КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 17 страница

Я стал осматривать нашу камеру на предмет чего-либо, что может мне помочь или натолкнуть на идею. Вот стол, на нем строительные и слесарные инструменты, мотки скотча, которым нас привязывали, какой-то мусор. Лампочка под потолком, опять же. Камориль, распятый на кресте, его черные кожаные штаны в какой-то белой пыли, как будто бы его тащили по побеленной известкой стенке...

Лунь придет кормить нас не раньше чем через двое суток. Ну хорошо. Если он придет, то что я смогу сделать? Украсить у него губами ложку? А вдруг это чудовище разозлится? Нет, не вариант.

Может, закричать? И тоже поиметь увлекательную беседу с Верой и ее извращенческими наклонностями? Ну уж, нет. Я, пожалуй, этого удовольствия себя лишу.

Как же быть?

Я снова посмотрел на Камориль:

- Ну и попали мы с тобой, а. Кажется, в таком положении мы впервые.

Камориль ничего не ответил, только вздохнул.

- Довольно неприятно быть настолько беспомощным, - признался я. - А эта барышня... Интересно, откуда ты ее знаешь? А впрочем, нет, не говори, даже думать об этом не хочу. Ее кожаные трусы и твои кожаные штаны... Что-то у вас есть, знаешь, похожее, мне даже удивительно как-то, чего это вы не нашли с ней общего языка.

Камориль, естественно, снова промолчал.

- Она же это... как называется... вуайеристка, да? Иначе б зачем ей такое всякое предлагать. Эх, чем бы дитя не тешилось...

И тут у меня произошел, как это нынче называется, инсайт. То бишь, озарение ко мне пришло. Я еще точно не знал, как это сделать, но... Я кое-что вспомнил о Камориль. Кое-что такое, что не делает ему чести в обычной ситуации, но может помочь нам сейчас.

Я сглотнул. Похоже, мне предстоит недюжинное испытание. Мне придется делать то, чего я делать не привык и не очень-то умею. Косвенно выражаясь, сейчас я должен буду поработать языком. Насколько странно бы это ни звучало.

И я начал.

- Эй, Камориль, - мой голос подвел меня поначалу, поэтому мне пришлось повторить: - Камориль Тар-Йер. Знаешь, я вот что подумал... А может, нам стоило принять ее предложение?.. Не подумай чего хорошего. Я имею в виду душ. Ну, она же была вполне серьезна, так? Мало ли, по пути туда или обратно нам бы выдался шанс сбежать. Они же нас всяко развяжут, чтобы мы могли... доставить им это их нездоровое удовольствие наблюдать за мокрыми, разгоряченными телами. Я же... Я же все понимаю. Одно дело - личные отношения, но совсем другое - вопрос жизни и смерти, и здравого рассудка тоже. Ну, в общем, если она еще раз предложит... ты не будь так категоричен. Тем более, я же знаю, что ты этого хочешь. Гадкий ты, кстати говоря, извращенец. Ну, а потом... сделаем вид, что ничего не было. Да и какая кому разница. Это же только... между тобой и мной. К тому же, я уже начинаю чувствовать запах грязного тела... И не только своего. А так... Я бы мог взять тебя... и хорошенько отмыть.

Я сглотнул. Пока что, вроде, ожидаемого эффекта не было. Градус недостаточен? Ну что ж. Деваться некуда. Надо продолжать.

