1.
8 сентября.
Я, наверное, должен представиться. Что ж, меня зовут Джерард Артур Уэй. Мне 16 лет, и я ненавижу свою жизнь. Не знаю, что натолкнуло меня на мысль о дневнике, но, как видишь, я его завел. Я не боюсь, что его обнаружат или что-то вроде: я многое не говорю вслух, не напишу и здесь – мне попросту нечего стыдиться.
Возможно, лет через 10, когда я случайно найду эту тетрадь, хотя, вероятнее, что я сожгу ее к концу этой недели… Лет через 10, когда я случайно найду эту тетрадь, пойму, что был глупым, возможно, осужу себя, но это будет потом. А сейчас я такой, какой я есть: пропащий парень, не подающий никаких надежд, совершенно одинокий и унылый. Мои друзья – сигареты и кофе. Черт, я ванильный. Кроме того, депрессивный и меланхоличен.
Что ж, я учусь в самой обычной школе самого обычного городка. Моя жизнь не наполнена событиями. Ну, то есть, вообще. Я, скорее, просто существую, нежели живу. Я никого не люблю. Единственное, что я испытываю к людям… Ничего.
Всех друзей и близких мне заменяет Майки. Это мой брат. Но назвать брата другом было бы неправильно. Так что, я совершенно одинок. Когда я не появляюсь в школе, мое отсутствие едва ли замечают даже учителя. А когда учитель оглядит класс и, не найдя меня взглядом, спросит, где я, одноклассники лишь пожмут плечами. Для кого-то из них в новинку будет услышать мою фамилию.
Наверное, ни один человек не хотел бы жить прожить мою жизнь. Я и сам бы от нее отказался. Нет, я вовсе не пытался покончить с собой или вроде того. Это глупо. Но будь у меня возможность, нет, желание что-либо изменить, я бы это сделал.
И если бы мне предложили жизнь какого-либо героя, я бы отказался. Ведь герои – это обычные люди, которые делают себя необычными. Ты спасаешь жизни людей, пока эти самые люди мирно посапывают в подушку, и знать не знают о том, что их драгоценные шкурки находятся в опасности. Такого рода неблагодарность обижает.
Вот именно поэтому я живу так, как живу.
2.
12 сентября.
У нас в классе, кстати, новый ученик. Фрэнк Ие…Аи…Ий…Фрэнк. Как только он вошел в класс с негромким «здрасьте», я тут же понял: вот он, мой единственный и неповторимый. Я буду ненавидеть его до конца своих дней. Его внешний вид говорил сам за себя: длинная челка, спадающая на глаза, сбритые по бокам волосы выкрашены в блонд, пирсинг в губе и носу, на руках татуировки, но я уверен – есть еще. Его глаза орехового цвета внимательно разглядывали всех присутствующих в классе. Взглянув на меня и встретив такой же враждебный взгляд, он слегка ухмыльнулся. От одного его вида складывается впечатление, что за свои 16 лет он не раз побывал в комнате детской полиции за мелкие побои и проступки. Характером он, похоже, тоже не вышел. Он сел за последнюю парту первого ряда, когда я стал приглядываться к нему, он показал мне средний палец. Ну что ж, Фрэнк, ты сам это начал.
И вот так продолжается уже 12 дней. Мы с ним не доходим до рукоприкладства, лишь пару колких словечек, брошенных друг другу в спину. Он уже успел влиться в пару «крутых компаний», стал ухлестывать за девушками. Каждую перемену я видел его с новой пассией на 5 минут. Если одни люди считают поведение Фрэнка достойным крутого, то я так не считаю.
В современном обществе куча проблем. Определенное скопление людей – кучка пыли. Эта кучка существует сама по себе, независимо. Естественно, у этой кучки свои правила нахождения в ней. Но потом появляется другой человек. Он словно капля дождя. Вот это «сообщество» лишь пыль, но стоит появиться капле, как пыль превращается в грязь. Новые люди никогда не сказывались на состоянии компании благополучно. Так вот и с Фрэнком. Все, с кем он общался, были лишь скоплением пыли. Никому не вредили, просто существовали. Но Фрэнк. Он словно ливень. Теперь они превратились в грязь. Стоит наступить туда, и ты погряз. Тебя смешают с грязью, сделают таким же, как они сами. «Ты отзываешься о них так совершенно беспричинно» скажете вы. Нет, вовсе не беспричинно. Я не люблю плохо отзываться о людях, я привык их просто игнорировать. Но о стайке недоучек вроде Фрэнка не высказаться я не могу. Они самоутверждаются среди общества своими «способами», но обычно это связано с унижением кого-то помладше или избиением очередного пятиклассника. К сожалению, такие компании есть в любой школе, в любом классе. Кто-то у них считается главным. И там действует лишь одно правило: так считает большинство – так считаю я.
