ГЛАВА 4. Мы идем назад в квартиру Ди

 

Мы идем назад в квартиру Ди. Хотя правильнее будет сказать — плетемся, спотыкаясь.

Секс «на сухую» тоже бы подошло.

У меня безграничная потребность целовать ее каждые несколько шагов — притягивать ее к себе, или прижимать ее к стене дома, чтобы получить то, что мне было так необходимо. И она далеко не пассивна — впивается своими ноготками в голую кожу моего живота, погружает свои руки в мои штаны, чтобы сжать мой зад. Мы как два подростка под действием гормонов, обжимающихся в школьном коридоре, которым плевать, если их подловят.

Постепенно мы подбираемся к двери ее квартиры. Я стою позади нее, пока она ковыряется с двойным замком — впиваюсь пахом в ее попку, захватывая в ладони ее обе груди, массируя и дразня эти великолепия. Когда мы оказываемся внутри, Ди бросается на меня, вставая на носочки, чтобы наградить меня ярким, влажным поцелуем с языком. Ее руки в моих волосах, которые на время останавливаются, чтобы я мог стянуть пиджак с ее тела. Потом я наклоняюсь и быстренько расправляюсь с ее малюсенькими шортиками, оставляя Ди лишь в белом топе и стрингах, с маленьким кружевным треугольником.

Я думал, что Долорес была прекрасно одета, но раздетая — она захватывает дух. Длинные стройные ноги, узкие бедра, плоский живот с такой нежной кожей, которая так и ждет ласки. Она хорошо сложена, у нее тело йога — стройное с упругими мышцами. Стоя на коленях, я расстегиваю свою рубашку. Ди нагибается и стягивает ее с меня, с одобрением проводя рукой по моей спине.

— Боже, ты чертовски горяч, — вздыхает она.

Уже новое прозвище, и я еще даже не заставил ее кончить. Я крут.

Не останавливаясь, широко расставляю ее ноги, чтобы устроиться между ними. Спиной она прислоняется к стене, что позади нее. А я прижимаюсь открытым ртом к ее влагалищу, покрытому клочком ткани. Долорес вздергивает подбородок и начинает причитать. У нее сладкий запах, фруктовый, чуть пряный — как спелое яблоко с привкусом корицы. Я стягиваю белье с ее тела, желая полного контакта. Своим влажным, горячим языком я прокладываю дорожку по ее полоске светлых волос, а потом спускаюсь ниже, чтобы облизать и покусать губами край ее киски. Покончив с подогревом, я погружаюсь в нее, омывая и посасывая, заставляя ее хныкать и дергаться.

Я не городил чушь, когда сказал, что знаю толк в клиторах. Большинство парней считают, что прямой переход к горячему местечку — это самое лучшее, но они ошибаются. Слишком сильное давление, плюс скорость — не очень приятно, может даже быть дискомфортно для женщины. Вам надо его подразнить, стимулировать постепенно, пока он не станет твердым, не станет молить о ласках. Как только Ди достигает пика, я пальцами раскрываю ее губы и языком танцую с ее натянутым узелком.

Она кричит — с облегчением и блаженством. Я облизываю ее с большей силой, вверх и вниз, не прерывая контакта, а потом вхожу двумя пальцами в ее влажную, сжимающуюся киску. Она совершает толчки бедрами против моего лица, а ее руки удерживают меня на месте, когда она кончает с громким стоном.

Со звуком тяжелого дыхания Ди в моих ушах, я поднимаюсь и одной рукой обнимаю ее за талию. Она оседает в моих руках, пошатываясь от испытавшего наслаждения. Я отрываю ее ноги от пола, но, кажется, у нее нет сил, чтобы обвить их вокруг меня. Ее губы ищут мои, она цепляется руками за мои плечи.

— В спальню? — спрашиваю я ее между поцелуями.

— Последняя дверь налево.

