Глава 3 4 страница

 

– А поляков ты по болотам не водил? – мрачно осведомился Саня, забрасывая обрез за спину.

 

Леший польщенно захихикал.

 

– Сань, ну действительно: зачем ты в него пальнул?! – С одной стороны, так ему и надо, давно руки чесались, с другой – обрезы не входят в перечень «средств налаживания дружеских, доверительных отношений с нежобъектами» из должностной инструкции…

 

– Ты ж сама приказала! – изумленно уставился на меня парень.

 

– Я просто его напугать хотела! Это было… образное выражение!

 

– Слышь, ты, литераторша! – взбеленился Саня. – Когда мне говорят «стреляй», я стреляю, а не в образах твоих дебильных разбираюсь! Усекла?!

 

– Усекла! Псих!

 

– Дура!

 

– Так я пошел? – с надеждой уточнил леший, уже навострившись шмыгнуть в кусты.

 

– Стоять! – хором рявкнули мы, разворачиваясь к нему.

 

– Я тебе сейчас штраф выпишу, – с чувством пообещала я. – За покушение на инспектора при исполнении!

 

– А я контрольный в башку добавлю! – добавил Саня и пнул капкан носком ботинка. Стальные челюсти с лязганьем сомкнулись, железяка подскочила чуть ли не на полметра, звякнув привязанной к дереву цепью.

 

– Моя территория, – изобразил оскорбленную невинность леший, – что хочу, то и ворочу. В рамках конвенции, между прочим!

 

– А трактор где?

 

– Какой трактор? – неубедительно удивился «нежобъект».

 

– МТЗ82МК! Который в среду с опушки у горохового поля пропал! Тебя с президентским указом о саботажниках уборочного процесса ознакомили?!

 

– Да мне ваш трактор даром не нужен, чтоб ему сквозь землю провалиться! – скороговоркой отперся леший, из чего я заключила, что искать технику следует где-нибудь в болоте.

 

– Хорош мухоморы на уши вешать! – перебил Саня, демонстративно поправляя ремень обреза. – Обещал место убийства показать? Ну так веди, и без фокусов! А то у меня разговор простой: шаг вправо, шаг влево – побег, прыжок на месте… Давай, шагай!

 

Леший смерил его оценивающим, загадочным взглядом, от которого лично у меня вспотели ладони, кивнул, свистом подозвал зайца и углубился в лес. Саня двинулся за ним, уже куда осторожней и чуть ссутулившись. Без автомата, камуфляжки и соответствующей росписи на лице ему было явно неуютно.

 

Я вздохнула, покачала головой и, стянув куртку, демонстративно вывернула ее наизнанку и снова надела.

 

– Не доверяешь, девица? – обиженно спросил леший.

 

– Действую по инструкции, – отрезала я. – Ничего личного.

 

– Э-э-э… Лен…

 

– Иди давай, – сердито велела я. Надо бы все-таки завести лапти, их удобнее с ноги на ногу переодевать. Хотя теоретически и куртки должно хватить.

 

Топать пришлось минут десять – то ли мы так медленно шли, то ли ролевик быстро бежал. Леший не подвел: эту прибрежную полянку я уже видела по телевизору, к тому же ее ограждала полосатая лента, натянутая между деревьями на высоте примерно метра.

 

Увы, перед испещрявшими землю следами спасовала бы даже розыскная собака. Поляну вытоптали подчистую – сначала нашедшие тело ролевики, потом милиция, а там и зеваки из соседних деревень подтянулись. Причем один из них привел с собой стадо коз (овец?), чьи отпечатки копыт были единственно четкими и пригодными для дактилоскопии.

 

– Что же здесь произошло-то, а? – вслух подумал Саня.

 

– Что, что… Убил он его! – ворчливо откликнулся леший. – Ох, жуть была… Тот как заорет, а этот как кинется, да по уху, да ногами, да сверху…

 

– Ты это видел?! – От потрясения мы с Саней снова спелись.

 

– А как же, – охотно сообщил леший. – С начала до конца! И как сук выламывал, и куда потом драпал…

 

– Кто?! – Парень сцапал болтливую нежить за грудки.

