Радбрух Густав 13 страницаСм. М. Drath, Das Gebiet des oeffentlichen u. des privaten Rechts, Zeitschr. F. soziales Recht, Jhrg. 3, 1931, S. 229 ff. Когда реальный индивид вновь начинает осознавать себя абстрактным гражданином и как индивид в своей практической жизни, в своей индивидуальной деятельности, в своих личных отношениях начинает чувствовать себя частью рода... только тогда совершается человеческая эмансипация. К. Маркс § 17. Лицо Если понятию права наряду с идеей порядка присуща также идея цели, если поэтому не только соотношение средства и цели, но и идея цели, как необходимая форма правового мышления, соединяет с правовым понятием конечную цель и самоцель, то понятие лица, субъекта права следует рассматривать не как основную, но и ограниченную правовым опытом, а как необходимую и всеобщую юридическую категорию"20, поскольку субъект права - существо, которое рассматривается определенным, исторически данным правом как самоцель. Объект же права, соответственно, трактуется как обычное средство достижения обусловленной цели1. Самоцели исключают систему соподчинения друг другу. Понятие лица поэтому - понятие равенства. Выше уже было показано, что индивидуализм, если он рассматривает отдельного человека как конкретную цель правопорядка, не видит в нем конкретной индивидуальности, что, наоборот, для индивидуализма индивид лишен индивидуальности и представляет собой не более чем индивидуализированную человеческую свободу и что посредством этой лишенной индивидуальности конкретики свободы одновременно насаждается равенство всех индивидов. Мы, однако, видели также, что против этого понятия индивида, которого данное индивидуалистическое правовое учение лишило одной из его особенностей и тем самым вырвало из жизни общества, восстала социально-правовая мысль и поставила вместо него конкретного шп Полемизируя сХен, отрицающим юридическую личность государства, Ганс Херц (Aschaffenburgs MoSchr., Jg 25, S. 628 f.) справедливо утверждает, что тогда не было бы ни (индивидуального) правового содержания, ни таких понятий, как право, обязанность и т. д., ни понятия правовой формы. «Поскольку государство правовое понятие,...постольку его следует понимать как юридическое лицо». 1 Stammler. Unbestimmtheit des Rechtssubjekts, 1907, S. 28 f. Theorie der Rechtswis-senschaft, 1911, S. 194 ff. §17. Лицо и включенного в общество человека, в частности работодателя и лицо наемного труда, рабочего и служащего, с учетом различий в их социально-экономическом положении. Но несмотря на такое развитие правовой теоретической мысли, понятие лица остается понятием равенства и как следствие этого равны между собой власть имущий и безвластный, собственник и тот, кто ее не имеет, слабый индивид и могущественное профессиональное объединение. Без этого понятия равенства было бы немыслимо частное право, так как частное право, как мы видели, - область уравнительной справедливости, то есть равенства обмена равными результатами деятельности. Но результаты равны, если субъекты, обменивающиеся ими, также равны2. Индивидуалистические и социальные правовые воззрения исходят поэтому из понятия равенства лиц. Социальные воззрения не растворяют понятие равенства в различных типах работодателей, лиц наемного труда, рабочих, служащих. Их профессиональный статус проявляется лишь в различных ситуациях, в которых они рассматриваются как равные. Если бы в основе каждого социального типа не лежало понятие личного равенства, то отсутствовал бы общий знаменатель, без которого были бы немыслимы сравнение и выравнивание, соображения справедливости, частное право, а может быть, и право вообще. Уже эти рассуждения свидетельствуют об «искусственном характере субъекта права по сравнению с реальным субъектом в прямом смысле этого слова»3. Равноправие, равная правоспособность, которые составляют сущность лица, не свойственны человеку и человеческим сообществам. Ими их наделяет правопорядок. Никто не является лицом от природы или с рождения, о чем свидетельствует правовой институт рабства. Чтобы стать лицом, необходим индивидуализирующий акт правопорядка. Все лица, как физические, так и юридические, - создание правопорядка. Даже физические лица в строгом смысле являются «юридическими лицами». О «фиктивной», то есть искусственной, природе как физических, так и юридических