День выхода с Кипра в море).

 

От Ливерпуля до Гибралтара и по ту сторону его плавание наше прошло при отличной погоде. Благодаря этому,,Lake Superior" все время шел хорошим для него ходом, делая от 10 до 12 узлов в час.

11-го апреля, в пятницу утром, на горизонте показалась розовая полоска. Это Кипр.

Подойдя ближе, мы увидели, что весь остров состоит из голых песчанистых утесов оранжевого цвета, засыпанных ослепительно сверкающим белым песком.

Солнце здесь жжет как в тропиках. Море возле острова яркого бирюзового цвета. Вся природа, — и темно-синее небо, и бирюзовое ленивое море, и до боли в глазах сверкающий остров — все это пропитано жгучими, палящими лучами солнца.

В воздухе ни ветерка.

От этой груды раскаленных камней, засыпанных горячим песком, пышет зноем, который все увеличивается по мере того, как мы подходим к острову.

В полверсте от порта Ларнака пароход бросил якорь. На берегу виднеются пальмы и какие-то необыкновенные кусты.

Вскоре к нам на шлюпке приехал м-р Стерч, старик квакер, заведующий здесь делами духоборов. Вместе с ним на палубу взошел англичанин С. Джон, самоотверженно работавший среди духоборов все время пребывания их на Кипре. Он сам едва не умер здесь от истощающего поноса, — болезни, от которой погибло не мало духоборов.

Духоборы прибыли на остров Кипр в август месяц в количеств 1126 человек, и за семь месяцев их умерло здесь больше 100 человек. Умирали большею частью от ужасной местной лихорадки и поносов.

Кипрская лихорадка почти не поддается лечению. Ею болеют не только люди, но даже лошади, собаки, куры и другие животные.

Все живое подвержено здесь этому ужасному бичу. Центральная часть Кипра — Аталасса, где поселились духоборы, чрезвычайно плодородна. Урожаи там роскошные, но знойный, тропический климат и лихорадка, убившая в короткое время такое большое число людей, расстроившая в конец здоровье многих из оставшихся в живых, заставила духоборов бежать с этого губительного, ужасного острова, царства смертельной лихорадки.

Медицинскую помощь на Кипре подавали духоборам две фельдшерицы: Анна Рабец и Елизавета Маркова.

Ухаживать за больными помогала им одна дама, заведывавшая раньше переселением армян на остров Кипр, и С. Джон.

Теперь духоборы пришли в Ларнаку и расположились частью в свободных зданиях, частью под открытым небом, в тени больших деревьев.

Мистер Стерч, появившись на палубе, заявил, что хочет, чтобы завтра же все духоборы переселились на пароход. На это я никак не соглашался. Пароход не был еще достаточно убран, багаж еще не нагружен, и люди толклись бы в этой сумятице, толкаясь в угольной грязи, в невыносимой духоте.

Когда пароход стоит, вентиляция совершенно бездействует, и просидеть лишних три дня в раскаленном железном ящике было бы далеко не безопасно для истощенных людей.

Но мистер Стерч на все мои доводы не обращал внимания и настаивал на своем.

Что было делать? Пришлось категорически заявить, что если завтра придут шлюпки с духоборами, то я подниму трап и никого не пущу на пароход до тех пор, пока он не будет окончательно готов для приема пассажиров.

Мистер Стерч, очень старый человек, бывший чрезвычайно полезным для духоборов все время пребывания их на острове, на этот раз сплоховал.

Его беспокоило, что духоборы проведут эти два дня „на улице". Как?! Квакеры взяли на себя заботу о людях, и вдруг им приходится два дня провести „на улице"! Этого он не мог допустить.

Однако, когда на следующий день утром несколько шлюпок, пришедших с духоборами, были отправлены обратно, он увидел, что ему придется уступить[31].

За время стоянки парохода, команда, составленная из духоборов, успела несколько обучиться судовым работам, вымыла пароход и в два дня привела его в образцовый порядок. Тогда только, наконец, к великому удовольствию мистера Стерча, от берега потянулся ряд феллук с острыми латинскими парусами, нагруженных духоборами и их скарбом.

Перед посадкой, так же как при отправлении первой партии из Батума, большую часть багажа, который духоборы хотели иметь при себе, пришлось отнять и погрузить в трюмы.

Поразило меня при этом пассивное отношение духоборов к этой операции. Не было попыток отстоять какой-нибудь сундук или мешок. Все, что отмечалось мной для погрузки в трюм, покорно передавалось на руки матросам.

 

Шлюпка мистера Стерча у трапа

„Lake Superior'a" в порте Ларнака.

 

Чувствовалась какая-то вялость, опущенность в этой толпе измученных болезнями людей.

Перед тем как начать погрузку людей, был произведен медицинский осмотр.

По правде сказать, осмотр этот произвел довольно тяжелое впечатление, и стало немножко жутко за благополучный переезд. Хотя тяжело больных было сравнительно немного, но зато и совершенно здоровых был ничтожный процент. У всех лица коричнево-зеленые, иссохшие и на вопрос, чем болен, только и слышишь два слова: понос и лихорадка.

Очень не хотелось мне брать одного духобора, восемь месяцев под ряд болеющего сильнейшим поносом. Я предлагал ему остаться до выздоровления в Ларнаке с тем, что после его отправят в Канаду на другом пароходе.

Но он так жалобно умолял не оставлять его умирать среди чужих людей, что пришлось уступить ему.

Разместились духоборы на пароход очень удобно и просторно. Вчера вечером, в день посадки, на пароходе был роздан чай. А сегодня в полдень пароход снялся с якоря в далекое плавание.