- Представь себе. Теплая вода струится по моей спине. Волосы тоже мокрые, свиваются спиральками, тяжелые, прилипают к плечам. Ты чувствуешь, что моя кожа горячее воды. Прижимаешься ко мне, ощущая телом все рельефные места. И ты вправе это делать. Можно. Мне приятно. Ты можешь касаться меня всюду. И я целую тебя, сразу глубоко и жестко, так, как некоторые девушки не любят. Но тебе нравится, да? Эти сладостные ощущения, так похожие на боль... Твои руки скользят по моим бедрам, плечам и груди. И мое тело отвечает тебе, ведь я чувствителен, как шестнадцатилетка. Я прикусываю мочку твоего уха, прижимая тебя к себе за талию. Спускаюсь к шее и целую ее так, чтобы оставить след. Он будет напоминать тебе об этом, даже когда все кончится. Но до этого еще далеко. Я прижимаю тебя к холодной стене, наваливаясь теплой приятной тяжестью, и ты чувствуешь, как мои прикосновения обжигают тебя, проникают под кожу, заставляют ластиться и желать большего. И ты получишь все, чего хотел, в полном объеме, и это будет в тысячу раз лучше, чем ты мог представить. Ведь ты уже представлял себе, как это будет, а? Так вот, это будет глубоко, долго и горячо. Я буду истязать тебя, пока ты не станешь просить пощады, изгибаясь в моих руках молодой лозой, постанывая от растекающегося внутри тебя удовольствия...

Сработало.

Примерно на высоте пятых ребер у Камориль стремительно выросли еще четыре руки, по две с каждой стороны. Они вырастают у него каждый раз, когда он по-настоящему возбужден. И отпадают пустыми хитиновыми оболочками после. Это не настоящие руки, они только выглядят человеческими. В них, по сути, даже костей нет.

Камориль тут же стал расшнуровывать свою маску одной парой рук, а другой расстегивать ремни у горла и за головой.

Когда маска полетела куда-то вниз и он смог говорить и смотреть на меня, первым, что он сказал, было:

- Ах ты, сукин сын, ты думай вообще, что говоришь! Если я сейчас освобожусь первым, то ты рискуешь быть изнасилованным прямо не слезая с креста!

- Я знаю, что ты знаешь, что я никогда тебе этого не прощу, - с усмешкой проговорил я.

Камориль попытался дотянуться дополнительными руками до ремней на основных руках, но не смог.

- Еще б чуть-чуть! - заскрежетал зубами он.

- Ты лучше скажи мне, как вызвать костяной нож? - поторопил его я. - Если, например, я его из запястья вызову, то у меня рука освободится, и я смогу себя развязать и потом тебя.

- Мне надо тебя коснуться для этого, - расстроено сказал Камориль. - Такая вот... накладочка получилась. Ну ничего. Мне чуть-чуть осталось... А ну, Мйар, давай... поработай еще немного. Раз теперь я тебя вижу... оближи губы.

Как-то мне стало совсем уж обжигающе стыдно. Но, что делать. Подчинился.

- А теперь медленно... оближи плечо... я верю, ты сможешь... Да, так, хорошо... О-о… Очень хорошо... Отлично.

Дополнительные руки Камориль смогли дотянуться к запястьям основных и развязать на них ремни, а потом и отодрать скотч.

Через пару минут Камориль был уже на свободе. Потирая ноющие суставы, он присел на стул Веры и глянул на все еще связанного меня снизу вверх:

- Какие недюжинные таланты сокрыты в тебе, друг мой, глубоко и надежно! Какая страсть!..

- Камориль, развязывай меня давай! - зарычал я. - Не будь свиньей!

- Сейчас-сейчас. Успокоюсь. Не хочешь же ты и правда...

- Камориль!

- Ладно-ладно. Считай, уже.

 

Никс, гуляя по городу, тщетно пыталась придумать план, как же ей вызволить Эль-Марко и, если получится, остальных. Она не знала, где именно искать тех вампиров, что похитили ее друзей, но помнила, как легко загорелся напавший на нее упырь, как он вспыхнул, будто бы бензином облитый. Мясо так не горит.

Тем временем над городом сгущались сумерки, и вот-вот должны были загореться фонари. Похолодало. Люди с удивлением косились на девчонку, гуляющую в такую погоду с коротким рукавом, но Николе снова не было холодно.

Она купила себе в ларьке два пирожка с повидлом и чай, и умостилась на ступеньках под массивным бронзовым памятником, изображающим трех коней на горящем шаре. Символизм скульптуры остался для Никс загадкой.

