АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК 30 страница

В 1764 г. состоялось открытие Смольного института благородных девиц. Это был новый тип учебных заведений.

К этим же годам относятся две акции Екатерины, внесшие существенные изменения в структуру административных органов. Одна из них связана с проектом Н. И. Панина об учреждении Императорского совета и реформой Сената. Создание Императорского совета Панин мотивировал необходимостью устранить влияние на управление страной "припадочных" людей, как он называл фаворитов, людей своекорыстных и властных, но чуждых интересам государства. Фаворитизм порождал угодничество, произвол, казнокрадство, безнравственность. "Государь, - рассуждал Панин, - сколь бы он ни был талантлив, трудолюбив и проницателен, не в состоянии охватить все стороны управления страной". Ему должно было помочь постоянно действующее учреждение - Императорский совет из шести - восьми членов, среди которых четыре статс-секретаря, ведавших внешней, внутренней политикой, военными и морскими делами.

Екатерина поначалу согласилась с проектом, назначила даже членов совета, подписала манифест о его учреждении, но в последний момент надорвала лист со своей подписью. Некоторые историки, опираясь на мнение генералфельдцейхмейстера Вильбуа об этом проекте (он обнаружил в нем олигархические тенденции), считали возможным сравнить его с кондициями верховников, ограничивавших власть Анны Иоанновны. В действительности ограничение власти предполагалось только в отношении фаворитов. Этого, однако, оказалось достаточно, чтобы отклонить проект.

Зато реформа Сената прошла безболезненно. Рациональное зерно разделения Сената на шесть департаментов с пятью сенаторами в каждом состояло в том, что его громоздкий состав позволял многим сенаторам бездельничать, считать своей главной обязанностью не работу, а присутствие в учреждении. В департаментах сокращалась возможность прятаться за спины других, повышалась в 6 раз эффективность работы Сената.

Столь же безболезненно произошла и ликвидация гетманства на Украине. Восстановление гетманского правления, упраздненного еще при Петре Великом, являлось плодом фаворитизма: Елизавета Петровна в 1750 г. назначила гетманом 22-летнего К. Г. Разумовского, который был братом фаворита императрицы Алексея.

Самодержавному строю присуща унификация органов власти, ему противопоказаны автономии и учет специфики в управлении окраинами, населенными нерусскими народами. Сохранение особенностей в управлении Екатерина называла "глупостью".

Разумовский под влиянием беседы с императрицей сам попросился в отставку, тут же удовлетворенную. 10 ноября 1764 г. последовал указ об упразднении гетманского правления и учреждении Малороссийской коллегии во главе с П. А. Румянцевым.

В 1765 г. были введены еще два крупных новшества. Первое из них открытие Вольного экономического общества. Оно должно было помочь помещикам рационально организовать хозяйство, приспособить его к рыночным отношениям. В издаваемых Вольным экономическим обществом "Трудах" печатались агротехнические советы, образцовые инструкции приказчикам, наставления, как содержать скот, рекомендации по переработке сельскохозяйственного сырья, сведения о новых орудиях труда. Помещики, добившиеся успехов в организации хозяйства, делились своим опытом.

Впрочем, далеко не всегда помещики могли воспользоваться разумными рекомендациями "Трудов", ибо крепостнический режим, с одной стороны, обусловливал потребительский характер хозяйства и исключал вложение средств в производство, а с другой - подневольный труд крепостного крестьянина отличался низкой производительностью и ему была противопоказана интенсивная агротехника.

Другое новшество было связано с объявлением Вольным экономическим обществом конкурса на лучший ответ на вопрос: "Что полезнее для общества, - чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?" В течение двух лет Экономическое общество получило 162 конкурсные работы, в том числе 129 прислали немцы, 21 - французы, 7 - русские. Конкурсные работы прислали Вольтер и Мармонтель, Граслен и Эйлер. Они подвергли резкой критике крепостничество, считали его противоречащим природе и человеческому разуму, писали о неминуемом упадке общества, в котором господствует рабство, об угрозе выступлений народа, доведенного до отчаяния, о паразитизме дворянства.

