Глава 6. ПОСЛЕ КРАТКОГО разговора с Мэттом, последнее место, где я хотела бы находиться, так это в «Партии 49» с Эваном Рексэром.

 

Ханна

 

ПОСЛЕ КРАТКОГО разговора с Мэттом, последнее место, где я хотела бы находиться, так это в «Партии 49» с Эваном Рексэром.

Не поймите меня неправильно, «Партия» была небольшим хип-баром, и мне нравился его стиль со ссылкой на Пинчона (Примеч. То́мас Ра́гглз Пи́нчон-мла́дший — американский писатель, один из основоположников «школы чёрного юмора», ведущий представитель постмодернистской литературы второй половины XX века), но после того, как Эвану принесли пиво, стало очевидно, что Мэтт был прав — у Эвана были свои мысли по поводу сегодняшнего вечера.

Он продолжал класть свою веснушчатую руку на мои плечи, сжимая их, и «случайно» задевая мою грудь. Грубо. Мне бы это не понравилось, даже если бы Эван был красивым. У него был лишний вес и грязная потрепанная борода, что напомнило мне о лишних волосах на теле Мика.

Я написала Мэтту сообщение.

Я неохотно признаю поражение... в этот раз. Друг-идиот лезет ко мне.

Мэтт ответил через секунду.

Ты в порядке?

Нормально, просто раздражает. Эта вылазка не скоро закончится. Я не хотела волновать тебя.

Ответ Мэтта пришел спустя несколько минут. Читая его, я могла практически слышать его саркастический голос, со странной смесью гнева и веселья.

Хорошо, я действительно очень переживаю за тебя. Если что, ты должна уделать его прежде, чем я доберусь до него. Напиши мне, если ты захочешь уехать оттуда, хотя я не даю никаких обещаний, насчет того, что доставлю тебя домой.

Я вздрогнула и засунула телефон обратно в сумочку. Осознавая, что я могла вызвать моего сексуального незнакомца, и он умчит меня от этого переполненного бара и прыщавого бородатого кобеля.

Эван ущипнул меня за бок.

Я выскользнула из его рук.

— Не делай так, мне больно, — проворчала я. Сомневаюсь, что он услышал меня из-за громкой музыки, которую играла какая-то группа на сцене.

Я вздохнула и продолжила потягивать свой Лонг-Айленд. Напиток сильно подействовал на меня, наверное, потому, что перед этим мне необходимо было поужинать. Когда Крисси и я вернулись домой, после объятий моих родителей, брата и собаки, я блуждала вокруг дома, чувствуя себя подавленной.

Возвращение домой в двадцать семь лет вряд ли можно было назвать триумфом. У меня даже не было сэкономленных денег, чтобы найти себе съемную квартиру.

Моя мама обещала передать мне часть ее работы и платить мне по-тихому, пока я не встану на ноги. Я оценила предложение и, несомненно, оценю и средства, но это, конечно, удар по моей гордости.

Это действительно моя жизнь? Выпускница, отличница, аспирантка с полной стипендией живет с родителями и ведет медицинские записи?

Я узнала песню, заигравшую в баре. Группа недавно выпустила достойный диск — Jigsaw Falling Into Place.

— Отлично! — усмехнулась я и покончила со своим напитком одним большим глотком.

— Что? Ты хочешь ещё один? — крикнул Эван.

— Нет! Я собираюсь танцевать!

— Ох, — его лицо вытянулось.

Я почти почувствовала жалость к нему. Я знала, что Эван никогда не присоединится ко мне на танцполе. Он был парнем, который играет в «Dungeons & Dragons» и одевается только для премьеры нового фильма «Звездный путь».

— Я буду допивать своё пиво! — крикнул он.

Я соскользнула со стула и растворилась в небольшой толпе перед сценой.

Группа парней и несколько танцующих жадно смотрели на меня, но я закрыла глаза и настроилась на танец. Боже, это моя любимая песня.

Подхватив темп музыки, я начала танцевать. Я подняла руки в воздух. На мне была бледная расклешенная юбка, и она высоко поднималась на моих бедрах, когда я крутилась.

Я позволила моим мыслям вернуться к Мэтту. Я скучала по нему. Я не знала, как я могла скучать по кому-то, кого я никогда ни разу не встречала, а только болтала по несколько часов в день. Я хотела, чтобы он был здесь.

Хотела, чтобы он танцевал со мной, хотела чувствовать его руки на моем теле, его голос возле уха.

Также я скучаю по нашей книге. Писать с Мэттом стало звездным часом в моей жизни, и, несмотря на нашу пошлую сюжетную линию, он бросил мне вызов. Моя проза была неуклюжей, по сравнению сего. Я стала одержимой дикцией и синтаксисом; я мучилась над каждым словом.

Проза Мэтта текла без особых усилий. Он за любое слово хватался без страха, однако разговорная речь или устаревшие книжные слова превращали в жертву каждое правило грамматики в погоне за нормальным выражением. Но, черт возьми, этот парень знал и эту грамматику.

Однажды он язвительно привлек мое внимание на «постоянно неправильное употребление апострофов».

— Как насчет твоих постоянных использований фрагментов из предложений? — парировала я.

— Это преднамеренно, — ответил он, — по сравнению с твоими неуклюжими ошибками. Я уверен, что ты видела сюрреалистические вещи Пикассо, но где ты увидела связь между наукой и благотворительностью? Искусство писательства — это не собирательство и описание различных случаев. Сначала необходимо освоить правила, прежде чем их нарушать.

Я улыбнулась и, покачиваясь, остановилась, когда песня закончилась.

Мы покинули бар около 22:30 в основном потому, что я соврала, будто у меня болевые спазмы.

