Михаил II Травл

(? — 829, имп. с 820)

Основатель Аморийской (Фригийской) династии, Михаил по прозвищу Травл («шепелявый» или «косноязычный»), родом из Амория, во времена Ирины и Никифора I был гвардейским командиром, а при Льве V стоял во главе Аморийской фемы.

После убийства Льва Михаил, еще в цепях, был провозглашен императором ромеев. Человек он был грубый и невежественный, почти неграмотный, «ибо всю молодость провел среди еретиков, евреев и полуэллинизированных фригийцев» ([106, с. 256]), но в целом неглуп и хороший военный. Обсуждать вопрос о поклонении святым иконам Михаил II запретил: «Мы в каком положении нашли церковь, в таком решаем и оставить ее. Поэтому мы определяем, чтобы никто не дерзал поднимать слово ни против икон, ни за них, и да не будет и слуха - как будто их никогда не бывало - о соборах Тарасия, Константина и Льва, и да будет соблюдено глубокое молчание по отношению к иконам» ([231, т. II, с. 278]). Официальная религиозная доктрина государства продолжала оставаться иконоборческой — в церквях святые изображения, если они еще существовали, помещались высоко, юношеству в школах внушалось презрение к иконопочитанию как следствию необразованности. Папского посла Мефодия (будущего константинопольского патриарха) Михаил II за призывы восстановить иконопочитание наказал плетьми.

Сам император плохо разбирался в богословских тонкостях и был к делам веры равнодушен. Подозревали даже, что и христианство он воспринимал в форме одной из многочисленных восточных ересей.

Ортодоксальный историк, скрывающийся под именем Продолжателя Феофана, дал Травлу самую нелюбезную характеристику, а по поводу его «крестьянского» происхождения и соответствующих интересов и знаний откровенно смеялся: «Чтил он свое. А было это предсказывать, какие из новорожденных поросят вырастут упитанными и размерами не будут обижены, или наоборот, стоять рядом с лягающимся конем, ловко погонять лягающихся ослов, наилучшим образом судить о мулах, какие из них пригодны под грузы, а какие хороши для седоков и не пугливы. А кроме того, с одного взгляда определять коней, какие из них сильны и быстры в беге, а какие выносливы в бою. Определять также плодовитость овец и коров, какие из них обильны молоком, и, более того, различать, какой детеныш от какой матки родится... Вот что он знал и чем гордился в первые (а можно сказать, и в последние) свои годы» ([69, с. 23]).

Важнейшим событием правления Михаила II стало восстание Фомы Славянина, охватившее почти всю империю и принесшее неисчислимые бедствия.

Фома, родом славянин, начал свою службу еще при Ирине. Он попытался обольстить (или обольстил) жену своего начальника и, опасаясь кары, бежал к арабам. В 803 г. в качестве одного из командиров он принимал участие в походе Вардана Турка. В конце правления Льва VI Фома взбунтовал несколько подчиненных ему отрядов и, находя поддержку у своих давних знакомых - сарацин, стал грабить восточные фемы. Вскоре Фома заставил антиохийского патриарха короновать его императорской короной. К 821 г. почти весь восток Византии находился под контролем мятежника, лишь фены Армениак и Опсикий остались верны Травлу. «Михаила все ненавидели и потому, что был он, как говорилось, причастен к ереси афинган, и потому, что отличался робостью, и потому, что речь у него хромала, а более всего потому, что хромала у него душа. Им тяготились и его презирали многие. Фома же, хоть и с увечным бедром, и родом варвар, внушал уважение сединой и тем более вызывал любовь, поскольку столь ценимые воинами качества, как доступность и ласковое обхождение, были свойственны ему еще с детства, а силой вроде бы он тоже никому не уступал» (Прод. Феоф., [69, с. 26]). К Фоме бежали недовольные официальной властью: разорившиеся крестьяне, чьи земли перешли к более крупным владельцам, беднота, рабы, обиженные сановники, еретики всех мастей и иконодулы. Он двинулся в Опсикий, но фема встретила узурпатора недружелюбно: правительственные войска нанесли повстанцам поражение. Тогда Фома посадил свою армию на корабли и высадился во Фракии. К нему примкнули соплеменники-славяне и армянские переселенцы. В декабре 821 г. мятежники осадили Константинополь. Флот повстанцев разбил цепь, перегораживавшую Золотой Рог, и ворвался в залив.

