Вопрос 52. Человек и война в поэме А. Т. Твардовского «Василий Тёркин».Раздел VI Русская литература второй половины XX века А. Т. Твардовский Вопрос 51. Военная тема в лирике А. Т. Твардовского. ПЛАН ОТВЕТА 1. Жизнь поэта с народом. 2. Лирические стихотворения о мужестве. 3. Послевоенная память.
1. Среди поэтов XX века особое место занимает А. Т. Твардовский. Его лирика привлекает не только образной точностью, мастерством слова, но и широтой тематики, важностью и непреходящей актуальностью поднимаемых вопросов. В поэме «За далью — даль» (1953—1960) Твардовский писал:
Нет, жизнь меня не обделила, Добром своим не обошла. Всего с лихвой дано мне было В дорогу — света и тепла... Чтоб жил и был всегда с народом, Чтоб ведал все, что станет с ним, Не обошла, тридцатым годом, И сорок первым, И иным...
2. В жизни поэта было много испытаний, горьких впечатлений и переживаний. Пройдя дорогами Великой Отечественной в качестве сотрудника фронтовой газеты «Красная звезда», видя ужасы войны, Твардовский говорил в своих стихах о самом главном, что волновало человека, солдата в горькие и тяжелые минуты испытаний:
Когда пройдешь таким путем Не день, не два, солдат, Еще поймешь, Как дорог дом, Как отчий угол свят.
Избегая риторики, простыми словами рассказывает поэт о фронтовых буднях; стихи его скорее похожи на очерки, беглые зарисовки эпизодов боя, ночлега, танковой атаки, но за всем этим — неприятие войны («Война — жесточе нету слова»), сострадание к погибшим («Война — печальней нету слова»), священная необходимость защиты Родины («Война — святее нету слова»). Ужас войны запечатлелся в памяти поэта еще во время финской кампании в образе бойца-парнишки, «что был в сороковом году убит в Финляндии на льду»:
Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело. Шинель ко льду мороз прижал, Далеко шапка отлетела. ……………………………………….. Среди большой войны жестокой, С чего — ума не приложу, — Мне жалко той судьбы далекой, Как будто мертвый, одинокий, Как будто это я лежу, Примерзший, маленький, убитый На той войне незнаменитой, Забытый, маленький, лежу.
Скорбью о погибших проникнуто и знаменитое стихотворение «Я убит подо Ржевом». Безымянный бой, негероическая смерть (убит при бомбежке), похоронен в безымянном болоте вместе с другими, такими же безымянными солдатами — от лица этого неизвестного солдата и говорит поэт. Прах этих рядовых великой войны смешался с землей, которая дает жизнь будущему:
Я — где корни слепые Ищут корма во тьме, Я — где с облачком пыли Ходит рожь на холме.
Они вопрошают живых: взят ли Ржев, отстояли ли Москву, не допустили ли врага до Урала, они хотят знать, что знамя победы развевается над Берлином:
И у мертвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за Родину пали, Но она — спасена.
Мертвые просят помнить о них, потому что в победе — «наша кровная часть», и завещают живым счастье жить на земле, сохранять достоинство и в горе, и в ликованье:
Завещаю в той жизни Вам счастливыми быть И родимой отчизне С честью дальше служить.
Горевать — горделиво, Не клонясь головой, Ликовать — не хвастливо В час победы самой.
И беречь ее свято, Братья, счастье свое — В память воина-брата, Что погиб за нее.
3. Теме памяти посвящено стихотворение «В тот день, когда окончилась война». Во время праздничного салюта наступила «особая для наших дум минута», когда «прощались мы впервые со всеми, что погибли на войне». Ведь во время войны «те, что живы, что пали — были мы наравне», потому что оставшихся в живых сегодня смерть могла настигнуть завтра. И поэта не покидает чувство вины перед павшими. Стихотворение 1966 года «Я знаю, никакой моей вины...» — одно из самых исповедальных:
Я знаю, никакой моей вины В том, что другие не пришли с войны. В том, что они — кто старше, кто моложе — Остались там, и не о том же речь, Что я их мог, но не сумел сберечь, — Речь не о том, но все же, все же, все же...
Твардовским были созданы такие замечательные стихи, посвященные «жестокой памяти-войны», как «22 июня 1941 года», «9 мая», «Сыну погибшего воина» и другие. В этих стихах Твардовский отдает дань уважения доле вдов и матерей погибших солдат:
Вот мать того, кто пал в бою с врагом За жизнь, за нас. Снимите шапки, люди.
Для стихотворения «Рассказ танкиста» основой послужил простой факт о боях на улицах Полтавы, переданный поэту его старым знакомым. Долгими днями и ночами ковал победу русский солдат, вечностью была для него дорога к победе, «Дорога до дому»:
Он был от плеча до плеча награжден, Но есть ли такая награда, Что выслужил, выходил, выстрадал он? — Пожалуй, что нет. И не надо!
В послевоенные годы критики твердили о том, что необходимо «отвлечь художника... от жестокой памяти войны», но поэт говорил: «...для меня этот период представляется таким, о котором всю жизнь хватит думать». Своим творчеством он хотел «почесть всем отдать сполна»: и тем, кто не вернулся, и тем, кто жив, — всем, кто выстрадал своей жизнью и подвигом эту трудную победу. Вопрос 52. Человек и война в поэме А. Т. Твардовского «Василий Тёркин».