Люди не любят таких, кто чем-то отличается от них. Общество загоняет нас всех в рамки, причисляет к какому-либо типу. Я никогда не вгонял себя в такие рамки. Я не был плохим, не был хорошим. Я не расист или нацист, я не неформал или эмо, я не гей или натурал. Я – это я. И именно поэтому я не могу влиться ни в одну компанию. Да мне это и не нужно. Если ты общаешься с какой-нибудь кучкой людей, означает, что ты сам причислил себя к какому-либо типу. Можешь сказать, что я, таким образом, выгораживаю себя или нахожу оправдание, вовсе нет. Я могу быть дружелюбным, доброжелательным, преданным. Во мне есть все качества, что называется, хорошего друга. Просто я пока не нашел такого человека, которому все эти качества смогу показать.
Снаружи вы увидите обычного парня. Высокий, худой, ничем не примечательный. Волосы цвета смолы в неряшливом виде, мешающая длинная челка, глаза оливкового цвета смотрят как-то отстраненно, ровные черты лица. Но если посмотреть внутрь меня, то там можно найти лишь огромный сгусток различных мыслей. Я люблю думать. У меня на это есть много времени. Родные часто говорят мне, что я слишком много думаю. Разве такое бывает? Но я предпочитаю лишний раз промолчать и воспользоваться тем, что у меня в голове. Жаль, что многие даже не представляют, что у них в черепушке не пусто, и что, боже, этим можно еще и воспользоваться.
Знаешь, люди говорят «не суди книгу по обложке», но сами действуют по принципу «книгу судят по обложке, человека – по одежке». Как можно не запутаться в таком противоречивом мире? Мне даже противно жить среди таких людей. Которые говорят вовсе не то, что думают. Которые могут найти замену, чьим словам грош – цена.
3.
14 сентября.
Как обычно, в начале года кто-нибудь устраивает вечеринку. Я ни разу на них не бывал. И причина вовсе не в том, что меня на них не звали. Я, и будучи приглашенным, не под каким предлогом не заявился бы туда. Скопление тупого стада, где все развлекаются, если можно это так назвать, сомнительными способами. Они считают, что количество таких вечеринок, на которые тебя позвали, сможет сделать тебя круче. А знаешь, как они становятся «крутыми»? Секс, наркотики, выпивка. Что это за мир такой, в котором крутизна изменяется литрами алкоголя и граммами наркоты, которыми ты накачал себя?
Мои родители, наверное, должны гордиться мной. Пока мои ровесники развлекаются таким образом, я сижу дома и рисую что-то, тихо подпевая любимым песням в наушниках. Не сказать, что о таком сыне, как я, мечтают любые родители, но меня, по крайней мере, не нужно в 5 утра вытаскивать из очередного полицейского участка или обезьянника.
Мои родители никогда меня не стыдились. Их не вызывали в школу, им не звонили мои учителя, их не беспокоили полицейские. Я довольно хорошо учился, систематически выполнял домашнюю работу, не прогуливал уроки и не устраивал драки на переменах. Я не закатывал родителям истерик, всего того, что они делали для меня, мне вполне хватало. Мы почти никогда не ругались. Общаемся мы с ними редко. Они прекрасно осведомлены в том, что «нет, мам, у меня нет девушки» или «нет, сразу после школы я приду домой». Это их легкое безразличие вовсе не обижало меня. Никто не лезет в душу, что может быть лучше?
Я почти всегда приходил со школы в пустой дом. Родители работают, Майки снова у какого-нибудь друга. Очень редко брат приводил своих друзей к нам. А если такое и случалось, они тихо сидели в его комнате. Уж не знаю, чем они там занимаются, но мне плевать.
Я много размышляю о жизни, в очередной раз, затягиваясь сигаретами на балконе. Смотрю на проходящих мимо людей, стараюсь узнать о них какую-либо информацию, наблюдая за ними. Вот этот человек постоянно нервно смотрит на часы. По его неуверенным движениям можно понять, что он либо спешит куда-то, либо переживает по какому-то поводу. Спешит? На работу? Нет, на нем повседневная одежда. На встречу? Тоже нет: ни разу не проверил пропущенные или смс. Переживает? Возможно.
Эта дамочка явно никуда не спешит. По ее одежде можно предположить, что она работает либо в офисе, либо в школе. Легкая походка, улыбка на лице. Может, удачный день? Но глаза говорят о другом. Взгляд какой-то отсутствующий. На руке нет кольца – не замужем. Или просто сняла перед встречей с любовником. Никуда не спешит – никто не ждет.
На самом деле, по поведению многое можно узнать о человеке. И я, почему-то, задумался о Фрэнке.