 

– Да из этих же, ряженых. – «Дедок» беззаботно поболтал в воздухе ногами, и стало видно, что стопы у него вывернуты пятками вперед и оторочены клочьями моха.

 

– Как он выглядел?!

 

Леший торжественно поднял вверх сучковатый палец и с чувством проскрипел:

 

– Каковому подойдет, тот и виновен!

 

После чего исчез в вихре листьев и мелкой черной пыли.

 

Прочихался и проморгался Саня только минут через пять. Проматюгался – через десять, причем почти без повторов. Простой землей тут вряд ли ограничилось, шкодливый хозяин леса наверняка подмешал к ней едкой пыльцы или грибных спор.

 

– Что, получил? – ядовито осведомилась я. – Я же тебе говорила: силой от нежити ничего не добьешься, только разозлишь. Слыхал пословицу «не буди лихо, пока оно тихо»? Она на подписании первого союзного договора родилась. Лихо, кстати, в этом лесу тоже водится, так что громко орать не советую.

 

На стажеров эта невинная фраза обычно действовала угнетающе, но в данном случае я скорее чувствовала себя обязанной предупредить лихо, что по округе бродит Саня.

 

– Прапорщика Усачева бы с этим дедком познакомить. – Парень помотал головой, вытряхивая из волос остатки сора. – Тогда я бы посмотрел, чего можно добиться, а чего нельзя. Ладно, леший с ним… с лешим. Главное, менты теперь от меня отцепятся.

 

– Ссылаться следователю на нежить?! – фыркнула я. – Ты в своем… ну хоть каком-нибудь уме?

 

– Здрасьте! – возмутился Саня. – Охранять лешего, значит, надо, а в его существование верить – не обязательно?

 

– Не в этом дело. Нежить обожает врать – не со зла, просто ей так интереснее. Поэтому ее показания могут использоваться только в качестве косвенных улик. Да и как ты лешего в суд затащишь?

 

Парень приуныл и чихнул еще раз.

 

– А что это он ляпнул напоследок?

 

– Понятия не имею. – Я огляделась, но с исчезновением лешего поляна ничуть не изменилась. Странно, я могла поклясться, что он задумал какую-нибудь пакость вроде второго капкана… – Ой, Сань, смотри!

 

На земле между нами лежал сапог. Высокий, почти до колена, с острым загнутым вверх носом и гладкой кожаной подошвой, подшитой суровой ниткой.

 

Парень наклонился и осторожно поднял его за краешек голенища. С сапога закапало, отчетливо запахло тиной и соляркой.

 

– Может, леший его имел в виду?

 

– Думаешь, это сапог убийцы? – отшатнулась я.

 

– Похоже на то. Леший говорил, что убитого пинали ногами, – значит, на обуви убийцы должна была остаться кровь. – Саня повертел сапог перед глазами, однако едкая болотная вода напрочь смыла с кожи все следы злодеяния. – Вот он поскорей от них и избавился.

 

 

– А от меня-то ему зачем избавляться? – нервно поинтересовалась я.

 

– Хороший вопрос, – фыркнул парень. – Что ж ты у старичка-то не спросила? Он бы нам еще каких обносков подкинул.

 

– Я не спрашиваю, а посоветоваться хочу!

 

Сане это польстило, и он перестал ерничать.

 

– Может, во время разговора с ролевиками ты увидела что-нибудь лишнее? – предположил парень. – И он решил убрать свидетеля.

 

В таком случае убийца был еще более контуженным, чем Саня, а такое я представляла с трудом.

 

– Что, например? Я даже лицо мастера, с которым пять минут ругалась, толком не запомнила – темновато уже было. К тому же на поляне человек двадцать стояло – ему теперь что, всех по списку убивать?

 

– Может, он кустами крался, а ты в ту сторону смотрела?

 

– Сань, мало ли кто там куда крался! Вдруг у него просто от эльфийского супа-концентрата живот прихватило?!

 

– И ты никого из них не узнала? – продолжал упрямо гнуть свою линию парень.

 

– Говорю же тебе – нет!

 

– Блин, ты бы хоть попыталась вспомнить! Он-то тебя… – Саня заметил телефон, который я все это время продолжала машинально сжимать в руке. – Ты что, кому-то звонила?!