Конкурсное сочинение, выполненное представителем дворянского либерального лагеря А. Я. Поленовым, тоже содержало "по здешнему состоянию неприличные выражения" в адрес крепостничества. Но, раскритиковав крепостное право, Поленов не предлагал его отменить. Он всего лишь считал возможным предоставить крепостному крестьянину право наследственного владения "недвижимым имением" и право собственности на свое движимое имущество.

Первую премию получил член Дижонской академии Беарде де Лабей за сочинение под девизом, отражавшим взгляды автора: "В пользу свободы вопиют все права, но есть мера всему. Могущество государства основано на свободе и благосостоянии крестьян. Но наделение их землей должно было последовать за освобождением от крепостного права". Автор рекомендовал не спешить ни с освобождением крестьян, ни с наделением их землей, ибо опасно спустить с цепи медведя, не приручив его. Надлежит сначала подготовить крестьян к восприятию свободы, а потом уже приступить к наделению их землей.

Взгляды Беарде де Лабея вполне соответствовали умеренно-просветительским воззрениям императрицы, по инициативе которой проводился конкурс. Путь крепостных крестьян к свободе, намеченный французским автором, вполне устраивал императрицу - в годы, когда проводился конкурс, Екатерина усиленно штудировала "Дух законов" Монтескье и сочиняла свой знаменитый "Наказ". Конкурс являлся своего рода пробным шагом, проверкой исповедуемых ею идей относительно судеб крепостных крестьян в России.

Перечисленные проявления политики просвещенного абсолютизма еще не приобрели всеобъемлющего характера и касались частных сторон жизни общества. Эта политика наиболее яркое воплощение приобрела в созыве в 1767 г. Уложенной комиссии.

2. УЛОЖЕННАЯ КОМИССИЯ 1767 - 1768 гг.

Просвещенный абсолютизм - политика, порожденная временем разложения феодальной системы и вызреванием в ее недрах капиталистических отношений, нацеленная на устранение мирными средствами устаревших феодальных порядков. Просвещенный абсолютизм отличался от обычного деспотизма декларированием соблюдения законов, одинаковых для всех подданных. Теоретические основы просвещенного абсолютизма были разработаны выдающимися деятелями французского просвещения Монтескье, Вольтером, Д'Аламбером и др. Эти просветители умеренного крыла призывали к эволюционной, без потрясений, смене общественно-экономических отношений, что устраивало монархов Европы и способствовало возникновению союза королей и философов, способного, как полагали короли, предотвратить угрозу их тронам. Идеи просвещения разделяли прусский король Фридрих II, шведский король Густав III, австрийский император Иосиф II и др. Но самые близкие отношения просветители установили с Екатериной II. Тому способствовали два обстоятельства: благодаря крепостническому режиму, низкой грамотности населения и общей отсталости Россия представлялась просветителям страной, где реализация их идей должна была принести самые ощутимые плоды; кроме того, Екатерина оказалась прилежной ученицей просветителей, намеревавшейся энергично претворять их идеи в жизнь. Гримму императрица писала: "Я люблю нераспаханные земли - поверьте, это лучшие земли... Я годна только для России".

Подобно тому как на родине Просвещения, во Франции, Вольтер, Д'Аламбер, Дидро не могли найти общего языка с Людовиками, так в России не получился диалог между Екатериной и Новиковым. Зато императрице удалось пленить умы просветителей из Франции, с которыми она вела оживленную переписку. К хору домашних льстецов присоединились панегиристы из-за рубежа. Если учесть, что эти почитатели императрицы были властителями дум передовых людей Европы, то станет очевидным, что употребляемые ими эпитеты "северная Семирамида", "Северная звезда", "Великая Екатерина" создавали вокруг ее имени ореол славы и добродетели. Вольтер, признанный патриарх французского Просвещения, писал ей: "Мы трое - Дидро, Д'Аламбер и я - мы воздвигаем вам алтари; вы делаете из меня, государыня, язычника".

