Заложница — любовь

 

Отчаяние свинцовой тучей легло мне на сердце. Вместе с Логаном я ждала, пока полицейские Уиннерроу осмотрели окрестности фабрики. Родителей Логана мы попросили поехать в Хасбрук-хаус на случай, если Дрейк вернется или позвонит кто-либо, нашедший его.

— Может быть, он зашел к кому-нибудь, — предположил один из офицеров полиции Джимми Отис, останавливая машину у фабрики. Я посмотрела на Логана, тот задумчиво кивнул.

— Возможно, вы и правы, Джимми, — заметил Логан. — Мальчик он любознательный и не боится незнакомых людей.

— Я останусь здесь, — сказал Джимми. — Если малыш отыщется, позвоните в полицию, и они свяжутся со мной.

— Спасибо, Джимми, — поблагодарил Логан.

— Если в течение часа он не появится, я попрошу Мэри Луи позвонить шефу домой. Нам понадобится список гостей, мы начнем их опрашивать, может быть, кто-либо видел мальчика или заметил, куда он ушел.

— Хорошо, — ответил Логан. Когда полицейская машина отъехала, я поделилась с ним своими опасениями.

— Фанни вполне способна на такое. Мы ведь не пригласили ее на праздник.

Ни я, ни Логан не назвали ее имени, когда составляли список гостей. Причина его молчания была ясна. Мне же совсем не хотелось еще раз с ней сталкиваться.

— Ты, правда, так думаешь? — с сомнением спросил Логан.

— Все очень просто. Она подъехала к фабрике, увидела Дрейка, заговорила с ним и под каким-то предлогом усадила в машину, обещая привезти обратно. Знаю, что Дрейк не по годам сообразителен и умен, но все же он только маленький мальчик. Кроме того, он знает, что Фанни его сестра.

— Да, она вполне могла это устроить, — задумчиво проговорил Логан. Я взглянула на небо: полускрытая темными облаками луна показалась мне зловещим предзнаменованием.

— Я сейчас же поеду к ней. — Я решительно направилась к машине.

— Мне поехать с тобой? — тихо спросил Логан.

— Нет, может быть, Джимми Отис и прав, и Дрейк действительно зашел к кому-нибудь в дом. Я скоро вернусь. — С этими словами я села в машину и отправилась к Фанни, оставив Логана у фабрики.

 

Как только я подъехала к дому сестры, на машину бросились сторожевые псы, заливаясь истерическим лаем, словно гончие, загнавшие в нору лису. Освещенные окна и машина у дверей подсказывали мне, что у Фанни был гость. Мой гнев и беспокойство пересилили страх перед собаками.

Я вышла из машины, с треском захлопнула дверцу и остановилась. Собаки подбежали ко мне, но я не отступила ни на шаг, и они, держась на расстоянии, залились еще сильнее, когда я направилась к дому и позвонила у двери. Лай усилился, но животные не приближались. Фанни открыла не сразу, поэтому я позвонила во второй раз. Она стояла в дверях, сложив руки под грудью, как это делала бабушка, с напряженным лицом и решительно сжатыми губами, ее темно-синие глаза метали молнии.

— Чего желает ваше высочество? — осведомилась она, явно не желая впускать меня в дом. Собаки продолжали разрываться от лая.

Хотя Фанни старалась изобразить гнев, я прекрасно видела ее насквозь и понимала, что не ошиблась в своих предположениях.

— Разреши мне войти, Фанни, я не могу разговаривать, когда собаки так лают.

— Значит, для разговора мой дом подходит, а вот быть на вашем празднике я оказалась недостойной.

— Дай мне войти, — настаивала я. Фанни отступила, я вошла и закрыла за собой дверь, отгородившись наконец от собак. На пороге гостиной стоял Рендл. Он походил на человека, страдающего от угрызений совести: плечи его поникли, голова была опущена.

— Что тебе надо? — бросила Фанни и посмотрела на Рендла. Мне стало ясно, что она собирается устроить для него спектакль.

— Фанни, Дрейк пропал. — Я старалась, насколько могла, сохранять самообладание, прекрасно сознавая, как важно было в этой ситуации не проявить слабость. Фанни обязательно ухватилась бы за это, как кошка набрасывается на беззащитную мышь. — Он у тебя?

Фанни ответила не сразу. Она ослепительно улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. Но улыбка получилась злобная, что подтвердило мою догадку. Да и у Рендла на лице было написано, что она уговорила его помочь ей. Сестра была уверена, что я приду, и сказала ему об этом.

