Психология эмоций 4 страница

 

Предлагая свою теорию мотивации, Холт опирается на понятие <желание> в том смысле, как его понимал Фрейд в своих ранних работах, и определяет его как <ког-нитивно-аффективное понятие, формулируемое в терминах смысла того или иного действия и предположений о приятном или неприятном исходе> (Holt, 1976, р. 179). В концепции Кляйна (Klein, 1976) главное свойство мотивационной системы состоит в <перцептивно-оценочном рассогласовании>. Рассогласование в этом случае трактуется как сознательное, предсознательное или бессознательное сопоставление перцептивного образа и образа, созданного воображением, а затем заключение об их соотносительной ценности. По сути, такой подход мало отличается от подхода, реализованного в когнитивно-ориентированных теориях эмоций (Arnold, 1960а; Lazarus, 1974, 1984; Pribram, 1970; Schachter, 1971), описывающих процессы оценки и контроля - процессы сопоставления существующего и потенциально возможного состояния дел. Таким образом, желание - ключевое явление в мотивации - понимается как рассогласование, как <когнитивно-аффективное состояние, родственное неудовлетворенности> (Holt, 1976, р. 182). Умеренная степень рассогласования возбуждает умеренное удовольствие и интерес, а крайнее и неожиданное - приводит к испугу и неудовольствию. При этом утверждение Холта о том, что различная степень рассогласования может порождать разные аффекты, очень похоже на попытку Сингера (Singer, 1974) связать меру выраженности того или иного аффекта с успешностью усвоения когнитивной информации.

 

Работы Хелен Льюис, посвященные роли стыда и чувства вины в развитии личности, в психопатологии и психотерапии, опираются на теорию психоанализа, на исследования экспериментальной психологии и личностно-ориентированной психотерапии. В своем наиболее известном труде <Стыд, вина и неврозы> (Shame and Guilt in Neurosis, 1971) она обращается к вечной проблеме разграничения стыда и вины, рассматривая эти две эмоции как самостоятельные и важные факторы мотивации. Она убедительно доказывает, что данная проблема обязана своим возникновением Фрейду; путаница возникла с тех пор, как Фрейду не удалось провести четкую грань между <самостью> (self) и <эго>, с тех пор, как было принято за правило рассуждать о <суперэго> в терминах инстинктивных влечений (инстинкта смерти) и акцентировать роль аффективного состояния вины. В рамках выстроенной Фрей-дом теории не нашлось места понятию стыда, он не рассматривал стыд в качестве составляющей суперэго, как не смог распознать и роль стыда в развитии депрессии.

 

Известна методика, разработанная Уиткином (Witkin, 1949) совместно с коллегами. С помощью этой методики можно определить перцептивно-когнитивный стиль индивида, оценить его полезависимость-поленезависимость, - то есть ту меру, в какой мышление и поведение индивида обусловлены внешней или внутренней стимуляцией. Льюис, опираясь на исследования Уиткина, продемонстрировала взаимосвязь между перцептивно-когнитивными стилями (стилями функционирования суперэго) и проявленностью вины или стыда в перцептивно-когнитивных процессах. Ее работы показали необходимость изучения стыда и вины как эмоций, мотивирующих функции суперэго.

 

В ходе исследований Льюис показала, что боязнь или ожидание позора выступает как сдерживающий мотив в поведении индивида и как сила, способствующая формированию самоидентичности. С другой стороны, Льюис рассматривает стыд как эмоциональное состояние, которое в крайних проявлениях может вызвать расстройства сознания и личностные проблемы и в этом смысле противоположное чувству личностной автономии. Она обнаружила, что у полезависимого пациента эмоция стыда порождает враждебность, направленную внутрь, на самого себя.

 

Полезависимость-поленезависимость, рассматриваемая как стиль перцептив-но-когнитивной активности, определяет способ функционирования суперэго. Так, у полезависимых пациентов с большей вероятностью мы будем наблюдать проявления эмоции стыда, а у поленезависимых - эмоции вины.

