Лигурия, Италия. Апрель 2013 г.

 

У Кроу оказалось странное чувство юмора, он в самом деле прислал ей «на помощь» Рэйвена. История их знакомства была достаточно долгой, и сейчас Беатрис ломала голову, за какими чертями понадобился именно он. Такой поворот событий ей не понравился, большей частью из‑за того, что Кроу не потрудился поставить её в известность заранее.

Ранение тоже не входило в планы. Царапина, из‑за которой она потеряла чуть больше крови, чем можно было себе позволить. Если быть точной, она не собиралась её терять вообще. Изобразить для профессора женщину, взвалившую на свои плечи непосильную ношу, но не более того. Получилось все гораздо ярче и натуралистичнее, но из‑за этого натурализма Беатрис чувствовала себя не в своей тарелке. Она терпеть не могла, когда ситуация выходит из‑под контроля.

Путешествие оказалось утомительным, и Беатрис была благодарна всем, кому только можно на уровне энергий, когда этот перелет закончился. В человеческом теле долгие перелеты воспринимаются отвратительно, даже бизнес‑классом. Тем более учитывая ощущения в руке.

Она начала чувствовать себя лучше ближе к вечеру следующего дня, когда отоспалась, выпила кофе и посидела на балконе пару часов, глядя на море. Аромат цветов, смешивающийся с соленым морским воздухом, пригревающее солнце – это было больше похоже на весну, чем то, что творилось в Канаде. Погода Альберты очень напоминала родной Петербург, и Беатрис покачала головой, отгоняя ненужные воспоминания. В последнее время она стала слишком часто думать о прошлом. Не к добру.

Сейчас она откровенно наслаждалась временной передышкой. В таких местах ты можешь ненадолго остановиться, ощутить себя выдернутым из реальности. Смена часовых поясов её не коснулась: в конце прошлого года Вальтер нашел их с Люком в Европе, в одной из лучших клиник – для того чтобы предложить работу и вернуть надежду.

Зато профессор ходил, как мешком по голове стукнутый, и всеми правдами и неправдами избегал её общества. Что и неудивительно, потому что каждая их встреча сводилась к обмену любезностями в стиле словесной дуэли. Беатрис решила его не торопить. Сильные чувства, пусть даже это ненависть, так или иначе приводят к неравнодушию, а общение хотя бы иногда нужно даже таким, как Сэт.

В Риомаджоре ему общение ни с кем кроме неё не грозило. Его уровень итальянского был значительно ниже среднего и сводился к знанию слова «Чао». Их убежищем на ближайшее время стала небольшая одноэтажная вилла, утопавшая в зелени и цветах. В деревушке, где население меньше двух тысяч, много туристов, скалы с двух сторон, а с третьей – море, особо не разгуляешься. Особенно если ты помешанный на работе социофоб, который трясется за свою жизнь.

Она умудрилась в бреду упомянуть забытое имя, а профессор откуда‑то знал о Сильвене и по какой‑то загадочной причине доверял ему. Их последний разговор в Канаде сошелся именно на нем, и она могла поклясться, что именно это заставило Торнтона притормозить и остаться рядом с ней. О том, что для неё Сильвен остался в прошлом, ему знать было вовсе необязательно. Главное, что засранец всплыл в самый ответственный момент и помог, сам того не желая.

Беатрис не считала себя суеверной, но на мгновение ей захотелось бросить все, наплевав на договоренность с Вальтером, забрать Люка и сбежать. Всякий раз, когда в её жизни появлялся Сильвен, происходила какая‑нибудь задница. Останавливало только то, что такие, как Вальтер просто не отпускают. Она уже ввязалась в это по самые уши, и теперь придется идти до конца.

Прошло дня три, прежде чем профессор решился покинуть свою берлогу в тот момент, когда она тоже была в гостиной. Беатрис сидела на диване с ногами и читала современную прозу, проще говоря, любовный роман на русском – это здорово помогало расслабиться и отключить мозг.

– Кого я вижу, – насмешливо произнесла она, Сэт чуть ли не по стенке передвигался в сторону кухни, стремясь слиться с интерьером, чтобы не быть замеченным. – Я уже начала думать, что вас опять похитили.