ПЛАН ОТВЕТА 1. Замысел поэмы «Василий Тёркин». 2. Поэма — энциклопедия Великой Отечественной. 3. Образ бойца Василия Тёркина. 4. «Ради жизни на земле».
1.. Поэма А. Т. Твардовского «Василий Тёркин» — это высочайшее достижение поэтического мастерства, проявление гражданской позиции, понимание сути русского национального характера. «Какая свобода...» — сказал об этой книге И. А. Бунин. Это самозабвенный порыв сказать правду о войне, обо всем, что она принесла с собой, что открыла, о чем заставила задуматься:
А всего иного пуще Не прожить наверняка — Без чего? Без правды сущей Правды, прямо в душу бьющей, Да была б она погуще, Как бы ни была горька.
2. Поэму «Василий Тёркин» можно назвать энциклопедией Великой Отечественной войны. «Тут и страшное лицо войны, и обыкновенный немудреный быт, тут сама жизнь, где рядом и героические подвиги, и обыденные поступки; тут и раздумье поэта, где переплелись и народная мудрость, и лукавая прибаутка, и глубокая мысль. Тут, наконец, рядом, казалось бы, несовместимое — кровь и слезы, шутка и смех. Все это написано простым и при этом ярким, образным языком» (Ю. Г. Разумовский). Первые главы «Василия Тёркина» были опубликованы в 1943 году, когда враг рвался к Волге, в тяжелейшие моменты для бойцов Тёркин помогал им своим задором, силой духа, верой в победу. 3. «Василий Тёркин — лицо вымышленное от начала и до конца, плод воображения... И хотя черты, выраженные в нем, были наблюдаемы мною у многих живых людей — нельзя ни одного из этих людей назвать прототипом Тёркина...» — писал поэт. Глава «Переправа» во многом отразила пережитое поэтом еще во время финской войны, а «Перед боем» — впечатления горестного отступления наших войск «во глубину России»: «То была печаль большая, как брели мы на восток». Страшная картина гибели «наших стриженых ребят» настраивала солдат на осознание трудности борьбы с ненавистным врагом, на ратный подвиг, на горечь потерь в этой войне:
Переправа, переправа! Берег левый, берег правый, Снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава, Кому темная вода, — Ни приметы, ни следа...
В момент отступления наших войск в 42-м поэт не упрекал, а восславлял солдата — подлинного героя и мученика войны, расплачивавшегося на фронте не только за собственные промахи, неопытность, неумелость, но и за все просчеты и ошибки, допущенные перед началом и в ходе войны высшими чинами и их окружением:
...худой, голодный, Потерявший связь и часть, Шел поротно и повзводно, И компанией свободной, И один как перст подчас.
Шел он, серый, бородатый, И, цепляясь за порог, Заходил в любую хату, Словно чем-то виноватый Перед ней, а что он мог?
Описывая будни и сражения, автор показывает героя в разных ситуациях, подчеркивая его смекалку, находчивость, задор, смелость, умение не унывать в трудную минуту жизни, своим оптимизмом зажечь других. Проплыв в ледяной воде с рапортом, «ни зубами, ни губами не работает», он, чуть оправившись, тут же с юмором говорит:
— Доктор, доктор, а нельзя ли Изнутри погреться мне, Чтоб не все на кожу тратить?..
О скромности Тёркина поэт говорит в главе «О награде»:
— Нет, ребята, я не гордый. Не заглядывая вдаль, Так скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль.
Задушевность, непосредственность Тёркина раскрывается автором в главе «Гармонь»:
Только взял боец трехрядку, Сразу видно, гармонист. Для начала, для порядку Кинул пальцы сверху вниз...
И от той гармошки старой, Что осталась сиротой, Как-то вдруг теплее стало На дороге фронтовой.
Встреча Тёркина со старым солдатом располагает к нему старика, который вспоминает свои бои, свое поколение и вместе с героем рассуждает о войне нынешней:
И сидят они по-братски За столом плечо в плечо. Разговор ведут солдатский, Дружно спорят, горячо...
Отвечай: побьем мы немца Или, может, не побьем?.. ……………………………………….. Он вздохнул у самой двери И сказал: — Побьем, отец...
В главе «От автора» поэт скажет:
С первых дней годины горькой, В тяжкий час земли родной, Не шутя, Василий Тёркин, Подружились мы с тобой. Но еще не знал я, право, Что с печатного столбца Всем придешься ты по нраву, А иным войдешь в сердца.
И действительно, Тёркин стал близок каждому солдату, сражающемуся на войне. Твардовский получал много писем от них с «подсказками»: «А вот бы еще отразить то-то и то-то...» Всем хотелось продолжения, всем хотелось, чтобы Тёркин не погиб, дожил до победы:
Праздник близок, мать-Россия, Оберни на запад взгляд: Далеко ушел Василий, Вася Тёркин, твой солдат. То серьезный, то потешный, Нипочем, что дождь, что снег, — В бой, вперед, в огонь кромешный Он идет, святой и грешный, Русский чудо-человек...
4. И шел по дорогам этой войны простой русский солдат — Иванов, Петров, Сидоров — он же — Тёркин, чтобы прийти к той долгожданной цели, которая звалась Ее величество — Победа:
Переправа, переправа... Пушки бьют в кромешной мгле. Бой идет святой и правый, Смертный бой, не ради славы — Ради жизни на земле.
|
