Середина 1990 — середина 1991 7 страница

Упомянутые группы пользовались различными критериями при оценке изменений, произошедших в 1992 г. Сторонники первой группы полагали, что сделано все возможное в тех конкретных исторических условиях. Хозяйственная разруха, принципиальная недееспособность прежней системы управления, отсутствие навыков рыночного поведения привели, согласно этой позиции, к большим «издержкам» при выходе из социализма. Сопротивление «консервативных» сил, «родимые пятна социализма» предопределили болезненное восприятие необходимых мер, которые не были осуществлены полностью, что и затянуло процесс в целом.

Основная же масса российского населения исходила из сопоставления ранее обещанного и реально полученного в результате начала реформ. На фоне удручающей действительности конца 1992 г. особенно досадно вспоминались популистские обещания 1990–1991 гг. перейти к рынку быстро и с минимальными потерями. Накануне 1993 г. стало ясно, что утверждения рынка не произошло, страна находится в начале нового «переходного периода», конца которого пока не видно, а «потерпеть» придется явно не 6–8 месяцев. И политики, и экономисты все чаще использовали термин «обман» при сравнении того, на что ориентировалось население изначально, и тем, что позже правительство ставило себе в заслугу. Недоверие к реформаторам, ощущение осознанного обмана подпитывалось отсутствием с их стороны самокритики, а ускоренное перераспределение накопленного ранее богатства усиливало впечатление, что сутью происходящих в стране «реформ» является вульгарное ограбление основной части населения.

Попытка остановить дезинтеграционные процессы. В сфере федеративного устройства в 1992 г. новое Российское государство унаследовало проблемы, возникшие в период противостояния между его и союзными властями в 1990–1991 гг. В это время союзные лидеры приглашали автономные республики к участию в разработке и прямому подписанию нового Союзного договора. В юридическом плане это фактически означало повышение статуса автономных республик до уровня союзных, на практике вело к ослаблению тех союзных республик — прежде всего России и Грузии, в составе которых автономии занимали важное место. В РСФСР полагали, что это может привести к развалу России. Поэтому, «в пику» союзным, российские лидеры предложили своим автономиям любую приемлемую для них степень свободы («суверенитета»), не оговаривая никаких предварительных условий.

Руководство российских автономий, лавируя между союзным и российским центрами власти, стремилось извлечь для себя максимальную выгоду. С одной стороны, лидеры крупных автономий участвовали в горбачевском «новоогаревском процессе» наравне с союзными республиками, с другой — принимали декларации о суверенитете, в которых провозглашали создание своей государственности со всеми ее атрибутами, верховенство собственных законов; содержались притязания на республиканские имущество и недра. Все это создавало крайне запутанную политико4правовую ситуацию.

Поражение сторонников сохранения СССР в августе 1991 г. и победа российских лидеров над своими политическими оппонентами положили начало новому этапу «федеративной» политики России. Необходимо было заново отстраивать становящееся независимым Российское государство, отказываясь от многих политических, экономических, идеологических атрибутов прошлого. Предстояло упорядочить и отношения между «центром» и субъектами Федерации, выстроив систему, учитывающую как общегосударственные интересы, так и национально-региональную специфику. Стала очевидной непродуктивность используемых в 1990 — середине 1991 гг. подходов.

Между тем, запущенные в 1990 г. процессы имели мощную инерцию. Во второй половине 1991 г. в ряде бывших автономий избраны президенты, что должно было подчеркнуть их статус как государственных образований. В сентябре независимость провозгласила Чеченская республика. В октябре ВС Татарии принял Постановление «Об акте государственной независимости республики Татарстан», а в декабре его лидеры заявили о готовности республики выступить в качестве соучредителя СНГ. В сентябре — октябре 1991 г. «суверенные республики» в составе России «прибирали к рукам» находившуюся ранее в распоряжении союзных ведомств собственность. Представители большей части бывших автономий настаивали на подписании Федеративного договора, который закрепил бы их односторонне провозглашенные привилегии. На деле это вело к конфедерализации России, ставило под угрозу территориальную целостность страны.