Михаил II не собирался сдавать город. Сын автократора Феофил с ризой Богоматери в руках и реликвией Древа Креста обошел в сопровождении духовенства стены, взывая к Господу и прося у него защиты.

За время годичной осады Фома потерял былой авторитет. Он обманул надежды тех, кто рассчитывал на него в поисках лучшей жизни, сохранив всю налоговую систему в подконтрольных областях и даже увеличив поборы на ведение войны. Знать не стремилась поддержать Фому, не нашел он сочувствия и у греческого большинства населения империи, ибо для греков его поход был нашествием иноверцев, варваров, еретиков и предателей. Не встала на сторону восставших и церковь, хотя Фома поддерживал иконопочитание. «Теперь не время вспоминать прошлые споры. Это приносит смуты. Теперь время единомыслия», - писал в те дни Феодор Студит, возвращенный императором в Константинополь ([132, т.П, с.73]). Войско Фомы постепенно разбредалось по домам.

Тем временем Михаил II договорился с ханом Омортагом, и болгары нанесли мощный удар по тылам узурпатора. Вскоре императорские отряды отбросили ослабленные полки Фомы от столицы, он отступил в Аркадиополь. В конце 823 г. в результате пятимесячной осады правительственной армией Аркадиополь пал, Фома Славянин вместе с сыновьями был выдан императору и после жестоких пыток казнен, согласно пункту «Эклоги» о наказаниях за разбой, - подвешен на фурке[1] с отрубленными руками и ногами. Через год войска Михаила захватили крепость Кавалу, последний оплот сторонников Фомы Славянина. Восстание, затопившее страну реками крови, завершилось.

Страна после трех лет гражданской войны сильно ослабла. Как всегда, этим не преминули воспользоваться внешние враги. В 823 г. египетские арабы предприняли ряд экспедиций на Крит и острова Эгейского моря. К 829 г. Крит был окончательно захвачен. Флотоводцу императора Орифе удалось отстоять от дальнейшей экспансии сарацин основательно к тому времени обезлюдевшие владения Византии в Эгейском море, но Крит на сто сорок лет сделался базой арабских пиратов, державших в страхе все Средиземноморье.

В 827 г. друнгарий сицилийского флота Евфимий силой заставил некую монахиню вступить с ним в брак. Родственники обиженной обратились к правосудию василевса. Травл распорядился произвести дознание[2], и Евфимий, которому за святотатство грозило разжалование и отсечение носа, бежал в Африку. Там он склонил карфагенского эмира организовать нападение на Сицилию, обещая полную свою поддержку в обмен на признание его императором. С такой необычной истории началась эпоха войн за этот богатый остров. Самозванец-ренегат Евфимий вскоре погиб, заколотый во время переговоров византийскими послами, но Сицилия на десятилетия стала ареной ожесточенных схваток между ромеями и сарацинами.

Император Михаил II Травл умер 2 октября 829 г.

^[1] Фурка — орудие казни, двурогие вилы.

^[2] Интересно, но сам Травл вторым браком был женат на монахине — дочери Константина VI Ефросинье.

 

Феофил

(ок. 812 - 842, имп. с 829)

 

Феофил, сын Михаила II от его первой жены Феклы, оказался самой яркой личностью среди трех василевсов Аморийской династии. В детстве его наставником был славный ученостью Иоанн Грамматик. Благодаря такому воспитателю и своим талантам Феофил стал одним из образованнейших людей своего времени. Поэт и автор церковных гимнов, меценат и полководец, знаток юриспруденции и богословия, он обладал несомненными дарованиями. Однако в годы его правления империя подверглась тяжелым ударам со стороны врагов, следствиями которых были разорение страны и территориальные потери, а иконоборчество, которое Феофил утверждал, прилагая массу усилий, с его смертью окончательно ушло в прошлое.

