Overdose on Design
182 Brick Lane Светильники и мебель 1945-1980 годов (в том числе вещи Ле Корбюзье и ван дер Роэ). Есть шанс, что купленная здесь лампа засветилась недавно в каком-нибудь фильме: предметы из Overdose on Design часто берут напрокат кинокомпании. пн-вс 10.00-18.00 Placesandspaces 30 Old Town Рекордсмен по части вещей со странностями: ковер в виде газона, часы, на которых нарисованы часы с кукушкой, красные лосиные рога-вешалка. Подставка для яйца громоздится на горе из шести слепленных друг с другом яиц. Обои из Дамаска — самый простой здешний предмет. вт-сб 10.30-18.00, вс 12.00-16.00 Pop UK 278 Upper Richmond Rd Еще более разнузданный дизайн, чем в Placesandspaces. Канделябр-призрак — это две просвечивающие пластины, которые пересекаются под прямым углом, и сверху уже подсвечники. Настенная держалка для бутылей — последние торчат из нее параллельно полу. Король собрания — белый обтекаемый пухленький телевизор на одной ножке. пн-сб 10.00-18.00, вс 12.00-17.00 SCP 135-139 Curtain Rd Рекордное количество первейших дизайнеров, включая Джаспера Моррисона, Майкла Содо, Тома Диксона. Продаются все самые известные стулья xx века, но в миниатюре, вешалки с неестественно вытянутыми шеями и шахматы в стиле баухауса, ваза в виде пластиковой бутылки. Среди подарков — игрушка «Рассерженный имбирь» и голубой кролик с четырьмя глазами. пн-сб 9.30-18.00, вс 11.00-17.00
TAX FREE
Подробности — на www.globalrefund.com и www.hmce.gov.uk/public/vatrefunds/vatrefunds.htm.
26. ДЕШЕВЫЙ ЛОНДОН
Москвичам в этом отношении повезло меньше, но на момент подписания путеводителя в печать ожидается приход в Москву бюджетных авиакомпаний Air Berlin и Niki, с помощью которых, хотелось бы надеяться, когда-нибудь и из столицы можно будет дешево улететь в Лондон, хотя бы и с одной пересадкой (в Берлине или Вене).
ГДЕ ПЕРЕНОЧЕВАТЬ ЗА £30
Хостелы (www.hostels.com) бывают «официальные», то есть входящие в сеть Hostelling International (www.iyhf.org), и частные. Официальные дороже, требуют членскую карточку (можно приобрести в любом хостеле), обязательно снабжены кухнями, закрываются на ночь (хорошо в Лондоне хоть сами хостелы не запирают, как в других городах), а на постояльцев здесь налагаются разнообразные ограничения (к примеру, нельзя провести в одном заведении более пяти ночей подряд). Частные хостелы дешевле раза в полтора, заселиться в них можно хоть в три утра, и стандарты обслуживания в них никто не регулирует. Неудивительно, что официальные хостелы вечно оккупированы группами школьников из Германии или Швейцарии, а частные — немытыми австралийцами, путешествующими вокруг света. Главная примета хорошего частного хостела — дешевый оживленный бар. Для тех, кто останавливается на неделю, во многих частных хостелах имеются крайне выгодные специальные предложения.
Еще вариант — снять комнату у коренных жителей, что подчас выливается в отдельное приключение. Можно воспользоваться следующими конторами (обе сдают комнаты минимум на две ночи): At Home in London (8748 1943, факс 8748 2701, www.athomeinlondon.co.uk) и Host & Guest Service (7385 9922, факс 7386 7575, www.host-guest.co.uk).