Фонари наконец включились, но странный памятник почему-то остался в тени. Никс покончила с пирожками, а чай решила растянуть на подольше, ведь всем известно, что под чаек думается лучше всего.

Итак, ключ от всех дверей, кроме одной - не вещь, а понятие. Но когда Никс начинала об этом думать, в ее мозгу как будто бы кто-то дергал стоп-кран. Мысли упирались в стерильную белую стену из гладкого пластика.

- Ну хорошо, предположим, этот ключ - ну, например, любовь. Хорошо, - Никс решила проговорить вслух свои мысли, в надежде их, наконец, собрать. - То есть, с необычным даром Ромки справится любовь? И он должен ее найти. Нет, они все должны ее найти. Слишком просто и слишком сложно, как по мне.

В трех метрах от ступенек памятника нарисовалась темная фигура. Судя по очертаниям, это был мужчина в какой-то мешковатой мятой одежде. Двигался он как-то неуверенно, расхлябанно, а когда он подошел совсем близко, Никс по запаху определила обыкновенного горожанина навеселе.

- Эй, детка, куришь? - спросил потрепанный жизнью мужчина с мутным взором.

Никс, смотря на него снизу вверх, спокойно ответила:

- Ну.

Мужчина вынул откуда-то суровую папироску и протянул характерным жестом, выпрашивая огня. Никс подняла руку и щелкнула пальцами. Третью фалангу указательного обвило живое пламя, не причиняя никакого вреда своей владелице, однако, соприкоснувшись с сигаретой, огонек будто бы взбесился: он поглотил бумагу и пахучую траву разом, как 'слизал'. Мужик, охнув, отдернул руку, попятился, споткнулся, упал, прополз немного, потом снова поднялся на ноги и спешно скрылся за поворотом, выкрикивая от испуга мерзкие в своей вульгарности оскорбления и проклятья.

Никс хохотнула ему вслед, допивая чай, подогретый прямо в стаканчике ее же ладонями.

В этот момент откуда-то с другой стороны, из самой густой темноты вышел кто-то еще.

Никс дернулась, расплескивая остатки чая - больно уж внезапно этот некто проявился. Она могла бы поклясться, что секунду назад там, в темноте, никого не было.

- При-ивет, - нараспев произнес молодой человек, проводя пальцами по волосам. Между недлинных русых прядей сверкнули маленькие фиолетоватые молнии, и волосы парня поднялись вслед за его пальцами. - Ты чего цивилов пугаешь? И кого здесь ждешь?

- Охренеть, - произнесла Никола. В этом ее возгласе смешалось на самом деле очень много чувств. - Ты... это... чего такой дерзкий?.. И откуда взялся? Ты что, наблюдал за мной?

Никс говорила, вставая. Парень тем временем остановился в двух метрах от нее и дальше не шел. Пахло дождем.

- Я тут ребят жду, чтобы провести в 'Колбасу' через черный ход, у нас там выступление скоро, - молодой человек улыбнулся, пытаясь сгладить конфликт. - Ну, чего-то ты, девочка, как дикий бурундук, я прям даже испугался. Испепелишь же!

- Испепелю, можешь не сомневаться, - пообещала Никс. – И сам ты – бурундук! И ты... что ли... что это за молнии у тебя между пальцев бегают? Неужели ты...

- Ну, да, я - как ты, только... не как ты, - парень растопырил пятерню, демонстрируя свой 'талант', и снова сжал в кулак. - Такие дела. Но ты бы, на самом деле, не показывала это на людях... не принято это, как бы.

- Знаю, - фыркнула Никс. - У меня просто настрой мерзкий, а тут этот мужик пьяный еще...

- Чего настрой мерзкий? - осведомился незнакомый элементалист, стремительно превращаясь в знакомого.

- История длинная, и я не вру, - вздохнула Никола.

- Что, парень бросил?..

Вот этого ему лучше было не говорить. В точку он, конечно, не попал, но Никс разъярить сумел. И если ее обычная злость бывала яркой и быстрой, то глубокие эмоции обычно никак не отражались у нее на лице, зато все, что вокруг, горело синим пламенем, и никаких иносказаний.

