Узоры жизнесплетений
Глава 23 Узоры жизнесплетений Мы надолго дома покидали, И, от книжных страниц до запретных границ, Вновь смотрели в туманные дали — Мы отчаянно этого ждали. Неужели опять стали мы забывать, Как слова выделяли заглавным? Как же так можно жить — ведь в душе не убить Первый миг, когда счел себя Равным? (Айса) «Всё началось ещё в декабре… Мама долго не могла найти работу, а я, вынужденная полностью погрузиться в учебу из-за грядущих экзаменов, тоже временно оставила идею финансово помочь семье хоть как-то. Мы выставили дом на продажу. Отвратительная, гнетущая атмосфера неизвестности возвела между мной и родителями высокую стену. Мне казалось, что они всё время обвиняют меня: что мне доступно гораздо больше, чем им, что я, при всех своих дурацких способностях не могу помочь семье, что я отгородилась от них и смотрю свысока, ведь общих тем становится всё меньше… Они не упрекали прямо, но я чувствовала это во взглядах, интонациях, невысказанных фразах. А, возможно, просто придумала, потому что винила себя сама… Однажды настал день, когда я поняла, что дальше так продолжаться не может. Кажется, это было после очередной крупной ссоры. Мама наговорила мне много неприятных вещей, и я долго сидела в комнате, думая, как жить дальше, а потом собрала вещи и ушла. Так я переехала к Рону. Но легче от этого не стало. Я ходила по дому, как тень, рисовала, пыталась учиться. Все попытки себя расшевелить воспринимала в штыки. Через неделю я узнала, что маме предложили работу. Такую, о которой мы и не могли мечтать. Ничего заоблачного, но для простой магглы это было невероятно: Ответственный секретарь городского архива. В сущности, магия на этой должности не нужна, ведь в подобных заведениях на неё стоит блок, но подобное назначение так или иначе было удивительным. Даже несмотря на то, что раньше она работала библиотекарем в Центральной Библиотеке, которая находится этажом выше. Я не спрашивала у Рона, его ли это рук дело, но подозревала, что да, ведь из всех моих знакомых, он единственный, чья семья хоть как-то связана с Директорием. Я не знаю, чего ему стоило сделать это для меня, ведь его отец всего лишь рядовой сотрудник маггло-магического отдела. Хотя, возможно, просто удачно сложились обстоятельства. Я, как поистине эгоистичное существо, сделала вид, что не понимаю, как сложить два плюс два, и не удостоила его даже благодарности. Часто спрашиваю себя: люблю ли я Рона? Обычно отвечаю утвердительно. Но иногда кажется, что свои книги и рисунки люблю куда больше. Впрочем, живя в его доме, пользуясь его заботой и вниманием, говорить такое очень неправильно. Городской архив… Место, где хранятся самые важные документы Директория, мемуары, записи времен Великой Магической Войны и многое другое. Читать их запрещено абсолютно всем. Чтобы суметь сделать это, нужно знать несколько заклинаний. Как я выяснила позже, на должность секретарей туда брали только магглов, чтобы они ни в коем случае не смогли прочитать хранившиеся там документы. Но зато историю должны были знать отменно, чтобы без труда ориентироваться в многочисленных стеллажах с папками и книгами. Страшно подумать, что будет, если мой дневник попадет к кому-нибудь из Директория. Наверное, меня ждет Очищение… Впрочем, думаю, у них есть дела посерьезнее. Я сама не знаю, что именно так влекло меня в Архив. Возможно, те «неправильные» книги, что я успела прочитать благодаря Анне и её парню из РОК, возможно, ощущение того, что нас обманывают, и на самом деле всё совсем не так, как рассказывают на Истории в Хогвартсе. Мне казалось, что именно там я найду ответы на свои вопросы. И единственное, что мешало мне: та самая пресловутая защита, сломать которую я была не в силах. Наши отношения с мамой снова наладились. Я помогала ей разобраться во всех перипетиях её новой работы, она же — не препятствовала моему нахождению в Архиве, нарушая при этом устав. Раньше я думала, что Городской Архив — непреступная крепость, доступ в которую есть лишь у избранных, но вскоре поняла, что к основным секциям можно попасть без труда. Почти как в библиотеку. Нередко к нам приходили студенты с разрешениями от преподавателей и подолгу копались в полках. Периодически были проверки. Но, в сущности, я ничего не нарушала, ведь запретными были лишь несколько залов, справиться с защитой которых в одиночку не под силу. Поэтому бояться нам с мамой было нечего. В итоге за несколько дней я изучила всю информацию, которая была для меня доступна, но никак не могла добраться до главного. А потом к нам пришли мои однокурсники. Л.