Если вы едете в Лондон всемером или что-то около того, снять апартаменты на группу можно в следующих местах: Astons Apartments (7590 6000, факс 7590 6060, www.astons-apartments.com, студия на двоих — £95, каждая дополнительная кровать — £10) или Palace Court Holiday Apartments (7727 3467, факс 7221 7824, www.palacecourt.co.uk, студия — в среднем £72). Barbican YMCA
Сamden Inn
City of London
Сurzon House
Generator
Holland House
Hyde Park Hostel
Oxford Street
St Christopher’s Inn
Tent City Hackney
ГДЕ ПОЕСТЬ ЗА £5-10
Beirut Express
Bistro I
Boiled Egg & Soldiers
Chamomile
Chelsea Kitchen
Fryer’s Delight
ГДЕ ПОЕСТЬ ЗА £10-25
Chutneys
Diwana Bhel-Poori House
Gallipoli
Haz
Gili Gulu
Kastoori
Meson don Felipe
Mirch Masala
Mr Kong
New Tayyab
Porchetta Pizzeria
Rasa Travancore
Retsina Taverna
The Stockpot
Viet-Anh
ОБЩЕЖИТИЯ
Arcade Halls
Goldsmid House
High Holborn Residence
International Students House
King’s College Conference & Vacation Bureau
Passfield Hall
Walter Sickert Hall
Римский Лондон Расположенный в огромной чаше между двумя рядами холмов — Чилтернами на севере и, как ни странно, Северными на юге, — своим рождением Лондон обязан Темзе. Вообще-то небольшая река, она отличается очень длинным приливным устьем-эстуарием. Чуть западнее, ближе к Виндзору, Темза еще представляет собой тихую речушку размером с Яузу — но на востоке города она становится впечатляющим судоходным каналом масштабов Невы или Эльбы. Это так даже теперь, спустя две тысячи лет борьбы города с рекой за землю и удобные глубоководные пристани, а в 43 году н.э., когда в Британию пришли римляне, Темза была еще раза в три шире и текла по огромной заболоченной равнине.
Высадившись в Кенте, императорские легионы поднимались вдоль реки, пока не переправились на северный берег где-то в районе Вестминстера. Вероятно, еще по дороге они обратили внимание на то место, где посреди мелководья и в прилив, и в отлив из воды виднелся довольно большой остров. Римские инженеры навели тут постоянный мост, в то время как глубина Темзы непосредственно к востоку от переправы позволяла подходить сюда морским судам. Поселение у моста, получившее название Лондиний, благодаря своей роли одновременно торговых ворот Британии и главного пропускного пункта по дороге с юга на север страны, в считанные годы сделалось ее столицей. За столичный статус пришлось и заплатить — не прошло двадцати лет с основания города, как его дотла спалили восставшие аборигены под водительством суровой женщины Будикки. Ярко-красный слой горелой породы дает возможность оценить размеры тогдашнего поселения: вокруг нынешнего перекрестка Грейс-Черч-стрит и Ломбард-стрит. Тут пересекались две из трех главных артерий города, а чуть севернее стояли форум и базилика.
В следующие двести лет город неуклонно разрастался. Новая, построенная во II веке базилика была больше современного собора Святого Павла, на месте нынешнего вокзала Кэннон-стрит вырос дворец наместника провинции, а южнее теперешних башен Барбикана — военный форт. В 200 году Лондиний обнесли циклопическими стенами, простоявшими до XVIII века. Внутри них оказалось все пространство от Тауэра до станции Blackfriars и от автострады Лондон-Уолл — что, собственно, и значит Лондонская стена — до реки. Ворота римского города и теперь отмечают главные въезды в Сити: Олдгейт — на восточной дороге в Колчестер, Бишопсгейт — на северной в Йорк, Ньюгейт — на северо-западной в Сент-Олбанс и Ладгейт — на западной в Силчестер.
Даже в эпоху расцвета эта огромная территория была почти наполовину занята огородами и садами, а с середины III века вместе с упадком имперской власти началось постепенное снижение численности горожан; примерно следующую тысячу лет население города чувствовало себя в древних стенах, как такса в конуре сенбернара. Уменьшение города ускорилось после 410 года, когда император Гонорий вывел из Британии все римские войска — они были нужнее в Италии, на которую наседали варварские племена. Темные века Коллапс вовсе не был мгновенным. Еще, быть может, полвека брошенные на произвол судьбы британцы жили точно так же, как при империи, управляемые своими провинциальными властями. Но в конце v века, когда варвары — в данном случае англосаксонские племена из Германии — добрались и до Британии, Лондон умирает или, точнее, впадает в спячку, о которой нам неизвестно почти ничего. Примерно в это время там правил или, скорее, не правил, король Артур, который вытаскивал или не вытаскивал свой меч из наковальни, стоявшей во дворе церкви, которая была или не была собором Святого Павла. Скорее не была — известно, что церковь в честь апостола Павла была заложена только в 610 году, на четвертый год апостольской миссии просветителя Британии святого Августина. Тогда же Августин назначает некоего Мелития епископом Лондона — но все это вовсе не означает наличие Лондона как такового, а только память о Лондинии как важном римском центре. В пределах римских стен при этом, скорее всего, не живет никто, кроме нескольких десятков саксов, возделывающих поля внутри и вокруг полуразрушенного города.
