Битва при Кремере. Гибель рода Фабиев

(Тит Ливий, «Римская история от основания города», II, 48-50)

Битва при Кремере состоялась в 477 г. до н. э. Ее результатом явилось поражение римского отряда, состоявшего из представителей рода Фабиев.

Когда вейентинцы частыми набегами стали тревожить римские границы, а римляне были отвлечены борьбой с эквами и вольсками, Фабии заявили в сенате, что берут на себя ведение войны с вейями. Очевидно, около вейетинской границы лежали земля этого рода, и Фабии, более всех страдавшие от набегов вейетинцев, решили на свой страх вести войну с ними. На берегах ручья Кремеры они устроили укрепленное убежище, откуда беспокоили этрусков, однако, последние завлекли их в засаду, и Фабии все до последнего, в числе трехсот шести, были истреблены.

...Между тем вейенты нанесли поражение вследствие неосторожности другого консула, и, не явись вовремя на помощь Цезон Фабий, войско погибло бы. С этого времени не было ни мира, ни войны с вейентами; дело стало похоже на разбой: перед римскими легионами они отступали в города; но, как только узнавали об их удалении, делали набеги на поля, превращая войну в мир, а мир в войну. Таким образом, было нельзя ни бросить, ни закончить этой борьбы. Между тем предстояли и другие войны или теперь же, как, например, со стороны эквов и вольсков, которые оставались спокойными лишь до тех пор, пока давала себя чувствовать свежая боль от последнего поражения, или же в ближайшем будущем, потому что было очевидно, что сабиняне готовятся к войне и вся Этрурия настроена враждебно. Но вейенты были врагами не столько страшными, сколько постоянными, и чаще тревожили обидами, чем действительными опасностями; таким образом они все время не позволяли забыть о них и заняться чем-нибудь другим.

Тогда в сенат пришли всем родом Фабии. За всех речь держал консул: «Как вам известно, отцы сенаторы, вейентская война нуждается не столько в большом, сколько в постоянном войске. Вы заботьтесь о других войнах, а Фабиям дайте врагов вейентов. Ручаемся вам, что величие римского имени не подвергнется там опасности. Мы имеем в виду вести эту войну, принадлежащую нашему роду, частными средствами; государство будет свободно от направления туда воинов и отпуска денег». За это им была выражена глубокая признательность. Вышедши из курии, консул вернулся домой в сопровождении толпы Фабиев, стоявшей в ожидании сенатского постановления в преддверии курии. Им было приказано на следующий день явиться с оружием к дому консула; затем они разошлись по домам.

Молва об этом распространяется по всему городу; Фабиев превозносят до небес; один род принимает на себя бремя государства; вейентская война перешла на попечение частных лиц, ведется частным оружием. Если найдется в городе два столь сильных рода, если один возьмет себе вольсков, другой – эквов, то все окружные народы могут быть покорены, тогда как римский народ будет жить в мире.

На следующий день Фабии вооружаются; сходятся в назначенное место. Консул в военном плаще выходя видит перед домом весь род Фабиев построившимся в ряды. Вступив в середину, он приказывает нести знамена. Никогда еще по городу не двигалось войско столь малочисленное, но в то же рремя столь славное и возбуждающее большее удивление: 306 воинов, все патриции, все одного рода, из которых никого даже деятельный сенат не отверг бы в любое время в роли вождя, шли, грозя силами одного рода погубить вейентский народ. За ними следовала целая толпа; тут были и свои родичи и друзья, которые мечтали не о чем-нибудь обыкновенном, будет ли то надежда или страх, но непременно о великом, – и чужие, привлеченные заботами о государстве, недоумевающие, как выразить свое расположение и удивление. Желают им мужества и счастия в походе, желают принести назад результат, соответствующий замыслу; после того обещают консульства и триумфы, всякие награды и почести.

Когда они проходили мимо Капитолия и кремля и других храмов, то сопровождавшие молились богам, которых видели и которых мысленно представляли себе, чтобы они даровали этому отряду благополучный поход и вернули их в скором рремени здоровыми к родителям на родину. Но молитвы были напрасны! Отправившись по «Несчастной» улице, через правую арку Карментальских ворот, они дошли до реки Кремеры. Это место было признано удобным для сооружения укрепленного лагеря.

Затем консулами стали Луций Эмилий и Гай Сервилий. И пока дело ограничивалось только опустошениями, то Фабиев было достаточно не только для защиты и укрепления, но на всем пространстве, где этрусские земли прилегают к римским, двигаясь по тем и другим границам, они защищали свое л подвергали опасности вражеское. Затем последовал небольшой перерыв в опустошениях; тем временем вейенты, призвав войска из Этрурии, приступили к атаке укрепления на Кремере и римские легионы, приведенные консулом Луцием Эмилием, вступили в бой с этрусками; впрочем, вейенты едва имели время построить войско. В начале лихорадочной поспешности, пока под знаменами размещаются ряды войска и подкрепляющие, внезапно налетевшая сбоку ала римских всадников не дала возможности не только начать бой, но и устоять на месте. Отброшенные таким образом к «Красным скалам», где у них был лагерь, они умоляют о мире; но, по врожденному легкомыслию, еще до отвода римлян с Кремеры, стали жалеть, что заключили его.

Опять у вейентского народа началась борьба с Фабпями. Хотя приготовлений к большой войне не было сделано, дело не ограничивалось уже набегами на поля или внезапными нападениями, ио несколько раз сражались в открытом поле, со знаменами с обеих сторон, причем один род римского народа часто одерживал верх над могущественнейшим по тому времени государством этрусков. Это сперва огорчало и возмущало вейентов, затем сообразно с обстоятельствами возник план поймать жестокого врага в засаду; поэтому им было даже приятно видеть, что от больших успехов у Фабиев увеличивается смелость. Ввиду этого неоднократно гнали стада навстречу грабителям, точно они попадались случайно. Бежавшие сельские жители оставляли свои поля пустыми, вооруженные же отряды, которые высылались, чтобы помешать опустошениям, обращались в бегство, чаще притворно, чем от настоящего испуга.

И Фабии уже с презрением смотрели на врага, думая, что их непобедимого оружия не сможет сдержать никакое место и никакое время. Эта надежда увлекла их так далеко, что они погнались за скотом, который увидели далеко от Кремеры, за большим полем, хотя тут и там были заметны вооруженные враги. И когда, не замечая того, они, проскакав мимо засад, расположенных на самом пути, и рассыпавшись, ловили разбежавшийся от страха по обыкновению скот, внезапно противники поднимаются из засад и везде показываются перед ними. Сперва их испугал крик, послышавшийся со всех сторон, а затем отовсюду посыпались стрелы. По мере того как этруски сходились, Фабии оказались окружаемы беспрерывной цепью вооруженных, и чем более наступал враг, тем больше они были вынуждены сбиваться в тесный круг; это сделало заметной малочисленность их и многочисленность этрусков, так как вследствие тесноты места число рядов воинов последних увеличилось. Прекратив бой, который велся равномерно на все стороны, они отступают в одно место; напирая туда телами и оружием, построившись клином, они проложили себе дорогу, Дорога шла на полого возвышавшийся холм. Здесь только они остановились; затем, получив возможность на возвышенном месте перевести дух, они оправились от страха и даже отбросили наступавших. Пользуясь удобством места, они победили бы, если бы посланные в обход вейенты не взобрались на вершину холма.

Это дало опять перевес врагу. Фабии были перебиты все до одного, и их укрепление захвачено. Согласно засвидетельствовано, что все 306 погибли, и остался один только близкий к совершеннолетию наследник рода Фабиев...