— И что же, если так? Он также и мой брат. Я имею право, чтобы он находился в моем доме. Это место подходит ему больше, чем ваш дом, твой и этого хитреца Логана.

— Так это ты забрала его, Фанни. — Твердость постепенно стала исчезать из моего голоса.

— Здесь его настоящий дом.

Я двинулась в ее сторону: гнев, страх и ненависть смешались во мне и переплелись, как витки колючей проволоки. Ее глаза распахнулись от удивления. Она явно не ожидала моего выпада. Я ринулась к ней, ухватив за воротник тонкой кофточки, с силой притянула к себе.

— Где он? Как ты могла так поступить? Будь ты проклята!

Фанни опомнилась и схватила меня за волосы, ее ногти впились в мою кожу. В тот же момент Рендл бросился к нам, пытаясь разнять.

— Перестаньте, не надо, перестаньте! — кричал он. — Пожалуйста, Хевен, Фанни, перестаньте!

Мы стояли, тяжело и часто дыша, и с ненавистью смотрели друг на друга.

— Не распускай руки, Хевен. Мы не в старом доме в Уиллисе, и ты не можешь мною командовать, — заявила она, поправляя блузку.

— Где Дрейк? — спросила я у Рендла, с трудом переводя дыхание.

— Он не станет тебя слушать. Ему известны твои намерения.

— Рендл?

— Разбирайтесь с этим сами, — сказал он устало. — У Фанни на мальчика такие же права, — добавил он и, повернувшись ко мне спиной, отошел к двери гостиной.

— Это так, Хевен. У меня даже больше прав. Папа любил меня сильнее, чем тебя, и он бы захотел, чтобы я стала матерью для Дрейка. Ты его ненавидела, и Дрейк об этом теперь знает.

— Что?

— Я ему все рассказала, — заявила Фанни, уперев руки в бока. — Он все-все знает. Как ты явилась в цирк однажды, одетая, как твоя мать, чтобы наказать его, и о том, что по твоей вине произошел несчастный случай. Том погиб, а Люк чудом уцелел. Дрейк увидел, какая ты на самом деле, — Фанни довольно улыбнулась. — А еще он думает, что это ты заставила его мать и отца отправиться на небеса.

— Где он? — Я все больше впадала в панику. — Ты не можешь прятать его от меня. — Я хотела пройти дальше в дом, но Фанни преградила мне дорогу.

— Это мой дом, Хевен Ли, и я не хочу здесь тебя видеть, понятно?

— Ты не можешь его скрывать, Логан вызвал полицию, они скоро здесь будут, ты не сможешь помешать мне забрать его.

— Значит, не смогу? Я была у юриста Вэндла Бэртона, он говорит, что у меня такие же права, как и у тебя, чтобы стать для Дрейка матерью, особенно теперь, когда мы с Рэндлом собираемся пожениться. — Фанни повернулась к Рендлу. — И сможем устроить для Дрейка новый дом.

— Как? Это правда? — я вопросительно посмотрела на Рендла. И мне стало ясно, что его увлечение Фанни было настолько сильным, что он был готов ради нее на все. Фанни могла в нем не сомневаться.

— Она говорит правду, Хевен. Ты не можешь просто так взять к себе Дрейка. У Фанни есть такие же права. И у нее тоже есть семья.

Я молча посмотрела на Рендла, потом на Фанни, которая стояла с довольным видом дикой кошки, держащей в лапах рыбу. Она уже совершенно успокоилась и не отвела взгляд.

— Но как ты смеешь, похитив Дрейка, своими рассказами восстанавливать его против меня?

— А вот так просто. У меня есть на него права. Ты ведь слышала, мы были с Рендлом у юриста.

— Фанни, — я старалась говорить убедительно. — Ты же не хочешь, чтобы дело дошло до суда, где наша жизнь станет достоянием всех. Мы будем как голые манекены в витрине, над которыми все смеются и показывают на них пальцами. Как ты себя почувствуешь тогда?

— А ты? Ты, которая здесь представляется такой могущественной и недосягаемой? Как к этому отнесутся Стоунуоллы, твоя новая семья? Думаешь, матери Логана это понравится? — спросила она, дернув презрительно плечом — Или Логану захочется, чтобы все выплыло наружу?

— Ты стараешься меня шантажировать, чтобы я отказалась от Дрейка. — Я взглянула на Рендла: ничего не изменилось в его лице. — Ничего у тебя не выйдет, я буду сражаться, и ты об этом еще пожалеешь. Клянусь.