 

– Не твое дело, – огрызнулась я, задетая его агрессивным тоном. – Мой телефон, кому хочу, тому и звоню!

 

– Дай сюда!

 

Ничего я давать, разумеется, не собиралась, но Саня был сильнее. Через две секунды моя рука оказалась заломленной за спину, а мобилка закувыркалась в воздухе и почти без плеска канула в воду метрах в двадцати от берега.

 

– Нет у тебя больше телефона! – откомментировал парень ее полет и, чуть ослабив захват, скомандовал: – К машине, живо!

 

На водительское место меня пихнули так, что я чуть не вылетела с противоположной стороны «гольфика».

 

– Ты что себе…

 

Мокрый сапог шлепнулся на заднее сиденье, прямо на велюровую обивку.

 

– Заткнись и рули!

 

Глаза и голос у Сани были такие бешеные, что возмущаться я не посмела. Пока современной женщине не доведется столкнуться с разъяренным мужчиной, она даже не представляет, насколько он сильнее нее. А еще говорят: феминизм, эмансипация…

 

Парня отпустило, только когда мы выехали на шоссе: он откинулся на спинку кресла и разжал побелевшие кулаки.

 

Но теперь уже трясло меня.

 

Мобилка стала последней каплей, переполнившей ночной горшок наших с Саней отношений. Ну кому надо отслеживать мой телефон?! Я ж не подозреваемая, в худшем случае – свидетельница. Да и то: ролевики подтвердят, что я удрала из лагеря даже раньше них. Правда, Вадим видел нас с Саней в гипермаркете, но у моего бывшего неважная память на лица, тем более на фотографии в каких-то там новостях. Нет, решено: надо как-нибудь избавиться от Сани. Не с помощью сука, конечно, – возьму машину, когда параноик заснет, и рвану в город, в родную милицию. Пусть она меня бережет, как обещала. Теперь, когда я знала, что убийца – обычный ролевик, страх перед ним почти пропал. Позвоню Серафиму, доложу о разговоре с лешим, пусть копнет по своим каналам… а я пока дома под охраной посижу, могу даже в участке у дяди Пети…

 

Меня охватил такой столбняк, что если бы дорога внезапно вильнула, то я спрямила бы ее сквозь дерево. К счастью, шоссе было прямым, как стрела, и по нему навстречу нам летел черный бумер с тонированными стеклами. Лобовое блестело на солнце, как облитое маслом.

 

Я не запомнила его номера ночью и не стала глядеть теперь, но у меня не возникло и тени сомнений, кто сидит за рулем. Только и оставалось беспомощно наблюдать за его приближением, ожидая чего угодно – от выстрела в упор, из базуки в том числе, до лобового столкновения.

 

Машины со свистом разминулись. Не столь впечатлительный Саня тут же обернулся и проследил за удаляющимся «бумером».

 

– К озеру завернул, – злорадно сообщил он. – Мобильник твой ловить.

 

Черный гроб давно скрылся из виду, а моя душа продолжала сидеть между педалями газа и тормоза, чтобы хотя бы в ней не наделали дырок.

 

Откуда у «обычного ролевика» такие связи?! Сомневаюсь, что в центральный офис сотовой службы можно запросто зайти с улицы и, подкупив операторшу шоколадкой, упросить ее отследить телефончик «гулящей жены» или «любимой девушки, которой хочется сделать сюрприз».

 

И откуда у простого оперативника такая машина? Теща на Новый год подарила?! Тут уже спецслужбами пахнет, а то и… профессиональным киллером. Если бы Саня не перекрасил машину…

 

Вся моя бравада испарилась, как тот леший. От убийцы такого уровня меня не спасет даже камера одиночного заключения! А единственное мужское плечо, которое могло защитить меня от вражьей пули, в данный момент находилось на расстоянии тридцати сантиметров, но ни малейшего желания служить бруствером не изъявляло. Саня небось сейчас тоже прикидывал, как бы от меня избавиться… и правильно делал!

 

– Сань, я не звонила, – дрогнувшим голосом призналась я. – Он сам, я решила – не туда попали… и номер не определился…

 

– Зато ты определилась, – уже спокойно (по крайней мере, очень стараясь) сказал парень. – Вообще нельзя было включать.

