КРАЙ ВЕТРОВ: НЕКРОМАНС 18 страницаВера прикрыла дрожащие веки, и видно было, что глазные яблоки под ними вращаются совершенно произвольно. Эль-Марко знал теперь, сколько раз она ломала кости и где именно. Знал доподлинно, какие ее органы откажут первыми, если она не выпьет чьей-либо крови в срок. Эль-Марко чуял, какой расы были ее отец и мать, и знал, сколько раз из нее извлекали нерожденных детенышей, которым так и эдак не судьба была родиться из-за проклятия крови. - И правда, разницы никакой, - сказал он шепотом, укладывая Веру на кушетку. - Ты прекрасна той же красотой скелетированного листа и той же пугающей пустотой. - Так заполни меня, - на грани шепота и дыхания произнесла Вера, худые запястья которой Эль-Марко обхватил одной ладонью. Другой рукой он проводил между ее бедер, не стремясь, впрочем, разводить их в стороны. - Всенепременно, - произнес Эль-Марко, с улыбкой зажимая Вере рот пятерней. Вера дергалась и мычала. Она даже упала с кушетки, и наверняка пребольно, но Эль-Марко не трогала ее боль. Его вообще ничья физическая боль не задевала, и именно это, отчасти, роднило его с Камориль. В конце концов, он легко поднял Веру с пола и уложил обратно на кушетку, проводя пальцами между ее локтями и талией, предварительно плотно прижав их друг к другу. Так, он закрепил ей еще и руки, - на всякий случай. Вера глядела на него глазами, полными ярости, ненависти и всего того, за чем там прятался внезапно заполнивший ее страх. Запястья Веры плотно приросли друг к другу, как и бедра, которые срослись кожей и мясом. Более того, она не могла разомкнуть губ, ибо круговая мышца рта была 'склеена' воедино. Настолько беспомощной Вера не чувствовала себя никогда Пока Вера дергалась, тщетно пытаясь оторвать запястья друг от друга или разомкнуть сросшиеся ноги, Эль-Марко подошел к валяющейся в углу туше полупрозрачного чудовища и коснулся ее пальцами, проверяя, все ли с ним в порядке. Чудовище оказалось спящим. Вера перестала дергаться, когда Эль-Марко снова подошел к ней. В ее глазах, к удивлению Кападастера, теперь читалось неуместное и странное в такой ситуации... уважение. - Ты не вини себя, - сказал ей Эль-Марко, - ты не могла знать, на что способны целители. То, что я с тобой сделал - это же запрещено. А нам обычно проще руки на себя наложить, чем пойти против Заповеди. Он вытащил ключ от камеры из кармана ее шорт. - Но, я так понимаю, сейчас не то время и место, чтобы чтить правила. В общем, так. Мне нужно выбраться отсюда, и, заодно, захватить с собой Камориль и Мйара. Вряд ли ты будешь помогать мне, а? Вера, естественно, молчала, но теперь по ее взгляду было невозможно определить, о чем она думает. - Эх, если бы ты боялась смерти... было бы немного проще. Впрочем, знают ли об этом твоем бесстрашии твои подчиненные? Или какая у вас тут система?.. Может, главой считается самый сильный вампир? Или все подчиняются тому, кто всех заразил? - Эль-Марко задумчиво нахмурился. - Пожалуй, мне стоило навести о вас справки заранее, но кто ж знал... В любом случае, грозить мне тебе нечем. Так что расслабься - я тебя не убью. Он помолчал немного, что-то обдумывая. Потом глянул на Веру из-за плеча и произнес с усмешкой: - А? Клятва целителя 'не навреди'? Нет, не слышал.