Эван разглагольствовал об онлайн игре. Он попытался взять мою руку, когда мы переходили улицу, но я отстранилась.

— Серьезно, Эван, — вздохнула я.

Я собиралась уже наорать на Эвана, когда кое-что бросилось мне в глаза.

В нескольких метрах, почти прямо через дорогу от «Партии», фонарь осветил фигуру высокого человека. Он стоял, наклонившись и держа поводок. На конце поводка был маленький комочек с высокими ушами.

Эван хмыкнул.

— Боже мой, — сказал он, и его пивное дыхание было слишком близко к моему лицу. — Чувак ходит с кроликом на поводке? Серьезно? Какой педик.

Я направилась вниз по тротуару в сторону этого человека. Он не обращал внимания на меня, даже когда я ступила на траву. Даже когда я бесстыдно глазела на него. Его волосы были светло-грязными и небрежно запутанными, он носил облегающую серую футболку и джинсы. Черт, этот парень знал, как носить джинсы. Светлая джинсовая ткань держалась на его худых бедрах и крепкой заднице, и я могла видеть, что заниженная талия едва прикрывала пах. Его красивое лицо было чисто выбритым. Я окинула его тело взглядом от шлепанцев до кончиков волос на голове.

Черт, я надеюсь, что Мэтт выглядит так же восхитительно.

Но это определенно был не Мэтт. Ни в коем случае. Я, может, и не знала Мэтта, но я могу сказать почти с уверенностью, что он никогда не будет владеть домашним кроликом, не то, что выгуливать его в середине ночи на каком-то...

— Маленький поводок, — выпалила я и уставилась на кролика.

Так. Мило.

Никогда не мечтала встретить такого сексуального парня и такую нелепую и очаровательную сцену одновременно. Само животное было восхитительно. Оно было размером с футбольный мяч. Его глаза были круглые, большие и черные, его шкурка была узорчатой, черно-белой, как смокинг.

Мужчина смотрел в другую сторону. Блин, мудак, даже не взглянул на меня.

Кролик прыгал у его ног.

— Извините, я... я пугаю его? Его… это он?

Челюсть мужчины напряглась, и он сделал почти незаметный кивок. Он смотрел на пятно уличного искусства, словно от этого зависела его жизнь.

Эван топтался на тротуаре, в нескольких шагах от них, очевидно, стесняясь молодого Бога и его кролика.

— Он такооой замечательный, — пролепетала я, приседая, чтобы приблизиться к кролику. — Можно мне погладить его? Он позволит?

Человек не двигался. Что с ним не так? Может быть, он был под кайфом?

Я потянулась к кролику, и он прижался к земле.

Наконец, мужчина пригнулся и успокоил испуганное животное. Он погладил его живот, а затем голову и уши. Я улыбнулась. Я не двигалась, и темные глаза человека мельком прошлись по мне. Он ухмыльнулся.

Он потянулся к моему запястью. Я позволила ему вести моей рукой вдоль тела кролика.

— Такая мягкая, — прошептала я и уставилась на длинные пальцы мужчины, обхватывающие мою руку. Алкоголь, должно быть, ударил мне в голову; дрожь желания прошлась по коже моей руки. Я хотела наклониться и вдохнуть его чистый аромат. Хотела прижать руки к его груди.

Не знаю, как долго я оставалась в таком положении, сидя на корточках с мужской рукой поверх моей и теплом кроличьего тела под моей ладонью. Поглаживающие движения полностью расслабили меня.

Молодой Бог, наоборот, становился все более напряженным, и я решила, что он вот-вот взорвется. Только его рука на моей была нежна. Я могла видеть жилистые мышцы, сжимавшиеся на его предплечье и переходящие в красивую шею.

Он пугал меня.

Я хотела его.

Виновато я вспомнила, что Мэтт ждет, когда я доберусь до дома и позвоню ему. Я отстранилась и в тот же момент мужчина встал. Мы наткнулись друг на друга.

Мужчина поспешил вверх по улице, исчезая за углом. Я смотрела на его горячую задницу. Даже его шаги были сексуальными, хищными и стремительными. Черт.

Ошеломленная, я вернулась к Эвану.

— Как пошепталась с кроликом? — спросил он, обхватывая мясистой рукой мою талию.

— Эван, соси х*й.

Я отпихнула Эвана и пошла прочь, вылавливая телефон из сумочки и без энтузиазма пытаясь остановить такси. Я знала, что могла позвонить Мэтту, но внезапно город показался мне огромным и безликим, и воспоминания о встрече с требовательным незнакомцем напугали меня.

Кроме того, я еще не оправилась от произошедшей ситуации между мной и парнем за пределами бара. Почему после безмолвного столкновения я почувствовала себя такой довольной? Почему он не заговорил со мной? Почему он не смотрел на меня?

Такси притормозило рядом со мной, и я, с благодарностью, забралась внутрь.

Когда я вернулась домой, то обнаружила, что папа уже установил кровать в подвале.

Итак, прямо сейчас я собираюсь стать настоящим подвальным обитателем. Я предполагаю, что не должна жаловаться. Подвал был с отделкой и летом будет прохладно, не говоря уже о приватной обстановке.

На данный момент само помещение было мрачным и безликим.

Завтра я начну распаковывать свои книги. Книги могут украсить любую комнату.

Я плюхнулась на кровать и позвонила Мэтту.

Нет ответа.

Через двадцать минут я попробовала еще раз.

Нет ответа.

Я скучаю по тебе, Мэтт.

Я отправила текст и уставилась в потолок. Нет такого понятия, как одиночество, сказала я себе. Комок образовался у меня в горле.

Если нет такого понятия, как одиночество, тогда что я чувствую?