 

В своей работе Льюис вскрывает позитивное значение эмоции стыда, показывая, какое важное значение имеет она для поддержания чувства собственного достоинства, самоуважения и эмоциональных связей человека. Обнаруженные ею различия в проявлении эмоций стыда и вины подкрепляют ее идею о том, что стыд, как аффективное состояние суперэго, играет роль в развитии депрессии и истерии, а вина вызывает обсессивные расстройства и паранойю. Кроме того, Льюис выдвигает гипотезу о возможности существования значительных половых различий в эмоциональной сфере, предполагая, что женщины, в отличие от мужчин, чаще испытывают эмоцию стыда и именно поэтому более подвержены депрессии и истерии.

 

Измерительный подход: возбуждение, активация и шкалирование эмоций

 

Спенсер (Spencer, 1890) одним из первых стал рассматривать эмоции (чувства) как измеримую часть сознания. Вундт (Wundt, 1896), развивая эту традицию, предложил описывать эмоциональную (чувственную) сферу сознания, оценивая ее с помощью трех измерений: удовольствие-неудовольствие, расслабление-напряжение и спокойствие-возбуждение. В дальнейшем эти критерии были использованы Bудвopтoм(Woodworth, 1938)иШлосбергом (Schlosberg, 1941) в целом ряде исследований эмоциональной экспрессии.

 

Эмоции как организмическое возбуждение. Даффи(0и^у, 1934, 1941,1951, 1962), основываясь на концепциях Спенсера и Вундта, считает, что все поведение может быть объяснено в терминах единого феномена - организмического возбуждения, понятия, которое имеет очевидное сходство с вундтовским измерением расслабление-напряжение. Даффи (Duffy, 1962) утверждает, что поведение вариабельно лишь относительно двух векторов, которые она называет направленностью и интенсивностью. Направленность поведения определяется Даффи в терминах избирательности ответа, избирательности, основанной на ожиданиях, целевой ориентации организма и на взаимоотношениях между воспринимаемыми стимулами. Индивид либо подчиняется ситуации, либо избегает ее в зависимости от ее значения - побудительного или угрожающего. Даффи проводит аналогию между своим пониманием направленности, или <ответа на взаимоотношения>, и <когнитивными картами> Толмена (Tolman, 1932) или <сигнальными функциями> Хебба (Hebb, 1955).

 

Вторую характеристику поведения - интенсивность - Даффи определяет как следствие общей возбудимости организма или как мобилизацию энергии, а мерой интенсивности считает <количество энергии, высвобожденной из тканей организма> (Duffy, 1962, р. 17). По Даффи, эмоция - лишь точка или совокупность точек на шкале возбуждения, потому для дискретных разновидностей эмоций в ее теории нет места, а о вариабельности эмоции можно говорить лишь с точки зрения интенсивности.

 

Несмотря на то что идеи Даффи относятся к тому теоретическому направлению, которое было склонно исключить эмоциональные явления из психологической теории и экспериментальных исследований, ее концепция подготовила почву для теории активации, а та, в свою очередь, немало способствовала нынешнему расцвету исследований взаимовлияния мозга и поведения.

 

Нейронная активация, эмоция и поведение. Вслед за открытием Моруцци и Мэгуном некоторых функций ретикулярной формации ствола мозга Линдсли (Lindsley, 1951, 1957) выдвинул свою - активационную - теорию эмоций и поведения. Слишком широкое и сложное для измерения понятие организмического возбуждения, выдвинутое Даффи (Duffy, 1962), он заменил понятием активации, которую определял как нейронное возбуждение ретикулярной формации ствола мозга с сопутствующими изменениями электроэнцефалографических показателей коры. Его толкование эмоций предполагает существование предшествующего эмоционального стимула, либо внешнего и условного, либо внутреннего и безусловного. Такие стимулы возбуждают импульсы, активирующие ствол мозга, который, в свою очередь, посылает импульсы к таламусу и к коре больших полушарий. Гипотетический активирующий механизм трансформирует эти импульсы в поведение, характеризующееся <эмоциональным возбуждением>, и в ЭЭГ-показатели, характеризующиеся низкой амплитудой, высокой частотой и асинхронностью.

 

Когда импульсы возникают за счет снижения эмоциональной стимуляции и непосредственно воздействуют на таламус, то возникают синхронизированные, высокие по амплитуде, низкочастотные ЭЭГ-комплексы. Линдсли-предсказывает, что при этих условиях должно обнаруживаться поведение, противоположное наблюдаемому при <эмоциональном возбуждении>, то есть <эмоциональная апатия>. Линдсли понимал, что его теория не объясняет природу отдельных эмоций: его основной целью было установить взаимосвязь между определенными предшествующими условиями, изменениями электрической активности мозга, измеряемой с помощью ЭЭГ, и наблюдаемым поведением.