- Камориль, а ты теперь... заражен? - Нет, - некромант покачал головой. - А я? Камориль нахмурился. Потом отвернулся от меня так, как будто не хочет смотреть мне в глаза. Потом снова на меня посмотрел и поджал губы. Глубоко вдохнул. Опять покачал головой. Он вроде как захотел, наконец, что-то сказать, но осекся. - Камориль, ты можешь мне просто и ясно ответить, да или нет?! - не выдержав, прорычал я, вцепившись некроманту в предплечье. - Нет, - улыбнулся Камориль, состроив физиономию номер 'милашка'. - Это потому, что я?.. Некромант стал серьезным: - Ты хоть и контактировал с их когтями в той заварушке, однако ж... ты помнишь, что произошло, когда ты отрезал себе кончики ушей? Я почесал затылок. Вот уж... не самые приятные воспоминания. Хоть и из новейших. Случилась, и правда, у меня как-то раз депрессия особых масштабов, дисморфофобия и прочие прелести личностного кризиса. Ну, и я попробовал... устранить некоторые свои физические дефекты. Тщетно. Отрезанная плоть отросла в течение следующих двух дней. - Ну так вот, - Камориль понял, что до меня дошло. - Твой невероятный организм вирусу не по зубам. Может даже статься, что ты - их единственная надежда на спасение. Но ты же не собираешься жертвовать собой ради этой, бесспорно, благородной цели? Я поперхнулся. Я бы, наверное, и пожертвовал бы. Если бы наверняка. Но - не сейчас. - А ты почему не заразился? - все же уточнил я. - Значит, ты тоже мог бы?.. - Долго объяснять, в чем тут дело. И да, давай ты отпустишь мою руку, чтобы я смог вызвать Кристину. Ну или давай уже, бери вторую, дай волю своей страсти! Ну, в смысле, гневу! А ты о чем подумал? Я, опомнившись, отпустил его предплечье. - Вампиризм - он же как бешенство, только не как бешенство. Получить вакцину тем же путем не выйдет, так как единственный вид, подверженный вирусу - человек, - все же соизволил объяснить Камориль. Говоря это, он одновременно потирал пальцы друг об друга, готовясь колдовать. - Так, а теперь замри, мне нужно сконцентрироваться, без шуток. Я замер. Автоматически вслушался. Где-то далеко скрипело что-то ржавое, и работали какие-то большие вентили. Время тянулось, как сироп. Камориль не двигался, смотрел строго вперед. Наконец его пальцы зашевелились, но не надолго. Потом по всему телу некроманта прошла судорожная волна. Его медовые глаза закрылись ровно в тот момент, как на лбу один за другим открылись шесть дополнительных глаз: пять золотых и один голубоватый. Руки Камориль сжались в кулаки, и тогда посреди его лба открылся последний глаз, завертелся и уставился на меня. Меня слегка передернуло. Никак не могу привыкнуть к этим его особенностям. Мы все еще находились в камере. После того, как нам удалось освободиться, Камориль долго искал место, где 'достает' до Кристины. И вот, наконец, нашел. Наверное, где-то там, в какой-нибудь мрачной коморке сейчас открывается спортивная сумка и из нее вылезает скелет, посверкивая золатунными деталями. Велик шанс, что Кристина не сможет до нас добраться. Впрочем, я точно не знаю, как все это работает. Будет ли Кристина сама решать, что делать и как нас спасать? Или же Камориль руководит ею напрямую, ощущая ее кости как свое собственное тело? Глаз, что у некроманта между бровей, больше не пялился на меня, а просто бегал туда-сюда, но не слишком быстро, так, вполне осознанно на вид. Я тихонько прошел к двери и еще раз осмотрел замок. Вот что-что, а взламывать замки я не умею, и ничего о них не знаю. Но я, вообще-то, и не собирался никогда попадать в передряги... В смысле, во все передряги, в которые я попадал, меня втягивало не по моему желанию. Ну, что уж тут поделаешь, видать, судьба такая. Камориль тем временем стал покачиваться и, иногда, странно дергаться. Но мешать я ему не решался, все ж таки, сейчас он работает на стыке двух чародейских школ. Такое не каждому по плечу. Простые, не хватающие звезд с неба некроманты, вроде как, вселяться в своих кукол не умеют, и управлять ими достаточно точно - тоже. Хотелось есть. Хотелось спать. Ко всему прочему меня пробирал озноб - то