Вечная ухмылка – способ сделать вид, что все хорошо, когда на самом деле все совсем не так. Скорее всего, проблемы в семье. Родители явно обеспеченные люди, но вот заменят ли деньги или дорогие подарки родительское внимание? Погрызенные ногти. Привычка, а, возможно, нервы. И вот снова вопрос: что может заставить обеспеченного шестнадцатилетнего подростка так переживать? Девушка? Даже как-то глупо, учитывая его статус в школе. Друзья? О, их у него достаточно. Опять же: проблемы в семье. Парень, похоже, несчастен. На уроках он часто теребит сережку в губе, значит, над чем-то думает. Из кармана всегда торчат наушники – тоже любит блуждать в потемках разума в сопровождении звуков. Сигареты? Разумеется, он курит. Он привык снимать так напряжение. Растворяться в воздухе вместе с табачным дымом, забыть на несколько минут все проблемы, потерять самого себя в серой завесе. Понаблюдать, как рассеивается подернутая дымка в воздухе. Отвлечься.
4.
17 сентября.
Все выходные я провел за уроками. Для любимого занятия, а именно – рисования, я всегда находил время, друзей у меня не было. Чем же еще занять себя эти два скучных дня?
Печально и меланхолично. Совсем под настроение. От нечего делать я стал подбирать к ним аккорды. И знаешь что? У меня что-то вышло.
Я пришел в школу в то же время, что и обычно. Сделав музыку погромче, я был готов снова встретиться с огромным потоком людей, шуршащими новыми сплетнями и слухами. Но какую бы невидимую стену я не выстраивал вокруг себя, совсем отгородиться не получается никогда. Вся школа будет трещать новостями и байками с вечеринки на выходных. Некоторые уже готовились развесить уши и верить любому, кто начнет плести полную чушь. Я старался не вслушиваться в лживые слова девчонок, но одна «умопомрачительная» история не ускользнула и от меня.
Главными действующими лицами были четырнадцатилетняя девочка и, конечно, Айеро. Как же так? Как же новенькому красавчику нашей школы не засветиться на вечеринке? Кстати, да, я, наконец, узнал, как произносится его фамилия.
На вечеринку пришла сестра Кейти Стэф. Кейти капитан команды поддержки, в школе она довольно-таки популярна. А ее сестра находилась в тени славы Кейти. Я не общался ни с той, ни с другой. Я даже не уверен, что знаю, как они обе выглядят. Наверняка, ее сестра точно такая же, как и она. Но позже я понял, что поспешил с выводами. Девочку, как я понял, звали Кейси. Боже, что с фантазией у их родителей? В общем, она пришла на вечеринку, чтобы найти сестру. Она спрашивала у более-менее трезвых ребят, не видели ли они ее. И ей не очень повезло наткнуться на Фрэнка и его пьяную компанию. Они предложили ей выпить, она, естественно отказалась. Но когда ей предложили простую, как ей показалось, колу, она выпила ее. Ей, похоже, не рассказывали о том, как старшеклассники часто подмешивают в простые напитки алкоголь. И тебе очень повезет, если в соке или коле окажется простой алкоголь. Изрядно напоив ее, они подмешали ей что-то вроде снотворного. А когда я услышал продолжение, я просто ужаснулся. Фрэнк изнасиловал ее! У меня из головы мигом пропали все мысли. Ублюдок. Ей же всего 14.
5.
20 сентября.
После того случая, я решил подойти к девочке. Она, наверное, жутко напугана. Фрэнк поступил с ней так подло и грязно. Все-таки, на его счет я не ошибся. Он, и правда, конченный придурок. Я никогда не смогу хорошо относиться к людям такого типа.
Я думал, что у меня возникнут проблемы с поисками Кейси. Я ведь даже не представлял, как она выглядит. Но на самом деле, мне повезло: она сама буквально налетела на меня, выбегая из туалета. По громкому смеху и смешкам, доносящимся из-за двери, я понял, что эта именно та, которую я ищу. Найти мне ее удалось в темном коридоре нашей школы. По нему ходил только школьный персонал, состоящий из двух уборщиков и завхоза. Чаще всего этот коридор заменял подросткам последний ряд в кино.
Кейси сидела на полу, прижавшись к стене и обняв колени. Я услышал негромкие всхлипы.
-Эй, привет,- я старался быть дружелюбным.
-Вам все мало, да?- она взглянула на меня такими глазами, что внутри все сжалось.
-Я не собираюсь тебя обижать, правда. Я слышал о той истории,- я присел рядом с ней.
Девочка тут же кинулась мне на шею и уткнулась в плечо, заливая мою футболку слезами. Я обнял ее в ответ. Она казалось такой маленькой и хрупкой…Волосы пшеничного цвета, серые глаза, аккуратный носик, миловидные черты лица, на полторы головы ниже меня. Кейси рассказала мне все, что случилось с ней на вечеринке. Она рассказывала с нежеланием – ясное дело. Каким зверем нужно быть, чтобы сделать такое. Знаете, социопатия – это не плохо. Это как панцирь, защита от внешнего мира. Когда люди слышат «социопат», они представляют себе запуганного человека, который стремится быть как можно дальше от общества и людей в целом. Но это даже как-то предвзято.