Едва новый император занял престол, халиф ал-Мамун напал на империю со стороны Киликии. Василевс, лично командовавший войсками, проиграл сражение. При этом он чуть не попал в плен. Дело в том, что значительную часть армии Феофила составляли персы, бежавшие в Византию от арабского владычества. Император, доверяя их предводителю Феофову, находился среди персидских турм, и, когда начались переговоры, арабы стали убеждать турмархов выдать им Феофила. Автократор ромеев не знал персидского, но его военачальник Мануил, владевший этим языком, понял грозившую опасность и попытался уговорить Феофила скакать к позициям своей гвардии. Василевс, не разобрав, что происходит, рассердился на своего подчиненного и приказал ему удалиться. Тогда Мануил схватил за узду императорского коня и, угрожая Феофилу мечом, заставил его покинуть опасное место, за что тот потом осыпал сообразительного офицера милостями.

В 831 г. император возглавил ответный поход, арабское войско было рассеяно, Константинополь праздновал триумф, радуясь двадцати пяти тысячам пленных. Однако халиф немедленно снарядил свежую армию, и следующим летом Феофил был разгромлен. Стремясь высвободить силы для войны на Сицилии, василевс послал ал-Мамуну письмо с предложением заключить мир, но последний поставил условие неприемлемое - принять ислам. В 833 г. походы халифа возобновились. Императорский уполномоченный, направленный в ставку врага, возвратился с удручающим ответом ал-Мамуна: «Между мной и им [Феофилом. - С.Д. ] только меч!» Ромеи вновь испытали горечь поражения. Лишь смерть ал-Мамуна (833) временно положила конец бедствиям востока империи.

На западе тем временем дела шли еще хуже. В 829 г. в бою у берегов Италии погиб ромейский флот, два года спустя мусульмане захватили Мессину; в августе 831 г. после одиннадцатимесячной осады им сдался Палермо. Христиане с трудом удерживали лишь небольшую часть Сицилии, с полублокированными Сиракузами, Таорминой и горной крепостью Кастроджованни, резиденцией стратигов. Только в середине тридцатых годов положение несколько выправил посланный туда зять императора, авторитетный даже среди врагов кесарь Алексей Муселе.

Византии требовалась помощь извне, и Феофил решил найти ее на севере. В 834 г. его архитектор Петрона отправился в Хазарию руководить строительством крепости Саркел (Белая Вежа). Но попытки ромеев расширить свое влияние встретили отпор со стороны кагана, который не разрешил даже открыть в Саркеле христианскую церковь. Тогда Феофил пошел по другому пути: он ликвидировал архонтат в Херсонесе, сделав город центром новой фемы Климатов, и поставил там стратига. Влияние Византии в Северном Причерноморье существенно окрепло.

Феофил был крайне вспыльчив и в ярости мог совершать необдуманные действия. Иногда причуды василевса удивляли: как-то раз он издал приказ о запрете для всех жителей Константинополя носить длинные волосы.

Император любил переодеваться в бедную одежду и в таком виде, никем не узнанный, расхаживал по столице, прислушиваясь к разговорам горожан. Часто заходил на рынок и «у каждого торговца он спрашивал, за сколько продает тот на рынке, причем делал это не мимоходом, а весьма внимательно и усердно и спрашивал не про один какой-то товар, а про все: еду, питье, топливо и одежду, да и вообще про все, выставленное на продажу» (Прод. Феоф., [69, с. 42]).

Феофил страстно желал, чтобы народ знал его справедливость, и потому ничто не спасало провинившихся от суда василевса. Он, например, распорядился казнить убийц Льва, несмотря на то что его отец взошел на трон благодаря этим людям. Однажды он узнал, что брат его жены Петрона, строя дом, самовольно прихватил себе участок бедной вдовы. Когда расследование подтвердило этот факт, Феофил приказал постройку снести, а родственника бичевать по плечам. В другой раз, прогуливаясь за городом, он увидел пристававший к берегу большой купеческий корабль, изрядно нагруженный съестными припасами. С изумлением услышав от мореходов, что владелица судна - императрица Феодора, василевс приказал кормчему направить корабль ко Влахернской пристани. Там, взойдя на палубу, Феофил спросил у окружавших его синклитиков, не знают ли они, кто имеет нужду в хлебе, вине или иной какой-либо домашней провизии. И когда, льстя по обыкновению, те ответили, что под властью такого императора они ни в чем не нуждаются, он воскликнул: «Неужто не знаете, что августа, моя супруга, превратила меня - царя Божьей милостью в судовладельца». «А кто когда видел, - прибавил он с душевной горечью, - чтобы ромейский царь или его супруга были купцами?» (Прод.Феоф., [69, с. 42]). Сочтя для василисы, ни в чем не нуждавшейся, торговлю делом неприличным, Феофил велел прилюдно сжечь судно вместе с товарами, а жену выбранил.