Л. и Б.З. в компании парня Анны и парня, которого я узнала впоследствии как К. Я догадалась, что они из РОК, хотя точно знать не могла. У них было разрешение на получение простых документов, которые явно были им не нужны. Очевидно, что они искали что-то гораздо серьезнее, чем «Текст второй редакции закона о печати», который ещё недавно можно было купить в любом киоске. А значит, это была просто попытка разведать обстановку. Тогда я вдруг четко поняла, что они — мой единственный шанс прорваться через пресловутую защиту. Конечно, они не ожидали увидеть меня там, а я ни при каких условиях не должна была начинать с ними общение. Но я начала… Не знаю, о чём думала тогда, подвергая опасности себя, маму и родителей Рона, но я заключила с ними сделку: я помогаю им пробраться в Архив, рассказываю всё, что знаю, а они позволяют мне пойти с ними. И мы все получаем то, что так сильно хотим… Я была полезна, поэтому они согласились. Я знала многое: два запасных выхода, то, местонахождение резервного генератора силового поля, отключающего запрет на использование магии… Но без них я бы не пошла на это. Не рискнула бы. Тогда я воспринимала всё как приключение. Заговоры, полушепот, шифровки… Было здорово чувствовать себя героиней детектива. В моей голове до сих пор не укладывается, как мы — группа подростков — смогли проникнуть в главное хранилище документов всего ОММГ. Но это оказалось довольно просто. Видимо, со времен Освобождения, никому и в голову не могло прийти нарушить закон. Вся работа Архива заключалась в получении новых документов и их сортировке. Обычно то, что попадало сюда, покоилось здесь вечность. Доступ к документам запрещенных секций имели только члены правительства и Управление Общественной Безопасностью, которые, впрочем, почти не пользовались этим правом. Зайдя на территорию, сразу лишаешься магических способностей. Как ни странно, это распространяется на всё здание. Помнится, все страшно возмущались, что в Библиотеке приходится сдавать палочки. Но так наше правительство обеспечивает безопасность. Что ж, пускай… В тот злополучный день в Библиотеке было очень много народу. Стоило бы перенести наше дело на более удобное время, но никому не хотелось ждать. Сначала всё шло по плану. Я убедила маму, что ей надо взять выходной и хорошо отдохнуть в честь их с папой годовщины свадьбы, а я непременно смогу её заменить. Придя в Архив, ещё раз проверила все детали, а потом отключила защитное поле. После этого мои новые союзники, применив заклятие невидимости, проникли в тайный отдел Архива, с помощью неизвестного мне заклинания смогли проявить текст в хранящихся там документах, сделали их копии и уже собирались уходить. Я наблюдала за всем со стороны, не забывая следить за входом, а потом моя рука заныла от боли. Меня обнаружили. А это значило, что ещё мгновение, и сработает сигнализация, здесь появятся Стражи Спокойствия, и я окажусь в числе главных государственных преступников. Мне стало до безумия страшно. Больше за маму, чем за себя. Я выбежала в фойе и столкнулась лицом к лицу со Стражем. — Нам поступил сигнал о несанкционированном проникновении в Государственный Архив, — сказал он. — Я знаю, — смело ответила я. Видимо, страх взял свое, и я слабо понимала, что вытворяю. — Это я его подала. — Кто вы? — Я помощник Ответственного Секретаря. Сегодня утром в библиотеке я видела подозрительных личностей, которые интересовались содержанием Архива. А около получаса назад защитное антимагическое поле перестало работать. Мы сразу обратились к вам. Боюсь, что нарушители могли проникнуть в Архив через задний вход для персонала, который находится за третьим стеллажом, — я говорила нарочито громко и медленно, искренне надеясь, что мои союзники услышат про запасной выход и успеют уйти до того, как Страж пройдет внутрь. Тогда я не знала, что Б. З. и Л. Л. успели трансгрессировать ещё до включения защитного поля, но после моей роковой фразы о сигнале, а К. моя помощь была уже не нужна — его поймали на месте преступления. Через минуту в помещение ворвался Рон. Он объяснил свое появление тем, что страшно беспокоился за меня, узнав, что я оказалась в эпицентре преступления, и сразу трансгрессировал сюда, желая удостовериться, что всё в порядке. Как же тогда мне было не до него! Потом