лиц спор также невозможен. Проблема юридического лица - фиктивное лицо или объединение реальных лиц? - скорее проблема его «метаюридической сущности». Стоит ли за юридическим лицом, подобно тому как за физическим лицом стоит человек, доюридическая (vorjuristische) сущность, которую находит право и наделяет правосубъектностью? - вот проблема, вокруг которой ведется дискуссия о сути юридического лица. 2 «Чтобы покупать вещи как товары, их собственники должны вести себя по 3 Cm. Mareck Substanz u. Funktionsbegnff in der Rechtsphilosophie, 1925, S. 117 Философия права Какова эта сущность, можно выяснить, опираясь на рассмотренное выше философско-правовое понятие лица: быть лицом означает быть самоцелью. Человек - лицо не потому, что он живое существо, обладающее телом и душой, а потому, что он согласно правопорядку представляет собой самоцель. Так что для доказательства юридической личности объединения (физических) лиц требуется доказательство не их биологической сущности как живых организмов, а скорее лишь доказательство того, что они, подобно человеку, представляют собой самоцель. «Органические теории» юридических лиц стремятся представить целевые объединения, как если бы они существовали в природе, или в лучшем случае прикрывают свои телеологические утверждения языком естествоиспытателей. Конечно, исходя из приведенного выше философско-правового определения понятия права, это - «существо», которое с точки зрения права рассматривается как самоцель. Однако отношения между «существом» и целью противоположны описываемым «органическим теориям», которые сначала стремятся установить «существо» юридических лиц, чтобы из этого «существа» экстрагировать их цель. Телеологические теории выводят единство «существа» из самостоятельности его цели. Естественно, за «ширмой» юридического лица обнаружат в первую очередь множество индивидов, его участников, его органы. Не исключается также, что в отдельных случаях за юридическим лицом может стоять и «социальная сущность», некое «сообщество». Но для ответа на вопрос, что за общность представляет собой юридическое лицо на самом деле, этот факт значения не имеет. Общность никогда не бывает только для себя самой. Она всегда является общностью только с определенной точки зрения. Общность юридического лица должна рассматриваться с точки зрения общности его цели. С точки зрения общей надындивидуальной цели индивиды объединяются для ее реализации в целевое единство. Таким образом, юридическое лицо представляет собой по своей реальной сути общность индивидов, объединившихся между собой посредством и во имя надындивидуальной цели в «телеологическое единство»4. Но пока без ответа остается предварительный вопрос о том, могут ли индивиды, физические лица, иметь и преследовать также «надындивидуальные» и «надличные» материальные цели и, как следствие этого, могут ли существовать специальные цели юридического лица, О «телеологической общности»(единстве) как принципе юридического лица см. G. Jellinek. Allgemeine Staatslehre, 3 Aufl., Neudruck vom 1921, S. 121. § 17. Лицо которые можно было бы реализовать в индивидуальных целях его участников. Ответ на этот вопрос зависит от основополагающих философско-правовых позиций: индивидуалистических, надындиви-дуалистических и трансперсональных воззрений. И классификация трех различных теорий трех различных позитивно-правовых типов лиц согласно этим трем правовым воззрениям - прекрасное дополнительное подтверждение данного нашего основополагающего учения. Выражением индивидуалистической теории является теория фикции юридического лица. Согласно ей существуют лишь индивидуальные цели. «Право, - утверждает Савиньи, противореча своей романтически-надындивидуальной позиции, - существует во имя нравственной, присущей каждому человеку свободы. Поэтому изначальное понятие лица должно совпадать с понятием человека». Соответственно, юридически лица были бы также лицами, но без специфической основы (spezifisches Substrat). «Целевым субъектом» является лишь отдельный человек, индивид. И если объединения людей наделяются юридической личностью, то они также должны были бы трактоваться как целевые субъекты, как если бы они были людьми. Но в этом случае юридическая личность была бы юридико-технической мерой по ведению раздельной «юридической бухгалтерии», касающейся