

Презревший далёкого Бога хозяйскую милость,

Великий тиран вышел к верным Державе полкам.

Овеянный славой, стоял он, как на пьедестале,

Завоеватель, что был воплощением Рока и Тьмы.

И тысячи воинов "Слава!" Саргону кричали,

Мечтая дойти вслед за ним до предела Земли.

Курган Завоевателя

Вот пришли холода,

Мне метель поёт древнюю песню.

Я теперь никогда

В этом Капище Льдов не воскресну.

Засыпает Земля,

Но страшнее иное заклятье.

Помнят брани поля,

Как погибли бесстрашные рати!

Хоть минули века,

Хоть руины давно уж остыли,

Помню - словно вчера,

Предки ворогов сталью разили.

В этом круге камней

На вершине седого кургана

Ради будущих дней

Пусть откроется старая рана.

Пусть же в камень войдёт

Всё тепло из усталого тела,

И цепь льдов упадёт,

Что Зима на Героя надела...

Пусть средь туч

Воссияет великая Слава,