Если честно, то наш мир настолько погряз в воронке лжи, лицемерия и цинизма, что почти каждый второй уже разочаровался в жизни и не верит в любовь. Сейчас люди так часто стали бросать слова на ветер, что нужно быть довольно наивным, чтобы верить всему тому, что слышишь. Даже не наивным – глупым. Раньше люди были лучше. Казалось бы, кто я такой, чтобы судить о людях. Но я вовсе не навязываю никому свою точку зрения. Просто несколько столетий назад люди хоть как-то отвечали за свои слова. А сейчас довольно часто мы можем услышать фразу «и что с того, что я говорил раньше? Это было раньше». Знаю, я говорю так, словно живу на этом свете не 16 лет, а в разы больше. Я лишь пытался познакомиться с прошлыми поколениями людей с помощью книг. И что-то мне подсказывает, что в своих моральных устоях я не одинок. Мои единомышленники – люди многим старше меня, можешь назвать меня старомодным. Но у меня, по крайней мере, в голове есть что-то, чем я могу поделиться с другими.
6.
4 октября.
Я нашел себе друга. Вернее, подругу. Да, именно Кейси. Она какая-то другая, не такая как все. Она во многом соглашается со мной, с ней есть о чем поговорить. Несмотря на ее юный возраст, она размышляет как взрослый человек. Мы с ней довольно быстро нашли общий язык. Неужели, в этой вселенной еще остались люди, у которых не сплошная пустота внутри. Что ж, все не так плохо, как казалось.
Мы с Кейси встречались в столовой на переменах, я провожал ее до дома, по вечерам мы созванивались, утром я заходил за ней, и мы вместе ходили в школу. Спустя такое количество времени, я, наконец, проводил выходные по большей части вне дома. Тем, касающихся того случая на вечеринке, мы с ней старательно избегали. Мы с ней, оказалось, были во многом схожи: одинокие проблемные подростки, слишком сильно отличающиеся от других в совершенном непонимании общества. Только я топил свои проблемы в кофе и прятал их в дымке сигарет, а она часто уходила в себя, глядя в одну точку, думая о том, во что не посвящен никто посторонний.
Естественно, по школе гуляли сплетни и истории, касающиеся нас двоих. Но нас это совершенно не волновало. После знакомства с Кейси мне стало намного лучше духовно. Я нашел человека, который мог бы рассказать о своих соображениях и с кем бы я мог поделиться своими собственными. Люди называют это «soulmates», я называю это «друг».
Кейси разбавляла мое уныние и яркими красками рисовала на серых листах моей жизни. Я стал чаще улыбаться, без повода и с ним. Я мог просто припомнить случай из жизни или просто улыбнуться какому-нибудь малышу на улице. А мои родители лишь ехидно улыбались, когда я в очередной раз наспех выбегал из дома, не зашнуровав кеды или не застегнув куртку. Они думают, у меня кто-то есть, ха. Кейси не нравилась мне в этом плане. Нет, она, конечно, симпатичная, но не думаю, что она вызывает у меня такого рода чувства. Она мне как сестра, которую хочется защитить ото всех и от этого мира, желательно, тоже. А уж если рассматривать влечение другого плана, то тут я могу сказать, что был по своей природе асексуалом.
Как я уже говорил, я не вешаю на качества, присущие мне, ярлыки «хорошо» и «плохо». Точно так же, как сам не считаю себя ни хорошим, ни плохим с точки зрения морали. Каким человеком ты себя не считал, все равно люди скажут о тебе совершенно другое. Правда, когда они пытаются дать мне характеристику, у них это, как правило, вызывает затруднение. Часто меня просто называют «тихоня». Пусть считают, как им угодно. Я никогда не интересовался общественным мнением по поводу своей личности, потому как общественное мнение – мнение тех, кого не спрашивают. Люди так и норовят высказаться по поводу чего-нибудь, но как оказывается, в большинстве случаев, их мнение схоже с мнением других. Я никогда не высказываю людям то, что думаю о них. Не думаю, что им это нужно. Мое мнение просто остается при мне. Но абсолютно все окружающие меня люди на два типа. Первый – люди, которым я доверяю. Доверяю во всех смыслах. Их я могу пустить в свой мир, подпустить ближе к себе без риска. Это люди, которым я могу рассказать все, что тревожит меня и те, кого всегда выслушаю я. С их мнением и точкой зрения я буду считаться всегда. К этому типу относятся всего два человека: Майки и Кейси. Второй тип – люди-пустышки. Они не состоялись для меня как личности, с ними я не смогу найти общих тем для разговора, они не имеют своего собственного мнения. К этому типу относятся все остальные. Я вовсе не считаю себя великим, а люди первого типа для меня не избранные. Никогда не страдал манией величия. Просто за все годы я понял, что доверять людям – грубая ошибка. Для них почти не осталось ничего святого, такие люди привыкли плевать всем в душу. А это ой как неприятно, я тебе скажу. Ведь самое обидное – разочароваться в человеке. Когда он не оправдал твоих надежд на него.
