ЧАСТУШКИ
– Подходи, народ, смелее — Слушай, переспрашивай! Мы споем про Евстигнея — Государя нашего.
Вы себе представьте сцену, Как папаша Евстигней Дочь – царевну Аграфену Хочет сплавить поскорей.
Но не получается — Царевна не сплавляется!
Как-то ехал царь из леса, Весело, спокойненько, — Вдруг услышал свист балбеса Соловья-разбойника.
С той поры царя корежит, Словно кость застряла в ём: Пальцы в рот себе заложит — Хочет свистнуть Соловьем!
Надо с этим бой начать, А то начнет разбойничать!
Царь – ни шагу из квартиры, А друзья-приятели — Казначеи и кассиры — Полказны растратили.
Ох! Враги пришли к палатам — Окна все повыбили, — Евстигней перед солдатом Гнется в три погибели.
Стелется, старается, В лепешку расшибается!
Как сорвался царь с цепочки — Цыкает да шикает, — Он с утра на нервной почве Семечки шабрыкает.
Царь солдата ухайдакал: То – не то, и это – нет, — Значит, царь – эксплуататор, Настоящий дармоед.
Потому он злобится, Что с ним никто не водится!
Все мы знаем Евстигнея, Петею воспетого, — Правда, Петя – не умнее Евстигнея этого.
Лизоблюд придворный наспех Сочинил царю стихи — Получилось курам на смех, Мухи дохнут от тоски.
А царь доволен, значится, — Того гляди расплачется!
– Царь наш батюшка в почете, Добрый он и знающий, Ну а вы себя ведете Крайне вызывающе!
Царь о подданных печется От зари и до зари! – Вот когда он испечется — Мы посмотрим, что внутри!
Как он ни куражится, Там вряд ли что окажется!
– Послужили мы, и хватит — Бюллетень гоните нам, — Да и денег мало платят Нам, телохранителям!
– А с меня вода как с гуся, — Щас как выйду на пустырь, От престола отрекуся, Заточуся в монастырь!
– Вот царь-батюшка загнул — Чуть не до смерти пугнул! Перестал дурачиться, А начал фордыбачиться!
1974
«ОДИНОЖДЫ ОДИН»
ПЕСНЯ ВАНИ У МАРИИ
Я полмира почти через злые бои Прошагал и прополз с батальоном, А обратно меня за заслуги мои Санитарным везли эшелоном.
Подвезли на родимый порог — На полуторке к самому дому, — Я стоял и немел, а над крышей дымок Подымался совсем по-другому.
Окна словно боялись в глаза мне взглянуть, И хозяйка не рада солдату Не припала в слезах на могучую грудь, А руками всплеснула – и в хату.
И залаяли псы на цепях, Я шагнул в полутемные сени — За чужое за что-то запнулся в сенях, Дверь рванул – подкосились колени.
Там сидел за столом, да на месте моем Неприветливый новый хозяин — И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, — Потому я и псами облаян.
Это значит, пока под огнем Я спешил, ни минуты не весел, Он все вещи в дому переставил моем И по-своему всё перевесил.
Мы ходили под богом, под богом войны — Артиллерия нас накрывала. Но смертельная рана нашла со спины И изменою в сердце застряла.
Я себя в пояснице согнул, Силу воли позвал на подмогу: «Извините, товарищи, что завернул По ошибке к чужому порогу…»
Дескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол, Чтоб согласье по дому ходило… Ну а он даже ухом в ответ не повел: Вроде так и положено было.
Зашатался некрашеный пол, Я не хлопнул дверьми, как когда-то, — Только окна раскрылись, когда я ушел, И взглянули мне вслед виновато…
1974
ПЕСНЯ О ЧЕРНОМ И БЕЛОМ ЛЕБЕДЯХ
Ах! В поднебесье летал Лебедь черный, младой да проворный. Ах! Да от лёта устал — Одинокий, да смелый, да гордый. Ах! Да снижаться он стал С высоты со своей лебединой. Ах! Два крыла распластал — Нет уж сил и на взмах на единый.
Ай не зря гармонь пиликает — Ваня песенку мурлыкает, — С уваженьем да с почтением. Да, конечно, со значением.
Ах! На крутом берегу, Словно снег среди лета, не тая, Ах! На зеленом лугу — Лебединая белая стая. Ах! Да не зря он кружил, Да и снизился он понапрасну: Ах! Он от стаи отбил Лебедь белую саму прекрасну.
Ай вы добры люди-граждане, Вы б лебедушку уважили — Затянули бы протяжную Про красу ее лебяжую.
Ох! Да и слов не сыскать, Вот и голос дрожит неумелый.
Ох! Другу дружка под стать — Лебедь черный да лебеди белой, — Ах! Собралися в полет Оба-двое крылатые вместе. Ах! Расступися, народ, Поклонись жениху и невесте!
Ай спасибо, люди-граждане, Что невестушку уважили, Жениха не забываете Да обоих привечаете!
1974
|
