Как Porsche

 

Джеф Раскин предполагал, что Macintosh должен быть небольшой, квадратный и плоский, как чемоданчик, и закрываться клавиатурой к экрану. Джобс, приняв руководство проектом, решил пожертвовать портативностью в пользу стильного дизайна и скромного размера. Он положил на стол телефонный справочник и заявил, к ужасу инженеров, что площадь корпуса должна быть не больше его страницы. Тогда главный дизайнер Джерри Мэнок и Терри Ояма, его подающий надежды подопечный, придумали решение, при котором экран находился бы над системным блоком, со съемной клавиатурой.

Как-то раз в марте 1981 года Энди Херцфельд вернулся с обеда и обнаружил в кабинете возле одной из моделей Mac Джобса, который что-то оживленно обсуждал с креативным директором Джеймсом Феррисом.

– Это должна быть классика, которая не устареет, как «фольксваген-жук», – заявил Джобс. Отец привил ему уважение к автомобилям классического дизайна.

– Вовсе нет, – возразил Феррис. – Линии должны быть плавные, чувственные, как у Ferrari.

– Тогда уж не Ferrari, он тоже не подойдет, – ответил Джобс. – Скорее, Porsche!

Стив как раз тогда ездил на Porsche 928 (Феррис, кстати, впоследствии устроился в Porsche руководителем отдела рекламы). Как-то в выходные после работы Джобс повел Билла Аткинсона полюбоваться на свой Porsche. «Великое искусство развивает вкус, вместо того чтобы следовать ему», – сказал Джобс Аткинсону. Стив также восхищался дизайном «мерседеса». «С годами им удалось сделать линии мягче, а детали выразительнее, – заметил он как-то, бродя по парковке. – Вот к чему нам надо стремиться с Macintosh».

Ояма набросал черновой эскиз и сделал гипсовую модель. Когда все было готово, команда Mac собралась для обсуждения. Херцфельд назвал новый вариант дизайна «симпатичным». Другим тоже понравилось. Джобс разразился потоком резкой критики. «Слишком квадратная, надо добавить изгибов. Необходимо увеличить радиус первой фаски. И мне не нравится ширина скоса». Вся эта, недавно усвоенная Джобсом, терминология графического дизайна означала «скругленный край», соединяющий две стороны компьютера. Однако закончил Стив на мажорной ноте: «Для начала неплохо».

Раз в месяц или около того Мэнок и Ояма демонстрировали новый вариант дизайна, учитывавший предыдущие замечания Джобса. С очередной гипсовой модели торжественно срывали покрывало, а рядом ставили все предыдущие варианты: это помогало не только отследить ход работы, но и доказать Стиву, что все его предложения были учтены. «Четвертую модель я уже с трудом отличал от третьей, – признался Херцфельд, – но Стив всегда находил что покритиковать; обсуждал детали, на которые я бы и внимания не обратил».

Однажды на выходных Стив снова отправился в универмаг Macy“s в Пало-Альто взглянуть на бытовую технику, в частности на Cuisinart. В понедельник велел дизайнерам сходить купить кухонный комбайн и на его примере наглядно объяснил, какими должны быть линии, изгибы и скосы. Ояма изготовил новую модель, сильно смахивавшую на кухонное оборудование, но даже Джобс признал, что это чересчур. Это на неделю замедлило работу, но в конце концов Джобс подписал макет корпуса Mac.

Джобс настаивал на том, что компьютер должен располагать к себе. В результате его дизайн все больше напоминал человеческое лицо. Монитор с дисководом был выше и уже, чем у большинства других компьютеров, и походил на голову. Выемка в основании смахивала на подбородок; Джобс сузил полоску пластика наверху, чтобы не было похоже на лоб кроманьонца, который так портил облик Lisa. Патент на дизайн корпуса Apple был выписан на имя Стива Джобса, Джерри Мэнока и Терри Оямы. «Несмотря на то что Стив к чертежам не прикасался, полученный дизайн – следствие его идей и влияния, – признавался впоследствии Ояма. – Признаться честно, мы понятия не имели, что такое „располагающий“ применительно к внешнему виду компьютера, пока Стив нам не объяснил».