Ученица просветителей хотела быть достойной восхваления. Она не упускала случая, чтобы напомнить своим корреспондентам, что "у короля обязанность - желать блага своим подданным", что "вся моя наука заключается именно в том, что все люди братья, и всю мою жизнь я проведу в изучении искусства поступать согласно этому правилу". Не скупилась императрица и на комплименты. Она писала Вольтеру: "Ваши сочинения приучили меня размышлять"; "прошу вас быть уверенным, что Екатерина II всегда будет иметь особливое уважение и почтение к знаменитому фернейскому пустыннику". Сочинение Монтескье "Дух законов" Екатерина называла "молитвенником государей".

Особый восторг просветителей вызвала материальная помощь нуждавшемуся Дидро: императрица купила у него библиотеку за 15 тыс. франков, предоставив ему право держать ее у себя до смерти; более того, Екатерина назначила Дидро хранителем его библиотеки, определив жалованье в 1000 франков в год с выплатой его на 50 лет вперед. Д'Аламбер писал Екатерине в связи с этой акцией: "Вся литературная Европа рукоплескала...", а Вольтер: "Все писатели Европы должны пасть к стопам ее величества".

Настала пора реализации широкомасштабных реформ в духе идей Просвещения. Тому способствовали два благоприятных условия: Екатерина после гибели Иоанна Антоновича почувствовала себя на троне увереннее, чем прежде; уверенности, что справится с грандиозной по замыслу затеей, прибавила и достаточная осведомленность о трудах просветителей. В конце 1766 г. она приступила к осуществлению важнейшей акции своего царствования - созыву комиссии для составления нового Уложения.

Надобность в совершенствовании законодательства ощущалась уже при Петре Великом, и им, а также его преемниками предпринимались многократные попытки привести законы в соответствие с изменившимися обстоятельствами в области социального и политического строя, экономики и нормами уголовного права. При Петре I таких попыток было три: в 1700 г., когда учреждена была Палата об Уложении, в 1714 и 1719 - 1729 гг. Аналогичные попытки, впрочем, закончившиеся столь же безрезультатно, предпринимались при Екатерине I, Петре II и Анне Иоанновне. Как составитель нового Уложения известен П. И. Шувалов, по инициативе которого была создана Уложенная комиссия, действовавшая с 1754 г. Формально она была распущена в 1767 г., а фактически прекратила существование в 1764 г.

Уложенная комиссия, созванная Екатериной, отличалась от предшествующих по крайней мере тремя особенностями: более широким представительством - право избирать депутатов было предоставлено дворянам (по одному депутату от уезда), горожанам (по одному депутату от города), государственным и экономическим крестьянам (по одному депутату от провинции при трехступенчатых выборах: погост - уезд - провинция), оседлым "инородцам" (тоже по одному депутату). Кроме того, каждое центральное учреждение посылало в Комиссию по одному своему представителю. Таким образом, права избирать депутатов были лишены крепостные крестьяне, составлявшие большинство населения страны, а также духовенство.

В итоге в Уложенную комиссию было избрано около 450 депутатов, из коих 33% составляли выборные от дворянства, 36% - выборные от горожан, около 20% - выборные от сельского населения, 5% - правительственные чиновники. Если учесть, что чиновники являлись дворянами, а некоторые города и государственные крестьяне избирали депутатами дворян, то удельный вес дворянства в Уложенной комиссии, составлявшего 0,6% населения страны, значительно повысится.

Депутатам предоставлялись существенные льготы и привилегии: помимо жалованья, выдававшегося сверх получаемого на службе, депутаты до конца дней своих освобождались от смертной казни, пыток и телесных наказаний; имения депутатов не подлежали конфискации за исключением случаев, когда надлежало расплатиться за долги; решение суда относительно депутатов не приводилось в исполнение без благословения императрицы; за оскорбление депутата взыскивался двойной штраф; депутатам выдавался особый знак с девизом: "Блаженство каждого и всех".