Фанни только улыбнулась.

— Черт с тобой! — бросила я. Улыбка вмиг исчезла с ее лица. Она вся вспыхнула, в глазах зажегся огонь.

— Убирайся вон из моего дома! Дрейк не хочет тебя видеть, после того как я ему рассказала всю правду.

— Господи, что ты с ним сделала?

— Ничего, я только вернула его туда, где его настоящий дом. И здесь он останется.

Я снова перевела взгляд на Рендла. Меня била дрожь. Я подумала, что не будь его здесь, и Фанни не стояла бы так упорно на своем. Она разыграла для него спектакль, как, впрочем, и для меня. Дело касалось ее «я» и чувства гордости, а там, где эти два понятия ставились на карту, трусы и нищие могли становиться героями и королями.

— Я страшно разочаровалась в тебе, Рендл, — тихо проговорила я, стараясь достучаться до его сердца. — В моем представлении ты был чутким, рассудительным молодым человеком, а оказался замешан в такую неприглядную историю.

— Верно, он неглупый, студент колледжа, как тебе известно. Не ты одна здесь умная.

У меня перехватило горло, а глаза стали наполняться слезами, но здесь было не место проявлять слабость. Закусив губу, я гневно сверкнула глазами на Рендла. Потом, повернувшись к Фанни и призвав на помощь всю волю и решимость, унаследованную от Таттертонов (благодаря которой они и стали преуспевающими бизнесменами), я заговорила с угрозой в голосе, отчеканивая каждое слово.

— Хорошо же, — проговорила я. — Я обрушусь на тебя со всей силой и яростью, которую могут позволить деньги, и, когда все закончится, ты почувствуешь, что такое возмездие.

Фанни не выдержала моего горящего взгляда и отвела глаза. Я снова свирепо взглянула на Рендла и, выйдя из дома, с силой хлопнула дверью, собаки подняли лай, но на этот раз, идя к машине, я их почти не слышала.

Не помню, как завела машину, как ехала по дороге, сворачивая в нужных местах, как останавливалась на перекрестках, не знаю, как наконец добралась до фабрики и только там пришла в себя.

Логан вышел мне навстречу, услышав, как подъехала машина.

— Ну, — спросил он. Я сидела в машине, тупо уставясь в темноту. — Ну как, Хевен?

— Он у нее, — прошептала я, словно в трансе. — И она хочет его оставить.

— Да ты шутишь?

— Нет. — Я повернулась к нему. — Придется обратиться в суд, чтобы получить над Дрейком опеку.

— Думаю, что здесь трудностей не возникнет. Мы просто...

— Логан, все будет ужасно, — торопливо проговорила я. — Все выйдет наружу, решительно все, — добавила я специально, чтобы сложность ситуации стала ему понятна. И он меня понял, инстинктивно повернувшись к своим новым владениям.

— Теперь все ясно, — произнес он тихо.

— Но мне все равно, — решительно продолжала я. — Для меня нет ничего важнее, чем вернуть Дрейка. Ты меня понимаешь, Логан? — голос у меня сорвался.

— Да, конечно. А теперь поедем домой. Нужно позвонить в полицию, что мы нашли Дрейка, и рассказать о случившемся маме и отцу, а потом обсудим, что делать.

По дороге в Хасбрук-хаус я мысленно перебирала в памяти события прошедших двух недель, вспоминая, как медленно завоевывала доверие Дрейка. Мальчик как будто отгородился от мира плотным панцирем после пережитого горя. Но постепенно и осторожно я откалывала кусочки этой твердой оболочки, и мне казалось, что дело двигалось успешно. И вот теперь Фанни все разрушила. Я представила себе Дрейка на празднике, такого нарядного и симпатичного, и, как только мы свернули к дому, слезы ручьями полились из моих глаз, как будто прорвалась невидимая плотина. Неужели мне было суждено идти по жизни рядом с печалью и отчаянием, которые словно прижились в моем доме? Возможно, счастье, до которого я хотела дотянуться, оказалось прекрасной птицей. Если сжать ее в руке слишком сильно, то можно сломать крылья или совсем раздавить. А если держать недостаточно крепко, она улетит прочь.

Не улетело ли так мое счастье?

 

Я немного успокоилась и перестала плакать, но ненадолго. Как только поднялась наверх и подошла к комнате Дрейка, то опять разрыдалась и бросилась в свою спальню. Там, упав на кровать, я залилась слезами. Вскоре вошел Логан и тихо прикрыл за собой дверь. Я не могла подавить рыданий. Почувствовав на плече его руку, обернулась.