Не менее ревностно Джобс относился и к изображению на экране. Однажды Билл Аткинсон прибежал в «Башни Texaco» и радостно объявил, что придумал гениальный алгоритм, который позволяет быстро рисовать овалы и круги. Обычно для решения этой задачи необходимо было вычислять квадратные корни, но процессор Motorola 68000 эту операцию не поддерживал. И Аткинсон нашел выход из положения: сумма последовательности нечетных чисел дает последовательность квадратов простого числа (к примеру, 1 + 3 = 4, 1 + 3 + 5 = 9 и так далее). Херцфельд вспоминает, что, когда Аткинсон поделился своим открытием, все были потрясены – кроме Джобса.

– Круги и овалы – это хорошо, – сказал Стив, – а как насчет прямоугольников с закругленными углами?

– А зачем они нам нужны? – удивился Аткинсон и объяснил, что это, скорее всего, будет сделать невозможно.

«Мне хотелось, чтобы графика была простой и ограничивалась основными геометрическими элементами, без которых не обойтись», – вспоминал он.

– Прямоугольники со скругленными углами повсюду, даже в этом кабинете! – отрезал Джобс, вскочил и с воодушевлением продолжал: – Оглянись! – Стив указала на доску, столешницу и другие предметы, которые действительно оказались прямоугольниками со скругленными углами. – А снаружи их еще больше! Куда ни глянь – везде они!

С этими словами он вытащил Аткинсона на прогулку, по дороге указывая ему на окна машин, вывески и дорожные указатели. «Мы прошли три квартала, а я уже нашел семнадцать примеров, – вспоминал Джобс. – Я указывал на них Биллу, пока он наконец не согласился со мной».

«В конце концов нам попался знак „Стоянка запрещена“, и я признал: „Ладно, ты прав, сдаюсь. Прямоугольники с закругленными углами нам нужны!“» Вспоминает Херцфельд: «На следующий день Билл пришел в „Башни Texaco“, улыбаясь во весь рот. Теперь его демо-версия могла быстро рисовать прямоугольники со скругленными углами». Диалоговые окна Lisa и Mac, как почти у каждого последующего компьютера, в конце концов тоже получили скругленные углы.

Занятия каллиграфией, которые Джобс посещал в Риде, научили его внимательно относиться к шрифтам (как с засечками, так и без засечек), пропорциональному разделению пробелов и высоте строки. «И когда мы работали над первым Macintosh, мне все это очень пригодилось», – вспоминал Джобс. Поскольку отображение на компьютере было растровым, можно было придумать неограниченное количество шрифтов – от изящных до смешных – и попиксельно передать их на экране.

Для работы над шрифтами Херцфельд пригласил свою бывшую одноклассницу из пригорода Филадельфии Сьюзен Каре. Шрифты назвали в честь остановок старой ветки пригородного поезда до Филадельфии: Овербрук, Мерион, Ардмор, Роузмонт. Джобс тоже включился в процесс. Как-то вечером он задумался над названиями шрифтов. «Об этих городишках никто слыхом не слыхал, – заметил Стив, – если уж называть, то в честь всемирно известных городов!» Вот так, по словам Каре, появились шрифты Chicago, New York, London, SanFrancisco и Venice.

Марккула и другие не разделяли страсти Джобса к типографике. «Он отлично разбирался в шрифтах и стремился довести их до совершенства, – вспоминает Марккула. – Я же на это отвечал что-то вроде: „Шрифты? Разве нам больше нечем заняться?“» В действительности же богатый ассортимент шрифтов Macintosh вместе с лазерной печатью и выдающейся графикой привел к развитию печатной индустрии и принес Apple немалую выгоду. Более того, он научил самых обычных людей – от школьников, строчащих первые заметки в классную газету, до матерей, редактирующих письма родительского комитета, – разбираться в шрифтах; ранее это было привилегией типографов, мастодонтов редакторов и прочих книжных червей.