Вторая особенность екатерининской комиссии состояла в новшестве, неведомом предшествовавшим комиссиям: императрица составила "Наказ" с изложением своих взглядов на задачи Уложенной комиссии, которыми должны руководствоваться депутаты. Расхожее мнение о "Наказе" как компилятивном сочинении нуждается в уточнении. Основанием для подобной оценки явились слова самой императрицы, писавшей Д'Аламберу: вы "увидите, как там я на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его".

Основной текст "Наказа" включал 20 глав, поделенных на 526 статей, из которых 245 восходят к "Духу законов" Монтескье, 106 - к книге итальянского ученого-юриста Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях". Кроме того, Екатерина использовала труды немецких авторов Бильфельда и Юста, а также французскую энциклопедию и русское законодательство. "Наказ", однако, являлся продуктом творческого переосмысления идей Монтескье, бравшего за образец английский парламентаризм, и был приспособлен к русской действительности.

Императрица была глубоко убеждена, что размеры территории России обусловили для нее единственно приемлемую форму правления в виде абсолютной монархии: "Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством столь великого государства... Всякое другое правление не только было бы для России вредно, но и вконец разорительно".

Екатерине, однако, не всегда удавалось приспособить идеи просветителей к русской действительности и преодолеть противоречия между реалиями феодальной структуры общества и по сути буржуазными догмами, исповедовавшимися деятелями Просвещения. Так, "Наказ" постулировал девиз "Блаженство каждого и всех", а также провозглашал, что "равенство граждан всех состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам", в то время как эти постулаты противоречили сословному строю. Равенству всех перед законом противопоказаны сословные права и обязанности, зарегистрированные в том же "Наказе". "Земледельцы живут в селах и деревнях... и сей есть их жребий", в то время как дворяне находятся на службе и вершат правосудие. Равенству всех перед законом противоречит и статья "Наказа", осуждающая ситуацию, "когда всяк захочет быть равным тому, который законом учрежден быть над ним начальником".

Заслуживают положительной оценки статьи, предохранявшие общество от деспотизма, произвола монарха. Учреждениям дано право обращать внимание государя на то, "что такой-то указ противен Уложению, что он вреден, темен, что нельзя по оному исполнять". Прогрессивное значение имели статьи, определившие экономическую политику правительства, включавшую заботу о строительстве новых городов, развитии торговли и промышленности и особенно земледелия как важнейшей отрасли хозяйства.

"Наказ" предусматривал реформу судоустройства и судопроизводства. Автор руководствовался принципом: "Гораздо лучше предупреждать преступления, нежели наказывать". "Наказ" протестовал против норм Уложения 1649 г., предусматривавшего одинаковое наказание за умысел и действие: "Слова не вменяются никогда во преступление, разве оные приуготовляют или последуют действию беззаконному". Запрещались пытки в качестве способа судебного доказательства, содержание под стражей подозреваемого, вина которого не доказана. "Наказ" провозглашал веротерпимость, "ибо гонения человеческие умы раздражали".

Самым уязвимым местом "Наказа" считается решение им крестьянского вопроса. В первоначальном варианте "Наказа", который императрица давала читать вельможам для критики, крестьянскому вопросу было уделено больше внимания и решался он более радикально, чем в опубликованном тексте. "Я зачеркнула, разорвала и сожгла, - писала Екатерина, - больше половины, и Бог весть что станется с остальным". Из сохранившихся черновиков видно, что в "Наказе" говорилось о желательности освободить рабов от личной зависимости, оставив помещикам право на часть их труда. Императрица считала возможным разрешить крестьянам обретать свободу за выкуп. Сколь решительно были настроены "разномыслящие персоны", как называла Екатерина своих критиков, на сохранение незыблемым крепостнического режима, явствует из отзыва на "Наказ" просвещенного поэта и драматурга А. П. Сумарокова: "Сделать крепостных людей вольными нельзя, скудные люди ни повара, ни лакея иметь не будут, и будут ласкать слуг своих, пропуская им многие бездельства, вотчины превратятся в опаснейшие жилища, ибо они (помещики. Н. П.) будут зависеть от крестьян, а не крестьяне от них".