Стремясь воспрепятствовать центробежным процессам, российские власти осенью 1991 г., в противовес прежней идее Федеративного договора, предложили вариант, в котором на первое место выдвигалось создание документа о разграничении полномочий между федеральными и властями субъектов Федерации. Такую позицию активно поддержали российские края и области, которые еще с весны выражали недовольство своим заниженным в сравнении с республиками статусом.

Трудности первого этапа экономических преобразований, начало противостояния исполнительных и законодательных структур России способствовали оживлению этносепаратистских движений в начале 1992 г.

Это вынудило центральные власти ускорить подготовку документа, регламентирующего федеративные отношения. Им стал подписанный 31 марта 1992 г. Федеративный договор. В действительности этот термин объединял три документа, начальная часть наименований которых имела одинаковый вид: «Федеративный договор: Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти …», а различия касались окончаний: 1) «… и органами власти суверенных республик в составе Российской Федерации», 2) «… органами власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга Российской Федерации», 3) «… органами автономной власти, автономных округов в составе Российской Федерации». Из текстов следовало, что республики имели более высокий статус в сравнении с краями, областями и автономиями. Республики назывались «суверенными», за ними закреплялась целостность их территорий; достоянием проживающих в них народов объявлялись земля и недра; для них предусматривалась вся полнота государственной власти; они являлись самостоятельными участниками международных и внешнеэкономических отношений.

Юридический статус краев и областей всего этого не предусматривал.

Документы оказали противоречивое влияние на политическую жизнь страны. С одной стороны, они зафиксировали именно федеративный характер устройства государства и тем самым ослабили центробежные процессы. С другой — сохранили неравенство статусов республик и краев (областей) России; создали ситуацию соперничества, отчуждения одних субъектов Федерации от других. Вскоре после подписания Договора был создан Совет глав республик, призванный вновь подчеркнуть их отличие от других субъектов Федерации. Да и само понятие «субъект федерации» главы республик не считали возможным использовать применительно к краям и областям. Из принятых в 21 республике конституций, 19 противоречили российской. «Суверенные» образования добивались больших привилегий в бюджетных отношениях с центром, в формировании своей правоохранительной системы.

Уже осенью 1992 г. началась активная борьба краев и областей за равные с республиками права. В ноябре представители 53 регионов создали Союз губернаторов, руководитель которого вошел в Совет глав республик. Ликвидацию несправедливости края и области видели в повышении их статуса до уровня республик. Вновь активизировался процесс суверенизации, в котором теперь основная роль принадлежала региональным образованиям. Вскоре в Вятке и Туле были приняты свои конституции, государственный суверенитет провозглашен в Вологде, о повышении статуса заявили другие края и области. Апогеем борьбы стало провозглашение в ноябре 1993 г. Уральской республики.

Строительство новой Федерации осложнялось и ситуацией в отдельных регионах страны. Федеративный договор не подписала Республика Татарстан. Более того, вопреки протестам федеральных властей, в ноябре 1992 г. после референдума, ее Верховный Совет утвердил новую Конституцию, представляющую Татарстан как «суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Россией на основании Договора». Тем самым между Россией и одним из ее субъектов в одностороннем порядке фактически устанавливался конфедеративный характер отношений. Руководители Татарстана, Башкортостана, Якутии встали на путь «бюджетного сепаратизма», одностороннего перераспределения ресурсов, собственности и власти в пользу своих республик.