определенных индивидуальных целей участников. И этой мере не соответствовала бы специфическая «доюридическая» основа. Этой индивидуалистической теории противостоит надындивидуалисти-ческая теория юридического лица Гирке о реальной союзной личности. Если освободить ее от фразеологии, присущей естественно-органическим теориям, то она сводится к утверждению особой надындивидуальной союзной цели, которая не является простой суммой индивидуальных целей союза. Наконец, в теории Бринца о целевом имуществе теория юридического лица выступает в трансперсональном облике. Юридическому лицу здесь также приписывают специфические цели, которые не являются ни персональными целями отдельного лица, ни объединения лиц. Это - трансперсональные, чисто вещественные, культурные Цели. Лицо в этой теории означает объединение определенных благ и людей для выполнения определенных материальных, культурных задач5. Сторонником трансперсональных воззрений является также, по-видимому, и Ориу, см. Gurvich. Arch. D. Ph. D. Dr., 1931, S. 151 ff. Философия права Каждая из рассмотренных выше теорий 022) исходит из предположения, что в основе юридического лица лежит его прототип. Прототипом в теории фикции служит индивид, в теории реального союзного лица - частно-правовое объединение и публично-правовая корпорация, а в теории целевого имущества - частно- и публично-правовые учреждения. Если теория фикции стремится истолковать юридическое лицо индивидуалистически, то две другие теории - наоборот, вынуждены истолковывать как юридические, так и физические лица в надындивидуальном и трансперсональном духе. Если в одной из этих теорий в субъективно-правовом смысле личное качество индивида означает качество органа, то и «отдельный человек является субъектом лишь в той мере, поскольку он рассматривается в ней в качестве органа объединения». Реальность же позитивного права свидетельствует о том, что индивиды, союзы и корпорации, а также учреждения сосуществуют друг с другом в качестве соответственно индивидуалистически, надындивидуалистически и трансперсонально значимых феноменов. (122) q примеиении этих трех теорий юридических лиц см. R. Goldschmidt, Grundfragen des Schweizerischen Aktienrechts, 1937. Тот человек, в чьей собственности находится Юнона Людовизи, имеет право разбить ее. Ф. Хебель<123> §18. Собственность Регулирование отношений между людьми в мире с ограниченными ресурсами жизнеобеспечения должно быть также регулированием отношений между людьми и вещами, распределения вещей между людьми. Основой такого регулирования служит вещное право. Без этого понятия не может обойтись ни один современный правопорядок. В рамках вещного права существует понятие собственности. Эта категория как таковая предшествует правовому опыту юридической мысли1. Все многообразие вещных отношений невозможно ограничить узкими рамками вещного права. Необходимо вещное право, которое полностью и безоговорочно подчиняет вещь правомочному лицу, право на «окончательное слово», решающее судьбу вещи: право собственности. Так как из самого содержания собственности вытекает правомочие собственника на любые индивидуальные действия по отношению к вещи, то наряду с этим ограниченные по содержанию вещные права могут учитываться не как права на собственные, а лишь как на чужие вещи. Такие права могут существовать в отдельных пра-вопорядках, но не обязательно. СобственнЪсть же, наоборот, является неотъемлемой частью правового мышления. В любом правопорядке в отношении любой вещи может быть задан вопрос о том, кто ее собственник. Разумеется, ответ на этот вопрос следует давать лишь исходя из правового опыта. Он также подлежит критике. Собственность -априорная правовая категория, а не обособленная или общественная. О том, какая форма собственности должна действовать - обособленная или общественная, нам может дать лишь правовой опыт, философия права. Что же касается философии права частной собственности, то она находит свое выражение в теориях собственности2. ""' Разве альпийские луга принадлежат местным жителям, которые их обрабатывают?! - Они принадлежат путешественникам, которые их чувствуют! - П. Алътенберг. ' См. Stammler. Theorie der Rectswissenschaft, 1911, S. 253 ff. Cm. Diehl, Mombert. Ausgewaelte Lesestuecke zum Studium der politischen Oekonomie. Bd. 14; Das Eigentum, 1924. Философия