 

– Но я же только на минутку, время посмотреть! Мог бы просто выключить, выкидывать-то зачем…

 

– А ты выеживайся побольше, – с досадой проворчал Саня, – еще и тебя выкину, как Стенька Разин ту княжну… тоже небось достала его по самый… челн расписной. Надо будет и мне свой поменять, – озабоченно добавил он.

 

– Челн?! – О господи, только смены пола нам в качестве маскировки не хватало! Я сейчас была в таком взвинченном состоянии, что ожидала от Сани чего угодно – даже просьбы поассистировать ему в этой операции.

 

– Тьфу на тебя! Мобильник. Вроде у аппаратов тоже свой номер есть, – пояснил Саня. – Может, и врут… но лучше подстраховаться. Слушай, – вспомнив, оживился он. – А зачем ты переодевалась?

 

Я спохватилась, что до их пор сижу в вывернутой куртке.

 

– Подстраховалась от лешачьих штучек.

 

Саня недоверчиво оглядел мой нелепый наряд.

 

– А это помогает?

 

– Еще как. Слабое место нежити – подверженность безусловным рефлексам, сформировавшимся еще на заре человечества. А поскольку физического тела у нее нет, эти процессы протекают на психическом уровне. – Я покосилась на парня: не слишком ли заумно излагаю, но, кажется, Серафим Петрович не соврал про вуз. Вообще-то просвещать Саню должны были на трехмесячных курсах по подготовке инспекторов, однако импровизированная лекция на хорошо знакомую тему помогала мне успокоиться. – Оттуда и пошли все эти заговоры-наговоры-ритуалы, заставляющие нежить поступать определенным образом. Ни один упырь не перешагнет начерченный вокруг костра круг, ни один леший не сможет запутать в лесу человека в вывернутой одежде или ступающего задом наперед. Нам этого не понять, а для них – норма нежизни. Уж на что мой Федька образованный, и то ничего с собой поделать не может. Это как молоточком по колену тюкнуть: как ни крепись, а нога дернется.

 

– И много ты таких фишек знаешь?

 

– По паре на каждый вид нежити. Договор договором, но проверить инспектора на вшивость она любит. Как, впрочем, и уличная шпана – участкового. Тут главное – не нервничать и не дать себя спровоцировать.

 

Саня озадаченно примолк – видно, не ожидал, что работа в нашей конторе потребует от него таких титанических усилий.

 

А мне внезапно подумалось, что неспроста он услышал мой крик на поляне.

 

Нежконтроль – не то место, куда любящие папеньки протаскивают великовозрастных оболтусов, с которыми потом мучается весь коллектив: делать они ничего не умеют и не хотят, а за зарплатой первыми прибегают. Отбор в инспекторы был очень строгий и с протекцией никоим образом не связанный.

 

Во-первых, кандидат должен был обладать легкими медиумическими способностями, «чувством подвоха», как шутил шеф. Их не купишь и не подделаешь, хотя вообще-то они есть у доброй половины женщин и трети мужчин.

 

Ну и, во-вторых, получить одобрение нежити, что наглухо закрывало дверь «блатным». По какому принципу нас отбирали, непонятно, но с неугодным ей инспектором нежить наотрез отказывалась общаться, так что Серафиму Петровичу приходилось из кожи вон лезть, чтобы обеспечить контору кадрами. Ко мне он вообще подошел на рынке и, оторвав от жизненно важного выбора между синим и черным свитером, поинтересовался, не нужна ли мне интересная работа. На что получил мое честное мнение о вконец обнаглевших маньяках и пожелание дальней извилистой дороги.

 

Маньяк оказался настойчив, вручил мне визитную карточку и предложил зайти в четверг для собеседования. Я рассмотрела ее уже дома, вытряхивая карманы над мусоркой. Белорусский герб в углу картонки и приставка «Гос-» так меня изумили, что я рискнула отправиться по указанному адресу, прихватив зачетку (я тогда еще училась), паспорт и – на всякий случай – газовый баллончик. Беседа получилась короткая и дурацкая: какие у меня цели в жизни, люблю ли я фантастику, как отношусь к президенту… Через пять минут со мной вежливо попрощались, пообещали перезвонить и выставили под дождь.