Каре также придумала иконки (например, мусорную корзину для удаленных файлов), характерные для графических интерфейсов. На этой почве они с Джобсом нашли общий язык: оба стремились к простоте и хотели сделать Mac непохожим на другие компьютеры. «Стив обычно заглядывал ко мне в кабинет вечером, – вспоминает Сьюзен. – Интересовался, что новенького; у него был хороший вкус и чутье на визуальные детали». Иногда Стив заходил утром в воскресенье, и Каре старалась в такие дни выходить на работу, чтобы показать ему новые варианты. Бывало, они и спорили. К примеру, Стив отклонил придуманную ею иконку-кролика, обозначавшую ускорение щелчка кнопки мыши: сказал, что пушистый зверек выглядит «слишком весело».

Не меньшее внимание Джобс уделял и заголовкам окна. Он заставлял Аткинсона и Каре переделывать их снова и снова, мучительно пытаясь найти верное решение. Заголовки на Lisa Стиву не нравились – слишком темные и грубые; ему хотелось, чтобы на Mac заголовки были более плавными, с тонкими полосками. «Мы перебрали, наверно, вариантов двадцать, пока наконец не получили то, что хотел Стив», – вспоминает Аткинсон. В какой-то момент Каре и Аткинсон пожаловались, что он заставляет их тратить чересчур много времени на никому не нужные мелочи, в то время как у них есть задания поважнее. Джобс рассердился. «Люди на это будут смотреть каждый день! – кричал он. – Это не мелочи, это работа, и ее надо делать хорошо!»

Крис Эспиноса нашел отличный способ удовлетворить требования Стива и его страсть к контролю. Эспиноса был одним из юных помощников Возняка еще по гаражу; Джобс убедил его бросить Беркли, заявив, что выучиться он всегда успеет, а вот второго шанса поработать в команде Mac уже не будет. Эспиноса разработал дизайн компьютерного калькулятора. «Затаив дыхание, мы окружили Криса, когда тот показывал калькулятор Стиву, и ждали, что тот скажет», – вспоминает Херцфельд.

«Что ж, для начала неплохо, – сказал Джобс. – Но в целом полная фигня. Фон слишком темный, линии чересчур толстые и кнопки великоваты». Эспиноса несколько раз переделывал дизайн, но Джобс каждый новый вариант встречал резкой критикой. Наконец на очередной встрече Крис представил версию, которая называлась «Собери сам. Калькулятор-конструктор имени Стива Джобса»: пользователь мог самостоятельно менять толщину линий, размер кнопок, тонирование, фон и так далее. Стив рассмеялся, а потом уселся за компьютер и принялся экспериментировать с опциями, чтобы получить дизайн, который ему понравится. Спустя десять минут ему это удалось. Неудивительно, что в последующие 15 лет именно эта версия калькулятора оставалась стандартом для Mac.

Несмотря на то что главным проектом Стива оставался Macintosh, ему хотелось создать универсальный стиль для всей продукции Apple. С помощью Джерри Мэнока и неофициальной группы под названием «Союз дизайнеров Apple» Джобс организовал конкурс на лучшего дизайнера, который стал бы для компании тем же, кем Дитер Рамс для Braun. Проект прозвали «Белоснежкой» – не только из-за любви Стива к белому цвету, но и потому, что продукты, дизайн которых предстояло разработать, были названы по именам семи гномов. В итоге победил Хартмут Эсслингер, немецкий дизайнер, работавший над телевизорами Sony Trinitron. Джобс полетел в Шварцвальд на встречу с ним; Стива поразила не только увлеченность Эсслингера своим делом, но и то, как он гонял на «мерседесе» на скорости выше 160 километров в час.