Никс положила руку на металлический шар, на котором стояли гарцующие кони. Металл зарозовел.

Парень присвистнул.

- Все ясно, - сказал он, как будто бы и правда всё понял. - Ну, значит, тебе Потерянным велено было со мной встретиться! Пойдем, фрик-клуб 'Колбаса' как раз для таких, как мы!

- То есть? - Никс отняла руку от статуи, побоявшись, что та совсем расплавится.

- Придем, поймешь, - подмигнул элементалист. - Да не бойся ты! Ты ж вон чего творить умеешь, чего тебе бояться? А там послушаешь песенки, дернешь чего покрепче, потанцуешь, развеешься. Глядишь, к утру тоска пройдет. Возможно, оставив кратковременную головную боль, но то пустое. А? Ну, чего? Не ломайся, пошли.

Вот это хорошо ему говорить такое девушке, еще и в темной подворотне. О чем он только думает... хоть бы вспомнил, во что одет: широкие джинсы, толстовка, жилетка с цепочками, баф на шее черный и, внезапно, зеленый галстук, - итого получается достаточно хулиганский вид, если не брать в расчет тот самый галстук. Однако же лицо у парня было простым и открытым, и еще на нем примечательно выделялись широкие черные брови.

Никс поджала губы, подумав, что парнишка, вроде как, искренне ей добра желает. Наверное, и правда подумал, что ее 'парень бросил'. Это ж кого из 'бросивших' парнем считать...

Щеки Никс стремительно порозовели. Она попыталась взять себя в руки так оперативно, как только можно.

- А звать-то тебя как? - спросила Никс у элементалиста, который терпеливо ждал, пока она решит, что делать.

- Я - Ари, это сокращенное от 'Аристарх'. Мой папаня - оригинал и упрямец, каких поискать, так что мама не смогла его никак переубедить и назвать по-своему. Она, впрочем, предлагала имя 'Модест', так что я, порою, даже рад тому, что батя настоял на 'Аристархе'.

- То есть, - голос Николы стал тихим, - тебя отец... учил...

- Ну да, - Ари кивнул. - А тебя как зовут?

- Никола.

Аристарх широко улыбнулся:

- Со всеми бывает! То есть, будем знакомы! Ну что, пошли?

- Но у меня денег нет...

- Ничего, все в порядке, я тебя так проведу!

- А как же друзья, которых ты ждешь?

- Ничего, сами дойдут, а у входа просто мне позвонят!

- А как же...

- Что?..

Ари смотрел на нее вопросительно, не понимая, какие еще тут могут быть отговорки.

Никс зажмурилась и выпалила, стиснув кулаки:

- Моих друзей похитили вампиры!

Когда она открыла глаза, Ари уже подошел к ней чуть ближе и немного наклонился, чтобы заглянуть в лицо.

- Смотрю, не врешь, - констатировал он. - Ну, саму к вампирам я тебя не отпущу. Это раз. Тем более, ночью. Это два. Значит, планы никак не меняются, идем в 'Колбасу', а после выступления поговорим о твоих друзьях.

- Ты что, хочешь мне... помочь? - Никс не верилось.

- Знаешь, как называется наша группа? - подмигнул ей Ари.

- Нет.

- Наш фронтмен - книжный червь, так вот он начитался всякого и решил назвать группу 'Дух огня', - это прозвище таинственного и знаменитого исключительного чародея прошлого, и мы все думаем, что он был элементалист! Но мы с ним не согласились и назвали группу 'Негорюй', потому что, во-первых, играем соответствующую музыку, а во-вторых, наш фонтмэн, ко всему прочему, элементалист льда, чуешь, какая игра слов получается?

- Я совсем запуталась, - призналась Никс.

