Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Издевательства над женщинами





Прочтите сообщения о насилиях, творимых над женщинами, и удивитесь ли вы неизбежной, почти естественной мести.

В той изумительной книге, которую мы так часто цитируем, и в этом отношении мы найдем немало конкретного материала. Не достаточно ли сами по себе говорят нижеследующие строки о том, что вынуждены терпеть женщины в Холмогорском концентрационном лагере.[321]

«…Кухарки, прачки, прислуга берутся в администрацию из числа заключенных, а притом нередко выбирают интеллигентных женщин. Под предлогом уборки квартиры помощники коменданта (так поступал, напр., Окрен) вызывают к себе девушек, которые им приглянулись, даже в ночное время… И у коменданта и у помощников любовницы из заключенных. Отказаться от каких-либо работ, ослушаться администрацию — вещь недопустимая: заключенные настолько запуганы, что безропотно выносят все издевательства и грубости. Бывали случаи протеста — одна из таких протестанток, открыто выражавшая свое негодование, была расстреляна (при Бачулисе). Раз пришли требовать к коменданту интеллигентную девушку, курсистку, в три часа ночи; она резко отказалась идти и что же — ее же товарки стали умолять ее не отказываться, иначе и ей и им — всем будет плохо».

В Особом Отделе Кубанской Чеки, «когда женщин водят в баню, караул устанавливается не только в раздевалке, но и в самой бане…» Припомните учительницу Домбровскую, изнасилованную перед расстрелом… Одну молодую женщину, приговоренную к расстрелу за спекуляцию, начальник контрразведки Кисловодском Ч.К. «изнасиловал, затем зарубил и глумился над ее обнаженным трупом».[322] В черниговской сатрапии, как рассказывает достоверный свидетель в своих не напечатанных еще воспоминаниях — при расстреле жены ген. Ч. и его двадцатилетней дочери, последняя предварительно была изнасилована. Так рассказывали свидетелю шоферы, возившие их на место убийства…

Вокруг женщин, бившихся в истерике на полу, толпились их палачи. Пьяный смех и матерщина. Грязные шутки, расстегивание платья, обыск… «Не троньте их» — говорил дрожащим от испуга голосом старший по тюрьме, не чекист, а простой тюремный служащий. «Я ведь знаю, что вам нельзя доверять женщин перед расстрелом…» Это из описания ночи расстрела в Саратове 17-го ноября 1919 года. Об изнасиловании двух социалисток в Астрахани мы читаем сообщение в «Революционной России».[323]

Так повсеместно. Недавно в выходящем в Берлине «Анархическом Вестнике»[324] одна из высланных анархисток рассказывала о вологодской пересыльной тюрьме: «Уходя надзирательница предупреждала нас, чтобы мы были настороже: ночью к нам может придти с известными целями надзиратель или сам заведующий. Такой уже был обычай. Почти всех приходящих сюда с этапами женщин использовывают. При этом почти все служащие больны и заражают женщин… Предупреждение оказалось не напрасным…»

Я помню в Бутырках в мужском одиночном корпусе, где было отделение строгой тюрьмы Особого Отдела, произошел случай изнасилования заключенной. Конвой объяснил, что арестованная добровольно отдалась за 1/2 фунта хлеба. Пусть будет так. За полфунта плохого черного хлеба! Неужели нужны какие-нибудь комментарии к этому факту? Об изнасилованных в Петербурге говорит Синовари в своих показаниях на процессе Конради.

Но вот материалы иного рода из деятельности той же Кубанской Чрезвычайной Комиссии.

«Этот маленький станичный царек, в руках которого была власть над жизнью и смертью населения, который совершенно безнаказанно производил конфискации, реквизиции и расстрелы граждан, был пресыщен прелестями жизни и находил удовольствие в удовлетворении своей похоти. Не было женщины, интересной по своей внешности, попавшейся случайно на глаза Сараеву, и не изнасилованной им. Методы насилия весьма просты и примитивны по своей дикости и жестокости. Арестовываются ближайшие родственники намеченной жертвы — брат, муж или отец, а иногда и все вместе, приговариваются к расстрелу. Само собой разумеется, начинаются хлопоты, обивание порогов „сильных мира“. Этим ловко пользуется Сараев, делая гнусное предложение в ультимативной форме: или отдается ему за свободу близкого человека, или последний будет расстрелян. В борьбе между смертью близкого и собственным падением, в большинстве случаев жертва выбирает последнее. Если Сараеву женщина особенно понравилась, то он „дело“ затягивает, заставляет жертву удовлетворить его похоть и в следующую ночь и т. д. И все это проходило безнаказанно в среде терроризованного населения, лишенного самых элементарных прав защиты своих интересов».