По натуре я гостеприимный, но в свой мирок я посторонних не пущу. В моем мире все создано по моим собственным канонам, которые не подвергаются критике. Мой мир – мои законы. Нет, я не страдаю манией величия и уж точно никого не хочу обидеть. Просто это моя маленькая вселенная очень хрупкая, ее красоту увидят далеко не все. Люди, случайно попавшие туда, могут растоптать и превратить в руины все, что дорого и важно мне. Я не допущу этого. Я не допущу туда посторонних.
7.
20 октября.
Наша дружба с Кейси с каждым днем все крепнет. Я могу часами слушать ее размышления и мысли. Она умна не по годам. На самом деле, она очень чутко относится к этому миру. Ее интересует буквально каждая мелочь, она может долго-долго размышлять о капле росы на траве или о людях. Но ее любимая тема – Вселенная. Кейси много раз начинала разговор со слов «вот представь, у коробки есть границы. Неважно, каковы размеры самой коробки, границы в любом случае есть. А как же тогда с Вселенной?» естественно, она прочла не одну энциклопедию, пересмотрела не один фильм о космосе, но ей интересно. Она достаточно любознательна, мне нравится это в ней. А самое увлекательное то, что она может правильно подать свое мнение и верно объяснить ход своих мыслей. В отличие от многих, Кейси может говорить, не замолкая, целыми предложениями. Когда она делится своими мыслями со мной, она это делает для того, чтобы узнать мое мнение по этому поводу, а не потому, что ей просто нужно высказаться. Она довольно уравновешенная, мне это нравится. Отчасти, потому что я сам такой. Многим людям сейчас намного легче послать, да подальше, чем показать собеседнику свою точку зрения. Люди больше не стараются объяснить, в чем их правота.
А совсем недавно разговор зашел совсем не в то русло, куда я хотел. Я пытался обойти эти темы стороной, не хотел их поднимать и обсуждать. Но совсем пропустил тот момент, когда наша беседа перетекла не туда, куда стоило. Кейси спросила, интересна ли она мне, как девушка. Я никогда не судил о человеке по его возрасту и не считал, что Кейси слишком маленькая для моего общества. Но в тот момент разговор был вовсе не об этом. А что я мог ей ответить? Я долго молчал, смотря на нее, внимательно все взвешивая, и аккуратно подбирал слова. Когда я, наконец, придумал, что ответить ей, я говорил медленно, следя за ее реакцией – уж слишком боялся ее обидеть. Я знал, она поймет мои слова именно так, как я хотел, чтобы их поняли. Но ведь когда он задавала вопрос, она явно рассчитывала услышать что-то определенное. Возможно, это было некой проверкой. Ведь после Фрэнка она потеряла прежнее доверие к людям. И, несмотря на то, что я был для нее самым близким, она боялась, по-настоящему боялась, что ею снова могут воспользоваться. Естественно, я знал это. А она терпеливо ждала, пока я закончу – еще одно качество, которое я в ней ценил – и вдумывалась в каждое слово, которое получила в ответ. Если кратко, то я, не скрывая деталей, рассказал ей все, что думаю о ней. Я видел в ее глазах сомнение, она боялась разочароваться во мне, но когда я закончил, она вздохнула с облегчением.
В ту ночь я долго не мог уснуть – все думал об этом нашем разговоре. А что, если бы я сказал не то, что она ожидала услышать? Знаешь, в жизни не всегда выбираешь то, что хочешь. Потому что это жизнь. И она трудная, никто не спорит. Ведь вне зависимости от того, что ты выбрал, ты все равно рано или поздно подумаешь: «А что, если бы я выбрал…» и это естественно. Я вовсе не имею в виду то, что стоит часами думать над принятием решения, нет. Просто учесть это.
8.
31 октября.
Сегодня Хэллоуин. Ты, наверное, думаешь, что я люблю этот праздник, он ведь такой же мрачный, как и я. Но нет, я вообще не понимал смысла ни одного праздника. Лишний повод напиться до чертиков. Но больше всего моему пониманию не поддавался именно Хэллоуин. Пожалуй, тупее этого праздника ничего не существовало. Зачем выделять красным дни своего календаря для тех, в кого не веришь? Жутковатого вида тыквы со свечками внутри были расставлены по всем подоконникам, полкам и даже тротуарам улиц. Дома уж слишком заинтересованных людей изнутри напоминали склеп: паутина, пауки, темное освещение. У меня вовсе не предвзятое отношение к этому дню, нет. Я даже в детстве не переодевался в костюмы героев из ночных кошмаров, сошедших со страниц рассказов или кадров фильма ужасов.