 

Большинство современных исследователей, изучающих проблему возбуждения, уже не считают, что есть только один тип возбуждения. Кроме того, они связывают типы возбуждения с отдельными личностными чертами. Например, Цукерман (Zukennan, 1979) полагает, что каждая личностная черта имеет в основе свой тип возбуждения. В своих ранних работах он писал о том, что для одаренного человека оптимальным типом возбуждения является поиск ощущений. Цукерман (1984) показал, что жажда новых ощущений как личностная черта имеет под собой отчетливую нейрохимическую подоплеку, а также отчетливые когнитивные и поведенческие проявления. Она положительно коррелирует с импульсивными, но не социальными, аспектами экстраверсии. Она также коррелирует с рискованнымм поведением, таким как употребление наркотиков, прыжки с трамплина, и выбором опасной профессии. Люди, для которых жажда новых впечатлений стала личностной чертой, как правило, стремятся найти их в волнующих, захватывающих переживаниях.

 

Шкалирование эмоциональной экспрессии. С 1872 года, после выхода в свет известной работы Дарвина <Выражение эмоций у человека и животных>, такая сложная область эмоций, как экспрессивная мимика, стала рассматриваться многими учеными в качестве самостоятельной дисциплины. Некоторые из этих авторов внесли бесценный вклад в анализ и понимание экспрессии, но зачастую не могли интегрировать свои важные открытия в психологию личности и поведения.

 

Изучение выражений лица, которые и составляют главную тему нашего интереса, началось с Вудворта (Woodworth, 1938), когда он предложил первую по-настоящему действенную систему классификации мимических выражений отдельных эмоций. Он показал, что все многообразие экспрессивной мимики лица можно катего-ризировать с помощью линейной шкалы, предполагающей следующие шесть ступеней: 1) любовь, радость, счастье; 2) удивление; 3) страх, страдание; 4) гнев, решимость; 5) отвращение; 6) презрение.

 

Шлосберг (Schlosberg, 1941), применяя классификационную схему Вудворта при анализе фотографий людей с различными выражениями лица, предположил, что наиболее адекватно их можно описать, если представить шкалу Вудворта в виде круга с двумя осями: удовольствие-неудовольствие (pleasantness-unpleasantness, ось P-U) и принятие-отвержение (acceptance-rejection, ось А-R). Позднее Шлосберг добавил третье измерение, сон-напряжение, и, таким образом, очень близко подошел к принятию и эмпирическому подтверждению трех измерений чувств, впервые предложенных Вундтом в 1896 году.

 

Подход Шлосберга аналогичен тому, который лежит в основе психофизического эксперимента, Шлосберг также попытался связать суждения с некими физически измеримыми явленими. В ранних экспериментах Шлосберга испытуемые оценивали выражения лиц на фотографиях по двум девятибалльным шкалам: по шкале <удовольствие-неудовольствие> и по шкале <принятие-отвержение>, а затем для каждого изображения вычислялись средние оценки по обоим измерениям.

 

Если представить шкалы P-U и А-R в виде двух перпендикулярных осей, пересекающихся в точке 5 (рис. 2-1), и заключить их в окружность с центром в указанной точке, то каждую оценку предъявленных изображений можно представить как точку в пространстве в пределах квадранта круга. Чтобы дать оценку эмоционального выражения лица, определить категорию эмоции, нужно прочертить линию из центра круга, от точки пересечения линейных шкал, через нанесенную точку к краю круга. Корреляция между значениями круговой шкалы, установленными посредством метода сортировки, и теми значениями, которые были определены, или предсказаны, при помощи двух девятибалльных шкал, составила 0,76. Таким образом, можно сказать, что шкалы <удовольствие-неудовольствие> и <принятие-отвержение> позволяют с достаточной точностью классифицировать предъявляемые (даже на фотографиях) выражения лица в терминах дискретных эмоций.