ли от волнения, то ли от того, что в помещении было правда сыро и холодно. В любом случае, тревога витала в воздухе. Только бы связь Камориль с Кристиной не прервалась. Пускай они сумеют найти способ нас отсюда вытащить. А если нет... не хочу убивать. Но, возможно, придется расправиться с Верой, ведь она обязательно к нам еще заглянет. Это - как пить дать. Следующие полчаса тянулись неизмеримо долго, а Камориль все сидел в одной позе, изредка шевелясь, но так, едва заметно. Когда я уже готов был на стенку лезть от тревоги и беспомощности, вдалеке послышались шаги. Судя по звуку, к дверям направлялось несколько человек, и шаги были тяжелыми. Вероятно, это были мужчины. Глухо зазвенела связка ключей, металлически простонал замок. Дверь отворилась вовнутрь и настежь, и то, что я увидел, было для меня снова... довольно неожиданным. В прямоугольный проем протиснулось давешнее полупрозрачное существо, само по себе вызывающее у меня оторопь и отвращение. Но в этот раз в нем, внутри, что-то плавало. Я не сразу сообразил, что это, но потом четко осознал, что глаза меня не подводят. В полупрозрачном животе чудовища плавала Вера, таращась на меня широко раскрытыми глазами, которые изредка моргали. Она скрючилась в странной позе и иногда дергалась, так же неестественно. Безэмоциональное лицо твари, возвышавшейся надо мной, было чуть наклонено вбок. - Мйар, - я, внезапно, услышал голос Эль-Марко, - ну, что ты, как не родной? Я оторвался от заворожившего меня кошмарного зрелища и вернулся в реальность, которая, стоит признать, наконец начала становиться не столь ужасающей. - Эль-Марко, что это? Потерянный тебя забери, я рад тебя снова видеть, но что это вообще такое? А эта вампирша - она там жива или что? Почему она внутри этой штуки? - Я тоже рад тебя видеть, - Эль-Марко потрепал меня по плечу. - Не паникуй, но и не радуйся чересчур. Сейчас нельзя расслабляться. Мы с Лунью прошли через два этажа, и вампиров там особо не было. Парочка была, но я прятался за Лунью, и они меня не засекли. Но это пока. Наверное, сейчас конец дня и большинство упырей еще спит. Но скоро они могут проснуться. Так что, надо бы валить отсюда, пока нам не пришлось прорываться с боем. - А как ты нас нашел? - Лунь знала, где вы, и смогла понять, что мне нужно. А по пути мы встретили Кристину. Я посмотрел на некроманта: он самозабвенно играл в гляделки с Верой, заточенной внутри полупрозрачного существа. - Хорошо придумано, - заметил Камориль. Перестав, наконец, оживленно двигать бровями, он обратился к Эль-Марко: - Вера там вполне комфортно себя ощущает, не так ли? - Судя по всему, такие, как Лунь, предполагались как симбионты, помогающие человеку передвигаться, - пояснил Эль-Марко. - Лунь создана искусственно на основе биологического материала нескольких видов. Она своего рода... шедевр. Можно сказать, вечная, многоразовая мать. - Ужас какой, - меня передернуло. - Так, ладно, это все хорошо, но нам и правда пора выбираться отсюда. Кажется, Эль-Марко решил взять Лунь с собой наверх, и Веру - тоже. У меня было не то настроение, чтобы как-то оспаривать эту идею, а Камориль так и вовсе не возражал. Что ему, и правда. Мы, не мешкая, нырнули из нашей просторной тюрьмы в зев подземных тоннелей. Я все еще не осознавал до конца все здесь произошедшее, воспринимая наш плен как страшный сон. И у страшного сна этого еще было несколько карт в рукаве, и эти карты были черными и с краями- клыками острыми, но дело шло к пробуждению, а мы, двигаясь так быстро, как только можно, пробирались узкими лазами, крутыми лестницами и просторными залами к поверхности, к выходу, доверившись удаче на добрых две трети. У подземного города с городом наземным, конечно же, крепкая связь, и далеко не один ход ведет на поверхность. Куда бы мы ни шли, двигаясь вверх, рано или поздно мы выберемся из-под земли, так или иначе.