Осеннее солнце уже совсем не грело, холодный, до костей пробирающий ветер, от которого не спасала моя куртка, сметал всю листву с деревьев, бросая мне под ноги. Серое небо довольно быстро затянулось тучами, не пропуская такие редкие солнечные лучи. Кажется, что еще чуть-чуть и начнется дождь с грозой, изредка освещая случайными вспышками все небо. Я всегда любил такую погоду. Пускай и было зябко, когда холодные капли дождя мочили одежду, бродя своими мокрыми и холодными пальцами по всему телу. Это было одно из самых лучших ощущений. Когда дождевая вода, казалось, смывала с тебя абсолютно все. Чувства, эмоции, боли, переживания, печали, страдания. В такие моменты чувствуешь, будто твоя душа, пропитанная запахом дождя, становится чище и светлее.
Подобные чувства охватывали меня летом. Когда я просыпаюсь рано утром. Воскресенье, 5 или, скажем, 6 часов утра. Выхожу на балкон и чувствую необыкновенную свежесть. Уже светло, но все еще прохладно. Минут 15 до рассвета. Я смотрю на открывшуюся моему взору картину. Сонные улочки, продолжающие сладко дремать, окутанные этой пеленой легкой сонливости, вдыхая свежий воздух, еще не успевший смешаться с привычными и резкими запахами города. Тротуары, улицы, аллеи – нигде не наблюдается признаков постороннего вмешательства. Пустой город. Мир без людей прекрасен. Нет шума, который уже порядком надоел давить на уши, нет машин, людей, которые нарушали бы эту идиллию единства природы. И вот уже восходит солнце. Первые лучи светила нежно окутывают теплыми оттенками горизонт, переходя выше. Слегка жмурюсь от слишком ярких и приветливых лучей. Я почти слился со всем тем, что окружает меня сейчас. Этот момент может дополнить сигарета и ощущение, что никуда не нужно идти.
В реальность меня возвращает проехавшая мимо машина. Полностью отдавшись своим мыслям, я и не заметил, как дошел до школы. Да, до того самого учреждения, которое не любили многие по разным причинам. Которое отнимало одиннадцать драгоценных лет жизни.
Как оказалось, сегодня еще и день рождение Айеро. Мне даже показалось, что сегодня он был по-особому наглым. Его миловидная мордашка просто мечтала познакомиться с моим учебником по геометрии. Да и учителя еле сдерживались от того, чтобы не выгнать его из класса. А наш химик все же бросил в него мелом. Я только ухмыльнулся, на что Фрэнк отреагировал как всегда, показав средний палец. Весь день я, честное слово, пытался держаться от него подальше. Просто потому, что завязывать драку не хотелось. Хотя, почему не хотелось? Я просто мечтал стереть глупую улыбочку с его лица.
Была обычная перемена. Мы с Кейси сидели в столовой. Она ковырялась вилкой в салате, иногда забавно морща носик. Каждый думал о своем. Все было замечательно до того момента, как в столовой не появился Фрэнк. Он целенаправленно направился к нашему с Кейси столику. Руки непроизвольно сжались в кулаки.
-Ну что, зайка, где мой подарок?- спросил он, наклонившись к Кейси.- Что, даже не поздравишь? Обидно,- дальше, выпрямившись, он уже обращался уже ко мне.- Уэй, не советую оставлять свою драгоценную девочку, мало ли, какая нечисть может зажать ее в темном углу.
Тут я не выдержал. В итоге, через 15 минут мы с ним сидели в медпункте, ограничиваясь лишь тихими переругиваниями, убийственными взглядами и легкими толканиями. После нас вызвали к директору. Я, как примерный ученик, отделался предупреждением, несмотря на то, что зачинщиком инцидента являлся именно я. Урок физики был пропущен, после чего я пошел домой.
-И все же, ты зря полез к нему, Джи. Он же не отстанет.
-Плевать.
-Но зачем же драться?
-Он мне всего лишь губу разбил.
-Дурачок,- улыбнулась Кейси. А я…я не мог не ответит ей тем же.
9.
3 ноября.
Сегодня Кейси была на редкость молчаливой. Она находилась где-то далеко, в своих мыслях. Потом она предложила пойти прогуляться в парк. Я почти сразу понял, что Кейси скажет мне что-то важное. То, над чем долго размышляла и, наверняка, сомневалась, стоит ли вообще говорить мне. Она начала издалека: с самой первой нашей встречи. А закончила тем, что она уезжает в другой город. Маме Кейси предложили более выгодную работу, и она сразу же согласилась. Сначала я злился, что Кейси не рассказала мне об этом раньше. Но потом понял, что ничего бы не изменилось. Кейси уедет, тут уж ничего не попишешь. Я даже не знал, что и сказать. Что буду скучать? Разумеется. Что я благодарен за то, что познакомился с ней? Это глупо. Что она была, вероятно, лучшим, что случалось со мной за всю мою жизнь? В этом нет необходимости, она и так все знает. Я посмотрел на Кейси. Она из последних сил сдерживала слезы, часто моргая. А я просто обнял ее. Это, наверное, единственное, что можно сделать в данный момент.