были многочисленные допросы свидетелей. Вызывали всех, кто в тот день заходил в здание. В том числе и Л. с З. Я помню, как они смотрели на меня, когда мы случайно встретились в толпе ожидающих допроса. Конечно, мы не могли ни о чем говорить, чтобы не выдать себя, но в их глазах я видела ненависть. Тогда я сидела, стараясь на них не смотреть и сжав руку Рона, который в сотый раз повторял, что нам ничего не угрожает, а сама чувствовала себя предательницей. И ведь теперь все те, кому я ещё недавно помогала, тоже думали, что я предательница. Вряд ли они поверили, что я и правда подала сигнал, но для них я точно виновна. Кто же в действительности виноват, я до сих пор не знаю. Как и то, каких действий мне ожидать от РОК. А ведь со многими из них мы наверняка учимся в одной школе… Сейчас я вспоминаю всё это как что-то далекое и происходившее с каким-то другим человеком, но иногда мне страшно выходить из дома. Уж лучше бы я действительно жила как все.» Из дневника Гермионы Грейнждер Она резко захлопнула блокнот. История казалось неестественно глупой и лишь порождала новые вопросы. Очень много вопросов… Гермиона не знала, как относиться к себе той, что это писала, не знала, что здесь хорошо, а что плохо. Ото всего этого голова шла кругом. За окном валил снег, из-за мороза стекло было затянуто причудливым узором, слегка переливающимся в ночном свете. Драко мирно спал на матрасе. Во сне он выглядел совсем иначе. Гермиона не могла объяснить, в чём именно дело, но уже несколько секунд его рассматривала. Она старалась не думать о том, что будет, если он вдруг резко откроет глаза и увидит, что её внимательный взгляд направлен прямо на него, но в голове уже начали возникать варианты их возможного диалога: его язвительных комментариев, своих смущенных ответов. Покраснев заранее, Гермиона отвела глаза и уткнулась лицом в подушку. Сон не шёл ещё долго.
* * * Её разбудил громкий голос прямо над ухом. — Грейнджер! — сквозь сон услышала она. — Да проснись же ты наконец! Уже второй час дня. Нам надо быть на совете через пятнадцать минут! — приоткрыв глаза, Гермиона увидела лицо Драко, склонившегося над ней. — Через сколько?! — она так резко вскочила, что в ушах зазвенело. — Ты что, не мог разбудить меня раньше? — Я пытался, — усмехнулся он, скрестив руки на груди и буравя её насмешливым взглядом. — Но ты дралась, отнекивалась и ныла, прося дать тебе «ещё пять минуточек». Это было забавно, — он хмыкнул и подмигнул ей. Она насупилась: — Выйди, мне надо переодеться, — выплюнула она, гневно посмотрев на него. — Я могу отвернуться. — Нет, выйди. — Не доверяешь мне, а, Грейнджер?.. — он подался вперед, его лицо оказалось буквально в десяти сантиметрах от её. — Что ж, возможно, это разумно… Гермиона отмахнулась от него, вскочила и принялась натягивать свитер поверх пижамной рубашки. Переодеваться при Малфое не хотелось, а выходить не было времени. — Как мне это надоело! Ты не разбудил меня вовремя, не даешь мне нормально жить и постоянно несешь какую-то чушь. И это при том, что мы находимся в месте, где меня ненавидят, и теперь опаздываем на какое-то важное собрание, — достаточно монотонно возмущалась она, вытаскивая из-под кровати ботинки, заплетая волосы в косу и заправляя кровать. — Ты такая милая, когда суетишься… — прокомментировал Малфой, внимательно за ней наблюдая. Но сейчас его действия не имели желанного эффекта. Гермиона лишь бросила «Отстань» и выбежала из комнаты. Малфой пожал плечами и последовал за ней.
* * * Через несколько минут они уже сидели за небольшим столом в слабо освещенной комнате. Совет должен был начаться уже несколько минут назад, но все ждали Блейза, который утром отправился на разведку в Лондон. Царило тяготящее и неловкое молчание. От нечего делать, Гермиона разрисовывала салфетку завитушками и грызла так некстати попавшийся под руку карандаш. Драко сидел, раскинувшись на стуле, и выглядел слишком уверенно для той ситуации, в которой они находились. Народу было немного: Луна Лавгуд, Кларисса, Фред, огромный парень, из-за которого у Гермионы до сих пор болели руки, и ещё две незнакомые девушки. Время тянулось невыносимо долго. Гермиона понятия не имела, в чём цель этого совета и что ей придется говорить. Но ясно было, что придется защищаться: либо от имени той девочки, чей дневник она читала сегодня ночью, либо от своего собственного. Дверь резко открылась, и на пороге появился Блейз. На его куртке и