Мои напряженные ноги несут нас обоих в комнату. Когда я вхожу, я не осматриваюсь по сторонам, не обращаю внимания на декор — все мои чувства сосредоточены лишь на Ди и моем собственном неистовом желании. Немного отойдя от своей оргазмо-комы, Долорес садится на край кровати и манит меня к себе своими молящими янтарными глазами. Удерживая мой взгляд, она расстегивает мои штаны — слышны только звук расстегивающейся ширинки и наше учащенное дыхание. Она спускает штаны вниз, и я выхожу из них. Она смотрит на меня жадным взглядом, как кладоискатель в страстных поисках награды.

Мой член во всей красе — длинный, толстый, изнемогает от желания. Долорес облизывает свою ладонь.

И это самое сексуальное из того, что я когда-либо видел. Смело и бесстыдно.

Потом она обхватывает мой член своей скользкой и горячей рукой, сжимая его крепко, нежно подергивая. Я двигаюсь ближе, в действительности, не думая ни о чем, а Ди воспринимает это как знак, чтобы пустить в игру свой язычок. Я наблюдаю за тем, как она лижет меня от основания к кончику, водя им по крайней плоти, прежде чем полностью принять его в рот — так глубоко, что я чувствую заднюю стенку ее горла.

У меня закрываются глаза. Я начинаю ворчать и непристойно выражаться, и молить о большем. Ди меня не разочаровывает — захватывает меня полностью, а потом выпускает из своего охрененного рта снова и снова. Но когда она берет в руку мои яйца — перебирая их, сжимая их, осторожно их оттягивая — мне приходится нажать на тормоза. Боюсь, что я сейчас взорвусь — а у меня достаточно много идей, чтобы позволить случиться этому сейчас.

Хватаю и сжимаю в кулак ее волосы и отстраняюсь от нее. Потом наклоняюсь и целую ее так, что в моих ушах бурлит кровь. Она ложится на спину и утягивает меня за собой до тех пор, пока мы не оказываемся живот к животу. Я срываю с нее остатки ткани ее топа и сбрасываю их вниз, открывая пышную шикарную грудь.

И на одной мерцает бриллиантовый пирсинг.

Ахренеть.

Мой член становится тверже, изнывая от такого вида. Я атакую ее груди, как ненасытное животное — посасывая и покусывая, хватая и потягивая их своим руками. Мой рот накрывает ее проколотый сосок, пробуя на вкус холодный метал и жаркую плоть. Зажимаю его своим зубами и смачиваю языком. Ди извивается подо мной и хнычет, царапая мою спину своими коготками, оставляя обжигающие сладострастные следы.

— Трахни меня, Мэтью, — изнывает Ди. — Мне надо, чтобы ты меня трахнул, сейчас.

В один миг, я вынимаю из бумажника презерватив и натягиваю его в рекордное время. Схватив ее за лодыжки, я тяну ее к себе, так, чтобы ее задница была на краю кровати. Медленно я прикасаюсь кончиком своего члена к ее жаждущей киске, дразня ее у самого входа.

Потом я смотрю ей в глаза и спрашиваю:

— Как… как тебе хочется?

— Жестко, — стонет она. — Жестко и глубоко. Я хочу чувствовать каждый чертов дюйм тебя внутри себя.

Я вхожу в нее жестко, так глубоко, как только могу. Спина Ди дергается на кровати, и она кричит:

— Да! Пожалуйста… да.

Медленно, я выхожу, до тех пор, пока в ней не остается лишь головка, потом толчком вхожу обратно, делая бедрами круговые движения, потираясь об ее клитор, когда погружаюсь в нее по самые яйца.

Это чистой воды наслаждение — первобытная страсть, голод на уровне инстинкта.

Я держу ритм, который так нужен Ди, с каждым толчком трахая ее до потери сознания. До тех пор, пока она не начинает тянуться ко мне, умоляя о том, чтобы я был быстрее. Накрываю ее своим телом, и она обвивает меня своими руками за шею, целуя меня в губы, когда я с яростью вхожу в нее.

