ГАЛЕРЕЯ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ

В галерее государственных деятелей Италии, отличающихся особой способностью к «политическому выживанию», несмотря на все перипетии внутриполитической жизни, пальма первенства, видимо, принадлежит Аминторе Фанфани — одному из лидеров христианско-демократической партии. Он являлся и премьер-министром, и председателем сената, и министром иностранных дел, имел и ряд других министерских портфелей. Его знали как человека всегда активного, моторного. Далеко не всякий деятель, даже больших способностей, может так уверенно шагать под неспокойным политическим небом Италии и ни разу серьезно не оступиться, не скомпрометировать себя во вред карьере.

Фанфани — убежденный сторонник воззрений ведущей буржуазной партии страны. Он хорошо знает, что нужно правящему классу, которому он лично все время исправно служил. Но в отличие от многих других деятелей Фанфани — искусный тактик, быстро ориентирующийся в том, что, когда и где сказать, а главное — сделать. Он тактик-виртуоз. И такое мнение о нем широко распространено не только в Италии, но и за рубежом, поскольку он не раз демонстрировал подобные способности и в области внешней политики.

Из бесед с Фанфани без труда усматривалось то, что готовится к ним он основательно. Собеседником он был серьезным. По вопросам принципиального характера Фанфани не отступал от концепций НАТО, которые отстаивал энергично, приводя доводы и расставляя их по степени важности. Ему чужды трафареты, к которым нередко прибегают представители стран НАТО. Он никогда не допускал стандартных высказываний, наподобие того, что, дескать, Советский Союз с его вооружениями представляет собой «угрозу миру». Фанфани вел переговоры квалифицированно, старался вникнуть в смысл и мотивы позиции Советского Союза, разобраться в существе дела. Он не опускался до того, чем, кстати, грешат многие политики Запада, когда просто цитируют броские заголовки газет.

Принимая советских гостей, Фанфани как хозяин всегда прояв-

лял предупредительность. Так же поступала и его первая супруга, которая умерла в сравнительно молодом возрасте.

Мы не раз имели возможность убедиться в том, что он обладает обширными знаниями в области политической и общественной жизни страны, хорошо разбирается в вопросах итальянской истории и культуры.

Вместе с тем Фанфани в гораздо меньшей степени интересовался — впрочем, он и сам этого не скрывал — экономикой, положением рабочего класса и крестьянства своей страны. Во всяком случае, занимался этими проблемами не более того, что представлялось ему необходимым для обсуждений в правительстве и в парламенте.

Прямота и откровенность при рассмотрении проблем, стремление найти пути к сближению точек зрения — эти свойства всегда вызывают уважение к партнеру, даже если он представляет другой социальный мир. Ими, однако, обладают далеко не все, с кем приходится встречаться в ходе переговоров. Попадаются и такие, в том числе занимающие высокое положение, которые не могут устоять от соблазна провести коллегу, перехитрить его, а потом где-то, когда-то прихвастнуть: «Вот как однажды мне удалось на переговорах с русскими...» У подобных людей, как правило, на выдумки хватает фантазии, а вот для серьезных вещей — не всегда. Баланс получается не в их пользу.

Могу сказать, что к такому кругу деятелей отнюдь не принадлежал Джулио Андреотти, играющий важную роль в политической жизни Италии. В октябре 1972 года он посетил Советский Союз с официальным визитом в качестве председателя Совета министров. Тогда и состоялось подписание советско-итальянского протокола о консультациях. В этом документе выражалось обоюдное желание двух стран поднять отношения между ними во всех областях, включая политическую, на более высокий уровень. Подписанию предшествовали серьезные беседы и деловое обсуждение большого круга проблем и вопросов развития двусторонних связей.

Мои беседы с Андреотти в Риме, Мадриде, Стокгольме и снова в Москве также проходили вделовой и откровенной обстановке. Обращало на себя внимание, что, какой бы пост ни занимал Андреотти — премьера, министра иностранных дел или высокого представителя парламента, он не только излагал позицию Италии, но и стремился понять своего партнера по переговорам. А это — не последнее качество. Мне всегда доставляли удовольствие беседы с ним. Даже тогда, когда позиции не совпадали, обмен мнениями проходил под знаком стремления найти точки соприкосновения. И нередко это удавалось.

Многое из того, что сказано об Андреотти, я могу отнести и к такому деятелю итальянской христианско-демократической партии, как Арнальдо Форлани. Его мы всегда считали подготовленным собеседником, в чем убеждались на переговорах в Москве во время его официального визита в СССР в качестве министра иностранных дел (в январе 1977 г.) и в Риме в ходе моего ответного визита (в январе 1979 г.). Но арену для маневра и возможного сближения позиций он выбирал небольшую, с оглядкой на те круги, которые не сочувствовали развитию отношений между Италией и Советским Союзом.

«ЛЮБВИ ГЛАШАТАЙ ВЕКОВОЙ»

Прекрасное слово имеется в языке итальянцев — «чинквеченто». Звонкое, мелодичное! Так они именуют XVI век — пик расцвета Возрождения, эпоху гениев мировой культуры и науки: Рафаэля и Тициана, Веронезе и Микеланджело, Леонардо да Винчи и сожженного инквизицией на костре Джордано Бруно, утверждавшего, что Вселенная бесконечна.

Итальянские представители не раз советовали мне посетить Венецию, которая органически связана с «чинквеченто». Фанфани даже вызывался сопровождать меня в поездке. Воспользоваться этим приглашением я смог только во время официального визита в Италию в ноябре 1970 года. Фанфани тогда уже не был министром.