шапке был снег, и выглядел он уставшим, печальным, но не злым. По крайней мере, сегодня он уже не смотрел на Гермиону так, как будто в следующий момент вцепится ей в горло. — Через пять минут начнем, — бросил он. — Вы поставили чай? Сегодня ещё сильнее похолодало. Блейз снял куртку, отряхнулся и уселся на стул напротив Драко и Гермионы. — Я был у Криса,— начал он. Все взгляды обратились на него. В них смешивались тревога и любопытство. — Он нас помнит. Но слабо понимает, что происходит. Впрочем, он безмятежно счастлив. Собирается заняться цветоводством. Вообще, зрелище довольно жалкое… — Что делает Очищение? — Драко озвучил вопрос, который уже несколько секунд вертелся на языке у Гермионы. — Лишает человеческой сущности, воли, жажды познания и свободы. Сложно объяснить… Но после него человек превращается в послушную марионетку, которая свято верит в мир во всём мире, радость и вечное счастье, организуемое нашим правительством. После Очищения человек не боится смерти, не испытывает никакой боли, кроме физической, у него напрочь исчезают родственные и дружеские чувства, он перестает понимать, что такое любовь. А вообще, это «гуманная» мера по борьбе с преступностью в ОММГ, — ответила Кларисса. — Я не прощу им Криса! — зло отрезала Луна. — Не забывай, что в этом есть и твоя вина, — ядовито процедила она, обращаясь к Гермионе. — Брось, Луна, она не виновата, — вступился за последнюю Фред. — Не она виновата, — поправил Блейз. — Но не суть… Гермиона хотела сказать, что здешняя Гермиона тоже не сделала ничего того, что бы заслужило столько презрения, но передумала. Это повлекло бы новые вопросы, а отвечать на них не было никакого желания. К тому же, той Гермионе это уже неважно. Интересно, а что стало с ней, когда история изменилась? — Надо решить, что делать дальше, — продолжил Блейз. — Расскажите о вашем мире, — попросила Гермиона. — Тогда мы сможем понять, насколько серьезной была моя ошибка. — Рассказать о мире? — усмехнулась Луна. — Понимаешь ли ты, Грейнджер, что значит «рассказать о мире»? Это может занять не один день. Задавай конкретные вопросы. Гермионе не нравился тон, в котором Лавгуд с ней разговаривала. Откуда в ней взялось столько язвительности и злобы? — Хорошо, — резко ответила она. — Кто управляет ОММГ? Каким законам он подчиняется? Почему маги и магглы стали жить вместе? И чего добиваетесь вы? — она собиралась спросить ещё, но Луна её оборвала. — Достаточно. Кто хочет поработать энциклопедией для мисс Грейнджер? — спросила она у всех остальных. — Я могу рассказать, — отозвалась Кларисса. — Не зря же я отвечаю за «Восстановление фактов». Если ты вмешалась в историю после падения Грендевальда, то про Первую Магическую Войну вы знать должны… — обратилась она к Гермионе. — Ты должна помнить так же, что она происходила параллельно с войной в мире магглов, а потом они соединились. Магическая тайна была раскрыта. Я не буду вдаваться в подробности происходящего тогда, но мы называем то время Годами Мрака. Война перекинулась на континент, шло массовое уничтожение магглов, но и волшебникам приходилось несладко… Магглы дали достойный отпор, вопреки ожиданиям многих. Я могу дать тебе почитать воспоминания очевидцев тех времен, которые мы достали в Архиве. Но сейчас не об этом… Победа Дамблдора над Гриндевальдом считается Днем Освобождения. Именно его мы праздновали вчера. Была принята Конвенция о ненападении, государства, участвовавшие в войне, объединились в Конфедерацию и составили Кодекс — общий свод законов для всех её членов. Можно очень долго обсуждать, какие цели преследовали те люди, что писали нашу историю. Возможно, такие же благородные, как ты, когда её меняла. У нас действительно нет войн и преступности. Противоречия и конфликты улаживаются Очищением. Это, к слову, довольно распространенная процедура, которая даже не считается наказанием. Государство управляется Директорием, во главе которого стоит выборный глава. Но выборы были только один раз. Со времен окончания войны Директорий возглавляет Альбус Дамблдор… Гермиона изменилась в лице. Услышанное не укладывалось в голове. — Кто?.. — на выдохе спросила Гермиона, взмахнув руками и чуть не сбив стоящую на столе чашку. — Как он допустил все это?! — Лучше бы ты спросила, как нам это изменить, — ответила Луна. — Но он ведь… В нашем мире он Директор Хогвартса, и сложно найти более мудрого и честного человека, — задумчиво произнесла Гермиона, пропустив