В заведении, означенном как 'фрик-клуб' было людно, душно, темно и даже, пожалуй, мрачно. Синий и красный неон создавали ощущение нереальности происходящего, а ритмичная музыка терялась в разговорах, которые, в свою очередь, терялись в ней. В клубе было полно молодых девушек с явственно лишним весом, одетых на удивление откровенно и ярко. Кроме них аудитория 'Негорюй' была представлена лохматыми школьниками, небритыми потрепанными мужчинами неопределенного возраста, субкультурными фриками всех мастей и другими странными личностями, охарактеризовать идеологическую и культурную предрасположенность которых представлялось задачкой не из простых. Посадив Николу за стойку бара и заказав ей какой-то девичий ликер, Ари смылся готовиться к выступлению. Никс осталась одна среди пестрой толпы, выделяясь в ней своей простой практичной одеждой и отсутствием макияжа как такового. Она успела несколько раз пожалеть о том, что согласилась сюда придти. Но ликер был вкусный, да и Ари его сразу оплатил... Теперь сваливать (да еще и не попрощавшись!) попросту невежливо. За сим Никс смирилась с ситуацией и принялась терпеливо ждать, когда же 'Негорюй' изволит явить собравшимся своё музыкальное творчество. Время тянулось, как ему это свойственно, народ галдел, бокал опустел довольно скоро. С Никс никто не заговорил, когда она сидела у стойки, так что она решила встать и пройтись ближе к невысокой сцене, тем более что там уже началось какое-то шевеление. Оказавшись в тесном скоплении людей посреди зала, Никс вспомнила о своем росте (о котором обычно предпочитала не думать), и поняла, что придется проталкиваться еще ближе, иначе она попросту ничего не увидит. Кроме прочего ей было не понятно, откуда здесь столько людей. Неужели 'Негорюй' так хорошо играют?.. Или это просто клуб маленький? Или это единственный клуб, где могут собираться, например, маги? Никс пригляделась к окружавшим ее барышням (она как раз протолкнулась в первые ряды у сцены) и подумала о том, что опознать бездействующего мага ей не под силу. Ну, разве что, полнота для чародеев не слишком-то характерна, но тут тоже не без исключений. Да и разве может быть в этом городе так много одаренных?.. Но Ари сказал, что в группе все - элементалисты. Никс впервые должна была увидеть столько своих коллег в одном месте. Тем временем возня на сцене прекратилась и мужчина в синих спортивных штанах, проверявший аппаратуру, удалился. Из-за шторки сбоку вышел Ари и приветственно помахал толпе, вовсю улыбаясь и подмигивая то одной, то другой барышне. Барышни встретили его радостным гулом, кто-то даже выкрикнул его имя. Никс фыркнула. Идея популярности была ей непонятна и не близка. Ари, зажав в зубах медиатор, перекинул через голову гитарный ремень. Микрофоны зафонили отчаянно, но вскоре как-то успокоились, как будто бы сами по себе. Интересно, как именно природа Ари влияет на технику? Как часто ломается при нем электроника? И есть ли у него вообще телефон? Следом на сцену выбрались барабанщик и клавишник, ребята с экстравагантными прическами искусственных цветов, одетые во что-то намеренно агрессивное и эпатажное. На вид они были практически преступно юны и крайне развязны. Зал принял их с радушием и улюлюканьем. Правда, заняв свои места за инструментами, ребята чутка угомонились и перестали вытворять непотребности, оголять, например, животы и все такое прочее. 