ГАРРИМАН — БИЗНЕСМЕН И ДИПЛОМАТ

Да, Аверелл Гарриман, несомненно, был видной фигурой в общественной жизни США. Трамплином к его выдвижению стало то обстоятельство, что он являлся представителем тех слоев крупного американского капитала, которым не чуждо чувство реализма в ведении дел с Советским Союзом.

Имя Гарриманов знает каждый взрослый американец. Такую фамилию носит семья хорошо известных железнодорожных магнатов. В США, наверно, найдется немного людей, которым бы не доводилось махнуть с востока на запад или с запада на восток по железной дороге Гарримана, доставшейся ему по наследству от отца. Старшие Гарриманы обладали той долей смелости, которая

* Парафирование договора — процедура, которая иногда предшествует подписанию. При парафировании уполномоченные ставят лишь свои инициалы на каждой странице согласованного текста проекта. Эта процедура означает, что стороны согласовали текст проекта договора.— Прим. ред.

считалась необходимой для солидного бизнесмена в конце XIX — начале XX века. Они играли по-крупному, временами подставляя грудь под удары судьбы, решительно продвигаясь вперед на встречу со своей фортуной. Они вошли в число тех, кому удалось основательно пустить корни в экономику страны. Унаследовав солидное состояние, Аверелл Гарриман основал финансовую группу, которая и сегодня оказывает немалое влияние в мире банков, железных дорог, металлургии и других отраслях экономики.

Молодой Гарриман не обладал особыми амбициями по отношению к политике. Люди, хорошо знакомые с его биографией, придерживаются по этому поводу единого мнения: бизнес и еще раз бизнес, и прежде всего железнодорожный,— вот та стихия, которая поглощала внимание этого незаурядного человека.

В политику Гарриман шагнул лишь в тридцатые годы при Рузвельте. В американской администрации имелись люди, которые, следуя пожеланиям хозяина Белого дома, присматривались к видным и способным представителям прежде всего деловых кругов, с тем чтобы привлекать их к сотрудничеству с правительством. Именно в результате этого возник некий «мозговой трест» — такое неофициальное название позаимствовали из лексикона деловых людей,— который объединил представителей частного капитала, юристов, ученых. В их помощи нуждались правительство и сам президент.

Гарриман хотя непосредственно и не входил в этот «трест», но тем не менее занимал в период с 1933 по 1940 год ряд административных постов, в частности являлся советником президента по промышленным и финансовым вопросам.

Но вот грянула война. В силу логики событий в нее оказались вовлеченными и США. Сама жизнь требовала, чтобы на посту посла США в Москве находился человек влиятельный, предпочтительно из кругов большого бизнеса.

Советское руководство — это было известно Рузвельту — не очень высоко оценивало уже упоминавшегося посла Штейнгардта, работавшего в Москве в первый период войны. Его панические донесения в Вашингтон о том, что советская столица не устоит под напором гитлеровской армии, что советский фронт распадается, стали широко известны. Да он и сам не стремился оправдываться. Сменивший Штейнгардта посол Уильям Стендли проработал в Москве немногим более года (с апреля 1942 г. по сентябрь 1943 г.) и заметного следа после себя не оставил.

Выбор Рузвельта в конце концов пал на Гарримана, который к тому времени уже привлекался администрацией к выполнению отдельных политических миссий. Так, в марте 1941 года он был назначен специальным представителем президента в Англии по

осуществлению закона о ленд-лизе, а в конце сентября того же года возглавлял делегацию США на Московской конференции трех держав по вопросам взаимных военных поставок.

О Гарримане немало написано и сказано. Но мне хотелось поделиться с читателем и личными впечатлениями об этом человеке, которого хорошо знал более сорока лет.

Предложение стать послом США в СССР Гарриману импонировало. Он не делал из него большой тайны. Мне, человеку, недавно прибывшему в Вашингтон, это тоже стало известно. Гарриман привык заниматься крупными делами: бизнес — так уж большой бизнес; политика — так уж политика большая; если работать в другой стране — так уж в стране крупной. Кстати, еще в годы нэпа Гарриман получил на Кавказе концессию в районе Чиатурского марганцевого месторождения.