реплику Луны мимо ушей. — А я всегда говорил, что наш Директор отнюдь не такой непогрешимый, каким ты его видишь, — вставил Малфой. Он по-прежнему выглядел безучастным, хотя Гермиона видела, что слушал он очень внимательно. — К тому же, власть меняет людей, — добавил Драко. — И всё-таки, перейдем к основному вопросу: чего добиваетесь вы? Гермиона была благодарна, что именно он спросил это — на него здесь реагировали менее враждебно. — Перемен, — коротко ответил Блейз, до того тоже хранивший молчание. — Но перемены не всегда бывают к лучшему… — философски отметила Гермиона. — Вы хотите свергнуть существующее правительство? — Позволь объяснить ещё одну вещь, — мягко сказала Кларисса. — Мы — Революционный Оппозиционный Клуб. Молодежная организация, созданная школьниками. Здесь вряд ли можно отыскать человека старше двадцати пяти… Мы не можем добиваться свержения власти, а даже если бы и захотели, у нас нет для этого возможностей. Иногда мы получаем задания от Альянса Сопротивления, которого, к слову, Директорий боится. Но мы — всего лишь клуб неравнодушных подростков… И единственное, что мы можем, это попытаться хотя бы отчасти восстановить тщательно скрываемую от нас правду, донести её до людей, доставляя легкие неудобства правительству и веря, что однажды всё изменится. — Не скажи, — перебила Клариссу Луна. Её глаза сверкнули. — Мы очень многое делаем для Альянса, о нас пишут в газетах, а на цвет нашей формы косо смотрят на улицах. — Надо полагать, ваш цвет — черный? — спросил Малфой. — Черный, — ответил Блейз. — Это многое объясняет… — отстраненно произнес Драко. О чём он говорил, Гермиона не поняла, но сейчас её волновало не это. — А чего добивается Альянс? — она скомкала очередную салфетку и вопросительно посмотрела на Блейза. — На этот вопрос мы ответить не в силах, — сказал тот. — То есть, вы помогаете им вслепую? — Пока что мы делаем то, что считаем правильным. И, пожалуй, Грейнджер, теперь мы начнем задавать вопросы, — голос Забини снова стал стальным. — Итак… Факт о том, что ты меняла историю, мы примем на веру. Тогда возникает вопрос: где найти столь чудесную Книгу, способную изменить мир? — Не думаю, что она вам поможет. Моя попытка, как видно, не привела к хорошему, — холодно ответила Гермиона, хотя от взгляда Блейза ей было не по себе. — И вы не сможете найти её, она сама приходит к владельцу. — Вот как? — усмехнулась Луна. — Тогда интересно, почему же она выбрала такую глупую и наивную девочку, как ты? Слышать от неё такие слова было больно и обидно. Конечно, это не та Луна, что была в их мире, но всё же… Не могла же она так кардинально измениться. Или могла? — Я не в силах ответить на этот вопрос. И знаешь что: не тебе меня судить, Лавгуд! — отрезала Гермиона, с прищуром посмотрев на Луну. Находиться здесь становилось тяжелее с каждой секундой. — После опыта Гермионы мы вряд ли решимся переписывать историю под себя. Мне кажется, единственное, что мы можем, это вернуть всё к тому, как было до её вмешательства, — вдруг сказала одна из двух незнакомок. Гермиона не видела её ни в Хогвартсе, ни при вчерашнем дружелюбном знакомстве с РОК. Тем не менее, девушка говорила логичные и правильные вещи, и одно это вызывало симпатию. — Вопрос только в том, стоит ли это делать, — подхватила Кларисса. — Чтобы понять, нам нужно узнать как можно больше о вашем мире. Следующие полчаса Драко и Гермиона наперебой рассказывали о мире магов и магглов из их настоящего, которое теперь уже стало прошлым. Всех очень задело замечание Гермионы о том, что этот мир, судя по всему, сильно отстает от того в развитии, а вот рассказ о двух мировых войнах испугал. Когда Блейз предложил голосовать «за» или «против» возращения, и несколько рук взметнулись в воздух, Гермионе стало страшно. Кто они такие, чтобы определять судьбы людей на целой планете? Кто они такие, чтобы решать, кому жить, а кому умирать? Ей хватило того дня, когда она уже взвалила на свои плечи эту непосильную ношу. Теперь же Гермиона понятия не имела, какой выбор сделать. Так и не смогла заставить себя поднять руку. Сидела, изо всех сил оказаться свободной от любой ответственности, снова начать жить легко, не задумываясь о том, что каждое твоё действие эхом отразится на судьбах миллионов людей. В итоге к общему выводк они не пришли, и было решено начать поиски Книги и впоследствии провести ещё один Совет. Гермиона, попросив у Клариссы воспоминания, которые