Глава 16. Прижав ладони к стеклу, я смотрела на Блейка, пока он не превратился в размытую точку

 

Прижав ладони к стеклу, я смотрела на Блейка, пока он не превратился в размытую точку. Радж и Бриона уговаривали Ли побыстрее ехать. Охрана сенатора нас не преследовала. От кого мы пытались сбежать? От полиции?

Старики в бронированных телах что, так же боялись маршалов, как несовершеннолетние без опекунов?

Я,конечно, понимала, что бронирование тел — это вряд ли законно, но думала, что достаточная сумма денег в нужных руках могла решить все проблемы. Похоже, нет, иначе бы мы не сбежали так быстро из музыкального центра.

Бриона, сидящая рядом со мной нервно сжимала мою руку. Кажется, все Эндерсы так делали.

— Как ты себя чувствуешь, Кэлли? — её кофейные глаза испытующе на меня смотрели.

— Нормально, — я незаметно вытянула руку из её захвата.

Радж обернул руку вокруг сидения Ли и обернулся к нам через плечо.

— Ты уверена? — спросил он. — Выглядишь очень бледной.

— Ага, — согласился Ли. — По сравнению с нами она выглядит бледной, — он улыбнулся нам в зеркало заднего вида.

У меня не получилось ответить улыбкой на его улыбку. Вместо этого я посмотрела в окно. Мыслями я всё ещё была с Блейком. Как только мы выехали на автомагистраль и не услышали нигде сирены, облегчённо выдохнув, мы откинулись на спинки сидений.

— И куда теперь? — осведомился Радж.

Спроси их об Эмме.

Хелена. Я знаю, что она была в отчаянии, так как я не убила сенатора. Может быть, я смогла бы её хотя бы помочь с поисками внучки.

— Радж, ты когда-нибудь встречал клиентку по имени Эмма?

— Это имя донора?

— Да.

— Нет, вроде.

— Видишь? — Бриона обратилась ко мне, говорила однако так громко, чтобы её друзья нас тоже могли услышать. — Когда ты в последний раз задала этот вопрос, я была уверена, что парни не знают её.

— Всё равно, подумай, — попросила я Раджа. — Блондинка. Высокая. Вот, у меня есть её фотография. — Я достала свой телефон и повернула его к парню.

— С такой бы я с удовольствием хотел бы столкнуться, но нет. Мне жаль.

— А ты, Ли? — я поднесли телефон к его лицу.

Он посмотрел на него через зеркало заднего вида и покачал головой.

— Жаль, — сказала я, скорее Хелене, чем остальным. — Тут уж ничего не поделаешь.

Спасибо.

Это прозвучало бодро, но разочарованно.

Мы немного бесцельно покатались по городу. Странно, что они ничего конкретнее не хотели узнать об Эмме. Бриона прижала пальцы к вискам.

— Что случилось? — спросила я.

— В последнее время у меня случаются эти чёртовы головные боли, — простонала она. — Я думаю, это из-за чипа. У тебя есть они?

— Нет, — солгала я.

Она молча смотрела на меня. В итоге настало время прощаться, и они отвезли меня обратно на улицу Мэддисон.

— Спокойной ночи, — сказала я, и они поехали.

Я посмотрела на дом Мэддисон. Было неприятно ещё раз встречаться с ней сегодня, особенно когда я в прошлый раз тихонько сбежала через боковой выход, после того, как созвонилась с Блейком.

Поэтому я развернулась и пошла к своей машине.

 

 

Дома я легла в кровать Хелены, разглядывала шёлковый балдахин над головой и думала об отвратительном положении, в котором я сейчас находилась.

Блейк сидел сейчас в самолёте в Вашингтон со своим дедушкой и наверняка выслушивал, что я на самом деле Эндерс, которая переняла контроль над телом подростка. Блейк никогда не захочет меня больше видеть. И кто его за это осудит?

Но даже если бы он выслушал действительную историю и поверил бы, что я не старше, чем выгляжу, он бы мне никогда не смог простить, что я выдавала себя за одну из его общества, когда на самом деле жила на улице. Я комкала одеяло в кулаках.

Единственная причина, почему я в это всё ввязалась, это потому что я пыталась хоть как-то улучшить Тайлеру жизнь. И что же я могла для него сделать, если то, что говорила Хелена о Прайм Дестинэйшенс, окажется правдой?

Скорее всего, они бы не заплатили мне гонорар.

Хелена предлагала мне намного больше денег. И дом.

Если бы я убила Харрисона.

Я любила своего брата и всем сердцем хотела, что бы он получил тёплый, надёжный дом. Чтобы он был здоров.

Но убить кого-то?

Это не было в моих возможностях, умалчивая уж о том, что этот кто-то был дедушкой Блейка и известным сенатором.

Я всё ещё не знала, что думать о Хелене. Что из того, что она говорила, было правдой? Это понятно, что она не может смириться с потерей Эммы, но в эти неспокойные времена было полным полно детей, которые просто так исчезали. Некоторые погибали. Но была ли это действительно вина Прайм Дестинэйшенс?

