Глава 14. Я отправилась в салон. Мой стилист — Колька Косой, сын Маруськиной соседки, этой чокнутой Тайки костлявой из пятой квартиры со второго этажа

 

Я отправилась в салон. Мой стилист — Колька Косой, сын Маруськиной соседки, этой чокнутой Тайки костлявой из пятой квартиры со второго этажа, которая завела себе пса, хотя и самой-то жить негде, так квартира ее мала, а пес большущий — гадит в три раза больше, чем ест сама Тайка, и это в то время, когда…

Ой, как много скопилось во мне информации, и вся она жаждет выхода! Невозможно с этим бороться!

Короче, Колька Косой, сын Тайки, мой стилист, встретил меня с распростертыми объятиями. По его поведению я сразу поняла, что Владимир Владимирович пока еще не успел просветить мой салон какой я опасный преступник. Поняла и почувствовала себя значительно уверенней.

После сауны и массажа плохие мысли ушли так далеко, что я даже начала подумывать не позвонить ли моей заполошной Тамарке.

“Нет, из салона не стоит звонить, — поразмыслив решила я. — Сделаю макияж, прическу, переоденусь в костюмчик, купленный по пути в салон (ах, что за прелесть! Особенно юбка! Так выгодно обтягивает мои пока еще стройные бедра!), а потом, чтобы не рисковать, перед самым уходом, позвоню. Да, точно, звонить надо перед самым уходом. Тамарка наверняка уже на полной прослушке, — после нашего разговора Владимиру Владимировичу сразу станет ясно откуда звонок, очень оперативно ворвутся сюда бравые ребята, а я сижу вся в косметической маске и с бигуди на волосах.

Кошмар!!!

Полуодетая и беззащитная, даже достойного сопротивления оказать не смогу. Все, точно, решено, позвоню перед самым уходом, а еще лучше, раз уж плюнула я на фигуру, из салона сразу в ресторан заверну, что здесь рядом, в двух шагах — пообедаю и уж потом оттуда и позвоню.”

Мысль о сытном обеде грела все то время, пока Колька сооружал мне новую прическу — последний писк, квинтэссенция отвязности (боже, в мои-то годы! Впрочем Колька и по сей день не подозревает сколько мне лет).

“Да-аа, вот так взять и плюнуть на диету и есть все подряд! Все подряд!” — мечтала я. Очень грела эта мысль.

Мысль-то грела, но на задворках сознания притаилась-таки боль за мою фигуру — боже, как тяжело расставаться с ней!

Завидую тем женщинам, которые делают это легко. Как им удалось упустить, не заметить момент исчезновения талии? Взять хотя бы мою Марусю: исчезла талия с поверхности тела, такая важная и жизненно необходимая для женщины деталь, а ей хоть бы хны. Какими крепкими нервами нужно обладать, чтобы спокойно смотреть как заплывают жиром спина, бедра и (о, ужас!!!) живот?

Может потому Маруся так спокойно и смотрит на это, что не было у нее никогда фигуры?

И в этом завидую ей— лишних проблем лишилась подруга.

Да что там ей, порой я завидую даже узникам концлагеря. Как им было хорошо! Никакого выбора: хочешь — не хочешь, все равно голодай. Насколько же тяжелей и мучительней мне: приходится сохранять вес и фигуру тех самых узников, причем в то время, когда вокруг все объедаются жадно и беззастенчиво…

Не знаю до чего доразмышлялась бы я, если бы прическа не была готова.

— Сонна, — сказал Колька.

Он меня Сонной называет — сейчас модно бездумно загранице подражать. Старики злятся по этому поводу, но мое сердце сжимается от жалости: столько в этом подражании сирости и убогости — впрочем, как и в любом бездумном подражании. Сколько Колька загранице ни подражай, все равно он останется Колькой Косым сыном Тайки костлявой, а никак не Мажони с пляс Пигаль. Чтобы не быть смешным, этим бы ему и гордиться. Пока. А там жизнь покажет.

Однако, бедный мой Колька, не желая смириться с сиростью и тем самым ее усиливая, “блещет” стильностью и манерами, демонстрирует крутизну.