та обещала показать, удалилась в свою комнату, получив в придачу учебник истории ОММГ и несколько политических книг. Ещё неделю назад невозможно было представить, что с ней случится что-то подобное. Прошлого больше нет, её жизнь — теперь не её, и надо начинать строить всё заново, смирившись с тем, что здесь дела обстоят совсем иначе, привыкнув к этому и приняв. Гермиона опустилась на пол, обхватила колени руками и закрыла глаза. Просидев так несколько минут, решила всё-таки заняться изучением новой истории. Истории, которую она сама создала. Куда делся Драко, Гермиона не знала. Последний раз она видела его на Совете, когда он голосовал за «остаться». Ей хотелось поговорить очень о многом, но сейчас его исчезновение было ей только на руку, потому что желание побыть в одиночестве и собраться с мыслями пересиливало остальные. Свалившаяся на неё ноша была слишком тяжела, чтобы вынести её и не сойти с ума. А ведь раньше перед ней никогда не вставало по-настоящему серьезных вопросов о том, что правильно, а что — нет. И хотя они с Гарри и Роном нередко попадали в передряги, всегда было ясно, какой путь верный, к какой цели идти. Полутонов не было. Начать изучение нового мира Гермиона решила с истории. С момента своего вмешательства, а именно — с Первой Магической Войны, именуемой здесь Великой. Мир тогда разделился на два лагеря: маги и магглы. Они воевали друг против друга беспощадно, на уничтожение. И хотя изначально целью волшебников было создание классового общества во главе с чистокровными магами, всё пошло не по плану. Война, которая планировалась как молниеносная, растянулась на несколько лет. Магглы смогли дать достойный отпор. И хотя у волшебников было куда больше возможностей, магглы превосходили их численно. В маггловских городах началась новая Инквизиция. Людей, у которых подозревали наличие магических способностей, убивали или брали в плен. Конечно, не обходилось без предателей. Так у магглов появились свои магические агенты, которые помогали им в создании тюрем с антимагическими полями, опознавательных приборов и ненаносимых объектов. Всё это Гермиона знала давно… Как и то, что война, длившаяся больше четырех лет, закончилась поражением диктаторского режима Гриндевальда только после того, как в противостояние с ним вступил Альбус Дамблдор. После этого была примята Декларация о неразглашении магической тайны, воспоминания магглов скорректированы. Между мирами возвели прочную стену из законов и правил, призванную защитить два мира друг от друга. Так было когда-то... До того, как Гермиона Грейнджер решила вмешаться в историю. Теперь же та вступила на новый виток. После победы Дамблдора, раскрывшаяся магическая тайна не была восстановлена. Маги и магглы подписали соглашение о мирном совместном существовании. Для обеспечения безопасности был принят ряд законов, в частности — закон об Очищении, призванный сохранять мир и равновесие, обезвреживая людей, провоцирующих конфликты, беспорядки и аморальность. За сто лет существования ОММГ через него прошли миллионы людей. Но, как и сказала Кларисса, оно не считалось наказанием. Для большинства это было что-то сродни лечению сумасшедших от психических недугов. И люди искренне верили, что после Очищения жизнь осужденных становится лучше. Субъекты Конфедерации и их правительства ставили своей главной целью не допустить повторения Великой Войны и сохранить существующий режим власти. На это была направлена вся их политика. Центром государственной идеологии стало понятие Безмятежного Счастья, к которому должны стремиться все люди на Земле. Кларисса предупреждала, что официальные источники и информация из Архива будут существенно отличаться. И Гермиона воочию убедилась, что это так. Похоже, всё здесь писалось через призму этой идеологии. Информации о войне в прошедших цензуру книгах было мало. Только факты, да и то, возможно, не совсем достоверные. Главным врагом был представлен лично Гриндевальд, а не его пагубные идеи, Дамблдор же преподносился как Освободитель. Об Очищении говорилось как о чём-то обыденном и уж точно не опасном или страшном. День трёх «О» — Освобождения, Очищения и Объединения был главным государственным праздником. В этот день на Главной площади каждого из городов ОММГ проходила публичная процедура Очищения для одного из государственных преступников. История этого человека и его преображения печаталась в газетах и журналах, транслировалась по радио и презенторию — местному аналогу телевидения. Иногда публичные Очищения проводили чаще. И всегда это обыгрывалось как праздник…
* * * Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем дверь медленно открылась, и в комнату вошел Малфой. Он застал её сидящей на полу в окружении книг и листов, разбросанных по полу. Несмотря на то, что, начиная чтение этой главы, она пообещала себе, что, дочитав, отправится на его поиски, приход Драко оказался неожиданным. Его не было очень долго — за окном уже успело стемнеть. — Где ты был? — спросила Гермиона, оторвавшись от чтения. Взглянула на Малфоя. Он выглядел задумчивым и печальным. Сама она тоже была в отнюдь не радостном настроении. Прочитанное оставило в душе очень неприятный осадок. Вроде бы хотелось обсудить это с Малфоем, но она чувствовала, что не в силах сейчас это сделать. — Говорил с Блейзом. О своей семье. Увы, он знает очень мало… Здесь чистокровные волшебники не держатся друг за друга. Что ответить, Гермиона не знала. В конце-концов, он пошел на это, чтобы вернуть мать, а теперь с трудом можно понять, существует ли она здесь вообще. От этого сердце снова болезненно сжалось. Перед глазами возникла картина из Малфой-мэнора: он стоит перед портретом матери, крепко сжав руками подоконник, а в воздухе витают горе и боль. Тогда она, кажется, окончательно решилась, а теперь не знала, куда его завела. Драко прошел внутрь комнаты, опустился на стул и размотал шарф. Только сейчас Гермиона заметила, что он в верхней одежде. — Откуда у тебя эта куртка? — спросила она, желая сменить тему. — Блейз одолжил. Не вечно же мне ходить по улицам в свитере. — Угу. Весьма благородно с его стороны… — Гермиона снова уткнулась в книгу. Мысль о том, что Драко и Блейз снова друзья почему-то была неприятна. — Что читаешь? — спросил Драко. — Конституцию, — ответила Гермиона. Она была рада сменить тему. — Знаешь, это самая демократичная Конституция, что я когда либо видела… Так странно. — Не вижу ничего удивительного. Творить беззаконие удобнее, прикрываясь идеальным законом. — Возможно… Как думаешь, мы найдем Книгу? — Не знаю. Я не вижу в этом смысла. Всё равно мы не сможем писать там. — То есть, мы будем жить здесь? — У нас есть выбор? — Не знаю… Будет сложно привыкнуть к этому миру. Иногда мне кажется, что он просто ужасен. — Ты сама его создала. — От этого мне не легче… Повисла неловкая пауза. Каждый задумался о своём. Гермиона никак не могла решить, как жить дальше. Сейчас она чувствовала себя подобно тому, как чувствует человек в поезде по дороге на новое место жительства. Отправляющийся за новой жизнью без определенных перспектив и планов. Когда очевидно, что пребывание здесь не вечно, и скоро придется сойти. А дальше — одна лишь неизвестность. Первым молчание нарушил Малфой: — Мне кажется, или ты сегодня ещё не ела? — этот вопрос очень сильно выбивался из цепочки предыдущих. Гермиона улыбнулась и слабо кивнула: — Не ела… Странно, но до того, как он спросил, она почти не чувствовала голода, а теперь в животе заурчало. — Тогда ты можешь сходить на кухню и что-нибудь приготовить, — он с прищуром взглянул на неё. Или даже подмигнул. Она не разглядела. — Ты хочешь прогнать меня из комнаты? — Нет, хочу пойти с тобой. Я чертовски голоден. — Предупреждаю, кулинар из меня никчемный. — Всяко лучше, чем из меня. — Вот и проверим. Они спустились вниз по небольшой узенькой лестнице и оказались на кухне. Ещё вчера Гермиона заметила, что та небольшая и небогатая, а сейчас ещё раз в этом убедилась. На столе обнаружились помидоры, огурцы и сыр. Гермиона взяла нож и приготовилась нарезать салат. — Вообще-то магию ещё никто не отменял, — усмехнулся Драко. — А на плите вроде как есть жаркое, — он приподнял крышку, и по кухне разнесся приятный аромат. — Так что же, ты даже не отведаешь моих кулинарных шедевров? — с иронией спросила Гермиона. Впрочем, она была рада, что не придется готовить. — Увы, не в этот раз. — Как жаль! — для порядка подосадовала она, а потом серьезно спросила: — Ты уверен, что мы можем брать эту еду? — Новых конфликтов с РОК очень не хотелось. — Второй вариант — умереть с голоду. Не думаю, что здесь обрадуются такому исходу. Спорить было бессмысленно. Гермиона взяла две тарелки и положила мясо сначала Драко, а потом себе. — Что, решила поиграть в заботливую хозяйку? — не преминул съязвить тот. — Тогда мне ещё, пожалуйста, вина и десерт. — Будешь