С другой стороны... Сенатор Харрисон упоминал Тинненбаума.

Я села на кровати. Мысль о том, что меня мог послать Тинненбаум, казалось, полностью выбила его из колеи. На случай, если Хелена была права, и сенатор с президентом хотел договориться о совместной работе Прайм Дестинэйшенс с властями, почему тогда та мысль так взбудоражила сенатора?

Чего он боялся?

Что Тинненбаум мог предотвратить этот договор?

Кэлли?

Я замерла. Голос Хелены напугал меня. С тех пор, как я вернулась домой, она больше ничего не говорила.

— Чего тебе?

Почему ты пошла в Прайм Дестинэйшенс?

— Моему брату плохо.

Мне жаль.

Она сделала паузу.

И у вас нет бабушек и дедушек?

— Нет.

То есть ты ему передавала деньги через твоего друга?

— Да, ему.

Я бы хотела, чтобы мы смогли его сюда привезти, но это было бы глупо с нашей стороны. Но я могу ещё кое-что для вас сделать.

Я ждала.

Подойди к моему комоду и открой ящик.

Я вылезла из кровати, прошагала босиком к её античному комоду и открыла последний ящик.

Просунь свою руку под дно ящика.

Я последовала её наставлению и нащупала плоский, приклеенный скотчем, конверт. Я оторвала его.

Открой!

Он был забит деньгами.

Мои руки начало покалывать.

Для начала устрой брата в надёжном месте. Лучше всего в отель.

— Несовершеннолетние не могут бронировать комнаты.

Я тебе скажу, куда ты должна идти и с кем должна говорить.

— Я не могу к брату. ПраймДестинэйшенс знает мой адрес. Если они за мной следят и узнаю, что я его навещала, они разорвут со мной контракт.

Это проблема решаема. В верхнем ящике ты найдёшь синюю коробку.

Я достала маленькую коробочку. Внутри лежала подвеска, круглая, с сине-зелёным камнем.

— Мило.

Он блокирует сигнал. Обрывает вещание чипа.Однако он не всегда надёжно работает.

Я надела это ожерелье.

Не делай этого сейчас. Чем дольше ты его носишь, тем быстрее в Прайм заметят, что с сигналом что-то не то.

— Кто это сделал?

Одно из изобретений моего Биочип эксперта. Как только я смогу уйти из Прайм, я отведу тебя к нему. У всего этого есть цена.

— Почему ты делаешь все это для меня?

Мне всё ещё нужна твоя помощь. Я хочу узнать, что случилось с Эммой. Если я узнаю это, у меня, возможно, появятся доказательства, чтобы закрыть Прайм. Наш договор ещё продолжается.

— И как мы всё это сделаем? Даже если мы узнаем, что случилось с Эммой?

У нас теперь есть преимущество. Никто не знает, что я могу с тобой разговаривать. У нас как бы два разума в одном теле.

Это звучало так по-другому, так спокойно и задумчиво. Её суета прошла, теперь, так как она отказалась от плана убийства.

Отдохни сейчас. Мы завтра сделаем все дела.

Я положила ожерелье на комод и забралась в большую мягкую кроватку, но вот сон не хотел приходить.

Я представляла себе, как я стала бы навещать Тайлера в отеле, в тёплой комнате с настоящей кроватью и обслугой.

Я выключила свет. Луна осветила спальню Хелены в серебристо-синий цвет.

— Хелена, а ты что-нибудь видишь, когда мне что-то снится?

Тишина. По крайней мере, хотя бы мои сны и мысли принадлежали ещё мне. Какое-то время я просто молча лежала.

Кэлли? Каким человеком была твоя мама?

Моя мама. Мои воспоминания были наполнены её улыбкой. Я даже не знала, что же мне рассказать Хелене. Было слишком много всего.

Он была похожа на тебя?

— От неё исходила особая энергия. Каждый, кто её видел, сразу же сохранял её в своём сердце.

Могу поспорить, люди тебя тоже любят.

— У неё это было по-другому. Люди обращались с ней как с сестрой. Она везде вписывалась, — одно воспоминание проснулось во мне. — Когда я была грустной, она мне делала макароны с сыром.

Странно, что мы запоминаем, а что нет.

— А какой была Эмма?

Эмма была своенравной. Постоянно должна была добиться, чего захотела. Может быть, это относится ко всем шестнадцатилетним, но у неё это было особенно заметно. Она точно знала, что хочет. Мне было сложно взять на себя её воспитание после войны. Я не могла для неё быть ни матерью, ни отцом, и это бесило её. И это совершенно понятно. Ты мне немного её напоминаешь.

Хелена сейчас не звучала наполовину такой сумасшедшей как тогда, когда мы с ней познакомились. Я почувствовала, как мои веки потяжелели. Я была жутко уставшей.

Спокойной ночи, Кэлли.