 

«Ну и ладно, – думала я, злобно тюкая каблучками по стремительно углубляющимся лужам. – Все равно я до четвертого курса не собиралась на заочное отделение уходить, чисто из любопытства съездила…»

 

Туфли промокли насквозь, утром у меня прорезался зверский насморк, поэтому к работе я смогла приступить только через неделю. Как раз успела перевод с дневного оформить.

 

Так что, если бы у Сани не было нужных задатков, Серафим Петрович просто позвонил бы знакомому прорабу и попросил устроить племянника в строительную бригаду каким-нибудь цементомешателем или кирпичеукладчиком. Но шеф, видно, надеялся, что способный племянничек со временем пообвыкнет, пообтешется… лет эдак через двадцать, с весенне-осенними обострениями!

 

– Сань, а куда мы едем-то? – Я сбросила скорость у развилки.

 

Парень осмотрелся и неуверенно ткнул пальцем влево.

 

– Назад, на дачу. Надо все хорошенько обмозговать.

 

Я вздохнула и свернула вправо. С заблудами Саня и без лешего прекрасно справлялся.

 

Глава 5

 

Сапоги – это не роскошь, а средство передвижения.

С.

 

При должном старании даже из мужчины можно сделать человека.

Л.

 

Чертов сапог всю дорогу вертелся у меня в голове. Точнее, это я его там вертел, так и эдак. Ну леший, ну, скотина… «Ничего, – зло подумал я, – попадешься ты мне как-нибудь на узенькой тропинке! Фейерверка тебе, видать, не хватило? Ничего, мы можем и покруче. Будет еще в твоем лесу праздник… Хэллоуин имени Варфоломеевской ночи. Я тебе устрою! Я тебе такой „Apocalypse Now“ организую, что Фы Фы Коппола в своем Голливуде от зависти позеленеет, как трава по весне!»

 

Месть сладка, и мне стоило немалых усилий прогнать соблазнительное видение идущих на лес «су-двадцатьчетвертых». Видел я один раз, как они работают, хватило: километрах в трех от сопки перекуривали – и все равно земля из-под задницы улетела, а «грибок» поднялся такой, что Лешка Мельников с перепугу чего-то про атом бормотать начал…

 

– Эй, ты куда рулишь?! – спохватился я.

 

– На заправку, – тоном оскорбленной невинности отозвалась Леночка. – Или ты думаешь, что машина будет на воде из-под крана ездить? Стрелка уже почти на нуле стоит.

 

– А предупредить? – отгибая светозащитный козырек, буркнул я. – Наверняка ж здесь камеры понатыканы.

 

– Ага, и подслушивающие устройства в заправочных пистолетах, – выкручивая руль, пробормотала фифа. – А ботинки у тебя сигналы в космос не подают?

 

– Подают, – согласился я. – И черные «бумеры» мне постоянно мерещатся – тоже, видно, из-за контузии.

 

Упоминание о «хвосте» заставило девушку вздрогнуть и затормозить прямо на въезде.

 

– Са-ань… бензин ведь и в самом деле кончается.

 

– Заезжай и заправляйся!

 

Нет, определенно женщины – это существа с другой планеты. Или даже из другой галактики. Вроде бы на одном языке говорим, но думаем при этом абсолютно по-разному.

 

Леночка аккуратно притерла машину к заправочному автомату, открыла дверь – и почесала в противоположную от кассы сторону.

 

– Стоять! Ты это куда?

 

– К банкомату, – спокойно сообщила эта… блондинка. – Деньги с карточки снять, у меня наличных даже на десять литров не хватит.

 

Нет, надо было ее все-таки утопить!

 

– Леночка, солнышко мое блондинистое, – вкрадчиво поинтересовался я. – Может, ты сразу ментам позвонишь, чтобы им время сэкономить?

 

– Не поня… Ой! – Девушка испуганно уставилась на коварный банкомат. – Карточка! Точно, она же именная…

 

– Отберу сумку! – пообещал я. – И даже копаться в ней не буду, так прямиком в костер и отправлю!

 

Правда, способным выполнить обещание я себя в данный момент не ощущал – фифа прижала сумочку к животу, явно приготовившись защищать ее до последней капли крови – причем не своей, а покусившегося на святыню.