- А то! Немудрено! Но ты верь мне, она есть, хоть сразу ее можно и не заметить. Это я все к чему. К тому, что ты не сомневайся, - одногильдейцы - это хорошо, потому, что вместе мы - сила, мы непобедимы! И ты не думай, мы не из тех, кто пафосно называется, но при этом ни разу названию не соответствует! Все совсем не так! Именно потому, что мы соответствуем своему названию и постулируемым тезисам, мы просто обязаны хотя бы выслушать твою проблему, ведь всегда остается небольшая вероятность, что про вампиров - это тебе показалось, в любом случае...

Никс поняла, что Ари просто-напросто очень общительный, если не сказать - болтливый, и именно поэтому заговорил с ней. Или просто он 'сел на любимого конька', и на самом деле любит свою 'Негорюй'. Страх отступил.

- Ладно, пойдем, уломал, - махнула рукой Никс. - Ох, как же я устала, на самом-то деле.

Ари радостно сжал кулаки:

- Да! Ура! Я сделал это! Теперь у нас есть еще один фанат!

- Эй! Какой это я еще фанат? Я же даже не слышала, что вы там играете!

- Тебе обязательно понравится! - заверил ее Ари. - Разрази меня гром!

И в его распростертых ладонях проскользнуло несколько фиолетовых молний, как бы подтверждая серьезность заявлений.

 

 

Чудовище явно было слишком большим, чтобы пролезть в дверь. Да и сама дверь не была рассчитана на такие размеры. Но все-таки, кое-как, практически уподобясь упрямой кошке, нашедшей способ просочиться в щель забора, существо проникло внутрь камеры, даже умудрившись не расплескать нечто съедобное из оловянной миски.

Камера служила раньше, судя по всему, медицинским кабинетом, и в ней даже имелась подранная лежанка на колесиках, правда, намертво приколоченная одной стороной к стене.

Очевидно, упыри решили, что Эль-Марко не доставит им особых хлопот, а потому не стали его связывать: просто закрыли на замок, отобрав телефон, парабеллум и, почему-то, даже любимый цилиндр.

Со времени внезапной облавы прошли сутки, и Эль-Марко успел хорошенько изучить место своего заключения и вдоволь подумать о приключившейся ситуации.

В его камере можно было отыскать пару предметов, годных на то, чтобы приспособить их под оружие. Да вот хоть ножку от стола отломать. Но он знал, что это бесполезно: любой из больных вампиризмом сильнее и быстрее него более чем в три раза, а значит, справиться с этими тварями вручную практически невозможно. Пускай Камориль и поражался "убийственности" его дара, но в ситуации, когда времени нет, а "пациент" не зафиксирован, фокусы с изменением структуры тела трудноприменимы и практически бесполезны. Это для диагностики достаточно прикосновения, а для изменения нужно время... и такое прикосновение, которое не назвать "мимолетным".

Эль-Марко не спешил впадать в тоску, ведь его нынешнее положение не было таким уж бедственным, и, кроме прочего, он считал себя отчасти виноватым в произошедшем, а жалеть себя за последствия своих же ошибок он не привык. Если бы в той стычке он не выстрелил... Кто знает, может, Камориль бы как-то блокировал нападение упыря, не убивая его. А если бы тот сумасшедший вампир причинил вред целостности тела некроманта? Ну, что ж... просто добавилось бы работы.

Чуть менее двенадцати часов назад, почти сразу после давешней резни, Эль-Марко проводили в комнату, где содержались Камориль и Мйар, пребывавшие в отключке и в отвратительнейшем состоянии.

Упыри (около пяти мужчин и одна женщина) внимательно следили за всеми его движениями. Было ощущение, что они не верят в то, что он - целитель. Это понятно: мало кто может в самом деле так вольно обращаться с физиологией живых существ, меняя ее относительно быстро и достаточно заметно. Обычно целители низких уровней долго шаманят над телами больных, и выглядит это все, как сложный ритуал с наложением рук и песнопениями. Без наложения рук, что правда, никому не обойтись, ни новичку, ни гуру от сей непростой профессии. Но, чем выше уровень мага-целителя, тем скорее срастаются кости и ткани, повинуясь его умелым рукам, и тем более сложные беды он может отвести от драгоценных потрохов пациента.