'Фронтмэн' не появлялся еще минуты три. Барышни, обступившие Никс, принялись скандировать 'Рин! Рин! Рин!' и теснить ее своими обширными бюстами назад. Поэтому, когда зал внезапно затих и замер (а свет кто-то приглушил) Никола воспользовалась моментом и безнаказанно протиснулась вперед. Теперь ей было отлично видно все-все. И, особенно, вышедшего к микрофону молодого человека, ярко подсвеченного сверху прожектором. Он настроил под себя высоту стойки, приблизил губы к микрофонной решетке и произнес в зал: - Доброй ночи, мои волшебные. Зал взревел. Никола еще никогда не видела такого неистовства, такой звериной экзальтированности. Тем более, в таком небольшом, казалось бы, помещении! Как эти девицы могут создавать столько шума?.. Грянули первые аккорды, вступили ударные и синтезатор. Света стало больше, а вот радости аудитории не убавилось: Рин, которого Ари назвал 'книжным червем', двигаясь в такт музыке, расстегивал золоченые пуговицы бархатного бордового сюртука. В момент, когда, судя по логике произведения, надо было вступать, Рин полностью распахнул сюртук. Первые слова песни потерялись в высокочастотном женском визге. Никс и после не особо вслушивалась, ибо звук в клубе оставлял желать лучшего. Она смотрела на этого Рина пристально, понимая отчетливо, что девочки в нем нашли, и с удивлением обнаруживая у себя на спине мурашки, а в сердце - пустоту. У мальчика были волосы цвета снега и кожа цвета слоновой кости; он не был альбиносом в обыкновенном понимании этого слова; его полутона стремились к синеве. Природа наделила его тонким, острым, как будто бы птичьим лицом, а судьба распорядилась так, что именно сейчас такие лица кажутся людям красивыми; так же мироздание не поскупилось на ширину плеч и глубину голоса, который был бархатным чуть более, чем сюртук, низким, но пластичным, красивым и нечеловечески завораживающим. Этот голос взял время в оборот и сказал ему, чтобы пошевеливалось. Время подчинилось с той же охотой, с какой любая из поклонниц в зале сделала бы ради Рина что угодно. Первая песня прошла, словно весенняя гроза отгремела, заставив девушек вспотеть и, в то же время, продрогнуть до костей. А потом Рин стал петь, не дожидаясь музыки, но музыка вплелась в голос. Он пел что-то о крыльях и боли, о судьбе, начертанной на крови и об огне, который страстно ласкает кожу, но не может согреть ни разу еще не любившего сердца. В его песне нашлось место также слезам и одиночеству, и, естественно, дуэту смерти и любви. Никс никогда еще не чувствовала себя настолько чужой в толпе, настолько маленькой, незащищенной и... одинокой. Этот свет... Эта музыка... Все это похоже на чужой сон. Или на ее собственный кошмар. И у кошмара этого нет ни конца, ни начала, и сам он, конечно же, сладостно-мучителен, невыносим и ровно настолько же извращенно-прекрасен. Не стоит, пожалуй, 'огоньку' иметь с этим парнем никаких дел. Никогда. Никаких. Дел.
Последний упырь застал меня в том расположении духа, когда мне было уже все равно, нужен ли он кому-то и расстроится ли этот кто-то, если найдет бездыханное тело товарища по несчастью здесь, на грязном полу, заваленном мусором и пустыми бутылками. Вот лучше бы кровосос, право слово, бежал, не глядя. И да, конечно, умом-то я понимаю, что упырек, возможно, уже сбрендил, а если нет, то видит перед собой просто изрядно потрепанного человека в рваной одежде, да, к тому же, кровью от которого несет за километр. Своей, чужой - вперемешку. И для упыря естественно подумать, что я - подарок судьбы, сочный, мягкий, теплый контейнер с едой, который просто напросто сам просится к упырю в зубы и ни в коем разе не будет особо сопротивляться. А может, ничего упырь и не думал, а просто