В опубликованном "Наказе" императрица излагала свое отношение к крестьянскому вопросу в духе секретного письма А. А. Вяземскому: "Надо относиться к крестьянам так, чтобы человеколюбивыми поступками предупредить грядущую беду" - выступления доведенных до отчаяния крепостных. Екатерина не предлагала регламентировать повинности крестьян в пользу помещика, а всего лишь рекомендовала помещикам, чтобы те "с большим рассмотрением располагали свои поборы".

Противоречивость "Наказа", сочетавшего просветительские идеи буржуазного плана с консервативными взглядами, уходившими корнями в феодальные порядки, не помешала фернейскому мудрецу назвать его "самым прекрасным памятником нашего века".

Третья особенность Уложенной комиссии 1767 - 1768 гг. состояла в наличии наказов депутатам, составленных участниками их выборов, - в наказах отражены сословные требования избирателей. Дворянские наказы требовали принятия строгих мер против побегов крестьян, в них были жалобы на обременительность рекрутской и постойной повинностей, разорявших крестьян и тем самым наносивших ущерб благополучию помещиков. Депутаты-аристократы осуждали введенную при Петре I Табель о рангах, открывавшую доступ в ряды дворянства представителям "подлых людей". Лица, добывшие дворянство шпагой и пером, т. е. на военной и гражданской службе, должны были подтвердить свои права бумагой от государя, единственного человека, который присваивал дворянский чин.

Многие наказы содержали жалобы на мздоимство канцелярских служителей, волокиту в правительственных учреждениях, предлагали вместо назначаемых правительством чиновников заполнять административные должности дворянами, избранными на уездных и провинциальных собраниях.

Важнейшая особенность городских наказов состояла в отсутствии требований отменить крепостнический режим или заменить самодержавный строй более демократическим: напротив, горожане претендовали на дворянские привилегии - освобождение от телесных наказаний, предоставление права владеть крепостными, восстановление указа, разрешавшего промышленникам покупать крестьян к мануфактурам. Городские наказы требовали монополии горожан на занятия торговлей и лишения или ограничения этих прав для дворян и крестьян. Наказы горожан, как видим, не выходили за рамки существовавших социальных и политических порядков.

Содержание наказов государственных крестьян зависело от того, из каких групп комплектовался этот разряд: наказы бывших однодворцев отличались от наказов черносошных крестьян и пашенных крестьян Сибири, а последние - от наказов приписных крестьян к заводам и ясашных людей Среднего Поволжья. Общими у них были жалобы на обременительность подушной подати. В то время как бывшие однодворцы домогались дворянских привилегий и жаловались на захват их земель помещиками, приписные крестьяне требовали освобождения от заводских работ, а пашенных людей Сибири не волновали работы по заготовке угля и руды - обременительной для них была ямская гоньба.

Выступления депутатов от сословий ограничивались аргументацией требований наказов и лишь изредка вносили дополнения к ним.

Манифест о созыве Уложенной комиссии был обнародован 16 декабря 1766 г., а торжественное открытие ее состоялось через полгода, 30 июля 1767 г. Оно сопровождалось молебном в Успенском соборе в присутствии императрицы, после чего депутаты дали присягу "проявить чистосердечное старание в столь великом деле".

В октябре 1768 г. Османская империя начала войну с Россией, 18 декабря маршал Уложенной комиссии А. И. Бибиков объявил о прекращении работы Большого собрания комиссии на том основании, что начавшаяся война требовала присутствия депутатов либо на театре военных действий, либо в учреждениях, обслуживавших военные нужды. Депутаты Большой комиссии распускались, "доколе от нас паки созваны будут", но, закончив войну победным миром и подавив движение под предводительством Е. И. Пугачева, Екатерина так и не возобновила работу Уложенной комиссии.