Эсслингер, несмотря на то что был немцем, заявил, что «в ДНК Apple должен присутствовать исконно американский ген», который создаст «глобальный калифорнийский» стиль, вдохновленный «Голливудом, музыкой, мятежным духом и здоровой сексуальностью». Эсслингер руководствовался принципом «сначала эмоции, потом форма» – перефразированным выражением о первичности функциональности по отношению к форме. Он разработал сорок моделей товаров, чтобы продемонстрировать свой подход; увидев их, Джобс воскликнул: «То, что надо!» Дизайн «Белоснежки», немедленно утвержденный для Apple II, предусматривал белый корпус, скругленные изгибы и линии с тонкими прорезами – для украшения и вентиляции. Джобс предложил Эсслингеру контракт при условии, что тот переедет в Калифорнию. Тот согласился; сотрудничество с Джобсом Эсслингер назвал «одним из самых судьбоносных в истории промышленного дизайна». Его компания, frogdesign,^[8] открылась в Пало-Альто в середине 1983 года с 1,2-миллионным контрактом с Apple. С тех пор на каждом товаре Apple стоит гордый знак «Дизайн разработан в Калифорнии».

Отец научил Джобса понимать, что истинный мастер, влюбленный в свое дело, добивается совершенства даже в незаметных, скрытых от глаз деталях. Наиболее ярким примером такого отношения к работе стал случай с топологией печатной платы, на которой были микросхемы и прочие внутренние детали Macintosh. Ни один покупатель никогда бы их не увидел. Но Джобс разразился потоком замечаний:

– Вот эта часть превосходна, – сказал он. – Но посмотрите на интегральные схемы памяти. Они уродливы. Линии расположены слишком близко друг к другу.

Один из инженеров, пришедших в Apple недавно, перебил Стива:

– А какая разница? Главное – чтобы работало хорошо. Саму плату никто никогда не увидит.

Джобс отреагировал предсказуемо:

– Я хочу, чтобы все было совершенно, даже если это внутренние детали. Хороший плотник не возьмет плохие доски для задней стенки шкафа, хотя ее никто никогда не увидит.

Спустя несколько лет в интервью, которое Джобс дал после выхода Macintosh, он повторил то, что усвоил от отца: «Когда плотник делает красивый комод, он не приколотит сзади фанерку – пусть даже ее никто никогда не увидит, потому что комод стоит у стены. Он же все равно знает, что она там. Поэтому для задней стенки возьмет хорошие доски. Он не успокоится, пока не доведет работу до совершенства. В любом предмете все должно гармонировать – и внешний вид, и качество».

Майк Марккула преподал Стиву другой урок, дополнявший слова отца о стремлении к совершенству в мелочах: не менее важны упаковка и подача товара. О книге судят по обложке. Поэтому для коробки и упаковки Macintosh Джобс выбрал дизайн с полноцветной печатью и сделал все возможное, чтобы он выглядел наилучшим образом. «Стив заставил ребят все переделывать по пятьдесят раз, – вспоминал Ален Россман, член команды Mac, ставший мужем Джоанны Хоффман. – Понятно, что покупатель, открыв упаковку, тут же ее выбросит, но Стив все равно добивался, чтобы все выглядело идеально». Россман считал, что нелогично выбрасывать деньги на дорогую упаковку, когда они старались сэкономить на микросхемах памяти. Джобс же хотел, чтобы Macintosh не только был совершенством, но и выглядел соответственно.

Когда работа над дизайном наконец завершилась, Джобс собрал всю команду Macintosh на неофициальную церемонию. «Настоящие художники подписывают свои произведения», – заявил он, достал лист чертежной бумаги, маркер и попросил всех расписаться. Выгравированные подписи можно найти внутри каждого Macintosh. Никто и никогда их не увидит, разве что техники, чинящие компьютер. Но каждый член команды знал, что внутри есть его подпись, как знал и то, что компоненты монтажной платы подобраны настолько изящно, насколько это вообще возможно. Джобс вызвал всех поименно. Первым свое имя написал Баррелл Смит. И только когда расписались все 45 сотрудников, пришел черед Стива. Он отыскал свободное место в центре листа и поставил красивую подпись строчными буквами. После этого предложил всем отметить успех бокалом шампанского. «Благодаря Стиву в такие минуты мы чувствовали, что создаем произведение искусства», – сказал Аткинсон.