Положение Ольвии после гетского разгрома

(Дион Хрисостом, XXXVI)

Хотя рассказ относится к позднему времени упадка Ольвии, тем не менее сообщает важные данные о прошлом величии города и о взаимоотношениях его со скифами, которые, несмотря на частые столкновения, покровительствовали греческим колониям, как торговым и ремесленным центрам.

Город борисфенитов по величине не соответствует своей прежней славе вследствие неоднократных разорений и войн; находясь уже так давно среди варваров и притом почти самых воинственных, он постоянно подвергается нападениям и несколько раз уже был взят врагами; последнее и самое сильное разорение его было не более как за 150 лет: геты взяли и его и остальные города по левому берегу Понта, вплоть до Аполлонии¹. Вследствие этого-то дела тамошних эллинов пришли в крайний упадок: одни города совсем не были восстановлены, другие – в плохом виде, и при этом нахлынула в них масса варваров. Много сделано было захватов во многих частях эллинского мира, рассеянного по разным местам. После разгрома борисфениты снова заселили город, как мне кажется, по желанию скифов, нуждавшихся в торговле и посещениях эллинов, которые по разрушении города перестали приезжать туда, так как не находили соплеменников, которые могли бы их принять, а сами скифы не желали и не умели устроить им торговое место по эллинскому образцу. О бывшем разорении свидетельствуют плохой вид построек и тесное расположение города на небольшом пространстве: он отстроен лишь в небольшой части прежней городской черты, где остается еще несколько башен, не соответствующих ни величине, ни силе нынешнего города; находящееся между ними пространство тесно застроено домишками, почти без промежутков, и обнесено очень низенькою и непрочною стенкою. Некоторые башни стоят так далеко от заселенной ныне местности, что нельзя даже представить себе, чтобы они принадлежали одному городу. Все это служит явными признаками его разорения, и затем еще то, что в храмах не осталось ни одной целой статуи, но все они изуродованы, равно как и бывшие на надгробных памятниках.

Итак, я сказал, что мне случилось прогуливаться перед городом. Некоторые из борисфенитов по обыкновению выходили ко мне из города; потом Каллистрат², возвращаясь в город извне, сначала проехал мимо нас, затем, немного опередив, слез с коня и, передав его ехавшему с ним слуге, сам очень вежливо подошел, спрятав руку под плащ. Он был опоясан большим всадническим мечом, одежду его составляли шаровары и прочее скифское убранство, на плечах был небольшой тонкий черный плащ, какой обыкновенно носят борисфениты. И другая одежда у них по большей части черного цвета, по примеру одного скифского племени, которое, как мне кажется, от этого получило у эллинов название меланхленов (черноризцев). Каллистрату было лет 18, он был очень красив и высок и в наружности имел много ионического. Про него говорили, что он храбр на войне и многих савроматов или убил, или взял в плен, кроме того, он прилежно занимался красноречием и философией, так что даже выражал желание уехать вместе со мною; благодаря всему этому он пользовался хорошей репутацией у сограждан...

Зная, что Каллистрат – почитатель Гомера, я тотчас заговорил о нем. Почти все борисфениты усердно читают этого поэта, вероятно, потому, что они и теперь еще воинственны, а может быть, вследствие любви к Ахиллу³: они чрезвычайно чтут его, построили ему один храм на так называемом Ахилловом острове, а другой в самом городе и кроме Гомера ни о ком другом не хотят и слушать. Хотя по-гречески они говорят несовсем уж чисто, благодаря тому, что живут среди варваров, но все-таки «Илиаду» почти все знают наизусть.

¹ Аполлония – греческая колония на западном берегу Черного моря, на месте позднейшего Созополя.

² Каллистрат – гражданин города Ольвии, друг Диона Хрисостома.

³ Культ Ахилла был широко распространен на северо-западном побережье Черного моря. По распространенному преданию, мать Ахилла, богиня Фетида, унесла труп сына, взяв его с пылающего костра, и перенесла на Белый остров (остров Ахилла) на Черном море.