На квадратиках были написаны буквы «Р», «О», «С», и «К». Артур выложил их рядом с буквами «О», «Ш», и «Ь».
Роскошь, — сказал он, — и все слово умножается на три. Боюсь, я выигрываю. Корабль дернулся, и фишки в который раз перемешались. Триллиан вздохнула, и принялась укладывать их на место. Пустые коридоры эхом отзывались на шаги Форда Префекта. Он бродил по кораблю и наугад нажимал на кнопки, пытаясь оживить бездействующие приборы. Почему корабль время от времени дергается? — думал он. Почему его качает, как во время нейтронной бури? Почему они не могут выяснить, где находятся? И вообще, где они находятся? Левая башня конторы Путеводителя мчалась в межзвездной пустоте со скоростью, которую ни до, ни после этого не развивал ни один небоскреб во всей Вселенной. По одной из его комнат разъяренно метался Зафод. Руста сидел на краю стола и проводил профилактический осмотр полотенца. Куда, ты говоришь, мы летим? — повернулся Зафод к Русте. На Жабулон, — ответил Руста, — самое наиужаснейшее место во Вселенной. А поесть там дадут? Поесть!? Ты летишь на Жабулон, и спрашиваешь, дадут ли там поесть!? Если я не поем, я могу и не долететь до Жабулона. Из окна не было видно ничего, кроме переливающейся сети силовых лучей, и мутно-зеленых пятен, которые, по всей вероятности, были жабулонскими эсминцами. На такой скорости пространство было невидимо, да и не существовало.
|
