Когда заграждается рот у вола, люди также оказываются обворованными

Когда я начал проповедовать, мне было всего сем­надцать. После того, как я исполнился Святым Ду­хом, мое обучение пошло гораздо быстрее и успеш­нее (Святой Дух свидетельствует духу нашему о рождении свыше).

Я стал пастором первой церкви, когда мне было восемнадцать. Это была сельская церковь, до кото­рой от центра было около 14 километров. За год слу­жения в этой церкви я сносил четыре пары обуви, - так далеко надо было ходить.

Вы, конечно, понимаете, что те туфли не были до­рогими. Это было в дни Депрессии. В обувном ма­газине продавали три сорта обуви. Один сорт стоил примерно 1 доллар, другой — 2 доллара и самая луч­шая обувь — 3 доллара. Я выбрал золотую середину и покупал обувь за 2 доллара. Но за год я сносил че­тыре пары и у меня не было денег еще на одну пару.

Видите ли, я никогда не поднимал вопрос о по­жертвованиях. У нас даже не было корзинки для по­жертвований. Я три года был пастором, и ни разу не принимал пожертвования, потому что я думал: «О, я буду жить верой. Я проповедник и учитель веры». Я не знал, что на самом деле я жил неведением!

Есть большая разница между верой и неведением! Вера основывается на знании Слова Божьего! Од­нако у меня было достаточно здравого смысла для того, чтобы уразуметь, что если я кого-то пригласил для проповеди, я должен предложить ему плату. Обычно мы брали шляпу у одного из мужчин и пе­редавали ее по рядам, чтобы собрать проповеднику пожертвование. По другим поводам пожертвования в церкви никогда не собирались. Я просто никогда ни слова не говорил об этом.

Я помню, однажды мне потребовалось три долла­ра. Возможно, сейчас это звучит не очень впечатля­юще. Но тогда три доллара для меня было то же, что 3000 долларов сейчас.

В тот вечер я ходил по церкви и молился за три доллара. Они мне были так нужны! Но мы не соби­рали пожертвований в нашей церкви, потому что я жил «верой». Как я уже сказал, на самом деле я жил неведением!

В то время в нашей церкви была невысокая рыже­ватая девушка, которая играла на пианино. И вдруг посреди песни (она даже не дождалась окончания песни) она перестала играть, вскочила и сказала: «Я сейчас соберу брату Хейгину пожертвование, чтобы досадить дьяволу!» Я никогда в своей жизни не слы­шал ничего подобного! Но именно это она сказала прямо посреди вечернего служения!

Затем она добавила: «Господь сказал мне, что бра­ту Хейгину нужны три доллара». Как она была пра­ва!

Так как у нас не было корзинки для пожертвова­ний, она взяла шляпу у одного из мужчин и пусти­ла ее по рядам. Это происходило без какого-либо музыкального сопровождения, потому что она была единственным пианистом в нашей церкви. Она про­сто передавала шляпу.

Практически все пожертвование состояло из ме­лочи, потому что во время Депрессии ни у кого не было бумажных купюр. Я подсчитал и получилось три доллара и 10 центов!

Я не чувствовал под собою земли, когда шел до­мой. Я летел, как на крыльях, настолько счастлив я был! За три года это было первое пожертвование, собранное для меня.

Затем я принял крещение Святым Духом и на­чал говорить на иных языках. Я уже был рожден от Духа, но тогда я исполнился Духом. Затем я стал пастором небольшой полноевангельской церкви. Я был пастором этой маленькой полноевангельской церкви где-то шесть-восемь месяцев, пока не был призван в большую полноевангельскую церковь. Там я прослужил пастором два года. Таким образом, с того момента, как я оставил маленькую церковь, прошло почти два года. И вот Господь стал обличать меня в том, что я не учил людей в той маленькой церкви о десятине и пожертвовании. Да, я не гово­рил им ни слова о деньгах. Господь сказал мне: «Ты обокрал тех людей. Ты нанес им ущерб».

Я попросил Господа простить меня. Затем Он ска­зал: «Я хочу, чтобы ты вернулся в ту церковь и по­просил у людей прощения. Я также хочу, чтобы ты признал, что был неправ. Затем Я хочу, чтобы ты дал им учение о десятине и пожертвовании».

«Но, Господь, — возразил я. Я не хочу писать пастору этой церкви. Я ушел из той церкви два года назад. Если я свяжусь с ним и скажу ему: «Господь хочет, чтобы я вернулся и проповедовал», он может подумать, что я хочу вернуться, чтобы снова стать пастором этой церкви! Этот пастор имеет того же Святого Духа, что и я. Ты сам поговори с ним».

Иногда мы ошибочно думаем, что когда Господь нам что-то говорит, то больше об этом никто не зна­ет. Но это глупо. Мы не единственные, имеющие Святого Духа. Тот же Святой Дух обитает во всех, рожденных заново.

Где-то через две недели я получил письмо от это­го пастора. Так как это были последние дни Депрес­сии, у нас не было телефона. А если бы он и был, мы бы не звонили по межгороду, потому что это стоило очень дорого.

Итак, этот пастор написал мне. Как я уже сказал, прошло две недели после того, как я помолился и покаялся перед Господом, говоря: «Дай мне возмож­ность, и я вернусь и попрошу у церкви прощения».

В этом письме было написано: «Брат Хейгин, мо­жет я и ошибаюсь, но мне кажется, что Господь по­буждает меня пригласить Вас проповедовать в на­шей церкви. Может быть Вы проведете служение пробуждения или что-то подобное? Если Бог Вас по­ведет, свяжитесь со мной».

Я написал ему в ответ, что могу приехать. Я не на­писал: «Да, Бог помазал меня приехать и пропове­довать в Вашей церкви, Господь уже со мной погово­рил об этом». Я просто написал «Да, я могу приехать в Вашу церковь»

Он снова связался со мной и согласовал дату мое­го приезда.

Когда я приехал в эту церковь, первое, что я сде­лал, когда вышел перед собранием, это сказал слово в слово то, что Господь повелел мне. «Я должен по­каяться перед вами. Я покаялся перед Богом, пото­му что я подвел Его. Мое нежелание проповедовать вам о десятине и пожертвовании было ничем иным, как неведением, а я называл это верой. Нет, я думал, что жил верой, но на деле я упустил Бога, когда не учил вас о десятине и пожертвовании; следователь­но, я обкрадывал вас. Бог хотел благословить вас, но не мог, потому что вы ничего не давали, с чем Он мог бы работать».