Последние годы жизни

В 1923 году, на пике его популярности, у Фрейда обнаружили рак полости рта. Более 16 лет он провел в непрерывных страданиях. Он перенес 33 операции, в результате которых часть неба и верхней челюсти были удалены. Он лечился рентгеновскими лучами и радием, ему также сделали вазектомию, что должно было, как полагали некоторые врачи, привести к рассасыванию раковой опухоли. После подобных операций на ротовой полости ему потребовался специальный речевой аппарат, в результате чего речь стала весьма неразборчивой. С трудом можно было понять, что он вообще говорит. Хотя Фрейд продолжал видеться с пациентами и учениками, все прочие контакты были ограничены. Он привык выкуривать по 20 сигар в день и не отказался от своей привычки даже после того, как была обнаружена болезнь. Писатель Энтони Берджесс так описал свои впечатления от посещения дома Фрейда в Вене, где ныне находится его музей: везде видны яркие свидетельства мучительности последних лет его жизни - <записанный на фонографе вялый и безжизненный голос Фрейда, его педантично правильный английский, прерываемый мучительным клацаньем протезов> (<Нью-Йорк тайме>, 7 октября 1984 г.).

После того, как к власти в Германии пришел Адольф Гитлер, официальная позиция наци по поводу психоанализа быстро прояснилась. Книги Фрейда подверглись публичному сожжению на одной из берлинских площадей в мае 1933 года. Пока они пылали в костре, нацистский лидер надрывался в крике: <Против разлагающего наши души копания в вопросах секса - и во славу благородства человеческой души - предаю я огню книги некоего Зигмунда Фрейда!> (Shur. 1972. P. 446). Фрейд прокомментировал эти события так: <Прогресс налицо. В средние века они сожгли бы меня, теперь жгут всего лишь мои книги> (цит. по: Jones. 1957. P. 182).

К 1934 году наиболее дальновидные евреи-психологи и психоаналитики уже эмигрировали. Кампания нацистов по искоренению психоанализа набирала обороты. Идеи Фрейда, прежде столь популярные, были почти полностью из-ьяты из употребления. Один из студентов организованного нацистами в Берлине Института психологических исследований и психотерапии сообщает, что <имя Фрейда никогда не упоминалось публично, а его книги хранились в постоянно запертом шкафу> (<Нью-Йорк тайме>, 3 июля 1984 г.). Даже сегодня, спустя 60 с лишним лет после этих событий, многие важные работы Фрейда все еще не доступны в Германии.

Фрейд настоял на том, чтобы остаться в Вене. В марте 1938 года германские войска вошли в Австрию, а уже 15 марта к нему домой нагрянула банда нацистов. Еще неделю спустя дочь Фрейда Анна была задержана и арестована. Все это вынудило Фрейда признать, что для безопасности его и семьи они должны уехать. Отчасти благодаря вмешательству американского правительства нацисты согласились выпустить Фрейда в Англию. (Четверо сестер Фрейда, оставшиеся в Вене, погибли в фашистских концентрационных лагерях.) Для того, чтобы получить возможность беспрепятственного выезда, Фрейд вынужден был подписать некий документ об отсутствии у него каких бы то ни было претензий к гестапо. Говорят, что когда он подписывал эти бумаги, то саркастически заметил: <Я могу от всего сердца порекомендовать гестапо каждому> (цит. по: Jones. 1957. P. 226), По крайней мере, Эрнст Джонс, друг и биограф Фрейда, считает, что такое вполне вероятно. Правда, вновь найденные документы (оригинал подписанного Фрейдом заявления) не содержат подобных комментариев (Decker. 1991).

Хотя Фрейда и приняли с почетом в Англии, его последние годы были отравлены прогрессирующей болезнью. В своих дневниках и письмах к друзьям Фрейд постоянно упоминает о тягостном настроении и болях от развивающегося недуга. <Я вынужден был на 12 дней прекратить свою работу. Меня мучила боль. Я лежал, обложенный бутылками с горячей водой, на кушетке, которая прежде предназначалась для пациентов> (Freud. 1992. P. 229). Но его ум был по-прежнему остр. До самого последнего момента он продолжал работать.

За несколько лет до этих событий, когда Фрейд выбрал в качестве лечащего врача Макса Шура, он взял с него клятву, что тот не позволит ему мучиться понапрасну. 21 сентября 1939 года Фрейд напомнил Шуру о его обещании. <Вы обещали не оставить меня, когда придет мое время. Сейчас в моей жизни нет ничего, кроме беспрерывной муки, в ней нет никакого смысла> (Shur. 1972. P. 529). Врач давал Фрейду чрезмерно большие дозы морфина в течение 24 часов, тем самым прервав бесконечную цепь мучений.