права Старейшие и до сих пор наиболее распространенные теории собственности - занятости и спецификации. Захват бесхозной вещи предполагает господство человека над природой. Объекты природной среды становятся хозяйственными и культурными благами. Природа создает также нечто новое - народное достояние. Так что оккупация, ничего не меняя в захваченном предмете, представляет собой одновременно и «спецификацию», например природный продукт. Однако, согласно понимаемой в узком смысле так называемой «теории спецификации», или «трудовой теории», человек начинает осуществлять свое господство над предметом природной среды не посредством его захвата, а посредством его формирования, посредством обработки сырья. В соответствии с этой теорией лишь труд, создающий материальные блага, заслуживает правового титула собственности. Против трудовой теории, как показала ее разновидность - теория захвата владения, выдвигаются возражения двоякого рода. С одной стороны, она может служить своей цели, то есть оправдывать обособленную собственность, лишь в рамках определенных экономических отношений, а именно когда производство является делом индивида, обладающего собственными средствами производства, когда это труд ремесленника, крестьянина и в особенности умственный труд. Но с усилением разделения труда, развитием фабричного производства с использованием наемной рабочей силы данная трудовая теория неизбежно ведет к социализации собственности, к экспроприации средств производства у собственников, не участвующих в трудовом процессе, - к общественной собственности трудящихся. Если следойать трудовой теории, то применение норм § 950 ГГУ о праве собственности на новую движимую вещь, полученную в результате переработки или преобразования сырья, в нынешних экономических условиях означало бы наступление социализма и не позволяло бы толковать их в интересах переработавшего или преобразовавшего сырье, то есть в интересах того, чьими руками была сделана работа. Так что энциклика Папы Пия XI об общественном порядке с 1931 г. ограничивает признание труда в качестве правооснова-ния владения «конечно», лишь таким трудом, который человек осуществляет от собственного имени и посредством которого создается собственность. Наряду с содержательной раздвоенностью трудовая теория, впрочем, как и теория оккупации, не безупречна с методологической точки зрения - и та и другая оправдывают в условиях существования института частной собственности приобретение собственности, а не сам институт. Они отвечают на вопрос, кто должен быть частным собственником, а не на вопрос, должна ли существовать частная собственность- § 18. Собственность Ответ на последний вопрос может быть получен только исходя из основополагающего понимания целей правопорядка. Подобно праву, собственность можно рассматривать служащей как индивидуальному собственнику, так и всему обществу. И соответственно различать индивидуалистическую и социальную теории собственности'. Индивидуалистическая теория собственности отвечает либеральным и демократическим воззрениям, а социальная - консервативным и социалистическим. С точки зрения социальной теории собственности консервативные и социалистические воззрения различаются тем, что первые полагают конечной целью социальной собственности служение обществу как единому целому, в то время как последние считают, что социальная собственность в конечном итоге вновь служит индивиду. Индивидуалистические воззрения соответствуют понятию собственности римского права. Консервативно-социальные - немецкого. Индивидуалистическая теория собственности, или, как мы могли бы ее назвать, «личностная теория собственности», нашла свое наиболее возвышенное воплощение в произведениях Гете. Он оживляет образ собственности и четко выражает ее суть. Ниже следуют два примера из множества подобных: Эпиметей: Сколько здесь твоего? Прометей: Это круг, в котором я существую, ни больше и ни меньше. Фауст: Наследовать достоин только тот, Кто может к жизни приложить наследство. Но жалок тот, кто копит мертвый хлам. Что миг рождает, то на пользу нам. (Гете Фауст, ч 1 Ночь Пер Б Пастернака -М, 1969 -С 57) Статичное и, казалось бы, вековое клише частной собственности получает у Гете динамичное выражение. Собственность нуждается, применяя модное словечко, в постоянной «интеграции». Собственность должна быть все время деятельной, используемой и посредством этого вновь и вновь приобретаемой и создаваемой. Она - неустанный труд, бесконечно воплощаемый в занятости и результатах. Нет сомнения в том, что Гете под этой образной теорией собственности подразумевал свое самое любимое владение - свои коллекции. В них вложен его огромный труд, даже в самую незначительную из них: они также несут на себе печать его личности. В них собственность отчетливо проявилась как продолжение, выражение и проекция его личности. Ориентированная на личность и вся проникнутая ею, такая собствен- Jhermg. Zweck im Recht, Bd 1. 