Эль-Марко работал тогда четко и с полной отдачей, не разрешая себе проявить и толики чувств. Вампиры должны были видеть его бесстрастное лицо, - и только. Ни одна мышца на нем не дрогнула, когда Эль-Марко со страхом осматривал то, что эти бедные, злые, зараженные смертельным вирусом существа сотворили с телом Камориль. Они были глупы, и, конечно же, не могли оценить того, что тело некроманта - своего рода произведение искусства. Но жизни в Камориль было больше, чем в иных коллегах-целителях, с которыми Эль-Марко имел удовольствие вести беседы о смысле бытия в целом и смертности индивида в частности. И тело некроманта охотно откликалось рукам, привыкшим к нему и знающим о нем если не всё, то многое.

Упыри были в восторге.

А Мйар почти полностью регенерировал сам.

Затем Эль-Марко отвели обратно в камеру.

Во время этой занятной прогулки он успел заприметить несколько приклеенных к стенам планов эвакуации, вот только рассмотреть на них что-либо не сумел. Из плохо освещенных углов подземного комплекса на него все время глядели фосфорицирующие красным глаза вампиров, и оказалось их гораздо больше, чем пятьдесят.

Коридоры, по которым вели Эль-Марко, были большим счетом просто гулкими бетонными трубами, но иногда из-за бетона начинала проступать старинная складка, порою похожая на кирпичную, а порою напоминающая монументальную. Иногда путь пролегал через трещину в сплошном слое известняка и даже через небольшие пещеры, похожие на мраморные.

Предположив, что это - только малая часть подземелий, имеющих место быть под городом, Эль-Марко подивился размаху. Тут же должны быть еще и этажи, полностью затопленные грунтовыми водами... море-то... всегда берет свое.

И вот теперь к нему прислали это странное уродливое существо.

Оно возвышалось над Кападастером, и кости внутри зеленоватой плоти слабо мерцали. Эль-Марко сидел перед ним на кушетке, инстинктивно замерев. Существо склонило голову и то, что было его грудной клеткой, и поднесло тарелку с едой близко к лицу Эль-Марко. Одной из своих нескольких до конца сформированных рук (а кроме них существо имело еще с десяток этих конечностей, остановившихся на разных стадиях эмбрионального развития) чудовище набрало в столовую ложку жаркого и поднесло эту ложку ко рту Эль-Марко.

Кападастер медленно, осторожно поднял руки и мягко забрал ложку и миску у существа, случайно коснувшись его кожи почти вскользь.

Кожа оказалась теплой, несмотря на прозрачность и зеленоватый цвет. Но это было не важно.

Важно было все остальное. Те десятки сбоев и аномалий, вопреки которым существо оставалось живым. Утроенный, а то и учетверенный код. Разрывы. Мутации. Искусственно ускоренное, наверняка невозможное естественным путем развитие.

Эль-Марко испытал настоящий шок. Так бывает, когда ты видишь что-то, к чему не был готов. В такой ситуации люди со здравой психикой обычно смеются. Или плачут. Надо же как-то приспособить для своего мозга то, что калечит твое привычное видение мира, как пьяный маньяк-хирург.

То, что сделали с телом этого существа, нынешним трибуналом целителей было бы осуждено единогласно, а людей, творивших изменения, осудили бы на срок больший, чем они могли бы прожить в здравии.

И даже филигранность работы и ее ценность для гильдии этих людей бы не спасла. И даже то, что факт существования такого монстра - почти что чудо. Чудовищное чудо.

Эль-Марко не спеша ел свое жаркое, глядя на существо. Оно же беззастенчиво смотрело на него и тоже, как будто бы, изучало. Вероятно, ждало миску и ложку обратно.

