Глава 25. Кашкари исполнил указания Фэрфакс замечательно

Кашкари исполнил указания Фэрфакс замечательно. Он спеленал Трампера и Хогга лентами из их собственной одежды, обрывками тряпок завязал им глаза и заткнул рты. А потом, когда хулиганы пришли в сознание, начал ругаться по-немецки, как и было велено, – чтобы они приняли его за принца, родным языком которого считался немецкий.

Когда появились Фэрфакс и Тит, Кашкари пожал им руки и вместе с Фэрфакс отправился к остальным ребятам. Тит последовал за ними, но прежде снова вырубил незадачливых хулиганов и оставил на парадном крыльце их пансиона в одних подштанниках.

Налюбовавшись и навосторгавшись видом связанных Трампера и Хогга, все мальчишки, позевывая, направились к своим постелям. Злоумышленники наказаны, веселье на эту ночь закончилось.

В собственном пансионе их ждали раскрытая парадная дверь, освещенное фойе и обе хозяйки. Миссис Долиш устало махнула наверх:

– Отправляйтесь спать. Разбираться с вами будем завтра.

– Кроме вас, ваше высочество, – добавила миссис Хэнкок. – Не будете ли вы столь любезны пройти в мой кабинет?

Фэрфакс шагнула вперед:

– Мы все вылезали. Почему вы выделяете принца?

Тит быстро положил руку ей на плечо:

– Ступай. Со мной все будет хорошо.

В кабинете миссис Хэнкок его снова ждала спектральная проекция Баслана, расхаживающая сквозь полки и стены.

– Можете нас покинуть, – сказал атлант миссис Хэнкок.

– Смею напомнить, сэр, что я специальный представитель министерства управления заморскими владениями, и вам не подчиняюсь, – с улыбкой заметила та.

Баслан смерил ее ледяным взглядом.

Плюхнувшись на лучшее кресло в кабинете, Тит с наслаждением наблюдал за перебранкой агентов Атлантиды.

– Баслан, чего вы хотите на этот раз?

– Называйте меня инквизитором, ваше высочество.

Инквизитор. Значит, заклятый враг Тита действительно мертва. Он дал своему желудку мгновение прийти в себя.

– Инквизитор? Что, теперь каждого из Инквизитория надо так величать?

От этих слов Баслан вздрогнул:

– Мадам инквизитор больше не может исполнять свои обязанности. Она покинула эту бренную землю.

Оказалось, Титу даже не надо изображать потрясение. Он на самом деле был потрясен.

– Быть такого не может. Я видел ее всего несколько часов назад. Прямо здесь, в Итоне. И признаков близкой кончины не заметил.

– К нашему величайшему сожалению, это правда.

– Как это произошло?

– Это строго конфиденциальная информация. Мне необходимо, чтобы ваше высочество предоставили отчет о своем местонахождении этой ночью.

– А разве это не строго конфиденциальная информация?

– Нет, – ответил Беслан без тени иронии в голосе.

Тит скрестил руки на груди:

– После того, как вы сегодня вечером наконец-то позволили мне уйти, в надежде найти покой и тишину я вернулся в свою комнату и находился там до отбоя. Вскоре после отбоя два мальчика бросили камень в мое окно. Я их догнал, задал им трепку и оставил на переднем крыльце их дома.

– А есть ли очевидцы, готовые подтвердить сказанное? – Вопрос явно был адресован миссис Хэнкок.

– Принц находился в своей комнате во время отбоя – я сама проверяла. Окна принца и его соседа действительно были разбиты. Что же до всего остального, я немедленно проверю.

– И изымете все книги принца, – приказал Баслан.

Миссис Хэнкок закатила глаза, но не стала напоминать инквизитору, что относится к другому ведомству.

Тит выдохнул. Как же хорошо, что мамин дневник остался у Фэрфакс. И что свое Горнило он замаскировал под томик поэзии вагантов и спрятал до поры до времени в школьной библиотеке, чтобы потом перенести в лабораторию.

Баслан продемонстрировал цитадельную копию Горнила:

– Что вам известно об этой книге?

– А, эта. Я играю в Серого волка с Красной шапочкой. Вы знали, что она любит пожестче? А я вот – нет.

– Прошу прощения?

– А что еще делать с этой штукой? Конечно, Спящая красавица наверняка посимпатичнее будет, но сражаться с драконами? Увольте! Ну и крошка, живущая в лесу, тоже ничего, но эти ее гномы – просто извращенцы. Вечно подглядывают.

Лицо Баслана пошло пятнами.

– Вы использовали подобную книгу в качестве портала, чтобы этой ночью попасть в Цитадель и убежать оттуда вместе с Горацио Хейвудом?

Тит расхохотался:

– Что за бред! Вы с ума сошли?

У инквизитора дернулся кадык.

– Вы, без сомнения, осведомлены, что Атлантида ищет девушку, которая способна призывать молнии. Мы столкнулись с ней этой ночью.