повиновался инстинктам, и поэтому прыгнул на меня, шипя нечеловечески, раззявив уродливую пасть, как пристало одним лишь змеям, подставляя при этом свое нежное человечье брюхо и тонкую мальчишечью шею. Я ничего не сказал, вытирая руки об видавшие виды джинсы, просто кивнул своим, мол, идите за мной. Камориль брезгливо перешагнул через труп вампира, ведя за собой Кристину, которую держал за руку. Зрелище было, конечно, то еще, но, очевидно, так ему проще было поддерживать ее на ходу. Камориль тоже устал, и это не удивительно. Здесь я его отлично понимал. Эль-Марко все пекся о своем чудовище, которое, по его словам, было вовсе для драк не приспособлено, а потому они с Лунью замыкали нашу процессию, совершившую паломничество, как оказалось, аж с девятого подземного уровня. Определенно, компания специфическая более чем. Из-под земли мы выбрались в районе 'старого города'. Подземный коридор кончался в одном из подвалов дома-колодца, из которого мы вышли на улицу через сквозной проезд. По пути нам встретилось несколько кровососущих тварей, и мне неприятно об этом вспоминать, потому что твари встречались поодиночке, как это ни прискорбно. Для них, конечно. Над городом плыла тревожная, ранняя ночь, и где-то вдалеке, не на шутку меня тревожа, что-то громыхало. То ли петарды, то ли стреляют - определить я не мог. Остальные этого не слышали, и я не стал им об этом говорить. И так забот полно. Мы старались двигаться так, чтобы быть по возможности в тени и на свет фонарей не высовываться, дабы не попасться на глаза горожанам. Мы ж были мало того, что грязные, как бродяги, так еще и в компании ходячего скелета и огромного полупрозрачного чудища с женщиной внутри. Я бы сам испугался, если бы такое увидел. Но нам везло - прохожих на улице не было вообще, как будто бы властями объявлен комендантский час. Совсем скоро Камориль понял, в какой части города мы находимся, и предложил передохнуть в некоем 'проверенном месте', которое, как он знал, находилось поблизости. Тут спорить тем более никто не стал. Мы свернули еще пару раз, спускаясь по старой мощеной дороге куда-то в сторону парка, шум которого уже был отчетливо слышен, смешанный с ароматом листвы и застоявшейся озерной воды. Свыкшись, вроде бы, со странной ночной тишиной, я, совсем для себя неожиданно, расслышал неподалеку характерный звон велосипедного колокольчика. Кто-то мчался с горки, прямо следом за нами, на велосипеде, и этот, судя по звуку, видавший виды агрегат подбрасывало на мощенке нещадно. Я обернулся и охнул, сразу узнав в 'преследователе' Мари. Она не успела доехать до нас. Ее тяжелый велосипед с зеленой рамой повело, и девушка, не справившись с управлением, полетела на дорогу. Я был слишком медлителен. Моя реакция притупилась. Я не успел ее поймать. Я не успел даже подбежать к ней достаточно близко, хоть и попытался. Проклятая усталость! Чтоб ей пусто было! - Мари! - я бросился рядом с ней на колени и помог ей сесть. - Ты жива? Как ты тут очутилась? Девушка скривилась от боли. - Что болит? - тревожно спросил я. Тем временем к нам уже подбежали Камориль и Эль-Марко. - Все... все в порядке, - выдохнула Мари. - То есть... совсем не в порядке, но я... я жива, со мной все хорошо. Мйар, - она смотрела на меня, молча качая головой. Ее губы дрожали и что-то безмолвно шептали, а веки были опухшими и какими-то тяжелыми, как будто бы она очень сильно хочет спать. Наконец Мари проговорила, всхлипнув: - Как хорошо, что я вас нашла. Она снова скривилась, потянувшись к щиколотке. - Вывих? - Эль-Марко присел рядом. - Ну-ка, дай, я посмотрю, - он прикоснулся к ее ноге на секунду. - Точно, вывих. Ничего, сейчас... Пока