Эль-Марко знал, что монстр совершенно безвреден и абсолютно неагрессивен. Все, что у этого чудовища есть - его большой размер, его слабый, ограниченный разум и упыри, зачем-то содержащие его как прислугу, или как живой движущийся экспонат. Может, тут у них какой-нибудь цирк уродов имеется?

Доев, Эль-Марко поставил миску на пол.

Существо безропотно наклонилось, чтобы ее поднять. Эль-Марко обеими руками ухватился за голову чудовища и, наплевав на принципы, стал менять.

Силы внутри существа было много. Казалось бы, конечно, работает - не трогай, тем более, такую странную извращенную систему, иррациональную чуть менее чем полностью, - но Эль-Марко нутром чуял, что должен действовать.

- Может, ты меня всю жизнь ждала, - поговорил он ласково, исправляя врожденный дефект развития мозга, бывшего на удивление человеческим.

Видимых изменений с существом не происходило, но по спине Эль-Марко от напряжения струился пот, а костяшки пальцев побелели. Когда его руки стали дрожать, он отнял их от существа, потому как больше не мог гарантировать точность работы. Чудовище, замотав головой, заревело. Потом с размаху врезалось в стену, потом, снова застонав, попыталось протаранить другую. Оно буйствовало недолго, но яростно, и это было очень похоже на агонию. Оно, отчасти, и правда умирало, для того, чтобы возродиться чем-то другим... возможно, чем-то более... правильным.

- Ты сирин, - мягко проговорил Эль-Марко, когда существо замерло в углу бесформенной тушей. - Ничего... Все будет хорошо.

Однако тварь наделала много шума. Упыри с минуты на минуту точно придут проверить Эль-Марко. Ну, что уж тут поделаешь.

Кападастер снял промокшую телогрейку. Ему было жарко, даже несмотря на холодные стены камеры. Рассевшись на кушетке, он попытался расслабиться и успокоиться. Думать о том, кто и зачем сделал такое с этой странной тварью, было бесполезно. Может статься, что через некоторое время... она сама расскажет. Если только он все сделал верно.

Вскоре, и правда, послышались шаги и возня с ключами. Металлическая дверь отворилась, и внутрь вошла та самая вампирша, что наблюдала за исцелением Камориль.

Кожа одежды на ней - говяжья, кости и плоть ее - человечьи, а сеточка-маечка - полиестр. И вирус, который, кажется, уже полностью поглотил ее, смотрит ее глазами, сияя алым, живет в ней, в каждом ее органе, в каждой ее кости и даже в каждом ее волосе. Он с ней давно. Очень давно. Навскидку возраст этой вампирши - около пятидесяти лет, притом что выглядит она как девчонка-панк, едва разменявшая двадцатку. И сложно сказать, сколько крови она выпила, чтобы сохранять разум все эти годы. Если, конечно... сохранила.

На чудовище, валяющееся в углу неподвижной тушей, вампирша глянула мельком и ничего не сказала. Закрыла за собой дверь на ключ, ключ сунула в задний карман шорт. Прошла прямиком к Эль-Марко.

- В общем, так, - поговорила Вера, ставя тяжелый сапог на край кушетки прямо между колен целителя. - Не буду размазывать кровь по стенке. Ты будешь искать лекарство от вируса.

Эль-Марко молчал. Ему было что сказать, но это было бы слишком комплексно. Вряд ли вампирша хочет слышать сейчас длинные тирады о том, почему излечить вампиризм нельзя.

- У тебя будет два месяца и все, что тебе может понадобиться, - продолжала Вера. - С нашими нынешними связями добыть любые медикаменты, любые реагенты - как младенца прирезать. В общем, всё, что хочешь. Даже можешь убивать. Троих наших тебе хватит? Кого-нибудь... старого, кого-нибудь средних лет и только-только зараженного новичка, например?

- А если у меня не выйдет? - все же осведомился Эль-Марко.

- Ты неправильно ставишь вопрос, целитель. Ты должен спросить "А что, если у меня выйдет?". Так вот, если у тебя получится, я обещаю тебе, что мы не отдадим тебя Богине, даже если придется идти против нее с клыками.