– Так почему же не арестовали ее?

– Она была в этой книге. Мы хотим знать, где она сейчас.

– Очевидно, все там же. Никогда не слышали о Хельгире?

– О ком?

Тит закатил глаза:

– Хельгира Беспощадная, одна из самых легендарных героинь фольклора, известных магическому миру. О, я забыл, приспешники Атлантиды ничего не знают.

Баслан стиснул зубы:

– Атланты не безграмотны, но мы не обращаем внимания на провинциальные предания.

– Что ж, тогда как вам понравилось первое знакомство с Хельгирой?

Инквизитор закипел от злости, но вопросы у него закончились.

Вскоре вернулась миссис Хэнкок вместе с Трампером и Хоггом, все еще полураздетыми.

А потом последовала сцена весьма комическая, по крайней мере, с точки зрения Тита. Трампер и Хогг, оба испуганные, но явно готовые извлечь из ситуации выгоду, даже не заметили, что говорят с призрачной проекцией. Они принялись обвинять принца не только в похищении, но и в бесчисленных актах насилия и извращенной жестокости над их личностями, тем самым предоставив неопровержимое свидетельство, что если кто и убил инквизитора, то это уж точно не мог быть Тит.

Миссис Хэнкок вновь ушла и вернулась, притащив охапку книг.

– Инквизитор, здесь все книги его высочества. Вы пошлете за ними курьера, или это сделать мне?

Тит встал:

– Я оставлю вас обсуждать детали. Спокойной ночи, инквизитор. Спокойной ночи, миссис Хэнкок. И спокойной ночи вам, господа Трампер и Хогг – был рад.

 

* * *

Внескачковую зону убрали утром. И когда вернулся шпион принца, из пишущего шара полетели отчеты.

Инквизитор действительно была мертва. Как, очевидно, и Лиходей, хотя неизвестно, что его убило – молния Иоланты или последующее падение. Двойная смерть вызвала в Цитадели и панику, и ликование; последнее вскоре обернулось смертельным ужасом, когда Лиходей вернулся, на вид моложе и крепче прежнего, в третий раз воскреснув.

Леди Калисту поначалу обвинили в уничтожении вещественных доказательств – когда появились дознаватели инквизиции, вытекшую из Горнила кровь уже убрали. Но после рыданий прелестницы – кровь на полу выглядела так ужасно! – все неожиданно согласились, что она, безусловно, имела полное право избавить свой дом от столь огорчительной картины.

Впрочем, Иоланту больше волновали новости, касающиеся наказания для ребят, что ночью покинули пансион миссис Долиш. Двадцать ударов плетью Титу, и по пять – всем остальным. А что, если от Иолы потребуют (как, по слухам, и положено) снять брюки? Ей так долго удавалось выдавать себя за мальчика; не хотелось бы, чтобы ее секрет так глупо раскрылся.

Но Тит вернулся после наказания с улыбкой. Бирмингем не только не потребовал снять брюки, но и все удары вместо провинившегося достались ковру. Вдобавок, Бирмингем душевно поздравил принца с тем, что он перед всей школой выставил Трампера и Хогга на посмешище.

И все же Иоланта тренировалась в заклятьях, не дающих запомнить и осознать происходящее. Но и ее встреча с Бирмингемом тоже прошла очень приятно: за чаем, в живой беседе об эпосах Гомера – предмете близком и дорогом Бирмингему.

Конец семестра оказался столь же спокойным. Школьный кубок по крикету их команда не выиграла, но впервые за многие годы вышла в финал. Уинтервейл попал в сборную Итона и участвовал в матче против Хэрроу – к гордости всего пансиона. Иоланта, к изумлению и восторгу Тита, выиграла десять фунтов стерлингов, написав лучшее эссе на латыни. Деньги она тотчас же потратила на мороженое и пирожные для всех, а еще купила Кашкари очень красивый набор для бритья с монограммой, в покупке которого принял участие и принц, оплатив половину стоимости.

В последнее воскресенье перед окончанием летнего семестра Кашкари наконец-то устроил давно им обещанный теннисный турнир, в честь Бирмингема и других ребят, уезжавших учиться в университете.

Разыгрывалось два приза – отдельно для младших и для старших. За соревнованиями младших друзья Иоланты наблюдали из ее комнаты. А когда настал их черед, толпой ринулись вниз, горя желанием разбить друг друга. В комнате остался только принц.

Иоланта кивком указала на дверь:

– Идем?

Он закрыл дверь, взял тарелку из буфета и произнес:

– Flamma nigra.

Взвилось черное пламя.

– Что это?

– Дай руку.

Тит погрузил в пламя их соединенные ладони. По ощущениям огонь был как нагретый солнцем камень, льнущий к коже с игривостью щенка. Через несколько секунд пламя начало светлеть, меняя цвет от фиолетового к темно-синему, от небесной лазури к едва заметной голубизне вены сквозь кожу. Наконец, стало совсем прозрачным и рассеялось.