— Ну же, ну, — приговаривал он, — не надо так сильно расстраиваться. Ты ведь знаешь Фанни.

— Что ты хочешь этим сказать, Логан? — спросила я, вытирая ладонями слезы.

— Она обожает делать пакости, а потом, удовлетворившись, останавливается. Как долго, по-твоему, у нее будет желание нести ответственность за маленького мальчика, — он рассмеялся. — Просто не представляю Фанни в этой роли.

— Рендл Уилкокс собирается на ней жениться, Логан.

— Рендл Уилкокс? Не поверю в это. Отец от него отречется. Она все выдумала, чтобы тебе досадить.

— Нет, все это правда, он тоже был в доме. Он у нее под каблуком. Она даже внушила ему неприязнь ко мне. Но дело в том, что имея мужа, Фанни может заявить, будто ее дом — подходящее место для Дрейка и она его в состоянии содержать.

— Мне все же не верится, что она захочет заботиться о...

— Логан! Ты считаешь, что я буду сидеть сложа руки и дожидаться, пока ей надоест Дрейк? Фанни уже наговорила ему обо мне всяких ужасов, восстановив мальчика против меня. Каждый день лишь усугубит положение.

— Ну, хорошо, тогда я обращусь к одному из своих адвокатов, чтобы он подготовил бумаги. Мы пригрозим Фанни судом. Она не будет знать, что делать.

— Она уже побывала у адвоката, — перебила я Логана. — Его имя Вэндл Бэртон.

— Вэндл Бэртон.

— И он дал ей некоторые рекомендации.

Вэндл Бэртон — неприятный тип, скользкий как червяк. Его хлеб — несчастные случаи. Стоит кому-нибудь погибнуть от несчастного случая, а он уже крутится рядом и торопится прямо на похоронах всучить свою визитную карточку, в надежде, что его найдут, если потребуется возбудить уголовное дело или предъявить иск.

— Не имеет значения, какой он адвокат. Важно то, что Фанни зашла уже достаточно далеко, и все гораздо сложнее, чем ты себе представляешь. Нам придется обратиться в суд. — Логан некоторое время молча смотрел на меня.

— Не могу с этим смириться. Все это свалилось именно сейчас, когда мы запустили фабрику и утверждаемся в обществе. Как раз в этот момент приходится выносить на всеобщее обозрение наши семейные неурядицы.

— Дело не только в этом. На карту поставлено будущее маленького мальчика.

— Я понимаю, — откликнулся Логан. Он встал и заходил по комнате. — Может быть, удастся решить дело, избежав огласки?

— Нет, ничего не получится, ты должен смотреть правде в глаза.

— Да уж. Но, Хевен, может, мне стоит попытаться найти более простой выход из положения? Я позвоню кое-кому, посмотрю, что можно сделать.

Я отрицательно покачала головой и села на кровати.

— Ты совсем, как Тони, считаешь, что все можно решить телефонным звонком или переговорами адвокатов, чтобы не доводить дело до суда.

— Но я все же хочу попытаться, — повторил Логан.

— Попробуй, — ответила я. — Но я не буду терять время.

— Они же не станут плохо обращаться с мальчиком, — сказал Логан, стараясь, чтобы слова его не прозвучали слишком резко.

— Логан, — прищурилась я, — ты обещал мне, что будешь относиться к Дрейку, как к собственному сыну.

— Говорил и не отказываюсь от этого, — запротестовал он.

— А ты позволил бы такому случиться с твоим ребенком? Неужели позволил бы увезти его и забивать ему голову гадкими историями о тебе? — Муж молчал. — Так позволил бы или нет?

— Конечно нет.

— Вот поэтому я собираюсь завтра позвонить Артуру Штейну и спросить у него совета, я также узнаю адрес адвоката в Виргинии. Мне нужны личные адвокаты, и, если потребуется, я вложу в это дело все, что имею.

— Я понимаю тебя, — проговорил Логан.

— И если для этого нужно поступиться нашими интересами, я пойду на это, чтобы вернуть Дрейка. Мне все равно, что о нас подумают люди.

— Ты произнесла магическое слово, Хевен. Ты сказала «нас». Мы должны подумать о других, например, о моих родителях.

Внутри у меня все горело, поднимающийся жар дошел до лица. Щеки мои словно вспыхнули.