В это время, с VII по IX век, сердце Лондона бьется слева, вдоль того тракта, который в будущем станет называться Стрэндом. Именно там, в стороне от пугающих римских руин, саксы обустраивают свой торговый центр с портом чуть западнее нынешнего Темпля. Этот город назывался Люнденвик, и сейчас о нем напоминает только вытянувшаяся на запад цепочка церквей от Сент-Брайд до Сент-Мартин-ин-зе-Филдс, основание которых скрыто в глубине Темных веков (нынешние здания — XVIII века). Одна из них, стоящая посреди Стрэнда церковь Сент-Клемент-Дэйнз (то есть Святого Климента в Датчанах), свидетельствует о новом игроке лондонской драмы — датских завоевателях, высадившихся в Британии и оккупировавших Люнденвик в 865 году.
Следующие годы город будет переходить из рук в руки, пока в 878-м король Уэссекса, объединитель страны Альфред Великий, не выбьет датчан и не заключит с ними договор, по которому граница между саксонской и датской частями Британии проводилась по реке Ли — чуть восточнее Лондона, во второй зоне нынешнего метро.
Население Лондона, превратившегося в приграничную крепость королевства, Альфред перевел под защиту римских стен. С этого момента Люнденвик отходит в историю под именем Олдвич (старый рынок), и начинается возрождение Сити. Альфред ремонтирует и надстраивает римские стены, основывает две городские гавани — в Куинхайте и Биллингсгейте, соответственно выше и ниже по течению от моста, который в эту эпоху постоянно разрушался и возводился снова. Изогнутые тропы, проложенные некогда саксами в обход самых массивных римских развалин вроде базилики и терм, превращаются в главные улицы города, а между ними разрастается сеть переулков — к новым зданиям, построенным на прежде пустовавших задворках римского города. В руинах амфитеатра на северо-востоке города проходят заседания народного совета фолькмута (недаром позже на этом месте построят центр городского самоуправления Гилдхолл), а рядом с ним появляется королевский дворец. В то же время говорить о Лондоне как о столице в современном смысле тогда не приходилось: король и его двор управляли государством и отсюда, и из Винчестера, и еще из нескольких других городов. Темные века Коллапс вовсе не был мгновенным. Еще, быть может, полвека брошенные на произвол судьбы британцы жили точно так же, как при империи, управляемые своими провинциальными властями. Но в конце v века, когда варвары — в данном случае англосаксонские племена из Германии — добрались и до Британии, Лондон умирает или, точнее, впадает в спячку, о которой нам неизвестно почти ничего. Примерно в это время там правил или, скорее, не правил, король Артур, который вытаскивал или не вытаскивал свой меч из наковальни, стоявшей во дворе церкви, которая была или не была собором Святого Павла. Скорее не была — известно, что церковь в честь апостола Павла была заложена только в 610 году, на четвертый год апостольской миссии просветителя Британии святого Августина. Тогда же Августин назначает некоего Мелития епископом Лондона — но все это вовсе не означает наличие Лондона как такового, а только память о Лондинии как важном римском центре. В пределах римских стен при этом, скорее всего, не живет никто, кроме нескольких десятков саксов, возделывающих поля внутри и вокруг полуразрушенного города.
В это время, с VII по IX век, сердце Лондона бьется слева, вдоль того тракта, который в будущем станет называться Стрэндом. Именно там, в стороне от пугающих римских руин, саксы обустраивают свой торговый центр с портом чуть западнее нынешнего Темпля. Этот город назывался Люнденвик, и сейчас о нем напоминает только вытянувшаяся на запад цепочка церквей от Сент-Брайд до Сент-Мартин-ин-зе-Филдс, основание которых скрыто в глубине Темных веков (нынешние здания — XVIII века). Одна из них, стоящая посреди Стрэнда церковь Сент-Клемент-Дэйнз (то есть Святого Климента в Датчанах), свидетельствует о новом игроке лондонской драмы — датских завоевателях, высадившихся в Британии и оккупировавших Люнденвик в 865 году.
Следующие годы город будет переходить из рук в руки, пока в 878-м король Уэссекса, объединитель страны Альфред Великий, не выбьет датчан и не заключит с ними договор, по которому граница между саксонской и датской частями Британии проводилась по реке Ли — чуть восточнее Лондона, во второй зоне нынешнего метро.