За Уложенной комиссией в советской историографии тянулась недобрая репутация. Начало негативной ее оценки положили иностранные наблюдатели: французский посол назвал работу комиссии комедией. "Фарсой" оценил Уложенную комиссию и А. С. Пушкин. "Наказ", по его мнению, лицемерное сочинение, Вольтер зря увлекался Екатериной, ибо "он не мог знать истины". Советские историки в оценке Уложенной комиссии, как и всего царствования Екатерины II, руководствовались высказыванием Ф. Энгельса об императрице, которой "настолько удалось ввести в заблуждение общественное мнение, что Вольтер и многие другие воспевали "северную Семирамиду и провозглашали Россию самой прогрессивной страной в мире...". В подавляющем большинстве работ Екатерина представала в образе двуличной женщины, умевшей пускать пыль в глаза французским просветителям и действовавшей вопреки всему тому, о чем им писала. Сама Уложенная комиссия рассматривалась в качестве грандиозного пропагандистского трюка, нацеленного на прославление императрицы.

Действительно, Уложенная комиссия не выполнила главной задачи, ради которой была созвана: Уложение не было составлено. Оно и не могло родиться в стенах столь громоздкого учреждения, уж больно не компетентными (в смысле юридической подготовки) были люди, избранные в комиссию. Историки и поныне не могут ответить, почему императрица доверила составление Уложения выборным депутатам, а не компетентным чиновникам, как это сделал Николай I. Такое решение Екатерины представляется тем более странным, что она многократно подчеркивала огромную роль законотворчества и законодательства как в личной жизни, так и в жизни страны.

Надо отметить три позитивных результата деятельности Уложенной комиссии. Одна из задач Уложенной комиссии, обозначенная в Манифесте 16 декабря, состояла в том, "дабы лучше нам узнать быть можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа". Наказы депутатам, а также прения в Уложенной комиссии дали на этот счет достаточный материал - они выполнили такую же роль во внутренней политике Екатерины II, какая выпала на долю шляхетских проектов в 1730 г., ставших программой действий правительства Анны Иоанновны. "Комиссия уложения, - писала Екатерина, быв в собрании подали мне свет и сведения о всей империи, с кем дело имеем и о ком пещись должно". Много лет спустя Екатерина возвратилась к оценке деятельности Уложенной комиссии: "Теперь вы выскажите свои жалобы: где башмак жмет вашу ногу? Мы постараемся поправить это". Действительно, в дальнейшем законодательстве были учтены многие претензии, высказанные дворянством и горожанами в Уложенной комиссии.

Деятельность Уложенной комиссии способствовала распространению в России идей французского Просвещения. Роль распространителя этих идей, хотела того императрица или нет, выпала на долю ее "Наказа": с 1767 по 1796 г. он издавался не менее семи раз общим тиражом до пяти тысяч экземпляров. Указ требовал, чтобы "Наказ" читали в правительственных учреждениях наравне с "Зерцалом правосудия" петровского времени.

Третий итог деятельности Уложенной комиссии состоял в укреплении положения Екатерины на троне - она остро нуждалась в опровержении репутации узурпатора престола.

Не прошло и трех месяцев после ее вступления на престол, как возвращенный из ссылки А. П. Бестужев-Рюмин услужливо выступил с инициативой поднесения ей титула "Матери Отечества". Тогда императрица проявила благоразумие и отклонила это предложение, начертав на докладе Сената резолюцию: "Видится мне, что сей проект еще рано предложить, потому что растолкуют в свете за тщеславие, а за ваше усердие благодарствую". Еще раз вопрос, как величать императрицу, возник в Уложенной комиссии, предложившей присвоить ей пышный титул "Великой Екатерины, Премудрой и Матери Отечества". Екатерина в записке А. И. Бибикову по этому поводу кокетничала: "Я им велела сделать русской империи законы, а они делают апологии моим качествам". В конечном счете она оставила за собой титул Матери Отечества, отклонив два других на том основании, что значение ее дел ("Великая") определит потомство, а "Премудрой" потому, что премудр один Бог.