4. Anfl 1904, S 404 ff. Философия права ность становится единым органическим целым, в котором каждый отдельный предмет, классифицированный по родственным признакам, выигрывает в ценности вообще и в экономической в частности. Рождается новое единство, более ценное, чем сумма его частей. И уже самим фактом своего существования собственность становится продук-тивной^2'". Страсть к коллекционированию часто представляет собой лишь одну сторону собственности в ее, так сказать, «химически чистом виде». Собиратель раритетов радуется не столько самой приобретенной вещи, сколько тому, что ее нет ни у кого другого. Но у Гёте радость обладания и удовольствия от вещи прекрасно уживаются друг с другом. «Обладание вещью для меня важно, - говорит он канцлеру фон Мюллеру, - чтобы получить правильное представление о предмете. Обладание вещью освобождает от заблуждений, которые всегда связаны со страстным желанием какого-либо предмета, и позволяет мне спокойно и непредвзято оценить ее. Так что мне нравится обладание, но не из-за одержимости вещью, а благодаря тому, что это просвещает меня, успокаивает и делает счастливее». Обладать вещью, чтобы получать от нее удовольствие! Но это удовольствие достигает своего апогея, лишь когда поделишься им с другими. Коллекционер Гёте формулу своей индивидуалистической теории собственности не только превосходно выразил в «Годах странствия», но и там же развернул ее в сторону социальной теории собственности: «Обладание и общее благо» означают обладание как общее благо. В личностной теории собственности собственность - это не господство человека над вещью, а связь между человеком и вещью. Достоинство свойственно не только человеку, но и вещи. Не только человек использует вещь, но и она со своей стороны требует внимания от человека. Требует, соразмерно своей ценности, чтобы за ней ухаживали, содержали в порядке, использовали ее, радовались ей. Словом, требует любви. Так что отношение между человеком и вещью начинает приобретать что-то общее с отношениями между людьми. Причем речь идет не только об отношениях между человеком и домашними животными, которых любой не юрист в большинстве случаев постесняется назвать вещью, но и тогда, когда вещи представляют собой неодушевленные предметы. Религиозный человек выражает это отношение взаимных обязанностей между людьми и вещами, это тре- (т} Carossa. Fuhrung и. Geist. 1933, S. 48. Автор прекрасно показывает, как собственность, ориентированная на качество, ограничивает количественно ориентированную жажду накопительства: «Кто приобретает из бессчетного количества вещей пару действительно прекрасных, тот освобождается от давления и соблазнов остального мира». §18. Собственность бование вещи не только владеть ею, но и обращаться с нею сообразно ее природе, коротко и ясно: «Дар Божий». Чаще всего даром Божьим служит хлеб"25-1, который при дароподношении превращается в тело Господня4. Именно поэтому мать запрещает ребенку играть с хлебом, рассказывая ему притчу о наказании тех, кто ослушался этого запрета5. Даже Муссолини в интересах стимулирования национального сельского хозяйства установил праздник в честь хлеба, связывая его, не без задней мысли, с христианским поклонением хлебу. Все эти соображения были высказаны исключительно с целью показать, сколь узка сфера применения личностной теории собственности. Она охватывает лишь небольшое число предметов, входящих в круг личных душевных привязанностей, таких как одежда и квартира, книги и коллекции, инструменты и собственные сочинения. Изложенное выше учение о собственности применимо и в сфере экономики для того, чтобы иметь возможность в течение долгого периода владеть вещами и одновременно быстро