Это странно, но я уже чувствую, как одиноко мне будет без Кейси. Она словно стала частью меня. Это как само собой разумеющееся. Это не объяснить, да и почувствовать не многим удастся. Да, впереди у меня еще много-много лет. Целая дорога длиною в жизнь. И на этой дороге мне предстоит много чего пережить. Но первого друга мне никто не заменит. Я снова одинок в своем черно-белом мире. Его больше некому будет раскрашивать. Его больше не с кем будет делить. Его больше некому будет показать.
Я боюсь своей прошлой жизни. Снова долгие вечера, лежа на кровати в наушниках, снова ничего, кроме скуки. Снова в водовороте своих мыслей, поделиться которыми будет больше не с кем. Снова одиночество. Непрерывное молчание. Неловкое, до жути надоевшее. Какие-то два-три дня назад я был почти уверен, что ничто не заставит вернуться меня в прошлое. Что эти яркие краски моей жизни не способен смыть ни один ливень одиночества. В то время. Теперь между этими периодами выросла огромная стена. Теперь это «до» и «после». И, боже, как же я боюсь своей нынешней жизни. Боюсь, как какого-нибудь ночного кошмара из детских воспоминаний. Когда все ощущения такие реальные, а монстры страшные. Когда хочется спрятаться за кого-то, кто сможет защитить от этого. Я бежал от этой жизни так быстро, что легкие разрывались от недостатка кислорода. Я бежал, не помня себя. Я бежал, зная, что рано или поздно меня догонят, заставят снова впасть в уныние. Заставят снова быть ненужным. Я боялся себя. Потому что я прошлый и я нынешний не имели почти ничего общего. Да, мы выгляди так, словно мы – один и тот же человек. У нас были одинаковые привычки, имели одинаковые страхи, внешность…у нас все было одинаковым. За исключением того, что было внутри. Один был счастлив, он улыбался, он казался таким настоящим и живым, что можно было поверить в это. И я верил. Я верил, заставляя других поверить тоже. Но только вот на самом деле я был точь-в-точь таким же, как и другой я. Внутри – лишь пустота. Находясь в которой, чувствуешь себя так, словно ты совершенно слеп, ты чувствуешь безграничное пространство вокруг себя, ты можешь ощутить его. Но не увидеть. Потому что ты совершенно слепой. Или нет? Нет. Ты не слеп. Просто вокруг тебя темно. Старайся сколько угодно, но тебе не увидеть даже малейшего просвета там. Ты можешь идти, вперед и вперед, надеясь на то, что рано или поздно набредешь на выход оттуда. Но все попытки будут тщетны. Чувствуешь лишь холод, который бесстыдно изучает все твое тело, обнимая тебя, захватывая мертвой хваткой в свои склизкие объятия. Не пытайся вырваться.
Не получится.
10.
23 ноября.
Кейси уехала. Как мне казалось, это случилось так давно, что я уже и не вспомню тот день. Но, как всегда, я был не прав. Прошло 20 дней. Бессмысленных 20 дней. Я уже стал думать, что ничего этого со мной не случалось, а Кейси – лишь плод моей больной фантазии. О ней знали лишь страницы моего дневника и такие ненадежные воспоминания, которые умрут вместе со мной. Почему счастье так мимолетно? Почему мы не можем ощутить его? Почему его нельзя потрогать и насладиться в полной мере? Может, потому, что его просто-напросто не существовало? Люди никогда не ценили отдельных моментов, которые в сумме и составляли то самое счастье. Они считали это «белой полосой». А я скажу, что это не так. Белая полоса может идти через 1, 2, 3, 10, 50, 100 таких же черных. Она будет тогда, когда что-то светлое из каждой черной полосы сможет образовать белую. Когда человек сам захочет этого. Жизнь отбирает у людей счастье, потому что они не знают его цену. Я знал. Но это никак не помогло мне. Жизнь в кои-то веки решила поступить со всеми одинаково и отобрала счастье у всех. И мне было больнее всех. Ведь кому-то, чтобы стать счастливым, стоит лишь выиграть в лотерею или, к примеру, проснуться однажды знаменитым. Для кого-то просто проснуться – уже счастье. И вот именно такие люди умеют ценить то, что имеют.
А со мной поступили слишком жестоко. Шестнадцать лет поисков дали мне лишь три месяца счастья. Это словно глоток воды в пустыне. Потом пить только сильнее захочется.