Эль-Марко ворожил, Мари крепко держала меня за руку. Я понимаю, что нельзя так говорить, но это было ни с чем не сравнимое ощущение. - Как ты нас нашла, Мари? - снова спросил я, чтобы отвлечь внимание девушки от травмы. Она, закусив губу, просто смотрела на меня, и в глазах ее я увидел страх и отчаяние. Это меня мигом отрезвило. Усталость как рукой сняло. Я весь подобрался, готовый отражать атаку любого неприятеля, только бы суметь ее защитить. - Они... - наконец сумела произнести девушка, - они ее украли... - Кого? - Бабушку украли. Я в лесу была. После того как вы пришли... Мйар, это было мое первое настоящее колдовство. Знаешь, как будто бы кто-то открыл крышку... как будто бы меня светом пронзило, или иглой... Я эти два дня только и делала, что пробовала снова и снова. Разное. Но бабушка сказала прекратить. А я не хотела прекращать, я хотела узнать, на что я способна. Ну и я пошла... На обрыв пошла. Возвращаюсь домой, а там - никого, и только открытые окна, вынесенная дверь, и запах... такой мерзкий нестерпимый запах... Мари стала натуральным образом плакать. Мне и самому тогда плакать хотелось - от осознания того, что это я навел на ее дом беду, - но я не мог. - Тише, тише, успокойся, - я обнял ее, и она уткнулась мне в грудь ладошками. Ее плечи тряслись, девушка рыдала в голос. Вот же... Как же... Что же с ней такой делать! Все, что я мог - это молча гладить ее по плечу, покачиваясь, как будто убаюкивая. Камориль предпочитал на нас не смотреть, демонстративно отвернувшись в сторону темного парка. Мари, вроде как, стала успокаиваться. Она протянула ручку к моему лицу, но, не успев сделать ничего конкретного, как-то вдруг вся обмякла. Я стал ее тормошить, но девушка как будто бы заснула и просыпаться не желала. - Мйар, успокойся, хватит ее трясти! - долетели до меня слова Эль-Марко. - Она в обмороке. Сердце не в ритм стукнуло, понимаешь? Судя по всему, чтобы нас найти, она всю дорогу колдовала что-то свое, ведьминское, вероятностное. Я перестал. Эль-Марко положил мне руку на плечо: - Слушай, сам-то тоже успокойся. Все пока что живы, все хорошо, у Мари, очевидно, просто напросто нервное истощение, но скоро она придет в себя самостоятельно. Нам всем надо зализать раны. Ты, слабый и голодный, сию минуту никого не спасешь. Я уставился на него, с трудом понимая смысл его слов. Но, все-таки, понял. - Ты прав. Я аккуратно поднял Мари на руки. Веса ее я не чувствовал вообще. Не то чтобы она ничего не весила, - просто состояние у меня было такое, пограничное, как будто бы между сном и явью, между усталостью и адреналиновым приливом сил. - Пошли, - коротко бросил Камориль, кивнув в сторону парка.
Фрик-клуб со странным названием практически опустел. Впрочем, около двадцати особенно рьяных поклонниц 'Негорюй' оккупировали со всех сторон столик, за которым Рин Даблкнот раздавал автографы направо, налево, на постеры, в блокноты, на спины, груди, животы и прочие пригодные для письма места. Никс сидела за стойкой бара, потягивая фруктовый чай, неожиданно выданный ей барменшей как 'комплимент от заведения'. Барменша была колоритная: молодая на вид женщина, пышущая здоровьем, с пухлыми красными губами, сильным румянцем, фигуристая такая - и притом волосы, что в две косы по плечам, серо-седые, явно не крашенные, очень натурально-седые. Еще у нее были на руках татуировки-'рукава' из роз, черепов, револьверов и многозначительных вычурных надписей. К Никс слева подсел Ари: - Ну, что, как тебе?.. - спросил он с интересом. - А я уж думала, ты обо мне забыл, - хмыкнула Никола, - как это часто бывает у публичных личностей. - Да я что, я так, - Ари пожал плечами. - Я