Легенда об основании Рима

(Тит Ливий, «Римская история от основания города», I, 3-7)

Тит Ливий – римский историк времен становления империи. Родился он в 59 г. до н. э в италийском городе Патавии (современная Падуя), умер в 17 г. н. э. Тит Ливий является автором монументального труда в 142 книгах, который называется «Римская история от основания города». Из этих книг дошло до нас лишь 35: с первой по десятую и с двадцать первой по сорок пятую. Содержание остальных книг известно по кратким аннотациям, так называемым эпитомам, составленным в IV в. н. э. Труд Тита Ливия оказал значительное влияние на всю последующую римскую историографию и имел много подражателей.

По своим политическим взглядам Тит Ливий в значительной мере являлся идеологом господствующих политических сил времен принципата. Лозунг Pax Romana, официально провозглашенный Августом, получил в его «Римской истории» широкое отражение. На все сочинение Тита Ливия наложила отпечаток тенденция, с которой оно было написано: в предисловии говорится, что целью труда является описание тех качеств и достоинств римского народа, которые помогли ему достичь такой силы и могущества. Благодаря этой «романоцентристской» позиции из поля зрения автора выпадает большое количество событий, имевших важное значение в истории Средиземноморья.

Сын Энея Асканий не достиг еще того возраста, чтобы вступить во власть, но эта власть благополучно сохранилась за ним до периода его возмужалости; в течение такого продолжитель ного времени латинское государство, царство его деда и отца, уцелело у мальчика благодаря женской охране – такой способной женщиной была мать Аскания Лавиния. Этот-то Асканий вследствие избытка населения в городе Лавинии, названном так его отцом в честь жены, предоставил своей матери цветущий по тогдашнему времени и богатый город, а сам основал у подошвы Албанской горы новый, который назвал Длинной (Лонга) Альбой, так как он по своему положению растянулся по горному хребту. Между основанием Лавинии и колонии Альбы Лонги прошло почти тридцать лет, когда могущество государства возросло до того, что ни после смерти Энея, ни во время правления женщины, ни даже в первые годы царствования юноши ни вождь этрусков Мезенций, ни другие соседи не рискнули поднять оружия. По мирному договору границей между этрусками и латинянами стала река Альбула, именуемая теперь Тибром.

Затем царствовал сын Аскания Сильвий, названный так потому, что родился в лесу. У него был сын Эней Сильвий, а у этого – Латин Сильвий. Он основал несколько колоний. По его имени получили свое название древние латиняне. Затем за всеми царями Альбы осталось прозвище Сильвиев. Далее, после ряда других царей, правил Прока. У него были сыновья Нумитор и Амулий. Старинное царство Сильвиев завещано было Нумитору, как старшему сыну. Но сила оказалась выше воли отца и права старшинства: прогнав брата, воцарился Амулий; к одному злодеянию он присоединил другое, умертвив сына брата; дочь же брата – Рею Сильвию – он лишил надежды на потомство, сделав ее под видом почести весталкой.

Но, я полагаю, столь сильный город и государство, уступающее лишь могуществу богов, обязано было своим возникновением предопределению судьбы. Когда весталка родила близнецов, она объявила отцом этого безвестного потомства бога войны Марса или потому, что верила в это, или потому, что считала более почетным выставить бога виновником своего преступления. Однако ни боги, ни люди не в силах были защитить ее и детей от жестокости царя: жрица в оковах была ввергнута в тюрьму, а детей приказано было выбросить в реку. Но случайно, или по воле богов, Тибр выступил из берегов и образовал спокойно стоящую воду, так что нигде нельзя было подойти к настоящему руслу его; вместе с тем посланные надеялись, что дети потонут даже и в такой воде. Итак, считая себя исполнившими повеление царя, они выбросили детей в ближайшую лужу, где теперь находится Руминальская смоковница (говорят, что она называлась Ромуловой). В тех местах была тогда обширная пустыня. Существует предание, что когда плавающее корыто, в котором были выброшены мальчики, после спада воды осталось на сухом месте, волчица, шедшая из окрестных гор напиться, направилась на плач детей; она с такой кротостью стала кормить их грудью, что главный царский пастух, по имени Фаустул, нашел ее лижущей детей. Он принес их домой и отдал на воспитание жене своей Ларенции. Так родились они и так воспитались; когда же подросли, то, не оставаясь без дела в хижине пастуха или около стад, они, охотясь, бродили по лесам. Укрепившись среди таких занятий телом и духом, они не только преследовали зверей, но нападали и на разбойников, обремененных добычею, делили награбленное ими среди пастухов и с этой со дня на день увеличивавшейся дружиной занимались и делом и шутками.