Люди привыкли думать, что жизнь ко всем справедлива, что все мы равны. На самом деле это было в корне не так. В итоге вся твоя жизнь проходит в зале ожидания. А чего ты ждешь? Может, помилования от жизни? даже не надейся. Твое существование – не что иное, как схватка. Ты прекрасно понимаешь и осознаешь то, что у этой битвы лишь один исход. Но продолжаешь бороться. Просто потому, что делать больше нечего. Как только ты падаешь, тебя ставят на ноги, чтобы ты снова упал. Это сражение – развлечение для тех, кто за ним наблюдает. Тебе не дали шанс на возможность выжить, тебя медленно убивают, губя и ломая, словно тряпичную куклу. Ты совершенно безволен, родившись в цепях жизни. В них ты и умираешь, не успев освободиться. Только вот, кто-то сдается раньше, и ему это позволяют, а кто-то продолжает сражаться, слепо веря в то, что нет ничего невозможного. Это ирония. Ты – лишь один из многих. Не первый, не последний. До тебя были миллионы тысяч таких же, после тебя будет еще столько же.
А я стал снова ненавидеть утро. Очередное начало очередного дня. Одного из многих. Теперь время тянется слишком медленно, придавливая меня, оно душит, стискивая мою шею в своих длинных пальцах. А мне совершенно нечем с ним биться. Я жутко скучаю по Кейси. Меня одновременно и лечат, раз, за разом ставя на ноги, эти воспоминания в то же время и губят, напоминая о том, чему уже не быть. Мы созваниваемся каждый день, но разве голос на том конце провода сможет заменить настоящее общение? Теперь, когда Кейси делится своими впечатлениями о прошедшем дне, я слышу в ее голосе только грустные нотки. Мы оба скучали. Мы не отпускали прошлое, цепляясь за него с новой и новой, неизвестно откуда взявшейся, силой. Тоска съедает меня изнутри. Я стал еще больше курить, стараясь впитать в себя как можно больше дыма, как губка. Я выкуривал по две пачки в день, по максимуму заполняя свои легкие таким нужным никотином. Рядом никого не было, был только сигаретный дым. Который заполнял меня внутри, складывался в причудливые узоры и который рано или поздно так подло предаст меня, уничтожив мои легкие. И я верил, вернее, хотел верить в то, что от этого становится лучше. Но лучше не становилось. Я скучал.
11.
30 ноября.
Знаешь, ты, должно быть, сейчас жутко удивишься тому, о чем я расскажу.
Сегодня у нас была лабораторная по химии. Так получилось, что мне пришлось работать с Айеро. Мы неизвестно как вообще могли находиться в одном помещении по половине дня ежедневно. Не сказать, что мы люто желали друг другу смерти, нет. Скорее, были нейтральны. Я уже было хотел написать всю лабораторную самостоятельно, не разговаривая и не обмениваясь мыслями и соображениями. Но только вот Фрэнк первый заговорил со мной. Я не понимал, зачем ему знать, как у меня дела. Я неохотно отвечал на его вопросы односложными словосочетаниями, стараясь показать, что не горю желанием общаться. А потом, ни с того, ни с сего, он извинился. Я был шокирован и потрясен его словами. Сначала мне показалось, что это все – просто очередная глупая шутка Фрэнка. Уж от кого, от кого, а от него извинений ждать не приходится. Я искал в его словах сарказм, подвох, подтекст, но ничего этого не было. Он был искренен. Но знаешь, что меня удивило больше всего? Я его простил. Вот так вот просто. Я не мог смотреть ему в глаза и лгать, что не смогу простить ему всего того, что он сделал. Его орехового цвета глаза были полны сожаления. Я не мог поверить, что ему знакомо подобное чувство, но, как оказалось, он изменился. Мало того, он еще и заставил меня поверить в то, что он переосмыслил все, что сделал и теперь жалеет. И я поверил.
Я и сам не до конца осознал все это. Мне нужно было долго размышлять на эту тему, раскладывая все по полочкам. Во-первых, Фрэнк на самом деле изменился. Это было очевидно. Он как-то даже слишком внезапно перестал общаться со своими друзьями. Во-вторых, он перестал резко реагировать на мои редкие взгляды на него. Перестал унижать всех и вся, обзывать и жестоко разыгрывать. Возможно, это то самое влияние компании. С кем поведешься, как говорится. Но я слабо верил в сам факт, что причина всех изменения во Фрэнке только в этом. Возможно, случилось что-то по-настоящему важное. Что-то, что кардинально изменило его и заставило поменять людей представление о нем.
Когда я выходил из класса, я все еще ждал, пока Фрэнк догонит меня и заставит признать свою наивность и излишнюю веру в людей своим громким смехом. Но этого не произошло. Не произошло и на следующий день, и через два дня. Фрэнк пытался подружиться со мной. Я не думал, что такое вообще произойдет. Но мне будет неприятно, если вдруг все окажется шуткой, и придется признать, что Фрэнк – отличный актер. Потому что я верю ему.