 

– Сань, но…

 

– Иди к кассе, заплати за пять литров, заправь машину и поехали отсюда на фиг!

 

Подействовало. Я понаблюдал, как прыгают цифирьки на табло колонки, затем, спохватившись, откачнулся назад.

 

– Залила, – наклонившись к окну, отрапортовала Леночка. – Что дальше?

 

«Надо ее еще выдрессировать честь отдавать», – одобрительно подумал я, но фифа тут же все испортила, сварливо добавив:

 

– Только учти: через сорок минут езды снова придется заправку искать.

 

– А баксы ты с собой брала?

 

– Пару сотен.

 

– Тогда давай к ближайшему обменнику, – велел я. – Для сдачи валюты паспорт вроде бы не нужен… Или за два года что-то изменилось?

 

– Нет. – Лена села, завела мотор и медленно вырулила со стоянки.

 

– Только не в банк, – предупредил я. – Найди какой-нибудь мелкий пункт типа уличного вагончика.

 

– Сама знаю, – надменно отрезала фифа. Ох, какие мы внезапно умные стали…

 

Через несколько минут «гольфик» притормозил у небольшого универсама, над дверью которого висела бело-зеленая табличка «Обмен валют». Леночка отстегнула ремень безопасности и вопросительно поглядела на меня.

 

– Из продуктов что-нибудь прикупить?

 

Хороший вопрос. Учитывая, что на завтрак был голый кофе…

 

– Ничего! – твердо сказал я. – Деньги надо экономить, неизвестно, что там дальше будет. С едой-то как-нибудь выкрутимся, чай, не в пустыню едем… А вот что нам реально нужно, – добавил я, – так это мыло, ершик, пластырь, туалетную бумагу и три… нет, лучше четыре пачки презервативов.

 

– И все? – Кажется, Леночка приняла мои последние слова за очередное покушение на свою сомнительную честь. А в чем мне, спрашивается, патроны хранить? В одном кармане отсыреть могут.

 

– Все.

 

– А веревка не нужна? – с какой-то странной интонацией поинтересовалась девушка.

 

Я пожал плечами.

 

– Ну если считаешь, что надо… хотя, стоп, вчера в сарае видел. Моток бечевки точно и, кажется, бельевой тоже. Так что если потребуется… Ах, да, – вспомнил я, – газет купи обязательно.

 

– Каких именно?

 

– Свежих. И побольше.

 

– Хорошо, – на удивление покладисто произнесла Леночка. – Сейчас все будет.

 

«Сейчас» растянулось минут на пятнадцать. Еще почти сорок минут – я попытался убить их путем просмотра газет, но желудок решительно высказался против – ушло на дозаправку и дорогу к нашей берлоге. В итоге, выйдя из «гольфика» и полюбовавшись на осенне-тусклое солнце, я уныло констатировал: считай, утро – ёк, а всех достижений – сапог из болота.

 

Именно его я спустя полчаса торжественно водрузил в центр кухонного стола – предварительно подстелив газетку и еще более предварительно убедившись, что ничего интересующего оная газетка не содержит.

 

– Ну что скажешь?

 

– Скажу, что запах просто убийственный! – наморщила носик Лена. – В машине он так жутко не вонял.

 

Факт, легко поддающийся объяснению, если вспомнить, что передние боковые стекла были опущены до упора – частично из-за неистребимого амбре краски, частично из-за собственно сапога.

 

– Во-во, – поддержал хозяйку серый кот с подоконника. – Тащат в дом всякую мерзость, а потом еще и удивляются!

 

– Чему? – хором спросили мы с Леной.

 

– Что в этом самом доме невесть что твориться начинает! – гордо вскинув голову и хвост, отчеканил домовой.

 

Со стороны это выглядело довольно комично, и я с трудом сдержал усмешку – Леночкин домовой, как я уже успел понять, был существом обидчивым.

 

– Ценное мнение, Федор. Но все-таки не мог бы ты сказать про этот, – я кивнул на сапог, – предмет что-либо конкретное? Тебе твое нежчутье ничего не подсказывает?