Уже в то время существовало празднество Луперкалий. Оно состояло в том, что нагие юноши состязались в беге, сопровождая шутками и весельем поклонение богу Пану. Этот праздник стал известным; и вот, когда Ромул и Рем предавались играм, разбойники, раздраженные потерею добычи, устроили им засаду; Ромул отбился, а Рем был захвачен и вдобавок представлен царю Амулию как обвиняемый. Главная их вина состояла в том, что они нападали на поля Нумитора и с шайкой юношей угоняли оттуда скот, точно неприятели. Вследствие этого Рем был передан Нумитору на казнь. Уже с самого начала Фаустул подозревал, что у него воспитываются царские дети; он знал, что они выброшены по повелению царя; совпадало и время, когда он нашел их; но, не уверившись окончательно, он не хотел открывать этого, разве выпадет случай или принудит необходимость. Необходимость явилась раньше. И вот, под влиянием страха он открывает все Ромулу. Случайно и у Нумитора, когда он содержал под стражею Рема и прослышал про братьев-близнецов, мелькнула мысль о внуках при сопоставлении их возраста и характера пленника, вовсе не похожего на раба. Путем расспросов он пришел к тому же результату и почти признал Рема. Таким образом царю со всех сторон куются козни. Ромул, не считая себя сильным для действия открытого, не нападает на царя с шайкой юношей, а приказывает каждому пастуху прибыть своей дорогой в определенное время к дворцу. Со стороны жилища Нумитора является на площадь Рем, приготовивший другой отряд.

Так они убивают царя. Нумитор в начале суматохи, заявляя, что неприятели вторглись в город и напали на дворец, отозвал альбанскую молодежь для защиты крепости; когда же увидал, что братья, умертвив царя, идут к нему с приветствием, он тотчас созывает собрание, выставляет на вид преступление брата против него, указывает на происхождение, рождение и воспитание внуков, говорит, как были узнаны, как непосредственно затем был убит тиран, и объявляет, что он виновник этого. Юноши, выступив затем на середину собрания, приветствовали деда царем, а последовавшие единодушные восклицания толпы закрепили за ним царское имя и власть. Предоставив таким образом Альбанское царство Нумитору, Ромул и Рем пожелали основать город в тех местах, где были найдены и воспитаны. К тому же альбанского и латинского населения был избыток; к ним присоединились пастухи, все это подавало надежду на то, что и Альба и Лавиний будут малы в сравнении с тем городом, который они собирались основать. Но к этим расчетам примешалось вредное влияние дедовского зла - страсти к царской власти, следствием чего был позорный бой, возникший из-за маловажного обстоятельства. Так как братья были близнецы и нельзя было решить дела на основании первенства по рождению, то Ромул избирает Палатинский, а Рем - Авентивский холм для гадания, чтобы боги, покровители тех мест, указали знамениями, кому дать имя городу и кому управлять им.

Рассказывают, что знамение – 6 коршунов - явилось ранее Рему, и оно уже было возвещено, когда Ромулу явилось их двойное число, и вот того и другого толпа приверженцев приветствовала царем: одни требовали царской власти для своего вождя, основываясь на преимуществе времени, другие - на числе птиц. Поднялась брань, а вызванное ею раздражение привело к драке, во время которой в свалке был убит Рем.

Более распространено, однако, предание, что Рем, смеясь над братом, перепрыгнул через стены нового города; разгневанный этим Ромул убил его, сказав: «Так будет со всяким, кто перепрыгнет через мои стены». Таким образом, Ромул один завладел царством, а город был назван именем основателя.