Восстание Боудики в Британии

(Тацит, «Анналы», XIV, 34-39)

У Светония был в распоряжении четырнадцатый легион, отряд двадцатого легиона и вспомогательные войска из близлежащих мест, всего почти десять тысяч воинов, когда он, наконец, решился вступить в бой. Для этого он избрал в тылу местность с узким ущельем, заросшую лесом, зная хорошо, что неприятель находился у него только с фронта, что равнина открыта и потому нет никакой нужды бояться засады. Солдаты легионов становятся плотными рядами; кругом их легковооруженные, на конце флангов столпилась конница. Войска же британцев летали туда и сюда пешими и конными отрядами в таком количестве, какого у них еще не бывало, и самонадеянно взяли с собой даже жен в качестве свидетелей своей победы, посадив их на повозки, которые поставили на крайней окружности равнины.

Боудикка, везя на колеснице впереди себя дочерей, по мере приближения к тому или другому племени, заявляла, что «британцам, конечно, привычно воевать под предводительством женщин, но что теперь она идет мстить не как происходящая от знатных предков за царство и богатство (которые у нее отняты), а как одна из народа за потерянную свободу, за иссеченное розгами тело, за оскорбленное целомудрие дочерей... Но боги стоят за справедливое мщение: пал легион, отважившийся на сражение, остальные скрываются в лагерях или думают о бегстве. Они не вынесут даже шума и крика стольких тысяч [воинов], не говоря уже о натиске рукопашного боя. Если британцы взвесят причины войны и свою вооруженную силу, то им будет нужно или победить в этом бою, или пасть. Так решено женщиной! Вы, мужчины, можете жить и оставаться в рабстве».

И Светоний не молчал в таком решительном положении, и хотя он полагался на храбрость, но все-таки обращался к солдатам в одно и то же время с увещеваниями и просьбами не придавать значения крикам варваров и пустым угрозам. «У них, видно, больше женщин, чем молодежи. Люди не воинственные, безоружные, они тотчас сдадутся, как только почувствуют, столько уже раз разбитые, меч и храбрость людей, привыкших к победе. Даже и при участии в битве многих легионов незначительное число людей решает исход сражения; поэтому нам будет еще больше славы от того, что наше небольшое войско получит славу целой армии. Только идите плотными рядами, бросайте дротики и затем продолжайте валить горбами щитов и рубить мечами, не думая о добыче: когда выиграна победа, все достанется вам».

После этих слов полководца последовало такое воодушевление, и старые солдаты, видавшие много сражений, приготовились с таким видом пустить свои дротики, что Светоний был уверен в успехе и дал сигнал к битве.

Прежде всего легион, не двигаясь с места и опираясь на теснину, как на укрепление, выпустил свои стрелы верным прицелом на подошедшего ближе неприятеля и затем бросился на него как бы клином. Такой же быстрый натиск сделали и вспомогательные войска; в свою очередь, всадники своими длинными копьями сломили сопротивление наиболее стойко державшихся. Побежденным убегать было трудно, так как расставленные кругом повозки запирали выходы. Воины убивали без пощады даже женщин; пронзенные стрелами вьючные животные увеличили груды трупов. Громкая слава, приобретенная в этот день, равнялась со славой древних побед: ибо некоторые передают, что пало немногим менее 80 тысяч британцев, тогда как [римских] солдат было убито около четырехсот и немногим более ранено. Боудикка умерла, приняв яд. Пений Постум, префект лагеря второго легиона, узнавши об успехе четырнадцатого и двенадцатого легионов, пронзил сам себя мечом за то, что лишил свой легион такой же славы и, воспротивившись уставу военной службы, не исполнил приказания полководца.

После этого вся армия содержалась в походном строе до полного окончания военных действий. Войска эти император увеличил, послав две тысячи легионеров, восемь когорт вспомогательных войск и тысячу всадников. С прибытием подкрепления был пополнен девятый легион, когорты и конные корпуса были размещены на новых зимних квартирах, и все племена, недостаточно верные или враждебные, были опустошены огнем и мечом. Но ничто так не удручало неприятелей, как голод, так как они не позаботились о посевах, и люди всех возрастов бросились воевать, думая захватить наши подвозы съестных припасов. Воинственные народы потому еще слишком медленно склонялись к миру, что присланный преемником Кату Юлий Классициан был в ссоре с Светонием и из личной вражды противодействовал общественному благу, распуская между прочим слух, что следует ждать нового наместника, который бы, будучи чужд раздражения, свойственного врагу и надменности победителя, был способен милостиво обходиться с изъявившим покорность населением. В то же время он дал знать в Рим, что нельзя ждать конца битвам, если не будет прислан преемник Светонию, неудачи которого он относил за счет плохого ведения дел, а успехи приписывал счастью.

Поэтому для проверки состояния Британии был послан вольноотпущенник Поликлет, причем Нерон очень надеялся, что назначение последнего не только породит согласие между наместником и прокуратором, но и успокоит миром непокорные сердца варваров. Поликлет не преминул отправиться в путь с огромной свитой, обременяя Италию и Галлию, а переехав океан, устрашить даже наших солдат. Но у врагов он возбуждал смех: им при существовании в то время еще пламенной любви к свободе пока незнакомо были могущество вольноотпущенников и они дивились тому, что полководец и армия, окончившие такую войну, покорствуют рабам. Императору было донесено обо всем в смягченном виде. Светоний сначала продолжал заведовать делами, но немного спустя, когда он потерял несколько кораблей у берега вместе с экипажем, ему приказано было, как будто бы война еще продолжалась, передать армию Петронию Турпилиану, который уже окончил консульство. Петроний, не раздражая неприятеля, и сам не тревожимый им, пребывал в беспечной праздности, которую называл миром.