 

Измерение сон-напряжение было введено Шлосбергом и его сотрудниками (Engen, Levy, Schlosberg, 1957) под влиянием работ Даффи и Линдсли и данных, свидетельствовавших о том, что такое измерение, как <активация>, важно для анализа эмоций. С помощью специально разработанной серии фотографий экспрессивных выражений человеческих лиц (серия Лайтфута) они показали, что критерии <удовольствие-неудовольствие>, <принятие-отвержение> и <сон-напряжение> достаточно надежны (соответственно 0,94, 0,87 и 0,92 при N = 225). Трайандис и Ламберт (Triandis, Lambert, 1958) использовали три измерения Шлосберга в кросс-культуральном исследовании и доказали их валидность как для греков, так и для американцев. Однако позднее другие исследователи (Abelson, Sermat, 1962;Ekman, 1964) выявили высокую корреляцию между измерениями <принятие-отвержение> и <сон-напряжение> и тем самым подвергли сомнению их независимость друг от друга и возможность их использования в качестве самостоятельных измерений. Некоторые другие авторы также внесли свой вклад в развитие измерительного подхода в исследовании эмоций и экспрессивной мимики (Hofstatter, 1955-1956; lzard, Nunnally, 1965; Plutchik, 1962). Некоторые из этих исследований привели к разработке новых измерений, таких как <контроль-импульсивность> (Osgood, 1966), <внимание-невнимание> (Frijda, Phillipszoon, 1963) и <уверенность-неуверенность> (Frijda, 1970).

 

Обширное исследование экспрессивной мимики, проведенное Осгудом, позволило ему сформулировать три измерения экспрессии, которые он интерпретировал в терминах семантических измерений лингвистических сигналов. Он пришел к заключению, что эти выявленные им измерения - удовольствие, активность и контроль - соответствуют его семантическим измерениям оценки, активности и силы.

 

Когнитивные теории эмоций и личности

 

К когнитивным теориям эмоций и личности можно отнести по меньшей мере два обширных класса теорий. Это так называемые теории <Я>, или теории самосознания, и теории, полагающие первопричиной или компонентом эмоции когнитивные процессы. Центральным и преобладающим понятием всех теорий <Я> является понятие Я-концепции. Я-концепция - это целостный, интегрированный феномен, складывающийся из восприятия и познания индивидом самого себя, и именно ему придается огромное объяснительное значение в теориях <Я> (Rogers, 1951; Snygg, Combs, 1949). В рамках этих теорий поведение рассматривается как функция восприятия и особенно самовосприятия индивида.

 

Теории <Я>, чувство и эмоция. Чем глубже восприятие или познание человеком самого себя, чем больше они связаны с ядром его личности, с его самостью, тем в большей степени они включают в себя чувства, эмоции. Угроза Я-концепции вызывает у человека страх, вынуждает его защищаться, тогда как подтверждение и одобрение Я-концепции вызывает у человека радость и заинтересованность.

 

В теориях <Я> постоянно подчеркивается важность анализа <чувственного содержания> (в противовес строго семантическому) вербальных выражений, что считается особенно важным в работе психотерапевта. Психотерапевт, помогающий человеку в решении психологических проблем, должен уметь видеть за высказываниями пациента эмоцию. Этот принцип используется многими направлениями современной психотерапии и психологии личностного роста (например, в группах психологического тренинга, группах встреч, в гештальт-терапии). Однако большинство теорий <Я> оперирует только общим понятием эмоции или чувства, почти не используя концепцию дискретных эмоций.

 

Эмоция как функция когнитивных процессов. Некоторые современные теории рассматривают эмоцию в основном как реакцию или комплекс реакций, обусловленных когнитивными процессами. Подобный взгляд на природу эмоций, весьма характерный для представителей западной культуры, очевидно, порожден теми представлениями о природе человека, которые уходят своими корнями к Аристотелю, Фоме Аквинскому, Дидро, Канту и другим философам. Эти представления состоят в следующем: а) человек прежде всего и в наибольшей степени - существо рациональное; б) рациональное начало полезно, благодатно для человека, эмоциональное вредит и мешает ему; в) разум (когнитивные процессы) должен служить фактором контроля и замещения эмоций.

 

Наиболее разработанной из теорий эмоций и личности, выстроенных в рамках вышеназванной традиции, является теория Арнольд (Arnold, 1960а, 19606). Согласно этой теории, эмоция возникает в результате воздействия некой последовательности событий, описываемых в категориях восприятия и оценок.