«В станице Пашковской председателю исполкома понравилась жена одного казака, бывшего офицера Н. Начались притеснения последнего. Сначала начальство реквизировало половину жилого помещения Н., поселившись в нем само. Однако, близкое соседство не расположило сердца красавицы к начальству. Тогда применяются меры к устранению помехи — мужа, и последний, как бывший офицер, значит контрреволюционер, отправляется в тюрьму, где расстреливается.

Фактов эротического характера можно привести без конца. Все они шаблонны и все свидетельствуют об одном — бесправии населения и полном, совершенно безответственном произволе большевистских властей…»

«— Вы очень интересная, ваш муж недостоин вас, — заявил г-же Г. следователь-чекист, и при этом совершенно спокойно добавил, — вас я освобожу, а мужа вашего, как контрреволюционера, расстреляю; впрочем, освобожу, если вы, освободившись, будете со мной знакомы… Взволнованная, близкая к помешательству рассказала Г. подругам по камере характер допроса, получила совет во что бы то ни было спасти мужа, вскоре была освобождена из Чеки, несколько раз в ее квартиру заезжал следователь, но… муж ее все-таки был расстрелян.

Сидевшей в Особом Отделе жене офицера М. чекист предложил освобождение при условии сожительства с ним. М. согласилась и была освобождена, и чекист поселился у нее, в ее доме.

— Я его ненавижу, — рассказывала М. своей знакомой госпоже Т., но что поделаете, когда мужа нет, на руках трое малолетних детей… Впрочем, я сейчас покойна, ни обысков не боишься, не мучаешься, что каждую минуту к тебе ворвутся и потащат в Чеку».

Я мог бы пополнить этот перечень аналогичными случаями из практики московских учреждений, и не только московских. Из авторитетного источника я знаю о факте, который свидетельствует, что один из самых крупных чекистов повинен в таком убийстве… Не имея права в данный момент указать источник, не называю и фамилии.

«Каждый матрос имел 4–5 любовниц, главным образом из жен расстрелянных и уехавших офицеров» — рассказывает цитированный нами выше свидетель на лозаннском процессе о крымской эпопее. «Не пойти, не согласиться — значит быть расстрелянной. Сильные кончали самоубийством. Этот выход был распространен». И дальше: «пьяные, осатаневшие от крови, вечером, во время оргий, в которых невольно участвовали сестры милосердия, жены арестованных и уехавших офицеров и другие заложницы — брали список и ставили крест против непонравившихся им фамилий. „Крестики“ ночью расстреливались…» В Николаевских Ч.К. и Трибунале, — показывает один из свидетелей в Ден. комиссии, — происходили систематические оргии. В них заставляли принимать участие и женщин, приходивших с ходатайством об участи родственников, — за участие арестованные получали свободу. В показаниях киевской сестры милосердия Медведевой той же комиссии зафиксирована редкая по своему откровенному цинизму сцена. «У чекистов была масса женщин», — говорит Медведева. — «Они подходили к женщине только с точки зрения безобразий. Прямо страшно было. Сорин любил оргии. В страстную субботу в большом зале бывш. Демченко происходило следующее. Помост. Входят две просительницы с письмами. На помосте в это время при них открывается занавес и там три совершенно голые женщины играют на рояле. В присутствии их он принимает просительниц, которые мне это и рассказали».

Тщетны в условиях российского быта объявления каких-то «двухнедельников уважения к женщине», которые пропагандировала недавно «Рабочая газета» и «Пролетарская правда»! Ведь пресловутая «социализация женщин» и так называемые «дни свободной любви», которые вызывали столько насмешки и в большевистской и в небольшевистской печати, как факты проявления произвола на местах, несомненно существовали. Это установлено даже документами.

«Ущемление буржуазии»