Впервые Гарриман посетил советское посольство в Вашингтоне, когда вопрос о его новом назначении был предрешен. В беседе с послом СССР он восторженно отзывался о героическом сопротивлении советского народа фашистским захватчикам и подчеркивал:

— Американский народ с радостью встречает известия об успехах Красной Армии на том или ином участке огромного фронта.

Гарриман проявил понимание и того, что США и Советскому Союзу необходимо находить общий язык вплоть до окончательного разгрома фашистской Германии.

В качестве посла Гарриман прибыл в Москву в октябре 1943 года. Вместе с ним в советской столице находилась его дочь. Нового посла США сравнительно часто принимали советские руководители. В некоторых случаях он приходил на прием к Сталину с посланиями от Рузвельта, что способствовало закреплению его официальных контактов с советским руководством.

Опыт Гарримана в бизнесе, где всегда присутствуют проблемы, которые должны быть урегулированы между представителями рабочего класса и предпринимателями, в какой-то степени помог ему и на дипломатическом поприще. Советские послы в Вашингтоне — Уманский, Литвинов, а затем и я — не раз обращали внимание на то, что у Гарримана выработался свой стиль в проведении бесед. Он умел внимательно слушать собеседника, избегал оперировать трафаретами. Мог высказать и свое собственное суждение с оговоркой, что это его личное мнение.

Одним словом, у советских руководителей Гарриман всегда оставлял впечатление человека, с которым можно разговаривать как с достойным представителем крупного государства.

В начале 1946 года Гарриман в связи с его просьбой был переве-

ден из Москвы послом в Лондон. Вместо него послом назначили Уолтера Смита.

Влияние Гарримана на политику Вашингтона стало уже не таким, как при Рузвельте. Однако и в послевоенное время президенты США от демократической партии нередко обращались к услугам Гарримана для выполнения важных политических миссий. Побывал Гарриман и на посту министра торговли. Еще позже он являлся специальным помощником президента по международным вопросам, заместителем государственного секретаря США.

В годы «холодной войны» Гарриман иногда допускал и недружественные высказывания по адресу Советского Союза. Тем не менее он никогда не изменял своим основным взглядам относительно того, что и в условиях мира США и СССР должны находить взаимоприемлемые решения спорных проблем за столом переговоров. Резко негативно отнесся Гарриман к враждебной Советскому Союзу линии, сформулированной Черчиллем в его речи в Фултоне, и не скрывал этого. Трезвое суждение Гарримана по вопросам советско-американских отношений и международной политики всегда имело вес в США.

До последних дней Гарриман неизменно высказывался в пользу мирного сосуществования государств, выступал с осуждением враждебных проявлений в политике Вашингтона по отношению к Советскому Союзу, в том числе считал неприемлемыми оскорбительные заявления о социалистическом строе в СССР. Он, как американский делегат, участвовал в переговорах, которые привели к прекращению войны во Вьетнаме. Помимо того, он неоднократно и публично подавал свой голос в пользу прекращения гонки вооружений. И в качестве поучительного примера Гарриман приводил успешный исход переговоров в Москве о заключении Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах, ссылался на личный опыт участия в этих переговорах.

В своей книге «Америка и Россия в меняющемся мире» Гарриман писал: «Меня очень беспокоит тенденция нынешней администрации относиться к русским со сверхподозрительностью или по меньшей мере с подозрительностью нездорового свойства...» *.

Слова эти адресовались администрации Эйзенхауэра, но с еще большим основанием их можно было бы отнести к некоторым последующим администрациям.

В то время, когда я переносил на бумагу свои мысли о Гарримане и его роли в политике, пришло скорбное сообщение о его кончине.

* Harriman W. A. America and Russia in a Changing World. A Half Genture of Personal Observation. Doubleday and Company, Inc. Garden City. N. Y., 1971, p. 196.

He хочется мириться с тем, что его уже нет, что больше нельзя будет услышать его бархатный голос. Этот голос доносил до тех, кто слушал Аверелла Гарримана, трезвые суждения о необходимости для обеих стран — США и СССР — жить в мире, и только в мире.