 

– Грязный он. – Судя по тону, это факт ужасно раздражал домового. Припомнив царство чистоты и порядка в квартире на Осипенко, поначалу списанное мной на маниакальную страсть хозяйки, я догадался, что Федька воспринимает столь антисанитарную вещь как личное оскорбление.

 

– Ага. И все?

 

– Сорок пятого размера.

 

Недоверчиво хмыкнув, я стянул ботинок и поставил его рядом с трофеем.

 

– У тебя что, тоже сорок пятый? – Леночка рискнула принести свой нос в жертву эксперимента и на шаг приблизилась к столу.

 

– Да.

 

– А это точно не твой сапог?

 

– Лен, если это шутка, то глупее просто не придумать! – раздраженно бросил я.

 

– Извини, вырвалось. Федь, – девушка обернулась к подоконнику, – а еще что-нибудь?

 

– Очень грязный. – Кот фыркнул, сел и принялся умываться лапкой. – Где вы его взяли-то?

 

– Это нам леший подкинул, – сообщила Леночка. – В качестве улики.

 

– Леший? – удивленно перепросил Федька. – А я-то думал… Да, этот наподкидывает, хоть улик, хоть улиток, хоть клещей в портки. А вы, я погляжу, и рады-радешеньки, – ворчливо добавил он. – Говорю же: тащат в дом всякую гадость, ну прямо дети малые.

 

– Федь, – устало вздохнула Лена, – ты б не ворчал, а лучше посоветовал что-нибудь дельное.

 

– А что я могу посоветовать? – удивился домовой. – Я в обуви только из дому в дом путешествую. Вон напротив тебя умник по сапогам сидит.

 

– С чего ты взял? – удивился я.

 

– Потому что служивый, – голосом занудного учителя начал Федька. – А на службе государевой все в сапогах ходют.

 

– Угу, – в тон ему кивнул я. – Но ты, милок, времена малость попутал. На дворе нонеча не двадцатый век, а двадцать первый, на троне – не царь-батюшка богоизбранный, а президент демократический. Так что кирзачи я в армии и часу не проносил, даже в учебке сразу берцы нам выдали – уж не знаю, с чего на интенданта благодать снизошла.

 

– Во как, – удивленно протянул домовой. – Балуют вас, значит.

 

Я только зубами скрипнул. Балуют… Тебя бы на этот курорт.

 

Впрочем, домовому как сказочному существу призыв не грозил, да и что б он делал в армии, с его-то запросами? Такого разве что в дальний гарнизон – улучшать бытовые условия личного состава. Вот давешний леший с его «немцами по оврагам» и волчьим капканом – он мог бы и пригодиться. Сбросить его вместо резиновой бомбы…

 

– Вы только не подеритесь. – Судя по небольшой запинке, первоначальный вариант фразы Леночки должен был звучать: «Ты его только не убей вот прям щас!» – Лучше давайте вместе подумаем, что с этим сапогом дальше делать?

 

– Что-что. – Федька, опасно подавшись вперед, прищурился и прыгнул. Я едва сдержал желание отшатнуться от стола – хлипкий, а тут с размаху такая туша, проломит ведь на фиг! – однако на стол шлепнулась уже крыса. Шустро обежав сапог, она встала на задние лапки, а передними… ну да, зажала нос.

 

– Помыть его надо, – прогнусавил домовой. – Пока дом насквозь этой гадостью не просмердел.

 

– В самом деле, Сань, – подхватила Леночка. – Может, ты его сначала отмоешь, а потом уже дальше будем думать? Мне этот запах всю дедукцию отбивает!

 

– Помыть?! – поразился я. – Люди, вы чего… то есть вы чего?! Это ж улика, там же следы крови могли остаться, да и вообще. Я тут голову ломаю, как бы его до лаборатории в нетронутом виде сохранить, а вы – помыть!

 

– И как ты его экспертам-криминалистам представишь? – ехидно поинтересовалась девушка. – Здравствуйте, дяденьки, мне тут в лесу нечистая сила улику вручила, посмотрите, пожалуйста, вдруг на ней какие-нибудь следы имеются?

 

– Ну-у… Можно его анонимной бандеролью отправить. Типа, от доброжелателя: нашел в болоте возле места убийства, прошу разобраться…