В 1992 г. все дальше от правового поля Федерации отходила Чеченская республика, превращаясь в особую зону России. На ее территории осуществлялись беспошлинный ввоз и вывоз товаров, нелегальная торговля оружием, финансовые спекуляции. Регион стал крупным производителем и перевалочным пунктом торговли наркотиками; вступил в полосу острого социально4экономического кризиса. Стремительно шла криминализация чеченского общества. С конца 1991 г. начался захват военных объектов и складов с вооружением. К маю 1992 г. в распоряжении дудаевцев оказалось 80% боевой техники (108 танков, 51 самолет, 153 артиллерийских орудия и миномета, 600 противотанковых управляемых ракет и зенитно4ракетных комплексов) и 75% стрелкового оружия, ранее принадлежавших Советской Армии. К июню численность регулярных войск республики достигла 15 тыс. человек. Камнем преткновения на переговорах между Москвой и Грозным оставался вопрос о статусе Чечни: чеченская сторона настаивала на признании независимости республики.

Формирование пояса нестабильности по периметру российских границ. Ликвидация СССР в конце 1991 г. породила ситуацию политико-правовой неопределенности в отношениях между бывшими союзными республиками. С одной стороны, они провозгласили себя суверенными государствами, добились независимости от «имперского центра» в Москве. С другой — объединение в рамках СНГ позволяло определить возможные формы и направления нового взаимодействия. Этого, однако, в 1992 г. сделано не было. Внимание местных элит сконцентрировалось на строительстве независимой государственности, стремлении контролировать начатые экономические реформы. Отношения между Россией и ее ближними соседями осложнялись и рядом других факторов.

Экономическая политика России значительно отличалась от методов преобразований в других республиках. Однако все они продолжали находиться в единой рублевой зоне, что порождало острые межгосударственные противоречия. Новые государства начали интенсивный поиск новых политических и экономических союзников в Европе и Азии.

Политики понимали трудности возможного раздела вооружений бывшего Союза, и первоначально тлела надежда на сохранение в рамках СНГ единой армии. В конце 1991 г. создано общее командование Объединенных вооруженных сил (ОВС) СНГ, которое возглавил маршал авиации Е. И. Шапошников. В самой армии были сильны настроения против ее раздела. В феврале 1992 г. участники Всеармейского офицерского собрания выступили с обращением, в котором призвали «руководителей государств Содружества на переходный период сохранить целостность государственной границы, единую систему безопасности, единое военно-стратегическое пространство, единую систему управления Вооруженных сил». Президент России был готов «насмерть» стоять за единые Вооруженные силы. Тогда же, в феврале, под юрисдикцию России были переведены войска в Прибалтике, Закавказье, Молдове, а также в странах Центральной и Восточной Европы.

Однако верх взяла тенденция к созданию собственных армий.

В «авангарде» шла Украина. Ее позицию открыто выразил президент Л. М. Кравчук: «У нас нет единого государства и не может быть единых Вооруженных сил». Процесс образования новых армий происходил в одностороннем порядке, без предварительных договоренностей. Он часто приобретал форму «национализации» целых военных округов, армий, «приватизации» военного имущества и вооружений. Положение армии в «правовом вакууме» становилось критическим. Нередкими стали переходы солдат на территории «своих» республик. На советское военное имущество заявили свои претензии и агрессивные националистические силы, в частности в Закавказье. Начался стихийный захват вооружений, в результате чего большое количество оружия попало в руки неконтролируемых формирований. Все это подтолкнуло Россию к созданию собственной армии, и соответствующий указ был подписан Б. Н. Ельциным 7 мая 1992 г. В мае же прекратило существование и единое командование ОВС СНГ.

Начало практического раздела «советского военного наследства» привело к острому кризису в российско4украинских отношениях летом 1992 г. В центре внимания оказались вопросы о статусе Севастополя и судьбе Черноморского флота (ЧФ). Уже в январе того же года Украина, игнорируя статус ЧФ как составной ОВС СНГ, стала требовать от личного состава принятия присяги на верность этой республике. В ответ последовал визит Ельцина в Севастополь и его заявление о неправо мерности претензий Украины. В конце марта Кравчук издал указ о переводе всех дислоцированных на Украине формирований под ее юрисдикцию, Президент РФ отреагировал 7 апреля указом о переводе ЧФ под юрисдикцию России. 9 апреля оба указа были приостановлены, однако решение о поднятии на кораблях ЧФ русского Андреевского флага едва не привело к вооруженному столкновению в Крыму. Конфликт подтолкнул президентов двух стран к личной встрече, которая состоялась 3 августа 1992 г в Ялте. Решение проблемы Севастополя и флота было отложено до 1995 г., а на «переходный период» ЧФ переходил в совместное подчинение президентов России и Украины.