— А когда ты занимался любовью с Фанни, ты о них подумал? — спросила я.

Лицо Логана залилось краской.

— Я ведь рассказывал, как все случилось. Что же мне теперь, всю жизнь за это расплачиваться? — простонал он.

— Не знаю, — промолвила я, вытирая с лица остатки слез. — Может быть, пришло время откровенно признаться в наших прошлых грехах. Возможно, это все случилось, чтобы мы могли очистить наши души. В любом случае, я настроена поступить, как считаю нужным, независимо от того, поддержишь ты меня или нет.

Логан помолчал и согласно кивнул.

— Извини меня и не считай эгоистом. Я думал не о себе. Конечно, ты можешь рассчитывать на мою поддержку, я буду рядом с тобой. Моя любовь к тебе так сильна, что я не могу тебе позволить страдать в одиночку, — сказал Логан. — Завтра я постараюсь сделать все, что в моих силах, а если ничего не получится, то я предприму любые шаги, чтобы Дрейк вернулся туда, где его настоящий дом.

— Спасибо, Логан. — Глаза мои снова затуманились слезами.

— Не благодари меня, Хевен, за мою горячую любовь, потому что в этом смысл моей жизни. — Он протянул руки мне навстречу, и мы обнялись.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — прошептал он, поцеловав меня в лоб.

— Надеюсь.

 

На следующий день, сразу после завтрака, Логан уехал, чтобы встретиться со своими адвокатами. Я не спускалась, и миссис Эвери принесла мне кофе и бутерброд: больше я ничего не могла съесть. Горничная ни о чем не спрашивала, но чувствовалось, она знает, что случилось что-то плохое. Наверное, поинтересовалась у Логана, где Дрейк, и он ей что-то сказал. Сдержанность миссис Эвери не позволяла ей задавать вопросы. Но мне вдруг очень захотелось поговорить с женщиной ее возраста, как с матерью, поделиться своими страхами и тревогами. Как счастливы те девушки, у которых есть матери, кому они могли бы довериться.

Выпив кофе, я взяла себя в руки и сделала то, что обещала Логану, — позвонила Артуру Штейну. Он немедленно подошел к телефону, прервав для этого совещание. Мистер Штейн меня внимательно выслушал и отнесся с сочувствием.

— Фанни может поступить так, как сказала? — быстро спросила я, подытожив свой рассказ.

— Из ваших слов следует, что она самостоятельная взрослая женщина и тоже является родственницей. Когда мы разговаривали с вами в моем кабинете, мне не пришло в голову спросить, есть ли у вас братья и сестры. Вы все взяли в свои руки.

— Но у Фанни нет образования, достаточных средств, наконец, она лишена чувства ответственности. — И я вкратце рассказала мистеру Штейну о Фанни.

— Так, — произнес он. — И вы говорите, она собирается выйти замуж?

— Да.

— По моему мнению, должно состояться слушание дела об учреждении опеки, миссис Стоунуолл, и судья должен рассмотреть этот вопрос и вынести свое решение. Но мне кажется, дело решится в вашу пользу, принимая во внимание ваши финансовые возможности и образование.

— Хочу быть в этом полностью уверена. При том, что я, безусловно, ценю ваше мнение, не могли бы вы порекомендовать мне адвоката в Виргинии, специалиста по таким вопросам, — попросила я.

— Да, я знаю такого адвоката. Его имя Кэмден Лейквуд. Прошу вас подождать у телефона. Я свяжусь с ним, и он вам перезвонит.

— Спасибо, мистер Штейн, — поблагодарила я.

— Пожалуйста, обращайтесь не задумываясь, если потребуется моя помощь. Еще раз хочу выразить сожаление по поводу возникших у вас проблем. Я сейчас же позвоню Кэмдену. Привет мистеру Таттертону.

Я снова поблагодарила его. Вскоре позвонил Логан и сказал, что того же мнения его адвокат: Фанни имела право на Дрейка, и должно состояться слушание в суде. Муж хотел, чтобы я воспользовалась услугами его адвоката.

— Я уже этим занялась. Мистер Штейн, с которым я разговаривала, посоветовал мне специалиста по этим вопросам. Я жду его звонка.

— Ну, хорошо, если ты считаешь, что нам следует поступить так...

— Я позвоню тебе после разговора с ним. — Мне было ясно, что Логану хотелось самому этим заняться, он считал это мужским делом. Но я не могла пойти ему навстречу, иначе мне оставалось бы лишь сидеть дома и плакать с утра до вечера.