«Террор — это убийство, пролитие крови, смертная казнь. Но террор не только смертная казнь, которая ярче всего потрясает мысль и воображение современника… Формы террора бесчисленны и разнообразны, как бесчисленны и разнообразны в своих проявлениях гнет и издевательство… Террор это — смертная казнь везде, во всем, во всех его закоулках…» Так пишет в своей новой книге «Нравственный лик революции»[325] один из деятелей октябрьских дней, один из созидателей того государственного здания, той системы, в которой «смертная казнь лишь кровавое увенчание, мрачный апофеоз системы», «упорно день за днем» убивающий «душу народа». Как жаль, что г. Штейнберг написал это в Берлине в октябре 1923 г., а не в октябре 1917 г. Поздно уже говорить о «великом грехе нашей революции» теперь, в атмосфере «неисчерпаемой душевной упадочности», которую мы наблюдаем. Но несомненно, чтобы объять всю совокупность явлений, именуемых «красным террором», надо было бы набросать картины проявления террора и во всех остальных многообразных областях жизни, где произвол и насилие приобрели небывалое и невиданное еще место в государственной жизни страны. Этот произвол ставил на карту человеческую жизнь. Повсюду не только заглушено было «вольное слово», не только «тяжкие цензурные оковы легли на самую мысль человеческую», но и немало русских писателей погибло под расстрелами в казематах и подвалах «органов революционного правосудия». Припомним хотя бы А. П. Лурье, гуманнейшего нар. соц., расстрелянного в Крыму за участие в «Южных Ведомостях», с.-р. Жилкина, редактора архангельского «Возрождения Севера», Леонова — редактора «Северного Урала», Элиасберга — сотрудника одесских газет «Современное Слово» и «Южное Слово», виновного в том, что «дискредитировал советскую власть в глазах западного пролетариата», плехановца Бахметьева, расстрелянного в Николаеве за сотрудничество в «Свободном Слове»; с.-д. Мацкевича — редактора «Вестника Временного Правительства»; А. С. Пругавина, погибшего в Ново-Николаевской тюрьме, В. В. Волк-Карачаевского, умершего от тифа в Бутырках, Душечкина — там же. Это случайно взятые нами имена. А сколько их! Сколько деятелей науки! Те списки, которые были недавно опубликованы заграницей союзом академических деятелей, неизбежно страдают большой неполнотой.

Оставим пока эти тяжелые воспоминания в стороне. Мы хотим остановиться лишь еще на одной форме терроризирования населения, в своей грубости и бессмысленности превосходящей все возможное. Мы говорим о так называемом «ущемлении буржуазии». Этим «ущемлением буржуазии», распространявшимся на всю интеллигенцию, отличался в особенности юг.[326] Здесь были специально назначенные дни, когда происходили поголовные обыски и отбиралось даже почти все носильное платье и белье — оставлялось лишь «по норме»: одна простыня, два носовых платка и т. д. Вот, например, описание такого дня в Екатеринодаре в 1921 г., объявленного в годовщину парижской коммуны:[327] «Ночью во все квартиры, населенные лицами, имевшими несчастье до революции числиться дворянами, купцами, почетными гражданами, адвокатами, офицерами, а в данное время врачами, профессорами, инженерами, словом „буржуями“, врывались вооруженные с ног до головы большевики с отрядом красноармейцев, производили тщательный обыск, отбирая деньги и ценные вещи, вытаскивали в одном носильном платье жильцов, не разбирая ни пола, ни возраста, ни даже состояния здоровья, иногда почти умирающих тифозных, сажали под конвоем в приготовленные подводы и вывозили за город в находившиеся там различные постройки. Часть „буржуев“ была заперта в концентрационный лагерь, часть отправлена в город Петровск на принудительные работы (!!) на рыбных промыслах Каспийского моря. В течение полутора суток продолжалась кошмарная картина выселения нескольких сот семей… Имущество выселенных конфисковалось для раздачи рабочим. Мы не знаем, попало ли оно в руки рабочих, но хорошо знаем, что на рынок оно попало и покупалось своими бывшими владельцами у спекулянтов, а угадывание своих костюмов у комиссаров, на их женах и родственниках сделалось обычным явлением».

Мы должны были бы нарисовать и картины произвольных контрибуций, особенно в первые годы большевистского властвования, доходивших до гиперболических размеров. Невнесение этих контрибуций означало арест, тюрьму, а, может быть, и расстрел, при случае, как заложников.

Я думаю, что для характеристики этих контрибуций — «лепты на дело революции» — достаточно привести речь прославленного большевистского командующего Муравьева при захвате в феврале 1918 г. Одессы, произнесенную им перед собранием «буржуазии».[328]

«Я приехал поздно — враг уже стучится в ворота Одессы… Вы, может быть, рады этому, но не радуйтесь. Я Одессы не отдам… в случае нужды от ваших дворцов, от ваших жизней ничего не останется… В три дня вы должны внести мне десять миллионов рублей… Горе вам, если вы денег не внесете… С камнем я вас в воде утоплю, а семьи ваши отдам на растерзание».