В 1992 г. возникли проблемы и с ядерным оружием бывшего СССР.

Первоначально предусматривалось сохранение объединенных стратегических сил сдерживания и нерасчлененность ядерного оружия. Управление им находилось лишь в руках президента России и Главнокомандующего ОВС СНГ. Далее, однако, в отличие от Белоруссии и Казахстана, Украина не стала отказываться от статуса ядерной державы.

Более того, 2 июля 1992 г. она объявила своей собственностью 2 тыс.

ядерных боеголовок, находящихся на ее территории (одна пятая стратегического потенциала бывшего СССР), что вызывало дополнительную тревогу, и не только у России. Начались «торги»: отказ от статуса ядерной державы Украина обусловливала требованиями материального и политического порядка, которые адресовались как России, так и мировому сообществу в целом.

Обретение независимости почти повсеместно сопровождалось ростом национализма титульных наций, что сказалось на «некоренном» населении. В новых государствах оказалось и 25 млн русских. Трудности получения гражданства, сокращение сферы применения русского языка и возможности получения на нем образования, официальные и неформальные препятствия для занятий определенными видами деятельности — все эти проблемы ставили новую для правительства России проблему — защиту прав этнических россиян в новом зарубежье.

Распад СССР и раздел его вооружений привели к новым вспышкам межэтнических конфликтов в молодых государствах. Молдова усилила политический и военных нажим на Приднестровье, апогеем которого стал вооруженный штурм Бендер в июне 1992 г. Почти одновременно Грузия предприняла попытку с помощью оружия «усмирить» Южную Осетию. В августе начались грузинские войсковые операции против «абхазских сепаратистов». В войне в Абхазии дала о себе знать Конфедерация горских народов Кавказа (КГНК) — организация солидарности, созданная четырнадцатью народами Северного Кавказа. КГНК объявила Грузии тотальную партизанскую войну и направила в зону конфликта до 5 тыс. добровольцев. В их числе находился чеченский батальон под командованием Ш. Басаева.

В октябре 1992 г. начались столкновения между ингушами и осетинами — первый вооруженный межнациональный конфликт на территории собственно Российской Федерации. Неблагоприятно для нее склады валась ситуация и в других регионах бывшего СССР. К моменту свержения в Афганистане дружественного нашей стране режима Наджибуллы занятия войсками моджахедов Кабула в Таджикистане уже началась гражданская война. Россия, заинтересованная в сохранении порядка на границе с Афганистаном, была вынуждена вмешаться и в межтаджикские столкновения.

Все конфликты на постсоветском пространстве сопровождались многочисленными человеческими жертвами, в том числе среди мирного населения. Россия по историческим и политическим мотивам не могла оставаться в стороне от конфликтов. Это дестабилизировало обстановку внутри страны, осложняло ее отношения как с «ближним», так и с «дальним» зарубежьем.

Нарастание политического противостояния. Стремление обеспечить России достойное место в Союзе ССР и начать проведение эффективных реформ в 1990 — середине 1991 гг. сплачивало россиян. На политическом уровне это нашло отражение в поддержке действий президента и правительства со стороны cъезда и Верховного Совета РСФСР. С началом обсуждения конкретных преобразований во второй половине 1991 г. ситуация стремительно изменяется, а с 1992 г.

политический климат в обществе определяется в первую очередь состоянием экономики, которое оказывало решающее влияние на расстановку и позиции основных политических сил. В оппозицию правительству стали переходить значительные социальные группы, самые различные общественно-политические организации. При этом условно можно выделить «непримиримую», «конструктивную» и парламентскую оппозицию.