расставаться с ними, «реализуя» их посредством превращения в деньги. Если в «собственности» подчеркивается ее качественная особенность - неразрывное единство вещей, ее составляющих, то на товарном рынке она выступает в своей количественной ипостаси, когда совокупность предметов понимается как «имущество», то есть только в денежном выражении, определяющем ее рыночную стоимость. В «имуществе» природа собственности претерпевает изменение: имущество - это денежный эквивалент ценности и прежде всего сами деньги. Деньги же - уже не вещь, а лишь требование вещи - не что иное, как право требования. И таким образом, в современных экономических условиях вещи, деньги, право требования объединяться в новое понятийное единство связаны с рабочими и крестьянами, а не исходят от фабрик, банков, поместий6. В этом мире вещи, которые оцениваются ради их самих, превращаются в стоимости и товары, оцениваемые лишь в соответствии с их ценой"26'. Они уже не подпадают под старое единое понятие собственности и представляют собой своего рода гибриды. Несоответствие между правовым понятием собственности, экономическими понятиями f,25) О святости хлеба см. Engelhard. Ehre, Sill. 1261 Товары! (Коммерческие товары). 4 О понимании собственности как служения вещной ценности см. Brunstaed. 5 Cm. Deecke Luebische Geschichten und Sagen. 5 Aufl. 1911, No. 216. 6 На относительную правильность теорий собственности для ограниченно Философия права и изменившейся функцией, которую в условиях нынешнего народного хозяйства восприняло понятие собственности, кратко и достаточно ясно было показано выше7. В данном случае указанное несоответствие представляет интерес лишь с той точки зрения, что собственность, за крайне редким исключением, потеряла свой личностный характер, характер личной душевной привязанности к вещам, и превратилась из душевных отношений в чисто целевые8. Но личной теории собственности может быть брошен и еще один упрек. Беккариа однажды охарактеризовал право собственности как «ужасное». Собственность имеет не только позитивную сторону удовольствия от обладания вещью, но и негативную, исключающую эту возможность для других, В своей социальной ипостаси в качестве капитала собственность исключает право других не только на определенные предметы, входящие в ее состав, но и на всю собственность в целом. Капиталу противостоит пролетариат, то есть собственности в этом виде - человек, ее лишенный. Влияние личности на собственность носит ограниченный характер, охватывает узкий круг немногих и осуществляется ценой того, что такое влияние становится невозможным со стороны бесчисленного множества других. Личностная теория собственности также нуждается в пересмотре, если либералы при ее использовании не хотят, чтобы она превратилась в инструмент только сильных, а предоставляла бы равные возможности всем в условиях демократии. Она должна поставить рядом с правом собственности право на собственность, то есть право на труд. Это и было сделано - не социалистом, отрицающим частную собственность, а ее сторонником -демократом Фихте. Частная собственность, доставляя радость обладания вещью одним, лишает ее других. С точки зрения демократического равенства такое положение оправдано лишь в той мере, поскольку радость обладания всеобща, а лишение этой радости - взаимное. Данная мысль находит свое выражение в фикции договора взаимных гарантий собственников. Подобно тому, как индивиды посредством общественного договора взаимно гарантируют друг другу свободу, договором о собственности они взаимно гарантируют друг другу свою собственность. Но этот договор считается заключенным и действующим только между собственниками: индивид, не имеющий собственности, не заинтересован в присоединении к договору, в котором ему 7 См. К. Rentier. Die Rechtisinstitute des Privatrechts u. ihre soziale Funktion, 1929. 