 

Термин <восприятие> Арнольд толкует как <элементарное понимание>. В данном случае <воспринять> объект - значит в некотором смысле <понять> его, вне зависимости от того, как он влияет на воспринимающего. Для того чтобы представленный в сознании образ получил эмоциональную окраску, объект необходимо оценить с точки зрения его влияния на воспринимающего. Эмоция таким образом не является оценкой, хотя и может нести ее в себе как неотъемлемую, необходимую составляющую. Если говорить точнее, эмоция представляет собой неосознаваемое влечение к объекту или отторжение его, возникшее в результате оценки объекта как хорошего или плохого для индивида.

 

Сама по себе оценка представляет собой неопосредованный, мгновенный, интуитивный акт, не связанный с размышлением. Она происходит сразу по восприятии объекта, выступает в роли завершающего звена перцептивного процесса и может быть рассмотрена в качестве отдельного процесса только рефлексивно.

 

Эти три акта, восприятие-оценка-эмоция, столь тесно переплетены, что наш повседневный опыт нельзя назвать объективным познанием; это всегда познание-приятие или познание-неприятие Интуитивная оценка ситуации порождает тенденцию к действию, которая переживается как эмоция и выражается различными соматическими изменениями и которая может вызвать экспрессивные или поведенческие реакции (Arnold, 1960а, р. 177).

 

Эмоция может давать остаточный, или пролонгированный, эффект. Вызванные эмоцией тенденции к действию оказывают организующее влияние на процесс дальнейшего восприятия и оценки; эмоции <завораживают и захватывают нас> (Arnold, 1960а, р. 184). Кроме того, интуитивная оценка и эмоциональный отклик проявляют тенденцию к постоянству, так что объект или ситуация, определенным образом оцененные и эмоционально отреагированные, <всякий раз> вызывают эту же оценку и эмоцию (Arnold, 1960а, р. 184). Более того, оценка объекта и эмоциональный отклик на него имеют тенденцию к генерализации - они переносятся на весь класс объектов.

 

Другие когнитивные теории эмоций. Шехтер и его коллеги (Schachter,1966, 1971; Schachter, Singer, 1962) предположили, что эмоции возникают на основе физиологического возбуждения и когнитивной оценки ситуации, вызвавшей это возбуждение. Некое событие или ситуация вызывают физиологическое возбуждение, и у индивида возникает необходимость оценить содержание возбуждения, то есть ситуацию, которая его вызвала. Тип или качество эмоции, испытываемой индивидом, зависит не от ощущения, возникающего при физиологическом возбуждении, а от того, как индивид оценивает ситуацию. Оценка (<по памяти или чувству>) ситуации позволяет человеку определить возбуждение как радость или гнев, страх или отвращение или как любую другую, подходящую к ситуации, эмоцию. По Шехтеру, одно и то же физиологическое возбуждение может переживаться и как радость и как гнев (и как любая другая эмоция), в зависимости от трактовки ситуации. Манд-лер (Mandler, 1975) и Лазарус (Lazarus, 1982) придерживаются такой же точки зрения при объяснении процессов эмоциональной активации.

 

В одном хорошо известном эксперименте Шехтер и Сингер (Schachter, Singer, 1962) проверяли свою теорию следующим образом: одной группе испытуемых вводили адреналин, вызывающий возбуждение, другой - плацебо. Каждая из групп была разбита на три подгруппы - одним испытуемым давали истинную информацию о воздействии препарата, другим - ложную, а третьим ничего не рассказывали о возможном влиянии препарата. После введения препарата все ложно информированные испытуемые, часть испытуемых, располагавших точной информацией, и часть испытуемых, не располагавших никакой информацией, попадали в общество человека, демонстрировавшего эйфорическое поведение; остальные же испытуемые оказывались в обществе человека, который изображал ярость. Исследователи обнаружили, что дезинформированные испытуемые и испытуемые, не получившие никакой информации, были склонны имитировать настроение и поведение актера, как эйфорическое, так и гневное. Испытуемые, которые располагали точной информацией о действии адреналина, были менее подвержены постороннему влиянию. В группе, следовавшей эйфорической модели, дезинформированные и не получившие информации испытуемые дали гораздо более высокие оценки переживаемому ими состоянию радости, чем верно информированные испытуемые, но эти оценки мало чем отличались от оценок испытуемых из плацебо-группы. В группе, следовавшей <гневной> модели, наиболее высокие оценки переживаемому состоянию гнева дали неинформированные испытуемые, но члены плацебо-группы вновь не подтвердили модель Шехтера. Их оценки по шкале самоотчета гнева не отличались от оценок дезинформированных и неинформированных испытуемых.