Она прижимается щекой к моей щеке, когда кончает — глаза закрыты, кричит мое имя снова и снова, просто феноменальный звук, который я никогда не забуду. И когда ее оргазм сжимает мой член, я тоже кончаю — и мой оргазм такой сильный и долгий, я просто уверен, что отключился нахрен.

Это невероятно. Потрясающе. С легкостью могу назвать это самым замечательным сексом в моей жизни. И пока я все еще внутри нее, прежде чем мое сердцебиение успевает ослабнуть, я понимаю, что Ди Уоррен не похожа ни на одну женщину, из которых я встречал.

 

***

 

После того, как мы отдышались, Долорес поднимается и исчезает в ванной комнате, потом, спустя несколько минут выходит в шелковом разноцветном узорчатом халате. Я хватаю с пола свои штаны, выуживаю из кармана пачку сигарет, и спрашиваю ее:

— Не возражаешь?

Она открывает окно, потом вытаскивает наполовину скуренный косяк из деревянной шкатулки, что стоит на ее туалетном столике. Она поднимает его вверх.

— Делай, что хочешь.

Кладу голову на одну согнутую руку и закуриваю. Ди скользит в кровать рядом со мной, ставя пепельницу на мою грудь, и затягивается травкой. Халат ее распахивается, обнажая ее великолепную грудь с пирсингом. Я выпускаю клубок дыма и провожу пальцем по колечку.

— Откуда это у тебя?

Она глубоко затягивается, ее губы обволакивает дым, когда она говорит:

— Помнишь, я тебе рассказывала, как мы вместе выросли с Билли и Кейт?

Я киваю.

— Билли — самый младший, но только на несколько месяцев. Когда ему исполнилось двадцать один, празднуя, мы вдрызг напились. Кейт и Билли сделали тату. Я пирсинг.

Я слегка тяну за колечко, прикасаясь к нему, и проверяя его, словно ребенок с новой игрушкой в рождественское утро.

— Это чертовски сексуально. Но мне любопытно, почему ты не сделала себе тату?

Она тушит бычок в пепельнице.

— Тату — это надолго. А я не люблю, чтобы что-то было на моем — или в моем — теле, от чего я не могла бы избавиться.

Я тушу свою сигарету и убираю пепельницу на прикроватную тумбочку. Потом поворачиваюсь на бок, лицом к Ди-Ди.

Она опускает руку ниже и обхватывает своими пальчиками вокруг моего члена, большим пальцем поглаживая крайнюю плоть.

— А у тебя откуда это? Я думала, всем католикам делают обрезание?

— Думаю, это Иудаизм.

Потом объясняю:

— Я родился слабым — нечего страшного, но достаточно, чтобы моя мать переживала обо всем, что могло бы доставить ненужные проблемы.

По какой-то безумной причине, мои родители решили, что через обряд обрезания я пройду, когда стану сильным, здоровым мужчиной. Я не позволю — никогда — скальпелю приблизиться к своему члену, если от этого не будет зависеть моя жизнь.

А, может, даже и тогда не позволю.

Да, на случай, если вам интересно, было несколько девчонок в старших классах, которые слегка… сомневались на счет того, как все пройдет с неподрезанным членом. Но стоило им лишь попробовать, и понять, что это работает так же, как и все остальные модели, это пользовалось большим спросом.

Она продолжает водить рукой по всей длине, пока я не становлюсь твердым и горячим в ее руке. Потом она смотрит вниз и говорит:

— Мне нравится. Он милый.

Хватаю Долорес за бедра, перекатываюсь на спину и понимаю ее над собой, так что, она оказывается сидя на мне верхом.

— Да уж, теперь у тебя официально проблемы с прилагательными. Это киски милые, но не пенисы.

Ее халат полностью распахивается, и я облизываю свой большой палец, а потом прижимаю его к ее клитору, чтобы показать ей, какой милой я считаю ее киску. Охрененно шикарной.