Иоланта уставилась на свою руку, потом посмотрела на принца:

– Это... кровная клятва?

Он склонил голову, как будто застеснялся:

– Да, ты свободна.

– Ты понимаешь, что натворил? – спросила она дрожащим голосом.

– А как иначе? Я неделями ни о чем другом думать не мог. И все же не могу осознать.

– Тогда почему? Потому что мы уже попытались убить Лиходея?

Такова была их договоренность – одна и только одна попытка. Хотя, по сути, эта попытка не считается, ведь Лиходей среди мертвых не задержался.

– Отчасти да…

– А еще почему?

Тит чуть помедлил:

– Когда-то все решили за меня. Никто не спрашивал, желаю ли я идти по этому пути. И я не хочу лишать выбора тебя – друзья не делают друзей рабами. Ты должна решить сама.

Глаза защипало от выступивших слез.

– А если я решу сбежать?

Принц на мгновение отвел взгляд. Когда же снова посмотрел на Иоланту – тот самый юноша, который заявил ей, что живет для нее одной, – в его глазах читался страх. Но наравне со страхом еще и надежда.

– Имеешь право.

С улицы их звали ребята. Будто во сне, Иоланта подошла к окну:

– Сейчас спустимся.

Снаружи все выглядело по-прежнему: летнее небо, летняя трава, летние мальчишки. Но все изменилось. Ее жизнь снова принадлежала ей, и она могла поступать, как пожелает.

Иоланта повернулась к юноше, который стал для нее самым верным другом во всем мире:

– Мне нужно решить сейчас?

– Нет. Можешь не торопиться.

– Выходи, Фэрфакс! И ты, принц, тоже! – вопил Уинтервейл. – Мы ждем вас на жеребьевку!

– Идем! – закричала она в ответ. И уже тише добавила: – Пора идти играть.

У самой двери Тит сжал ее плечо:

– Что бы ты ни решила, знай: знакомство с тобой – величайшая честь в моей жизни.

Иоланта положила руку поверх его ладони и сморгнула слезы:

– Взаимно, принц

– И предупреждаю: в теннис я собираюсь разбить тебя в пух и прах.

Она рассмеялась, хоть и не успела еще вытереть слезы:

– Попробовать можете, ваше высочество. Попробовать-то никто не мешает.

 

Эпилог

Тит ждал.

В это время года мыс Рат поражал красотой. Солнце светило достаточно ярко, чтобы перекрасить море из обычного тоскливо-серого в глубокий темно-синий. На зеленом лугу паслось несколько овец с еще короткой после весенней стрижки шерстью. Белый и безмятежный, сиял маяк.

Но Тит больше не мог любоваться окрестностями.

Фэрфакс опаздывала.

А ведь покинула школу на два дня раньше него. И знала точное время их встречи здесь, возле единственного сохранившегося входа в его лабораторию. Назначенный час уже миновал.

Если Тит не уйдет, то пропустит свой поезд.

Он ждал; невыносимая боль сжимала сердце. Он больше не представлял своей жизни без нее.

У них осталось еще секунд тридцать.

Двадцать.

Пятнадцать.

Десять.

– Прости! Прости! Не уходи без меня!

Фэрфакс, с чемоданом в руке, мчалась к нему! Чувствуя, как сердце едва не разрывается от счастья, Тит схватил ее за руку, и вместе они ринулись к маяку.

Потоком хлынули объяснения. Поезд из Эдинбурга в Инвернесс задержали из-за случившегося на путях небольшого оползня. И ей, величайшему магу стихий своего времени, что щелчком пальцев способна сдвигать тонны почвы, пришлось сидеть и ждать, пока рабочие расчищали дорогу лопатами. Лопатами!

Но Тит в каждой фразе слышал поэзию, воспевание надежды, дружбы, отваги и всего остального, ради чего стоит жить. Фэрфакс здесь. Она пришла. Пришла.

– И я не могла выйти из поезда, – рассказывала она, запыхавшись, – потому как должна была оказаться в пределах полутора сотен верст от мыса Рат, прежде чем перескакивать. В одиночку я больше не выдержала бы.

– Ты не в силах покрывать полторы сотни верст за раз.

– Я разделила дорогу на четыре части и в середине совершила несколько слепых скачков.

Тит открыл дверь лаборатории и сунул Фэрфакс зелья. На сей раз он собирался превратить ее в черепашку – на случай, если кто-то до сих пор жаждет конфисковать его канарейку.

– Слепые скачки… Ты с ума сошла?

Фэрфакс отбросила чемодан и залпом выпила зелье:

– Конечно, сошла. Я ведь здесь.

Тит прокашлялся:

– Я… я рад, что ты здесь.

Она улыбнулась:

– Готов?

Возможно, она спрашивала про свое превращение. Но, отвечая, Тит говорил обо всем, что ждало впереди:

– Да. Я готов.

 

КОНЕЦ