Постановление о поднесении императрице титула Матери Отечества, подписанное всеми депутатами Уложенной комиссии, имело огромное политическое значение. Это был своего рода акт коронации императрицы, совершенный не кучкой заговорщиков, возведших ее на трон, а представителями всех сословий страны. Эта акция подняла престиж императрицы как внутри страны, так и за ее пределами.

Советская историография объясняла бесплодность Уложенной комиссии тем, что в выступлениях некоторых депутатов раздавались голоса в защиту крестьян, вызвавшие страх у императрицы. Именно поэтому она отказалась от возобновления работы комиссии. Однако подлинная причина отказа Екатерины от возобновления деятельности Уложенной комиссии состояла в том, что составительница "Наказа" с большим опозданием убедилась в игнорировании ею реальных условий жизни российского общества, не созревшего для восприятия идей просветителей. Не случайно в депутатских наказах и в выступлениях депутатов лишь изредка обнаруживаются ссылки на "Наказ" Екатерины: идеи "Наказа" Екатерины не нашли понимания ни в выступлениях депутатов, ни во мнениях населения, их избравших.

Глава XVIII

КРЕСТЬЯНСКАЯ ВОЙНА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ

1. КАНУН КРЕСТЬЯНСКОЙ ВОЙНЫ

Вторую половину XVIII в. отличает резкое повышение социальной активности трудового населения: владельческих, монастырских и приписных крестьян, работных людей мануфактур, народов Поволжья и Башкирии, яицких казаков. Своего апогея она достигла в крестьянской войне под предводительством Е. И. Пугачева.

Крестьянской войне предшествовали неповиновения крестьян вотчинной администрации и властям, нередко перераставшие в вооруженную борьбу с карательными отрядами. Борьба крестьян была направлена против повсеместного стремления повысить феодальную ренту. Если в XVII и даже первой половине XVIII в. относительно скромные размеры владельческих повинностей объяснялись отсутствием благоприятных условий для реализации излишков сельскохозяйственных продуктов, то при развитии товарно-денежных отношений во второй половине столетия рынок стал более емким.

Рутинное состояние техники и использование традиционных систем земледелия исключали получение излишков сельскохозяйственных продуктов за счет повышения производительности труда. Эти излишки феодал получал экстенсивным способом - увеличением в свою пользу трудовых затрат крестьянина. Эта общая и главная причина крестьянских выступлений дополнялась частными мотивами, вызванными спецификой положения отдельных разрядов крестьян.

Усмиряли крестьян воинские команды, которым не всегда удавалось сразу одержать верх над восставшими. Во время восстания крестьян Долматовского Успенского монастыря в Исетской провинции (1762 - 1764) 700 крестьян обороняли монастырь 2 месяца и сложили оружие только после карательных действий прибывшего драгунского полка.

Движение помещичьих крестьян активизировалось в связи с молвой о том, что наряду с манифестом о вольности дворянской будет обнародован и манифест об освобождении крестьян от помещиков. До деревни доходили слухи об обсуждении крестьянского вопроса в Уложенной комиссии и что он якобы решен в пользу крестьян.

Особым упорством отличалась борьба приписных крестьян, численность которых за уральскими и олонецкими заводами в 60-х гг. XVIII в. достигла 190 тыс. д. м. п. Для государственных крестьян приписка к заводам сопровождалась резким ухудшением положения - их переводили с денежной на отработочную ренту. Более того, выполняемые приписными крестьянами внезаводские работы (заготовка древесного угля и его доставка на завод) оплачивались по ставкам, установленным в 1724 г. Уже тогда эти ставки были ниже рыночных, а со временем, вследствие падения курса рубля, наемному работнику платили в два-три раза больше, чем приписному.

Наиболее упорные волнения развернулись на уральских заводах. В погоне за доходами вельможи на полученных ими заводах сооружали дополнительные домны и молоты и принуждали крестьян сверх нормы обеспечивать их древесным углем. Главное требование крестьян состояло в отмене заводской барщины и возвращения им статуса государственных крестьян. Требовали они также и повышения оплаты труда.