ж не Рин, и голым, например, не фотографируюсь. Да и не надо оно мне, зачем?.. Так как тебе... Никс аж ложку на пол уронила, ту, которой помешивала чай. В двери фрик-клуба вошел не кто иной, как Камориль Тар-Йер. Он держался подчеркнуто элегантно, движения его были уверенными и плавными. А выглядел он так, как будто бы его искупали в помоях, как минимум. Только это удержало Никс от того, чтобы немедленно накинуться на него с объятиями и расспросами. Но Камориль ее не замечал, пока не дошел до, собственно, стойки бара. Уже возле он глянул на Никс, улыбнулся и подмигнул. И тут же обратился к барменше: - Здравствуй, дорогая. Женщина явно узнала Камориль, но была порядочно удивлена его внешним видом. - Сколько лет, - проговорила она тягучим низким голосом. - Тебе чего покрепче или сразу в душ?.. Камориль, опершись на стойку, поманил женщину к себе. Она чуть наклонилась к нему. - Рут, пожалуйста, препроводи в стойло моего коня. - Коня? - недоверчиво переспросила женщина. - Коня, - уверенно кивнул Камориль. - Значит, коня. Хорошо. Что-то еще? - Да, пожалуйста, ключ от комнаты, где можно разместить голых женщин в ассортименте, потом туда еды человек на шесть, и телефон на позвонить. Барменша без вопросов положила на столешницу ключ. Вытерла руки полотенцем, кивнула официанту и скрылась в проходе за полками со спиртным. - Где пацан? - без обиняков спросил Камориль у Никс, усевшись на высокий табурет. Никола поджала губы. - Ну хоть с кавалером меня своим познакомь! - некромант всплеснул руками. - Что за дела! Все по парам! Стоило только на секундочку отвернуться! - Меня зовут Ари, - сам представился Аристарх, не дожидаясь, пока Никола найдется, что ответить. - Ой, какие у вас пальцы интересные! - заметил он, пожимая Камориль руку. - Это от чего такое бывает? Удобно, наверное? Или нет? - Жить можно, - ответил Камориль сдержанно. - Я тут случайно оказалась, - произнесла Никс. - Я хотела что-то сделать, чтобы вас спасти, но я не знала, что. А Ари - он электрический. И остальные тоже. Ну, в смысле... - Я думаю, если бы мы были чуть менее расторопными, твоя помощь бы нам пригодилась, - благодушно кивнул Камориль. - И мне даже кажется, что у тебя бы все получилось. Не то чтобы расклад был особо хорош, но почему-то мне в тебя верится. - Так вы все выбрались? - оживилась Никола. - А Эль-Марко где? С ним все в порядке? - Да. Жив, цел, орел. Скоро увидитесь. Только он там... зверушку припас. А то и двух. - В смысле? - Увидишь. А увидишь, не пугайся. - Там все настолько страшно? - нахмурилась Никс. Камориль, поразмыслив, кивнул. - Сейчас мы здесь недолго посидим, чуток умоемся, скушаем чего горяченького, и я вызову нам фургончик. Без фургончика - никак. Домой хочу - сил нет, - признался некромант. Никс скосила взгляд на Ари. Тот смотрел на Камориль пристально, как будто бы пытался что-то вспомнить. Камориль же глядел прямо перед собой. Тем временем толпа поклонниц рассосалась, и к барной стойке внезапно подошла давешняя звезда, собственной персоной. - Ари? Идем? - тихим, тусклым голосом осведомился Рин Даблкнот, поглядывая на Никс как-то смущенно, искоса. Поведение его вне сцены контрастировало с недавним бурным эпатажем разительно. Камориль повернул голову на голос. Рин вздрогнул. - Ай, не в настроении я решать эти проблемы! - Камориль махнул рукой. - Идите, мальчики! Все, больше не надо никого спасать. Разве что... - он осекся. Глянул на пацанов, сверкая в темноте нечеловеческими глазами, - будьте осторожны и не ходите по одному. Сейчас в городе неспокойно. И вы можете мне поверить. Я бы по своей воле в таком виде сюда не явился, если вы понимаете, о чем я.
|