- Вот как...

- Ох уж не нравится мне твоя самодовольная рожа, - Вера ухватила Эль-Марко за подбородок. - Не то чтобы сама по себе. Самодовольство не нравится. Может, - она провела тыльной стороной ладони по его щеке, - мне тебя заразить, чтобы у тебя был дополнительный стимул?..

- А как же первые две недели перестройки? И частичная потеря памяти? - осторожно спросил Эль-Марко.

- Это ты прав... время потеряем. А время сейчас важно...

- Могу я задать вопрос?

- Валяй.

- Чем вас не устраивают результаты прошлых исследований целителей?

- Кроме того, что все эти тесты говорят, что вирус из наших тел не прогнать? Что его даже огнем не вытравить? Да ничем, что ты! - Вера рассмеялась, оттолкнулась от кушетки и стала наворачивать круги по комнате. - Да как же! Мне же нравится надламывать шеи, как будто бы это кожура банана! Я же забыла уже, есть ли цена у кого-нибудь, я же уже труп от человека не отличу! И правда, зачем мне что-то еще, кроме вечной жажды и гребаной, гребаной, гребаной вечной жизни?! И только попробуй сказать мне, чтобы я успокоилась!

- Да бушуй на здоровье, - Эль-Марко пожал плечами. - Кто я такой, чтобы что-то говорить? Разве что... не вижу ничего такого уж катастрофического в том, чтобы жить долго. Мир большой. Уж лет триста я бы, например, пожил, если бы мог, посмотрел бы все...

- Так а что тебе стоит?.. - Вера остановилась и уставилась на него, наклонив вбок голову, как сова.

- Не могу.

- Почему не можешь? Ты же целитель!

- Это да. Но есть... кое-какие правила. Коротко говоря, я не имею права изменять естественный ход событий. Я не могу омолаживать себя и кого-либо еще. Иначе мне светит трибунал и всяческие... неприятные вещи. У целителей... с этим все непросто. То есть, если бы не чтецы... Возможно, все было бы иначе, но из песни слова не выкинешь, а из Заповеди Неугомонного Сердца параграфа не уберешь. Моралисты, - Эль-Марко снова пожал плечами, мол, "что тут сделаешь".

В глазах Веры мелькнула жалость, такая же внезапная и наполовину случайная, как и ее ярость. Она подошла к Эль-Марко и обняла худыми, но сильными руками.

- Бедненький, - заворковала она, - как я тебя понимаю... Иметь такую силу... и не мочь ею воспользоваться... мы все так живем, прячемся по углам, и нас убивают, но нас не убить, мы вечны, мы останемся навсегда, пока они рождаются, взрослеют и растят нам наши ужины, обеды и завтраки. Теплые, мягкие люди. Живые, куда более живые, чем мы, хотя, что есть смерть?

- Небытие?

- Смерть - это отсутствие жизни, - Вера ткнулась носом в шею Эль-Марко, вдыхая его запах. - Смерти нет.

Она смотрела ему прямо в глаза, пока ее холодные руки шарили по его голой груди, все еще горячей от изматывающего волшебства.

Радужка глаз вампирши оказалась скорее желтой, чем красной, а ресницы слипшимися от дешевой туши. Она двинулась вперед, прогибаясь, чтобы коснуться губ Эль-Марко своими, но он остановил ее указательным пальцем.

- Тише, - прошептал он, - вирус...

- Для этого мы используем латекс, - улыбнулась Вера. - Если очень хочется, но нельзя. Полная изоляция.

Эль-Марко провел пальцами по ее острой скуле и ниже, по уголку челюсти.

- Но через сухую кожу вирус не передается, так?

- Ага.

- Ты еще более худая, чем Камориль.

- Пробуй еще. Ты не заметишь разницы. Вот здесь.

Эль-Марко не отводил взгляда от бездонных, сумасшедших глаз Веры, касаясь ее выпирающих ребер, тугого живота и, затем, твердого выступа подвздошной кости.