Ди начинает с хихиканья, но заканчивает стоном с придыханием.

— Просвети меня. Какие прилагательные подходят для такого мужественного могущественного члена?

Ее бедра повторяют движения моего пальца, который вращается по кругу.

— Могущественный — хорошее начало. Жуткий тоже подойдет. Сильный, впечатляющий — всегда выигрывают.

Я начинаю вращать пальцем сильнее. Она движется быстрее. И бормочет:

— Учту на будущее.

Потом она прикусывает губу и смотрит мне прямо в глаза.

— Люблю трахаться, когда я под кайфом.

Она поднимается выше на своих коленях.

— У меня такое чувство, что я тоже это полюблю.

 

***

 

— Черт, это было замечательно, — восклицает Ди в подушку, куда она только что уткнулась своим лицом.

Стоя на коленях позади нее, я стягиваю презерватив номер два и падаю рядом с ней.

— Это да!

Поза раком никогда не разочаровывает.

Она поднимает голову и смотрит на часы.

— Черт. Через четыре часа мне надо вставать на работу.

Чтобы вам было ясно — это намек на то, что мне пора уходить. Это такой способ сказать Спасибо за секс. Прощай. Большинство моих девиц на одну ночь не для ночевки вместе. Только если я не уставший в конец, я предпочитаю спать в своей постели.

Я встаю и начинаю одеваться. Застегиваю штаны, но все еще без рубашки, говорю Ди:

— Я сегодня отлично провел время.

Она переворачивается на спину, даже не пытаясь скрыть свою нагую прелесть.

— Я тоже.

Мой взгляд гуляет по ее блестящей от секса коже, задерживаясь на соске с пирсингом, который молит о том, чтобы с ним поиграли еще.

— Я хочу увидеться с тобой снова.

Ди улыбается.

— Хочешь сказать, что хочешь трахнуть меня снова.

Натягиваю на себя рубашку и признаюсь:

— Малыш, это само собой, — подбираю с пола пачку сигарет и запихиваю ее в карман. — Я тебе позвоню.

Она отвечает коротким смешком и закатывает глаза. Берет шелковый халат и встает рядом со мной.

— Что? — спрашиваю я, слегка смущаясь.

Она надменно качает головой.

— Тебе не обязательно это делать. Я не та женщина, которой ты должен давать обещания, которые ты не собираешься сдержать. Было весело, давай так это и оставим. Если больше никогда тебя не услышу, это нормально.

Не такой реакции я ожидал от женщины, которую подверг множественным оргазмам за последние несколько часов. В большинстве случаев они просят проверить мой телефон, чтобы убедиться, что их номер сохранен у меня в контактах. Требуя подробностей — дату и время, когда их телефон будет звонить.

Отношение Ди — что-то новенькое. И интригующее. И определенно вызывает интерес.

Когда мы идем по ее коридору, я настаиваю:

— Это было бы ужасно… вот только, ты услышишь меня опять.

Она хлопает меня по плечу.

— Конечно. Но если для тебя это не имеет никакого значения, я тоже не собираюсь ждать, затаив дыхание.

Убираю ее руку со своего плеча и целую ее пальцы. Она смотрит на меня. А потом улыбка на ее лице сменяется… удивлением. Тоской.

— И не нужно, — подмигиваю я, — просто жди, сидя у телефона.

Потом она снова улыбается. Открывает дверь, но прежде, чем переступить порог, я наклоняюсь ближе и целую ее в щеку.

— Спокойной ночи, Ди.

Ее ладонь накрывает то место, к которому я только что прикоснулся губами. А ее медовый взгляд встречается с моим. Со слабым оттенком печали в голосе, она говорит:

— До свидания, Мэтью.

Когда она закрывает за мной дверь, я жду, когда щелкнут все замки на ее двери. Потом я иду домой, чтобы хорошенько выспаться.