Зимой и весной 1992 г. дало о себе знать возрождающееся коммунистическое движение. Руководство Российской коммунистической рабочей партии в качестве основной формы протеста против политики правительства избрало демонстрации и митинги. Совместно с «Трудовой Россией» они провели 9 февраля в Москве манифестацию, названную «походом на Белый дом», в которой участвовали до 100 тыс. человек.

Активизировались и различные течения национально4патриотической направленности. 8 февраля в Москве состоялся Конгресс гражданских и патриотических сил России, а 15 февраля образован Русский национальный собор.

23 февраля 1992 г. «коммунисты» и «патриоты» приняли активное участие в демонстрации, которая состоялась в Москве. В этот день произошло первое открытое столкновение между властями и «непримиримой» оппозицией. На пути демонстрантов, собравшихся в центре столицы для шествия к могиле Неизвестного солдата и возложения цветов, оказались отряды ОМОНа. У многих участников осталось ощущение, что власти сознательно пошли на обострение ситуации, желая «преподать урок» левым силам. События 23 февраля были названы «кровавым воскресеньем» и послужили катализатором объединения оппозиции в блок коммунистических и державно4патриотических сил.

Такое решение принято 1 марта на встрече лидеров партий, движений, депутатов Советов различных уровней, редакторов «патриотических» изданий. Участники встречи приняли декларацию о создании объединенной оппозиции под лозунгом «Справедливость. Народность. Государственность. Патриотизм». Организационное оформление этого замысла произошло 24 октября 1992 г., когда был создан Фронт национального спасения.

К «конструктивной» оппозиции принадлежали разноплановые организации. Среди них были известный государственно-патриотической ориентацией блок «Народное согласие» (участники: Демократическая партия — ДПР; Российское христианско4демократическое движение;

Конституционно-демократическая партия), вышедший в ноябре 1991 г.

из движения «Демократическая Россия». Корректировки реформ требовал также образованный в январе 1992 г. блок «Новая Россия», который объединил партии «левого центра» (Социал4демократическую, Народную партию России, Крестьянскую партию России, Социально-либеральное объединение Российской Федерации). Наиболее влиятельной организацией центристского толка считался возникший в июне 1992 г. Гражданский союз (ГС). В него вошли ДПР во главе с Н. И. Травкиным, Народная партия «Свободная Россия» возглавляемая вице-президентом РФ А. В. Руцким, а также Союз промышленников и предпринимателей (впоследствии — Российский союз «Обновление»), лидером которого был А. И. Вольский.

В течение 1992 г. нарастало противоборство между законодательной и исполнительной властью, которое часто называют «кризисом двоевластия». Формально в его основе лежали противоречия в конституционном строе России, фактически — недовольство со стороны парламентариев проводимыми преобразованиями. Все это привело к тому, что конфликтующие стороны оспаривали друг у друга право определять их курс и влиять на формирование правительства. К весне 1992 г. в парламенте сложились три основных блока: проправительственный, объединявший около 250 депутатов, центристский, куда входило более 300 человек, и откровенно оппозиционный блок «Российское единство» — до 350 депутатов. Два последних во время голосований часто занимали сходные позиции в отношении президентского курса.

Первый кризис в отношениях между законодательной и исполнительной властью проявился в марте 1992 г. на VI съезде народных депутатов. Тогда его удалось разрешить президенту, который своим авторитетом «прикрыл» правительство и обещал пойти на некоторые уступки взамен на предоставление «молодым реформаторам» возможности поработать до конца года, с тем чтобы «выправить» ситуацию.

Однако основные баталии между конфликтующими ветвями власти развернулись на VII съезде народных депутатов 1–14 декабря 1992 г.

Уже в первый день его работы Б. Н. Ельцин предложил ввести «стабилизационный период», в рамках которого обе стороны следовали бы предварительно оговоренным «правилам игры». Предлагалось расширить полномочия правительства, подотчетного как Президенту РФ, так и cъезду народных депутатов. При этом Верховный Совет терял право вмешиваться в его деятельность, но мог «оспаривать решения правительства как в Конституционном суде, так и у Президента». Последний же сохранял право выбора премьера и назначения министров. Ельцин предлагал cъезду на время отказаться от попыток усилить влияние на исполнительную власть, используя свое право внесения поправок в Конституцию. По сути это означало сохранение того соотношения властных полномочий, которое было одобрено V съездом в октябре 1991 г.