Поездка из Рима в Венецию оставила много впечатлений. Мы останавливались в Милане — крупнейшем промышленном и культурном центре Италии. За считанные часы, отведенные на пребывание в этом городе, бегло осмотрели его достопримечательности, посетили знаменитый миланский монастырь, в трапезной которого находится прославленная фреска Леонардо да Винчи «Тайная вечеря».

Мы с Лидией Дмитриевной, как завороженные, стояли перед этим выдающимся творением великого итальянца, испытывая истинное восхищение. И в то же время ощущали некоторую грусть при виде того, что века не проходят бесследно для фрески, которая как бы взывает: «Спасите меня!» К этому зову людям нельзя не прислушаться. Гибель этого творения гения Леонардо представила бы собой огромную потерю не только для Италии, но и для всего человечества.

Следующую остановку мы сделали на берегу озера Гарда. Это уголок изумительной красоты у подножия Альп. На большом катере мы ехали по зеркальной глади сказочного озера. В этих местах, на берегу озера, живут и трудятся мастера по производству редкой 90

и дорогой мебели для знаменитых замков и дворцов Италии. Тем и славится это затерянное в Альпах озерцо — упоительными ландшафтами и трудягами краснодеревщиками.

Далее путь пролегал через Верону. Кто не знает выдающегося итальянского живописца Возрождения Паоло Веронезе?! Это имя ему дал город, в котором он родился. И хотя Веронезе работал главным образом в Венеции, это ничуть не мешает жителям Вероны гордиться творениями своего великого земляка.

В Вероне мы посетили древний амфитеатр, кстати, хорошо сохранившийся. Его осмотр организовали местные городские власти. Гид говорил без умолку, рассказывая истории, одна восхитительнее другой: и о самом сооружении, и о патрициях и о плебеях Древнего Рима. И если бы нашелся смельчак, который задался бы целью отделить в этих историях истину от прекрасного художественного вымысла, который привносил в них опытный гид, то такого смельчака наверняка постигла бы неудача.

Знакомство с этим древним городом наводило на воспоминания и о том, что здесь в 1822 году проходил четвертый, и последний, дипломатический конгресс «Священного союза» —- объединения европейских монархов во главе с императором России Александром I. В дни этого конгресса известная русская аристократка, княгиня и певица Зинаида Волконская, входившая в свиту российского самодержца в поездках по Европе, в последний раз выступила на открытой сцене в опере «Мельничиха» Джованни Паизиелло.

Хорошо известно, что Зинаида Волконская, которая тяготела к идеям передовой интеллигенции своего времени, в конце концов оказалась не в ладах с царским двором. Она устроила торжественные проводы Марии Волконской — жене известного декабриста (Зинаида и Мария были замужем за братьями Волконскими), последовавшей в Сибирь к ссыльному мужу. Такой поступок представлял собой вызов Николаю I и его режиму. А разве дружба Зинаиды Волконской с А. С. Пушкиным, который посещал ее салон в Москве, не подчеркивает незаурядность этой разносторонне одаренной женщины, оставившей след в истории русской культуры?

И в Италии, куда Зинаида Волконская уехала с сыном в 1829 году, двери ее дома всегда приветливо распахивались перед приезжавшими из России художниками, артистами, писателями, которых встречали здесь добрым словом и поддержкой. В этом доме, например, любил гостить Н. В. Гоголь.

Поэт Д. В. Веневитинов, приняв от княгини в подарок кольцо, найденное при раскопках Геркуланума, воспел его в своем творении и тем самым оставил в памяти людской прекрасный образ Зинаиды Волконской. В его стихотворении «К моему перстню» есть такие проникновенные строки:

Ты был отрыт в могиле пыльной,

Любви глашатай вековой,

И снова пыли ты могильной

Завещан будешь, перстень мой.

Но не любовь теперь тобой

Благословила пламень вечный

И над тобой, в тоске сердечной,

Святой обет произнесла;

Нет! Дружба в горький час прощанья

Любви рыдающей дала

Тебя залогом состраданья.

 

Двадцатилетний поэт, пылко влюбленный в Зинаиду Волконскую, находит, как провидец, огромной силы сравнение, чтобы выразить свои чувства верности и преданности:

 

Века промчатся, и быть может,

Что кто-нибудь мой прах встревожит

И в нем тебя откроет вновь;

И снова робкая любовь

Тебе прошепчет суеверно

Слова мучительных страстей,

И вновь ты другом будешь ей,

Как был и мне, мой перстень верный.

 

Горячность и страстность владели одаренным молодым человеком, и прекрасные поэтические строки рождались из-под его пера.

Он — один из друзей Пушкина — рано ушел из жизни. Пожалуй, из поэтов, которые заявили о себе в истории российской литературы, этот остался самым молодым. Он просто промелькнул на небосклоне поэзии и публиковался всего два года. Дмитрий Владимирович Веневитинов не дожил и до двадцати двух лет.

В Вероне нас разместили примерно часа на два в старинном отеле. При первом взгляде на здание возникала мысль: «Скорее бы его снесли» — до того оно представлялось ветхим. Но внутри оно оказалось комфортабельным. Из его окон через узенький переулок виднелся знаменитый дворец — палаццо Капулетти. Правда, сам дом, в котором жила семья Джульетты, не сохранился. Но итальянцы нам говорили:

— Построенный на его месте новый трехэтажный красавец ничем не отличается от старого дворца.

Как бы там ни было, в этих местах любой приезжий находится под могучим воздействием гения Шекспира, создавшего трагические и вместе с тем поэтические образы Ромео и Джульетты, которыми на протяжении веков восхищаются люди.