8 Теннис соответственно различает собственность как предмет сущностной §18. Собственность было бы обещано лишь уважение к чужой собственности и по которому он не может потребовать уважения к собственным правовым благам. Соответственно, он не может представить себя стороной в этом договоре. Поэтому такой договор о собственности для не имеющего собственности не носит связывающего характера. Каждый обладает своей собственностью при условии, что все могут жить за счет их собственности. С момента, когда кто-либо оказывается в бедственном положении, никому не может принадлежать та часть его собственности, которая необходима, чтобы избавить бедствующего от нужды. Кроме того, если хоть один-единственный «исключается» из собственности, то в обществе она перестает существовать. Фило-софско-правовая функция договора собственников ориентирована на факты социальной действительности: экономика, основанная на частной собственности, оправдывает себя и нормально функционирует в условиях добросовестной конкуренции мелких собственников, примерно равных между собой. В сохранении такого положения в обществе были в одинаковой мере заинтересованы все участники. Там, где каждый мог сказать другому: do, ut des, он также мог сказать: habeas, quod habeo. Взаимозависимость на товарном рынке создавала (вела к) взаимное признание собственности. Если в условиях замкнутого натурального хозяйства каждая экономическая единица была самодостаточной, то собственность характеризовала собой скорее отношение к вещи, чем к другим людям. Лишь когда вещь стала товаром, начали устанавливаться отношения между нашими собственными вещами и другими людьми и между чужими вещами и нами, появилось требование взаимного уважения к собственности, понятие права собственности стало осознаваться как право каждого более четко. Увы, осознание взаимного уважения права собственности было утрачено после того, как развитие рыночной экономики привело к разделению на собственников и неимущих и тем самым к возникновению класса, который уже не был заинтересован в признании права собственности9. Индивидуалистические теории собственности также утратили свой чисто индивидуалистический характер. Они были основаны на признании извечной гармонии между индивидуальным эгоизмом и общественным благом. Социальные теории собственности отличаются от них осознанием того, что пресловутая извечная гармония - иллюзия, что социальная функция собственности неразделима с индивидуалистической, но рядом и по сравнению с ней должна быть особенно См. Pashukams. Allgememe Rechtslehre u. Marxismus, 1929, S. 102 ff. Философия права востребована и обеспечена защитой10. С недавних пор общественная теория собственности вновь приобрела авторитарный оттенок в уже упомянутой энциклике «Quadragesimo anno». Она различает право собственности и использование собственности. В понятие права собственности включены лишь права индивида и его благо. Социальные права и общественное благо - в понятие использования собственности. Индивидуалистические функции права собственности относятся к естественному праву. Социальная функция, подлежащая использованию собственности, относится к этике. Поэтому она лишена исковой защиты, за исключением случаев, когда этическая социальная обязанность собственника предусмотрена в действующем законодательстве. Законодатель же может и должен тщательно регулировать использование собственности с учетом требований всеобщего блага. Конечно, он может (о чем лишь вскользь сказано в энциклике) «зарезервировать за государством определенные виды товаров, поскольку связанная с ними значительная власть не может быть передана в частные руки без ущерба для общественного блага». Так, индивидуалистское естественное право собственности, социально-этические аспекты его применения и позитивистско-правовое регулирование, так же как и его применение в общественных целях по социальным основаниям, тесно взаимодействуя друг с другом, нашли довольно адекватное отражение в одной из статей Веймарской конституции. Ст. 153 этой конституции гарантирует частную собственность. Однако эта гарантия связана с нравственной обязанностью ее применения в социальных целях: «Собственность накладывает обязательства. Ее применение должно одновременно служить общественному благу». Эта норма накладывает на граждан лишь моральные обязательства, на судью - обязанность толковать ее, а на законодателя - принимать обязывающие правовые нормы» (Griese). Закон, принятый по социальным основаниям, служит третьим компетентным правовым критерием для собственности: «Ее содержание и рамки применения определяются законом». Законодательство в состоянии трансформировать нравственную сферу применения «социальной ипотеки» в законодательную. Посредством этого социальная функция этики становится правовой обязанностью.
|