Может быть, все это и действительно не так было страшно. Это пытается доказать А. В. Пешехонов в своей брошюре: «Почему я не эмигрировал?» Теория от практики отличалась, и Муравьев не утопил представителей одесской буржуазии и общественности. Но по описанию того, что было, напр., в Екатеринодаре, подтверждаемое многими рассказами очевидцев, мною в свое время записанными, ясно, что так называемое «ущемление буржуазии» или «святое дело восстановления прав пролетариев города и деревни» не такое уже явление, над которым можно было лишь скептически подсмеиваться. У Пешехонова дело идет об объявленном большевиками в Одессе через год после экспериментов Муравьева (13-го мая 1919 г.) «дне мирного восстания», во время которого специально сформированными отрядами (до 60) должны были быть отобраны у «имущих классов» излишки продовольствия, обуви, платья, белья, денег и пр. В книге Маргулиеса «Огненные годы» мы найдем обильный материал для характеристики методов осуществления «дня мирного восстания», согласно приказу Советов Рабочих Депутатов, который заканчивался угрозой ареста неисполнивших постановления и расстрела сопротивляющихся. Местный исполком выработал детальнейшую инструкцию с указанием вещей, подлежащих конфискации — оставлялось по 3 рубахи, кальсон, носков и пр. на человека.

«Иной черт „вовсе не так страшен, как малюют“», — пишет по этому поводу А. В. Пешехонов.

«Обыватели пришли в неописуемое смятение и в ужасе метались, не зная, что делать, куда спрятать хотя бы самые дорогие для них вещи. А я только посмеивался: да ведь это же явная нелепица! Разве можно обобрать в один день несколько сот тысяч людей и еще так, чтобы отыскать запрятанные ими по разным щелям деньги?! Неизбежно произойдет одно из двух: либо большевистские отряды застрянут в первых же домах, либо организованный грабеж превратится в неорганизованный, в нем примет участие уличная толпа, и большевикам самим придется усмирять „восставших“. Действительно, отряды застряли в первых же квартирах, а тут произошла еще неожиданность: в рабочих кварталах их встретили руганью, а затем дело очень скоро дошло и до выстрелов. Большевикам пришлось спешно прекратить свое „мирное восстание“, чтобы не вызвать вооруженного восстания пролетариата… В 1920 г. им, кажется, удалось осуществить „изъятие излишков“ в Одессе, но меня уже там не было и, как оно было организовано, я не знаю. Вероятно, многим так или иначе удалось уклониться от него. В Харькове же и в 1920 году отобрание излишков не было доведено до конца. Сначала шли по всем квартирам сплошь, на следующую ночь обходили уже по выбору, отыскивая наиболее буржуазные квартиры, а затем — в виду влиятельных протестов и бесчисленных жалоб на хищения — и вовсе обход прекратился. До квартиры, где я жил, так и не дошли» (стр. 15).

Не вышло в действительности и в Одессе.

«Дело в том, — пишет Маргулиес — что большевики сделали огромную тактическую ошибку, не освободив от обысков квартир рабочих, мелких советских служащих и т. д.»… «когда о мирном восстании стало известно во всем городе — началась страшная паника. Я не говорю о буржуазии, а именно о рабочих… Большинство заводов прекратило работу, и „коммунисты“ разбежались по своим домам защищать свою собственность от незаконного посягательства. Разыгрывались дикие сцены: комиссии, состоявшие по преимуществу из мальчишек и подозрительных девиц, встречались проклятьями, бранью, а во многих случаях дело доходило даже до применения физического воздействия и кипятка… Страсти разгорались… Ничего другого не оставалось, как с болью в сердце реквизиции приостановить; иначе отдельные случаи сопротивления могли вылиться в подлинный народный бунт.

В час дня („мирное восстание“ началось в девять) появилась экстренная летучка с приказом приостановить обыски. На другой день исполком обратился со специальным воззванием к рабочим: „…Больно сознавать, что рабочие как бы заступились за буржуазию“. Да, не так страшен черт, как его малюют! Исполком пояснял, что в „инструкции нельзя было указать, что в рабочих кварталах обысков не будет, потому что тогда буржуазия кинулась бы туда прятать награбленное и запрятанное ею“! Произошло „печальное недоразумение, которое сорвало важное для рабочих дело“.