— Сонна, готов причесон, — с подъемом говорит он, я же, не желая быть белой вороной, ему вторю:

— Николя, ты просто бизон, теперь иду менять прикид!

И отправляюсь в раздевалку, которую здесь, в салоне, на заграничный манер называют…

Ну да бог с ними, раздевалка — она где угодно раздевалка, как ее ни назови.

Когда я, в новом костюме, со свежим макияжем и, как говорит Маруся, прямо вся в стильной прическе подошла к зеркалу, то едва не лишилась чувств.

— И вот такая красота пропадать должна? — горестно вопросила я. — Господи! Господи!!! Неужели ты это допустишь?!

Очень вовремя я обратилась к Богу. Бог всегда мне помогал, помог и на этот раз: не дал зазря пропасть моей красоте, послал случай ее удачно продемонстрировать. Когда я, вся из себя неотразимая, уже собралась покидать салон и вышла в холл, то неожиданно обнаружила там…

Мужчину в спортивном костюме, ну того, который у подъезда стоял, глазел на меня, а потом спальный гарнитур для своей курочки на девятый этаж затаскивал.

Правда теперь он был не в спортивном костюме, а в новенькой (с иголочки) сногшибательной тройке, которая сидела на его спортивной фигуре потрясно.

“Вот кому судьба от моей красоты пасть! Оч-чень удачный объект!” — обрадовалась я и устремилась к мужчине, благо, предлог был: он стоял между мной и зеркалом.

Объект, кстати, тоже меня заприметил и был явно удивлен и явно приятно.

“Интересно, узнал он что я — это я?” — гадала я, шествуя к зеркалу.

Я старалась не спешить и смотреть в другую сторону, чтобы не лишать его радости смело лицезреть мой фасад. Миновав же объект, я и вовсе замедлила шаг — пускай хорошенько оценит меня и с тылу — там есть на что посмотреть. Однако, как я ни замедляла шаг, но все же уперлась в зеркало у которого и застыла, одним глазом глядя на себя, вторым же косясь на объект.

“Боже, какой мэн! Как он мил в этой тройке — просто чудо! Сколько в нем истинной стильности, сколько лоска! Не на похороны ли он собрался?”

Признаться, уже трудно было сказать кто кого потряс. Чем больше я разглядывала его, тем большим проникалась интересом. Он тоже даром времени не терял и, наивно полагая что у зеркала я всецело поглощена прической, с удовольствием ел глазами мой зад.

События принимали неожиданный, но очень приятный поворот — Владимир Владимирович вместе с президентом мигом отошли на второй план. Я в зеркало косила на объект, он косил на мой зад, и на нас опускалась аура влечения, дуновение страсти, томная пелена ожидания, сладкий флёр надежд…

Я даже начала строить кое-какие планы, как вдруг на наши головы свалилась Нинка-массажистка — откуда ее только черти вынесли? Хотя, я-то уж знаю откуда: из банного комплекса.

Эта Нинка всецело завладела вниманием объекта и разрушила мне весь флёр. Так громко она уговаривала беднягу, что нельзя останавливаться на достигнутом и обязательно надо все повторить хотя бы раз двадцать, но предварительно записаться, чтобы она уделила ему исключительнейшее внимание и т. д и т. п., что объект мой растерялся, а потом спасовал и поплелся за вероломной Нинкой записываться на следующий вторник вторым.

Нужно ли передавать мое разочарование?

“До чего же, чертяка, хорош! — скорбно думала я, горестно глядя вслед объекту. — Почти так же хорош, как мой подлый Евгений, но чур меня! Чур! Уже знаю как связываться с красивыми мужчинами. Хватит. Теперь будем искать кого-нибудь понеказистей.”

И я отправилась в ресторан.

Шла по улице и радовалась обилию витрин. Как хорошо, что в Москве не скупятся с этим делом — такая экономия времени: куда надо идешь и одновременно любуешься собой. Настроение от этого поднимается даже в период обреченности.

Оч-чень полезная вещь витрины!

Так незаметно до ресторана и дошла, выбрала столик у окна, уселась, обласкала взглядом официанта и, собираясь сделать заказ, случайно глянула вглубь зала.

Глянула и обмерла: там сидел мой объект.

“Это судьба!” — подумала я.