Звонок Кэмдена Лейквуда не заставил себя долго ждать, и я сразу перешла к делу.

— Мистер Штейн дал вам отличные рекомендации, мистер Лейквуд. Расходы для меня не имеют значения. Когда вы сможете приехать?

— Миссис Стоунуолл, — проговорил адвокат с •явным гарвардским акцентом. — Я только что говорил с мистером Штейном, он ознакомил меня с сутью дела. Я буду у вас через два часа.

С того времени, как определилась моя принадлежность к Фарти и семье моей матери, как я обрела деньги и власть, впервые я оценила их важность. Моя уверенность и решимость укрепились. Слова, брошенные в адрес Фанни, не останутся пустыми угрозами. Никакие ее прежние выходки, включая связь с Логаном, не возбуждали во мне большей ярости и бешенства, чем похищение Дрейка и ее попытка настроить его против меня. Раньше сестре как-то удавалось погасить мой гнев и пробудить к себе сочувствие. Теперь этому не бывать. В первый раз мне захотелось причинить ей ответную боль. Я жаждала мщения, жестокого мщения, по всем законам Уиллиса.

Внутри у меня все кипело. Зеркало отразило мое пламенеющее лицо. Словно в котле колдуньи перемешались во мне гнев, боль, ненависть и отчаяние. Казалось, я ощущаю на губах горький привкус этой адской смеси.

Проглотив стоявший в горле ком, я стала внутренне настраивать себя на предстоящую борьбу.

 

Как и предполагал Логан, новость о слушании в суде дела об опеке быстро облетела Уиннерроу и окрестности. Ведь мы находились в центре внимания в связи со строительством фабрики и праздником по поводу ее открытия. И неудивительно, что все, относящееся к нашей семье, не оставалось незамеченным. В подавленном настроении я не покидала Хасбрук-хаус. Оживлялась, только когда приходил Кэмден Лейквуд, чтобы подготовить материалы к заседанию суда. С ним была секретарь, которая вела все записи. Мы располагались в кабинете Логана и обсуждали всевозможные факты, которые можно было бы использовать против Фанни. Был составлен список свидетелей, и Кэмден направил следователя для сбора показаний.

Как и Артур Штейн, Кэмден Лейквуд имел вид преуспевающего адвоката. Ему перевалило за пятьдесят. Он был высок и худощав. При разговоре ясные голубые глаза адвоката пристально вглядывались в собеседника и можно было наблюдать напряженную работу его мозга. Сообщаемые факты подробно изучались, и в итоге принималось необходимое решение.

Мистер Лейквуд имел незаурядную характерную внешность. Такие лица встречаются на страницах журналов, где рекламируется дорогая одежда и автомобили. Он держался уверенно и с достоинством. Я была очень довольна, что пригласила его представлять в суде свои интересы.

Хотя некоторые подробности, которые я ему сообщала, были весьма неприглядного свойства, он выслушивал все бесстрастно, как будто и раньше был с ними знаком. Такое отношение со стороны адвоката помогало мне преодолеть внутреннюю скованность, и скоро я решилась рассказать о самом неприятном и тяжелом для меня факте.

— Фанни беременна, — сообщила я. — И, кажется, можно с определенностью сказать, от моего мужа. — Горло у меня перехватило и на глазах выступили слезы, как только я выговорила эти слова. Мне пришлось отвернуться, чтобы взять себя в руки. Секретарша мистера Лейквуда на секунду оторвалась от своих записей, но сразу же опустила глаза. Кэмден поднялся и вышел, чтобы попросить миссис Эвери принести мне воды, что та сразу же сделала.

— Насколько это может повредить нашему делу? — спросила я.

— Когда вы произнесли фразу «можно с определенностью сказать», что вы имели в виду? — задал в свою очередь вопрос адвокат, и я поняла, что мне следует быть внимательнее в подборе слов.

— Логан признался, что спал с ней. — И я описала то, что произошло между ними, как мне об этом рассказывал Логан. Ни один мускул не дрогнул на лице мистера Лейквуда.

— Если ситуация будет складываться не в вашу пользу, мы сможем использовать этот факт в своих интересах. Фанни сама пришла к нему в домик, поскольку, мягко выражаясь, спит с кем попало. Во-первых, прекратите платить ей деньги, мы не будем признавать, что ее беременность от Логана. Когда родится ребенок, будем настаивать на экспертизе анализов крови. Насколько я вас понял, в финансовом отношении вы не сильно пострадаете, если анализы подтвердят отцовство Логана.