– Не заметил, чтобы вы сильно соскучились по моему обществу, – ответил он, приближаясь.

– А должна была? – она захлопнула книгу и посмотрела на него. Кролик‑ученый в первозданном виде. Глаза красные от недосыпа, волосы торчат в разные стороны. Одно слово – гений.

– Я просматривал результаты своей работы, – объяснил он, пропустив мимо ушей её вопрос, – хотел оценить свежим взглядом. Я могу прогуляться?

– Это не работа, а теория энной степени давности. Даже на практике в лабораторных условиях потребуются клинические испытания. Не смею вас задерживать.

Пару часов назад она отзвонилась лично Кроу. Рэйвен переслал им материалы, которые сохранил у себя. Ученые Вальтера получили все в полном объеме.

«Возможно, Торнтон нам даже не понадобится, – сказал Дэвид, – в любом случае, задачу пока не снимаю».

А так хотелось бы.

Беатрис поинтересовалась состоянием Люка и получила ответ, что пока ухудшений нет, и что они делают все возможное, чтобы вирус был готов как можно скорее. Только бы у них все получилось, и не пришлось задействовать Торнтона. Эта работа уже сейчас начала её напрягать, что уж говорить о предстоящем.

– А я считал, что работа ученых для вас сродни колдовству, – неожиданно тепло улыбнулся Сэт, чем слегка обескуражил её. – Ничего непонятно и бесполезно.

Он сделал паузу и неожиданно предложил:

– Не хотите составить мне компанию?

«Я слишком много времени провела, глядя на то, как в близкого тебе человека втыкали трубки, капельницы, и проводили кучу бесполезных болезненных процедур. Смотрела на все эти плоды цивилизации и понимала, что ничем не могу помочь. От колдовства хотя бы польза есть», – подумала она, но решила, что не стоит поднимать эту тему даже в собственном сознании. Не время и не место.

Беатрис улыбнулась в ответ, откладывая книгу. Расслабиться не получилось, теперь уже нет смысла и пытаться.

– Не могу вам отказать, – ответила она, снова поймав себя на этой идиотской мысли о перспективе секса с ним. Торнтон не возбуждал в ней никаких желаний, и она искренне надеялась, что обойдется.

– Вы знаете итальянский? – поинтересовался Сэт, когда они вышли из дома и она перекинулась парой фраз со встретившимися им жителями.

– Русский, Французский, Немецкий, Английский, Арабский, Норвежский, Итальянский, Испанский, Латынь. Четыре из них я выучила, когда была человеком. Потом стала ленивой.

Беатрис задумчиво посмотрела вперед: дорога резко уходила вверх и направо. Надежно укрытая в горах итальянская деревушка, море – сплошная романтика. Кандидат в кавалеры подкачал, но выбирать не приходится.

– Не то, чем стоит гордиться на самом деле, – внезапно произнесла она.

– А чем стоит? – в его голосе было столько же внимания, сколько и в блуждающем по окрестностям взгляде. Когда человек живет в своем мире, вытащить его оттуда практически невозможно.

– Умением чувствовать, – ответила Беатрис и замолчала. Теперь она уже и сама не знала, зачем согласилась на эту прогулку. Настроение стремительно ухудшалось, тревожные мысли не давали покоя, и рука снова начинала ныть – она забыла выпить обезболивающее. Заражение прошло стороной, но рана будет беспокоить ближайшие пару недель как минимум.

Она злилась на него за то, что больше похож на бревно, чем на нормального мужика, злилась на себя из‑за того, что ведет себя совершенно непрофессионально. В итоге ещё больше запутывалась в невеселых мыслях, причин которым было немало.

– Редкое умение, – тихо произнес Сэт, оказывается, он её слушал. – Моя девушка бросила меня, потому что я бесчувственный чурбан. Давайте вернемся назад. Вы еще не оправились после ранения.

– Хорошенькая отговорочка, – фыркнула Беатрис, продолжая идти вперед из чистого упрямства, – ваша девушка бросила вас потому, что она вас не любила. Не уверена, что этот факт признать легче, но других вариантов нет.