 

Работы Шехтера стимулировали теоретическое и экспериментальное изучение эмоций, хотя многие исследователи критикуют его методологический подход (lzard, 1971; Manstead, Wagner, 1981; Plutchik, Ax, 1967). Удручает и то, что два эксперимента, воспроизводивших эксперимент Шехтера-Сингера, не подтвердили его результатов (Marshall, 1976; Maslach, 1979). Маслач продемонстрировал, что неразъясненное, гипнотически внушенное возбуждение вегетативной нервной системы вызывает у человека желание интерпретировать свое внутреннее состояние и свои ощущения негативно. Не было обнаружено значимой зависимости между действиями актера и тем, что сообщали испытуемые о своих переживаниях. Маршалл, вслед за Шехтером и Сингером, использовал в своем эксперименте технику наркотического возбуждения и получил результаты, аналогичные результатам Мас-лача.

 

Последние теоретические разработки когнитивистского и социально-когнити-вистского направления схожи с биосоциальными теориями в своем подходе к мотивационной и адаптивной роли эмоций, но отличаются от них тем, что приоритетную роль в процессе возникновения эмоции отводят когнитивным процессам. Однако и для тех и для других бесспорным является тот факт, что когнитивные процессы служат необходимым звеном в цепи событий, активирующих эмоцию.

 

Главный вклад когнитивных теорий в дело изучения эмоций состоит вописании эмоционально-специфичных когнитивных процессов - особого рода умозаключений, вызывающих специфическую эмоцию. Они также углубили наше понимание взаимоотношений между эмоциями и когнитивными процессами.

 

Вейнер (Weiner, 1985) объясняет когнитивные антецеденты эмоций в терминах каузальной атрибуции. По Вейнеру, причина эмоции - это функция персональной атрибуции каузальности или причины активирующего события. Он предлагает три измерения каузальности: локус (внутренний-внешний), стабильность (устойчивость-неустойчивость) и контроль (управляемость-неуправляемость). Так, например, если вы стоите в очереди и некий человек попытается пристроиться перед вами, вы, скорее всего, расцените его попытку как внутренне мотивированную и управляемую и испытаете злость. Но если тот же человек окажется на том же месте нечаянно - например, кто-то, пробегая мимо, грубо толкнет его,-то вы интерпретируете причину как внешнюю и нерегулируемую и, скорее всего, почувствуете жалость по отношению к нему или грусть.

 

Разработаны и более изощренные схемы каузальных измерений (Ellsworth, Smith, 1988; Roseman, 1984; Smith, Ellsworth, 1985). Так, некоторые теоретики предлагают дополнить параметр контроля параметром ответственности. Они считают, что атрибуция ответственности и контроля важна для разграничения эмоций удивления (внешняя ответственность/контроль) и вины (внутренняя ответственность/ контроль).

 

Некоторые исследователи, следуя когнитивистской традиции, предприняли попытки разделить процесс эмоциональной активации на этапы. В своих исследованиях они доказывают, что истинными предшественниками эмоции являются оценки/ атрибуции. Поскольку эмоция возникает в течение миллисекунд после внутреннего или внешнего события, то выявление когнитивного процесса, предшествовавшего эмоции, дело чрезвычайно трудное. Однако, независимо от того, какое место занимают когнитивные процессы в каузальной цепочке, они, без сомнения, участвуют в процессе возникновения эмоции и являются частью общей феноменологии, связанной с эмоциями. Таким образом, когнитивисты, как теоретики, так и практики, продолжают вносить существенный вклад в развитие психологии эмоций.

 

Эмоции как результат биологических процессов. Эмоциональные паттерны как личностные черты

 

Плутчик (Plutchik, 1962, 1980) рассмотрел эмоции как средство адаптации, игравшее важную роль в выживании на всех эволюционных уровнях. Ниже приводятся базовые прототипы адаптивного поведения и соответствующие им эмоции (аф-фективно-когнитивные структуры).