Съезд отверг эти предложения, отклонив затем большинством голосов и кандидатуру Е. Т. Гайдара, которого Президент предложил на пост премьер4министра. В ответ 10 декабря Ельцин на заседании Съезда «через голову» депутатов выступил с телеобращением к народу. Он назвал Съезд и лично Р. И. Хасбулатова главными оплотами консерватизма, возложив на них основную ответственность за тяжелую ситуацию в стране и обвинив в подготовке «ползучего переворота». И предложил провести референдум по вопросу: «Кому вы поручаете вывод страны из экономического и политического кризиса, возрождение Российской Федерации: нынешнему составу cъезда и Верховного Совета или Президенту России?» Вслед за этим Ельцин призвал своих сторонников покинуть зал заседаний.

Однако попытка сорвать работу съезда не удалась. С Президентом ушли только около 150 парламентариев: в зале остался кворум. В накаленной обстановке cъезд принял ряд поправок к Конституции, ограничивающих полномочия Президента. Возник острейший политический кризис, чреватый дестабилизацией в стране и расколом государственного аппарата. Компромисс был достигнут 12 декабря, при активном посредничестве председателя Конституционного суда В. Д. Зорькина.

В результате Обращение Президента и поправки к Конституции отменялись, на апрель 1993 г. намечался референдум по проекту нового. Основного Закона, Президент обязался назначить премьер-министра с учетом мнения cъезда.

§ 2. Экономические преобразования и их социальные

последствия. 1992–1998

Борьба с инфляцией. Применительно к посткоммунистическим преобразованиям в экономике России часто используют термин «шоковая терапия», хотя ее временные границы понимаются различно.

Некоторые связывают «шоковую терапию» лишь с мерами правительства зимы–весны 1992 г., когда либеральный курс проводился в наиболее чистом виде. Другие имеют в виду весь 1992 г., когда реформами руководила команда во главе с Гайдаром. Третьи этот курс определяют рамками 1992–1998 гг., когда правительство возглавляли соответственно Е. Т. Гайдар, В. С. Черномырдин, С. В. Кириенко.

Четвертые считают, что базовые идеи шокотерапии не исчезли и из сегодняшней экономической политики. Существует также мнение, что «шоковая терапия» как целостная система мер в нашей стране вообще не применялась.

Однако во всех случаях в качестве грани выделяют 1998 г., когда, по утверждению известного экономиста А. В. Улюкаева, «закончился важнейший цикл рыночных реформ в России. Начался новый и очень сложный этап развития страны». Бесспорным же является то, что в 1992–1998 гг. в центре внимания российского руководства была проблема финансовой стабилизации, добиться которой предполагалось средствами монетаристской политики. В то же время эта политика проводилась не всегда последовательно. Большое влияние на нее оказывали внутриполитическая ситуация (противостояние исполнительной и законодательной властей, предвыборные парламентская и президентская кампании), социально4экономическое положение страны (состояние отдельных отраслей и регионов, уровень социальной напряженности), внешние факторы (отношения с международными финансовыми институтами и мировая экономическая конъюнктура).

Путь к финансовой стабилизации лежал через борьбу с инфляцией и сокращение бюджетного дефицита. Из мировой практики известно, что экономический рост наблюдается в тех случаях, когда годовой уровень инфляции не превышает 40%, в России же в 1992 г. он составлял 2509. В 1993–1998 подавление инфляции осуществлялось высокими темпами: в 1993 г. она равнялась 840, в 1994 — 215, в 1995 — 131, а в 1996 — уже 21. Однако, несмотря на столь заметный результат, он мало кем в обществе воспринимался как достижение. Это было связано с ухудшением основных макроэкономических показателей, что намного очевиднее. За 1992–1998 гг. российский ВВП сократился почти на 44% (для сравнения: за годы Великой Отечественной войны — на 24), объем промышленного производства — на 56, резко снизились масштабы инвестиций. Дефицит бюджета уменьшился с 30 до 4,8%, что достигнуто за счет отказа государства от важных традиционных обязательств и функций (в медицине, образовании, науке, социальной сфере).