выпендриваться, вместо еды получишь по шее, — строго сказала Гермиона. Драко засмеялся: — Какие мы злые… А если я хорошо попрошу?.. — А если ты встанешь и возьмешь сам? — Так не интересно! Мне нравится, когда ты за мной ухаживаешь, — Драко говорил медленно и с наслаждением наблюдал, как менялось лицо Гермионы. — А ещё что тебе нравится?! — отрезала она, гневно сверкнув взглядом. — Ммм… Много чего… Могу рассказать. И показать… — протянул Малфой, подмигнув Гермионе. Она вспыхнула: — Не заставляй меня жалеть, что я дала тебе эту тарелку, а не опрокинула на голову! — Ладно-ладно, молчу… А то ведь ты так и не начнешь есть. Заморишь себя голодом, а я окажусь виноватым. — Конечно, окажешься! Как же мне это надоело! — Гермиона удостоила Драко фирменным взглядом «как я устала от твоих выходок», который успела не раз опробовать на Роне и Гарри, уселась на самый дальний от него стул и быстро придвинула к себе тарелку. Несколько минут они сидели молча. Гермиона старалась не смотреть на Драко, хотя периодически чувствовала на себе его изучающий взгляд. Кухня была пуста. Где-то наверху слышались негромкие голоса, но отсутствие народа настораживало. — Что-то здесь подозрительно безлюдно… Который час? — спросила Гермиона. — Около одиннадцати. — Что?! — её глаза округлились. — Сколько же тебя не было? — Часа три. Я болтал с Блейзом, а потом гулял. Тут недалеко есть отличный пляж. Можем как-нибудь пройтись до него. Конечно, погода сейчас не для купания, но атмосфера там просто прекрасная. А ты, надо понимать, всё это время читала? — Да. И прочла, между прочим, много всего интересного. — Ох, Грейнджер… Ты всё та же зануда. — Да ну тебя! — она прыснула и закатила глаза. — Между прочим, нам надо понять, в каком мире мы оказались! Тем более, если мы собираемся в нём жить… — Не поспоришь. И о чём же ты прочитала? — О том, как устроена здесь политическая система, в каких отношениях ОММГ состоит с континентом и странами Коалиции. Много чего, в общем… Я бы рассказала, но тебе ведь не интересно. — Мне интересно, но расскажешь лучше в другой раз. На сегодня мне хватило Совета. Гермиона кивнула. Они снова замолчали. И только по дороге на второй этаж, когда Драко, решив в очередной раз показать себя джентльменом, открыл перед ней дверь на лестницу и пропустил вперед, Гермиона спросила: — Как думаешь, нам долго придется жить в одной комнате? — А тебя что-то не устраивает? — на выдохе спросил Малфой, подойдя к ней со спины и накрыв её ладонь, поворачивающую дверную ручку, своей. — Не то что бы… — быстро проговорила Гермиона. Кровь опять прилила к щекам, а дыхание участилось. Он что, специально над ней издевался?.. Как же надоело! Она резко открыла дверь и, высвободившись, вошла в комнату. — Сегодня я сплю на матрасе? — строго и серьезно спросила Гермиона, присев на край стула. Малфой посмотрел на неё, и та снова почувствовала себя очень неуютно. — Ты сама решила чередоваться… Но я могу уступить, если хочешь. — Нет, всё нормально, — Гермиона пересела со стула на матрас. — Я, пожалуй, пойду спать, — произнесла она, взяв подушку и зачем-то положив её к себе на колени. — Ты встала в два. Ты не заснешь, — усмехнулся Драко, глядя на неё с прищуром. Под этим пристальным взглядом Гермиона чувствовала себя отвратительно. Сидела, замерев в одной позе, и боялась пошевелиться. — Зато до этого я не спала две ночи, — наконец сказала она и прямо в одежде улеглась на матрас. — Выключить свет? — спросил Малфой. В его голосе слышалась легкая насмешка. — Да, пожалуйста. Несколько минут Гермиона лежала, молча смотря в потолок, потом перевернулась на бок и попробовала закрыть глаза. Малфой был прав: сон не шел. Но не признаваться же ему в этом. Пока она «спит», она в безопасности. По крайней мере, он не станет с ней разговаривать. Столь близкое общение с ним пугало. Гермиона боялась того, как бьется её сердце, как сжимается всё внутри, когда он на неё смотрит. Она даже не знала, чего боялась больше: его или себя, когда он рядом. Чтобы прогнать ненужные мысли, прикусила губу и попыталась отвлечься: подумать о том, как жить дальше в этом мире. Но сосредоточиться на серьезных вопросах не получалось. Тогда она стала считать до ста, но на пятидесяти трех поняла, что матрас чертовски неудобен, в комнате ужасно жарко, а подушка проваливается. Бросив взгляд на Малфоя, который вроде как лежал неподвижно, Гермиона встала и подошла к окну, желая глотнуть свежего воздуха.
|