Поскольку Фанни выходит замуж за Рендла Уилкокса, а все знают, что она живет с ним уже некоторое время, будем разрабатывать версию, что ребенок его. Во всяком случае, мы представим Фанни как весьма распущенную женщину, что явно не будет в ее пользу.

Неверность Логана, конечно, минус, — продолжал адвокат. — Но мужчины порой сбиваются с пути истинного. Судья Брайон Маккензи тоже мужчина, и он не будет заострять внимание на том, что Логан провел ночь с Фанни. К сожалению, измены в наши дни случаются очень часто или, по крайней мере, часто получают огласку. Если не принимать во внимание этот эпизод, в моральном отношении атмосфера в вашем доме несравненно чище. Однако, миссис Стоунуолл, мой долг предупредить вас, что во всей процедуре будет мало приятного. Я навел справки об адвокате противоположной стороны Вэндле Бэртоне: его методы и стиль ведения дел представляются мне, с позволения сказать, очень сомнительными. Вам придется давать показания, и у него будет возможность задавать вам вопросы. Конечно, я буду рядом и постараюсь выдвигать возражения, но вы должны подготовить себя к неприятной процедуре.

— Я буду готова, — ответила я.

— А ваш муж? — В первый раз за время разговора он прищурил глаза. Кэмден уже встречался с Логаном и почувствовал его опасения.

— И он тоже будет к этому подготовлен, — с удвоенной решимостью ответила я.

Но на самом деле я не могла быть уверена, лишь надеялась на лучшее. По мере приближения дня слушания, Логан все больше нервничал. Я несколько раз говорила по телефону с его матерью, и сам он часто обсуждал с ней этот вопрос.

Накануне слушаний свекровь приехала в Хасбрук-хаус. В это время я занималась тем, что мысленно перебирала события и факты, о которых рассказывала Кэмдену Лейквуду, чтобы не было расхождений в показаниях.

Вошла миссис Эвери и объявила о приезде Лоретты.

— Пригласите ее войти, миссис Эвери, и, пожалуйста, приготовьте нам чай.

День выдался холодный. Как выражалась о такой погоде бабушка: «От холода даже снег не идет». На Лоретте была шуба из чернобурой лисы, которую подарил ей Логан на день рождения. Она торопливо вошла в комнату, раскрасневшаяся от холода и волнения, словно всю дорогу бежала бегом.

— Очень холодно сегодня, — сказала она. — Ну как ты, дорогая, как настроение? — Она опустилась в мягкое кресло у стола и перевела дух, прижимая руку к горлу, как будто нащупывала пульс.

— Со мной все в порядке. Миссис Эвери сейчас принесет нам чай.

— Очень мило, что позаботилась, ты такая умная и внимательная. Я сразу сказала об этом Логану, когда он признался, что влюблен в тебя: «Она очень умная девушка, если так быстро смогла многого добиться в жизни».

— Спасибо, мама Стоунуолл.

— Ах, зови меня просто мама. Мама Стоунуолл звучит так, будто я чья-то прабабушка, — добавила она, натянуто рассмеявшись.

В другое время я бы, вероятно, посмеялась над ее словами, но тут мне вспомнилась Джиллиан и мой первый приезд к Фарти, когда она попросила меня не называть ее бабушкой, потому что успешно скрывала от других свой возраст. Стану ли я такой же тщеславной, когда доживу до ее лет? Я надеялась, что нет. Тщеславие — очень тяжелое бремя, приковывающее человека к миру, построенному на лжи.

Не ответив Лоретте, я откинулась в кресле.

— Значит, завтра все начнется? — спросила она.

— Да, и перед вашим приходом я как раз готовилась к этому.

— Боже мой, Боже мой, какое неприятное положение для вас с Логаном. Нет ли возможности избежать разбирательства? — спросила Лоретта, наклоняясь ко мне.

— Если только Фанни вернет Дрейка и откажется от всех прав на него. Но так как до сих пор она не сделала этого, значит, можно с уверенностью сказать: сестра решила идти до конца. Она считает, что теряет меньше, чем я, и таким способом собирается мне отплатить. И я тоже не желаю сдаваться.

Лоретта подождала, пока миссис Эвери подаст чай, и после ее ухода продолжила начатый разговор.

— В городе все только и говорят о предстоящем суде, — сообщила она.

— Я знаю.