Ей хотелось сделать ему больно, спровоцировать, вытряхнуть из состояния созерцания и заставить вспомнить, что у человека должны быть эмоции. Он больше напоминал куль с ливером, нежели чем мужчину. Ей доводилось встречать отморозков, но в случае с профессором это было нечто иное. Он будто замкнулся внутри своей скорлупы, которую не брала самая современная дрель.

– Самым неожиданным фактом для меня стал тот, что я тоже ее не любил, но это слишком старая и скучная история, – грустно усмехнулся Торнтон. Он шел за ней, как если бы не представлял, куда идет в принципе.

Беатрис вспомнила, как во время встречи с Рэйвеном он рассказывал историю «их» знакомства. Тогда он показался ей по‑настоящему живым, тогда в его глазах горел огонь. О том, что у неё есть загадочная соперница, Вальтер не знал, или же предпочел умолчать. Как бы там ни было, сейчас самое время выяснить, кто она.

– Так расскажите интересную, – произнесла Беатрис, – расскажите мне про женщину, которую вы представили за меня в своей истории. О ней вы говорите иначе, и мне это нравится.

Кажется, она попала в точку. Профессор растерялся. Он не мог забыть её до сих пор.

– Да, – Сэт говорил о ней, как о мечте. – Она самая великолепная женщина, которую мне доводилось увидеть. Но у меня не было шансов.

– Это она вам сказала? – поинтересовалась Беатрис.

– Нет, это было очевидно, – раздраженно ответил профессор – так, будто она была студенткой, и он объяснял ей какой‑то элементарный вопрос. Раздражение – это уже эмоция, и про себя Беатрис отметила, что находится на верном пути.

– «Это было очевидно», – передразнила она, – очевидно, что сейчас мы в Италии, и я иду с вами по дороге. А ещё то, что вы плохо знаете женщин, если делаете такие выводы, опираясь только на свои догадки.

– Я бы не выдержал конкуренции, – рассмеялся Торнтон, и у него это получилось весьма доброжелательно. – Я не претендую на доскональное знание женщин, но взгляд ее парня был красноречив.

– Испугались! – Беатрис торжествующе подняла палец вверх. – Так и я подумала. Вы же не с ним спать собирались, я надеюсь?

– Я не интересуюсь мужчинами, – кажется, ее предположение его развеселило, но веселье быстро прошло, уступив место привычному для него выражению спокойствия. – Потом она просто исчезла из моей жизни.

– Да что же вы за человек такой?! – не выдержав, воскликнула Беатрис, собственный темперамент сдался раньше, чем Сэт. – «Девушка меня бросила», «Она исчезла из моей жизни!» От вас что, совсем ничего не зависит?! Вам это нравится, быть пассивным наблюдателем?!

– Она была одной из вас! – профессор цедил слова и, судя по сведенным бровям и сжатым кулакам, разозлился не на шутку. Такой реакции Беатрис и добивалась, и сейчас отстраненно подумала: добивай её кто‑нибудь вопросами про Сильвена, как бы она сама отреагировала?

– Вы приходили, когда хотели и исчезали в неизвестном направлении. Думаешь, я не искал ее все это время? Не думал о ней? Оставалось разве что объявление в газету дать! Так я даже не знаю, какое из ее имен настоящее! – он буквально накричал на неё, а потом развернулся и направился назад к дому, очевидно, даже не отдавая себе отчета в том, как изменился фон их разговора.

Вопреки тому, что надо было сделать, Беатрис не попыталась его остановить, и не пошла за ним. Ускорила шаг, продолжая подниматься наверх – до тех пор, пока не закружилась голова. Её повело в сторону, и она осторожно опустилась прямо на землю. Нельзя позволять себе так распускаться.

Начинался дождь, но она не вернулась в дом: ей просто необходимо было выпустить пар. В баре одного из уютных мини‑отелей она познакомилась с Алексом. Австралиец, высокий, к тому же зеленоглазый блондин. Спустя полчаса более чем быстрого знакомства он предложил ей подняться в номер. У неё были другие планы, поэтому Беатрис пригласила его к себе. Алекс нужен был ей на вилле, в её комнате, которую от спальни Сэта отделяла весьма условная тонкая стена. Пришла пора напомнить Торнтону о том, что он мужчина.

 

– 11 –