Император с большой любовью покровительствовал искусству и наукам. В годы его правления существенно изменился облик столицы. Из старого дворца Дафна и построек времен Юстиниана II был возведен монументальный комплекс зданий, соединивший все построенное в этом районе города, - новый Большой императорский дворец, при сооружении которого были применены все новейшие достижения строительной техники того времени. В залах дворца за счет акустических эффектов гулко разносился даже шепот. Ученый Лев Математик (с 840 г. - митрополит Фессалоники) соорудил там дивные автоматы - статуи рычащих львов и машущих крыльями павлинов, а также золотой платан с поющими механическими птицами, украсившие тронный зал. Сам трон императора мог подниматься к потолку. Роскошь и великолепие Большого дворца порождали легенды. Тот же Лев Математик придумал систему светового телеграфа, по линии маяков которого в считанные часы важные известия доходили в Константинополь от далекой киликийской границы.

Примерно в то же время появился минускул - мелкий книжный шрифт, сменивший требовавший больших затрат дорогостоящего письменного материала классический унициал, благодаря чему книги подешевели и стали более доступными.

Феофил стал последним иконоборческим императором. Он изо всех сил пытался возродить уходящее учение, жестокими способами преследуя пропагандистов иконопочитания, прежде всего монахов. В 833 г. император издал указ о выведении части монастырей из города. Впрочем, этим, сам того не желая, он способствовал росту их могущества - обители в провинции превращались в крупных держателей земли и богатели.

Весной 837 г., собрав стотысячную армию, император напал на арабский халифат. Ромеи овладели обширной территорией с городами Запетрой, родиной халифа ал-Мутасима, и Самосатой. Византийцы, мстя врагу, свирепо мучили пленных, выкалывая им глаза и отрезая уши, насиловали женщин. Халиф, узнав о нападении и его последствиях, в бешенстве объявил немедленный поход. 22 июля 837 г. на Дазимонской равнине (в Каппадокии) часть войск Феофила с императором во главе была вдребезги разбита турецкими наемниками халифа. Сам василевс едва выбрался из схватки. Все мирные предложения ал-Мутасим отверг и, платя грекам той же монетой, направил свои отряды к Аморию - родине предков Феофила. Халиф приказал воинам начертить слово «Аморий» на щитах, в знак решительности замысла овладеть им. Город, оплот фемной иконоборческой знати, был взят арабами 13 августа 838 г. после ожесточенного сопротивления гарнизона и при наличии огромных потерь с обеих сторон. Мусульмане разгромили Анатолик, и, хотя стойкое сопротивление ромеев вынудило захватчиков к зиме убраться восвояси, центр поддержки Фригийской династии и иконоборчества прекратил существование.

Арабская экспансия на Западе достигла Италии. В 840 г. пал Тарент, мусульмане осадили Бари. Феофил обратился за поддержкой к западным государям - императору Лотарю, дожу ставшей самостоятельной Венеции и даже ко двору кордовского халифа, политического противника африканцев. Несмотря на благожелательный прием посольств, деятельной помощи Византия не добилась ни от кого.

В разгар столь печальных событий император тяжело заболел. Умирая, он отдал распоряжение убить своего давнего соратника и полководца, крещеного перса Феофова, из опасений перед могуществом последнего.

Православное предание уверяет, будто перед смертью (20 января 842 г.) Феофил покаялся и признал иконопочитание.

В народной памяти этот император остался символом справедливости. Автор диалога «Тимарион» (X в.) поместил его в подземном царстве как судью поступков умерших христиан.

При Феофиле, ок. 838 г., Константинополь посетили послы «руссов». Из столицы Византийской империи эта делегация направилась в далекий Ингельгейм, где находился двор западного императора Людовика Благочестивого.