— Хевен, — приступила она к сути дела. — Логан мне обо всем рассказал. Он решил меня подготовить, потому что на суде это обязательно всплывет. Сознаю, что он поступил ужасно, и ты так великодушно простила его. Однако, на мой взгляд, было бы огромной ошибкой делать этот поступок всеобщим достоянием, особенно здесь, у нас. Уиннерроу расположен почти в центре библейского пояса[7]. Вам очень трудно придется потом, независимо от того, как будет работать фабрика. Люди постоянно будут сплетничать о вас.

— Мне все равно, — перебила я свекровь. — Дрейк для меня важнее сплетен каких-то религиозных ханжей.

— Но, моя дорогая, тебе не следует забывать и о своем собственном ребенке. Он пойдет здесь в школу, будет общаться с другими детьми, чьи родители не преминут наговорить разного о вас. Вашему ребенку придется нелегко.

— И что же вы предлагаете, мама? — Меня стали утомлять плаксивые нотки в ее голосе.

— Нельзя ли найти другое, более приемлемое решение? Что, если ты позволишь Фанни брать Дрейка на полгода, а остальное время он будет жить у вас? — Лоретта заулыбалась, как будто высказала блестящую мысль.

— Во-первых, Фанни на это не согласится. Она только и думает о том, как бы побольнее меня задеть. Отнять у меня Дрейка — один из таких способов. Я вам говорила... она всегда завидовала мне. Во-вторых, я не могу допустить, чтобы мальчик в течение полугода находился под ее влиянием. Мне потом придется остальные шесть месяцев исправлять нанесенный ущерб. Она уже стала настраивать его против меня.

— Но Логан говорит, что ей могут скоро надоесть заботы о мальчике, особенно когда родится ее собственный ребенок. Кроме того, больших денег у нее нет.

— Об этом не может быть и речи! Я не хочу называть матерью женщину, которая советует мне такие вещи. — Улыбка сползла с лица Лоретты, словно я ее ударила.

— Ты не думаешь о своей собственной семье, о Логане, о ребенке, — резко сказала свекровь.

— Дрейк — это тоже моя семья, — проговорила я, медленно выговаривая слова и прищуриваясь. Взгляд мой стал острым, как лезвие ножа. — И меня возмущает, что вы думаете иначе.

— Я только старалась помочь. Меня волнует ваше благополучие.

— Спасибо, мама, — поблагодарила я с притворной сердечностью, — что решились приехать в такую погоду.

Показная мягкость исчезла из глаз Лоретты, она едва не выронила чашку с чаем.

— Мне кажется, ты допускаешь ужасную ошибку, решившись пройти через все это, но, если ты продолжаешь стоять на своем, мне больше нечего сказать, — она с силой опустила чашку на стол, так что та чуть не разлетелась на куски. — Прошу тебя не говорить Логану о моем приезде и о том, что пыталась давать тебе советы. Он просил меня не делать этого.

— Но почему же вы все-таки приехали? — удивилась я.

— Иногда мать лучше знает, что нужно ее ребенку, она инстинктивно это чувствует, — ответила Лоретта.

— Вот и у меня такое чувство, мама, — подтвердила я. — Хотя Дрейк мне не родной, я чувствую, что лучше для него, и собираюсь вернуть его, потому что родная мать захотела бы того же. Я надеюсь, вы поддержите нас в трудную минуту.

— Ну конечно, — торопливо ответила Лоретта. — Бедняжки мои. — Она обогнула стол и поцеловала меня: тепла ее губ я не почувствовала. — Звони мне в любое время. Мы будем вместе с вами. — Она с сожалением покачала головой и со вздохом вышла из комнаты.

Я посмотрела в окно. Должно быть, потеплело, потому что пошел снег, но меня не оставляло ощущение, что мое сердце сжимает ледяная рука. Конечно, меня страшил грядущий день. И уж совсем было небезразлично будущее моего ребенка. Но я не могла смириться с мыслью, что Дрейк вырастет и в его глазах я прочту неприязнь и обиду, которые я видела в глазах Люка. Мне всей душой хотелось завоевать любовь мальчика, чтобы он относился ко мне, как к сестре. Фанни сразу почувствовала, как нужен мне Дрейк, поэтому и решила его отнять.

Я так устала терять тех, кого любила...

— Нет, Лоретта, — шепнули мои губы. — Другого пути нет. Это долгое путешествие, полное страданий и мук, закончилось там, где и началось, в Уиллисе. Значит, так тому и быть. И только так.

Я снова вернулась к документам, полная решимости как следует подготовиться к предстоящему суду.