Потребительский рынок был наполнен разнообразными товарами, но эта проблема была решена не в результате развития собственного производства, а за счет увеличения импорта в обмен на топливно4энергетические ресурсы, металлы и другие сырьевые материалы. Если следовать этой тенденции, то только для закупки хлеба за счет экспорта нефти ее добычу необходимо увеличить в 6–8 раз. При открытости экономики в чисто рыночных условиях отечественное производство развивать было просто невыгодно, так как Россия — самая холодная страна мира, здесь выше уровень удельного потребления энергии и, следовательно, — затраты. В то же время добыча топливно4энергетических ресурсов в районах Крайнего Севера и за Уралом ведет и к их удорожанию в 1,5–2 раза.

Помимо этого, российский рынок был наполнен товарами не вследствие активизации и расширения их производства, а через элементарное повышение цен. Это привело к колоссальному разрыву между платежеспособным спросом большинства российских граждан и предлагаемой для потребления товарной массой. В 1995 г. 40% населения, относящегося к бедным, имели душевой доход в 2,5 раза ниже среднего уровня, а 20% состоятельной его части — в 2,3 раза выше среднего уровня. У 22% жителей страны доходы были меньше прожиточного минимума. Это свидетельствовало о том о том, что «экономика дефицита» была не ликвидирована, а перешла из одной формы (товарной) в другую (денежную).

Результатом «шокового» характера изменений в 1992–1998 гг. сталотрыв экономической жизни на монетарном, денежно4финансовом уровне от процессов в реальной экономике; «уход» или даже «бегство» денег из сферы производства. Это привело к тому, что в 19904е годы отечественную экономику охватил глубочайший инвестиционный кризис.

Абсолютный уровень инвестиций снизился с 1990 г. на три четверти, а объем инвестиций производственного назначения — на четыре пятых.

Многие предприятия были лишены возможности обновлять свою техническую базу. При общем сокращении вложений в производственный сектор повысился удельный вес инвестиций в топливно-энергетический комплекс, металлургию, транспорт, связь. Доля вложений в обрабатывающие отрасли сократилась. Наметилась тенденция опережающего развития энергосырьевых отраслей, нефтегазовой промышленности, черной и цветной металлургии, лесозаготовительного производства, ориентированных на экспорт. Все это вело к тяжелым последствиям для российской экономики. Снижалась конкурентоспособность отечественных товаров не только на мировом, но и на внутреннем рынке; росли число аварий, расходы на ремонт изношенного оборудования; сузились возможности экономического роста, особенно в наукоемких отраслях; уменьшился спрос на строительно4монтажные работы и научно-техническую продукцию. Складывалась угрожающая ситуация, когда неизбежно масштабное и быстрое сокращение устаревшего производственного оборудования не сопровождалось его заменой новым.

Причины кризиса инвестиций носили комплексный характер. Основная была связана с тем, что государство из этой сферы фактически ушло, а новые субъекты инвестирования были либо экономически слабы, либо до конца не сформировались, либо не имели достаточных стимулов для вложений в реальный сектор. Приватизированным предприятиям не всегда хватало средств даже для обслуживания текущих производственных нужд, многие оставались нерентабельными (40% предприятий в 1996 г. по-прежнему были убыточными). Нехватка денежно-кредитных ресурсов приводила даже к воспроизводству бартерных отношений, введению заменителей, суррогатов денег. Сложные процессы становления переживали инвестиционные фонды, страховые компании и другие институты, обычно аккумулирующие в условиях рынка финансовые ресурсы населения и ориентированные на их приумножение.