 

Протипический адаптивный комплекс; Первичная эмоция.

 

1. Инкорпорация - поглощение пищи и воды;

Принятие;

 

2. Отвержение - реакция отторжения, экскреция, рвота; отвращение;

 

3. Разрушение - устранение препятствия на пути удовлетворения; Гнев;

 

4. Защита - первоначально в ответ на боль или угрозу боли; Страх;

 

5. Репродуктивное поведение - реакции, сопутствующие сексуальному поведению; Радость;

 

6. Депривация - утрата объекта, приносящего удовольствие; Горе;

 

7. Ориентировка - реакция на контакт с новым, незнакомым объектом; Испуг;

 

8. Исследование - более или менее беспорядочная, произвольная активность, направленная на изучение окружающей среды; Надежда или любопытство;

 

Плутчик определяет эмоцию как комплексную соматическую реакцию, сопряженную с конкретным адаптивным биологическим процессом, общим для всех живых организмов. Первичная эмоция, по Плутчику, ограничена во времени и инициируется внешним стимулом. Каждой первичной эмоции и каждой вторичной эмоции (под которой подразумевается комбинация двух или нескольких первичных эмоций) соответствует определенный физиологический и экспрессивно-поведенческий комплекс. По мнению Плутчика (1954), постоянная блокировка адекватных моторных реакций в конфликтных или фрустрирующих ситуациях вызывает хроническое напряжение в мышцах, которое может служить показателем плохой адаптации, он приводит ряд экспериментальных данных в подтверждение этого тезиса.

 

По мнению Плутчика, его теория эмоций может оказаться полезной в сфере изучения личности и в психотерапии. Он предложил рассматривать личностные черты как комбинацию двух или нескольких первичных эмоций, даже взаимоисключающих. Такой подход - анализ способа смешения эмоций - может способствовать лучшему пониманию многих важных эмоциональных феноменов. Например, Плут-чик предлагает следующие формулы: гордость = гнев + радость; любовь = радость + + принятие; любопытство = удивление + принятие; скромность = страх + принятие; ненависть = гнев + удивление; вина = страх + радость или удовольствие; сентиментальность = принятие + горе. Социальные регуляторы (феномены суперэго) могут быть поняты в системе Плутчика как сочетание страха и других эмоций, а тревожность - как сочетание страха и ожидания. По его мнению, анализ ситуаций, порождающих у человека страх, и выявление ожиданий человека по отношению к таким ситуациям помогает понять динамику тревоги.

 

Когнитивно-аффективный подход

 

Согласно Сингеру, в основе тесных взаимоотношений между аффектом и познавательными процессами лежат попытки приспособления ребенка к новой и постоянно меняющейся окружающей среде. Сингер, так же как Томкинс (Tornkins, 1962) и Изард (lzard, 1971), считает, что новизна окружающей среды активирует эмоцию интереса, которая, в свою очередь, подкрепляет исследовательскую активность ребенка. Познание окружающей среды и успешное приспособление снижают уровень возбуждения и активируют эмоцию радости, тогда как большое количество сложного материала, недоступного для ассимиляции, может вызвать испуг, печаль или страх.

 

Важнейшим результатом исследований Сингера стало внедрение его разработок в области воображения и аффекта в практику психотерапии (Singer, 1974). Он подчеркивает важность использования воображения в сочетании с действием (например, в ролевой игре), при помощи которых пациент научается разбираться в разнообразных аффективных проявлениях, обучается контролю над своими эмоциями, мыслями и поведением. По мнению Сингера, работа воображения и фантазии помогает сформировать чувство компетентности, развивает самоконтроль. Так, например, он успешно лечил вуайеризм, опираясь лишь на воображение пациента. Син-гер побуждал пациента вообразить себе нечто нездоровое, вызывающее отвращение, например просил представить обнаженного мужчину, больного проказой, и приучал больного вспоминать этот образ в моменты нездорового влечения, когда у того возникало желание заглянуть в окно соседнего дома, чтобы увидеть там раздевающуюся женщину. Позитивно окрашенные женские образы использовались Син-гером для нейтрализации гетеросексуального страха и гомосексуальных наклонностей. Эти техники получили распространение в психодинамической терапии, которая позволила понять механизмы успеха этой методики.