Население Лондона, превратившегося в приграничную крепость королевства, Альфред перевел под защиту римских стен. С этого момента Люнденвик отходит в историю под именем Олдвич (старый рынок), и начинается возрождение Сити. Альфред ремонтирует и надстраивает римские стены, основывает две городские гавани — в Куинхайте и Биллингсгейте, соответственно выше и ниже по течению от моста, который в эту эпоху постоянно разрушался и возводился снова. Изогнутые тропы, проложенные некогда саксами в обход самых массивных римских развалин вроде базилики и терм, превращаются в главные улицы города, а между ними разрастается сеть переулков — к новым зданиям, построенным на прежде пустовавших задворках римского города. В руинах амфитеатра на северо-востоке города проходят заседания народного совета фолькмута (недаром позже на этом месте построят центр городского самоуправления Гилдхолл), а рядом с ним появляется королевский дворец. В то же время говорить о Лондоне как о столице в современном смысле тогда не приходилось: король и его двор управляли государством и отсюда, и из Винчестера, и еще из нескольких других городов. Тюдоры и Стюарты Этот сравнительно благополучный застой тянулся до начала правления Генриха VIII (1509-1547). Кроме бурной строительной активности — Генрих, к примеру, перестроил Сент-Джеймсский дворец и Уайтхолл, ставшие королевскими резиденциями, — этот монарх совершенно изменил городской пейзаж одним своим указом о роспуске всех монастырей страны (1536). В Лондоне за этим последовала дележка гигантских участков монастырских земель в самом центре уже сложившегося города. Корона, скажем, присвоила леса Вестминстерского аббатства Святого Петра — в том числе нынешний Гайд-парк. Знать выселила епископов из дворцов на Стрэнде. Адвокаты завладели Темплем, где до этого они были только арендаторами. Чиновники, ответственные за передел собственности, прихватили оставшиеся городские аббатства и приорства — Блэкфрайрз, Остин-фрайрз, Бермондси — и очень резво принялись осваивать приватизированное имущество.
К 1600 году население Лондона превысило 120 000 человек, которым было определенно тесно в старых границах. Лондон начал резко расти во все стороны, и при этом в разные стороны по-разному — именно тогда окончательно сложилась социальная география города. К востоку от Сити земля принадлежала в основном мелким собственникам. Линии дорог и центры древних деревень здесь постепенно обрастали торговыми и индустриальными новостройками, выгодность которых главным образом определялась свободой от строгих ограничений гильдий и корпораций. Зато на западе почти вся земля была поделена между крупными поместьями и не застраивалась до тех пор, пока хозяев устраивала получаемая с участка сельскохозяйственная рента. Но рано или поздно владелец нанимал для своих лугов и полей архитектора и чаще всего застройщика, который уже сдавал построенные дома в длительную аренду. Первым таким лордом-строителем стал четвертый граф Бедфордский, дед которого получил при роспуске монастырей бывший сад Вестминстерского аббатства, Ковент-Гарден. В 1630 году граф пригласил первого великого английского архитектора Иниго Джонса спроектировать на задворках своего особняка новый городской район для высшей прослойки. Джонс, изучивший в Италии метод Палладио и построивший первые в Лондоне классицистические здания (в том числе новый банкетный зал Уайтхолла и ренессансный фасад для норманнской махины собора Святого Павла), придумал нечто до сих пор в Англии невиданное — тихую площадь посреди квартала и систему улиц, ведущих от нее к основным транспортным артериям. Имевший бурный успех проект Ковент-Гарден навсегда определил, что такое настоящая лондонская площадь — не пересечение улиц, а тихая сердцевина квартала, обычно с садом, куда выходят фасады самых дорогих домов. Такой стала и площадь Сент-Джеймс, построенная другим аристократом, графом Сент-Олбансом, в 1660-х годах.
Все эти бурные перемены происходили с двух сторон от средневекового Сити, будто замершего в спячке, выйти из которой ему предстояло самым драматическим образом. В воскресенье 2 сентября 1666 года, в два часа утра, в пекарне Томаса Фаринера в Пуддинговом переулке вспыхнул пожар. Причины неясны — современники во всем винили папистов, исследователи склоняются к версии о плохо прикрытой вьюшке, — но уже к полудню не стало половины Лондонского моста и примерно 300 домов к северу от него. Из-за сильного ветра к ночи вторника погибли собор Святого Павла и Гилдхолл, а фронт огня представлял собой огромную дугу от Темпля до предместий Тауэра. Саму крепость спас королевский флот, разбомбив близлежащие кварталы, но это была единственная удача пожарников. В среду, когда судьба города была, казалось, предрешена, ветер неожиданно спал, и к пятнице пожар удалось потушить. Сити и окрестности Флит-стрит и Холборна представляли собой выжженную пустыню. Хотя число человеческих жертв каким-то чудом оказалось равным всего восьми, огнем было разрушено 13 200 домов, 87 церквей и 52 зала собраний ремесленных гильдий. Ущерб был оценен в £10 000 000 — притом что годовой доход городского правительства равнялся в ту пору £12 000.