За месяц перед тем на Одессу была наложена контрибуция в 500 мил. Что же это, тоже была лишь фикция? Выселение из домов в Одессе, как и в других городах, в 24 часа также далеко не фикция. Не фикцией было то, что во Владикавказе на улицах ловили насильно женщин для службы в лазаретах; не фикцией были и те принудительные работы, которые налагались на буржуазию в Севастополе и в других городах Крыма. Мы найдем яркое описание этих работ в Деникинских материалах. „На работы были отправляемы — рассказывает один из свидетелей — все мужчины, носящие крахмальные воротнички, и все женщины в шляпах“. Их ловили на улицах и партиями выгоняли за город рыть окопы. „Впоследствии ловлю на улицах заменили ночные облавы по квартирам. Захваченных „буржуев“ сгоняли в милицейские участки и утром мужчин, не считаясь с возрастом, отправляли десятками на погрузку вагонов и на окопные работы. Работать с непривычки было тяжело, работа не спорилась не по лености, а по слабости, неумелости и старости работников, и все же ругань и плеть надсмотрщиков постоянно опускалась на спину временному рабочему. Женщины посылались чистить и мыть солдатские казармы и предназначенные для въезда комиссаров и коммунистических учреждений помещения. Наряды на работу молодых девушек, из одного желания поглумиться над ними, были сделаны в Севастополе в первый день Святой Пасхи. Девушки были вызваны внезапно в участки и оттуда их направили мыть, убирать и чистить загрязненные донельзя красноармейские казармы. Девушкам, гимназисткам по преимуществу, не позволяли ни переодеть свои праздничные платья, ни взять какие-либо вспомогательные предметы для грязной уборки. Комиссары револьверами и нагайкой принудили их очистить отхожие места руками“.[329]

Неделя „отбирания излишков“ была проведена и в Киеве.

Прав бывший комиссар большевистской юстиции, утверждающий в своей книге, что произвольные, диктуемые неизвестными нормами выселения, реквизиции, конфискации „лишь по виду цепляющиеся за сытых и праздных, а по существу бьющие по голодным и усталым“ сами по себе являются формой проявления террора, когда эти контрибуции сопровождаются приказами типа приказа № 10, изданного 9-го апреля 1918 г. во Владикавказе: „Вся буржуазия, как внесшая, так и не внесшая контрибуцию, обязана явиться сегодня в 8 час. вечера в здание Зимнего театра. Неявившиеся подвергнутся расстрелу“ — это уже террор в самом прямом смысле этого слова. Недостаточно ли привести цитаты из „беседы“ Петерса с коммунистическими журналистами в киевских „Известиях“ 29-го августа 1919 г. „Я вспоминаю — говорил Петерс — как питерские рабочие откликнулись на мой призыв — произвести в массовом масштабе обыски буржуазии. До двадцати тысяч рабочих, работниц, матросов и красноармейцев приняли участие в этих облавах. Их работа была выше всякой похвалы… У буржуазии, в результате всех обысков, было найдено приблизительно две тысячи бомб (!!), три тысячи призматических биноклей, тридцать тысяч компасов и других предметов военного снаряжения. Эти обыски дали возможность попасть на след контр-революционных организаций, которые потом были раскрыты во всероссийском масштабе…“

К сожалению — говорил дальше Петерс — у нас в Киеве этого порядка нет… Мародеры и спекулянты, вздувающие цены, прячут продовольствие, которое так необходимо городу. Вчера во время обысков были найдены продовольственные запасы. Владельцы их, не исполнявшие моего приказа о регистрации этих запасов, будут подвергнуты высшей мере наказания».

Это уже не фикция. И в том же № «Известий» дана наглядная иллюстрация в виде 127 расстрелянных. Не фикцией были и заложники, которых брали и которые так часто расплачивались в дни гражданской войны своею жизнью. И не только при эвакуациях, но и при обнаружении фиктивных, провокационных или действительных заговоров против Советской власти.







Дата добавления: 2015-10-01; просмотров: 1366. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!




Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...


Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...


Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...


Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Классификация ИС по признаку структурированности задач Так как основное назначение ИС – автоматизировать информационные процессы для решения определенных задач, то одна из основных классификаций – это классификация ИС по степени структурированности задач...

Внешняя политика России 1894- 1917 гг. Внешнюю политику Николая II и первый период его царствования определяли, по меньшей мере три важных фактора...

Оценка качества Анализ документации. Имеющийся рецепт, паспорт письменного контроля и номер лекарственной формы соответствуют друг другу. Ингредиенты совместимы, расчеты сделаны верно, паспорт письменного контроля выписан верно. Правильность упаковки и оформления....

Алгоритм выполнения манипуляции Приемы наружного акушерского исследования. Приемы Леопольда – Левицкого. Цель...

ИГРЫ НА ТАКТИЛЬНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ Методические рекомендации по проведению игр на тактильное взаимодействие...

Реформы П.А.Столыпина Сегодня уже никто не сомневается в том, что экономическая политика П...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.012 сек.) русская версия | украинская версия