Сразу после «Великого пожара» раздавались призывы оставить Лондон и построить столицу в другом месте. Ученик Джонса Кристофер Рен, напротив, предлагал устроить на месте хаотичного и тесного Сити новый город с широкими регулярными проспектами и просторными площадями в итальянском духе, а всю промышленность и крупную торговлю вывести в пригороды. Совет олдерменов отклонил эти нереалистичные для коммерческого центра прожекты и принял свое решение: дома отныне планировать в соответствии со строгими стандартами, проложить новую магистраль от Гилдхолла к Темзе (нынешние Кинг-стрит и Куин-стрит) и ввести новый налог на уголь для восстановления общественных зданий. Частные дома отстраивались — теперь уже не деревянными, а кирпичными — на средства, которые их владельцам удалось сохранить после пожара.
Уже к 1672 году Лондон снова стал вполне жилым городом. Рен тоже не остался в обиде: из 51 восстановленной после пожара церкви 50 были построены по его проекту. Среди появившегося в результате леса фирменных реновских шпилей спустя еще сорок лет наконец поднялся огромный купол нового собора Святого Павла, главного шедевра архитектора. Он же спроектировал и Монумент — колонну со статуей Карла II, отмечающую место начала пожара и воспевающую избавление города от католических козней. Георгианский Лондон Следующий период, названный по имени четырех правивших в XVIII — начале XIX века монархов Ганноверской династии, в очередной раз преобразил Лондон до неузнаваемости. Время образцовой старой доброй Англии, эпоха беспримерной стабильности и процветания, именно XVIII век главным образом определяет нынешний характер застройки большей части исторического центра города. На западе аристократы планомерно продолжали застраивать свои земли кварталами с площадями посредине — так появились поначалу вполне благополучный Сохо, вечно респектабельный Мейфэр, престижные районы к северу от Оксфорд-стрит. Там же, на западе, окончательно складывается система королевских парков — Гайд-парка, Грин-парка и Сент-Джеймсского. А стоящий между двумя последними дворец герцогов Букингемских с 1761 года становится основной королевской резиденцией. В 1762-м наконец сносятся древние стены и ворота римского Лондона. Тем временем к северу и востоку от Сити образуется пояс бедных районов: от чудовищных трущоб Сент-Джайлса и Шордича до аккуратной ремесленной скромности Клеркенвелла (хотя и там попадаются трущобы хоть куда). В результате более состоятельные горожане мигрировали с востока на запад и из Сити в ближние пригороды на севере и на юге.
Увеличивающаяся потребность в транспорте привела в середине века к настоящей революции: к северу от застроенных территорий, тогда еще в полях, проложили Новую дорогу, первую лондонскую окружную, в наше время разделенную на несколько отдельных улиц от Мерилебоун-роуд до Сити-роуд. В 1750-м появляется и второй за 1 700 лет мост через Темзу в черте города — Вестминстерский. Вслед за ним последуют еще шесть, а самый первый, Лондонский, сначала очистят от стоявших на нем домов, а потом и полностью перестроят.
Прочие общественные работы георгианского Лондона также впечатляют масштабом. В 1711 году парламент принимает акт о 50 новых церквях для Лондона. Между Темзой и Стрэндом возникают два крупнейших памятника лондонского классицизма: не дошедший до нас жилой квартал Адельфи братьев Адам и сохранившийся Сомерсет-хаус Уильяма Чемберса — первый в мире специально построенный правительственный комплекс. В самом конце георгианского периода, начиная с 1811 года, архитектор Джон Нэш осуществляет самый величественный из своих градостроительных проектов — Риджент-стрит, призванную, во-первых, соединить Карлтон-хаус, резиденцию принца-регента на Молле, с недавно открытым Риджентс-парком, во-вторых, обеспечить новую артерию с севера на юг города и, в-третьих, зримо отделить трущобы Сент-Джайлса и уже довольно сильно обедневший Сохо от благополучного запада.
Тем временем далеко на востоке, за Тауэром, по обоим берегам Темзы начали появляться глубоководные доки. Вместе с целыми кварталами прилегающих к ним складов и десятками тыс
|
