Каролина – жизнь продолжается

 

Смерть Стефано повергла в смятение всю семью. Каролина с детьми удалилась на ферму в деревню Люберон рядом с Сан‑Реми, примерно в трех часах езды от Монако, чтобы уединиться и предаться скорби.

Дети пошли учиться в местную школу, и она с огромным мужеством помогала им пережить утрату. В свою очередь, они, сами о том не догадываясь, помогали ей выдержать это испытание. Благодаря им, по признанию Каролины, она заставляла себя каждое утро встать с постели.

Каролина переживала смерть мужа с тем же сдержанным достоинством, как когда‑то гибель матери. И все же страдания отразились на всем ее облике. Она сильно похудела, коротко остригла волосы и одевалась предельно скромно. В первый год после смерти Стефано она бывала лишь на могиле мужа.

Ренье старался оградить дочь от назойливой прессы и освободил ее от официальных обязанностей, сказав, что она может приступить к ним снова, когда найдет в себе силы. На официальных мероприятиях Каролину заменяли Альбер и Стефания. И не потому, что их просил Ренье, а потому, что они хорошо понимали, какую боль испытывает старшая сестра.

Вот что рассказала о том времени Надя Лакост:

– Дворцовый календарь и календарь сердца – разные вещи.

Каролине понадобился год, чтобы постепенно вернуться к прежней жизни. Долгое время она не могла улыбаться. Прежде она всегда была жизнерадостной, теперь жизнерадостность возвращалась к ней медленно. Не способствовали этому и лживые измышления бульварной прессы о ее стесненном финансовом положении.

Переехав в Люберон, она полагала, что здесь будет легче уберечь детей от стресса. В Любероне у них были все преимущества сельской жизни: скажем, животные на скотном дворе, которых не было во дворце. Кроме того, Каролина надеялась, что здесь дети будут лучше защищены от внимания прессы. По ее мнению, она сама, ее брат и сестра в детстве слишком часто фигурировали на страницах газет и журналов, в результате чего журналисты вообразили, что дети Грейс и Ренье – чуть ли не их собственность и средства массовой информации имеют право преследовать их всю жизнь.

Именно этого Каролина надеялась избежать в отношении своих детей. Тем более, говорила она, времена изменились и в наши дни внимание прессы может иметь далеко идущие последствия.

Оградить детей – таков был ее первый долг. Увы, журналисты смотрели на дело иначе. Папарацци ходили по пятам за принцессой, осаждали ее дом, преследовали детей по дороге в школу. Через некоторое время местные жители усвоили, что дорогу к дому Каролины туристам лучше не показывать. Лишь когда они стали выражать недовольство любопытными репортерами, жизнь Каролины и ее детей вошла в нормальное русло.

Первые годы после гибели Стефано Каролина поддерживала отношения с его родственниками, понимая, что они тоже понесли тяжелую утрату. Ей хотелось, чтобы дети сохранили добрые отношения с бабушкой и дедушкой, двоюродными братьями и другими родственниками с отцовской стороны.

Где‑то около 1990 года газеты заговорили о ее романе с молодым французским актером Венсаном Линдоном.

Какое‑то время Каролине и Венсану было просто очень хорошо вместе, несмотря на обилие «друзей», готовых рассказать всему миру о том, как развиваются их отношения.

Выяснив, что по отцовской линии Линдон связан с владельцами компании Citroen, а кто‑то из предков матери был министром во времена Третьей республики, журналисты бесцеремонно объявили, что Каролина и Линдон связали себя узами брака.

Всякий раз дворец был вынужден опровергать слухи.

В конце концов Ренье счел своим долгом вмешаться. Он пообещал журналистам, что, если Каролина снова выйдет замуж, правительство Монако немедленно сообщит им об этом.

Увы, до замужества дело не дошло.

Со свойственным всем детям Грейс ирландским мужеством Каролина продолжала жить собственной жизнью.

Еще в детстве она полюбила играть на пианино и читать, причем круг ее интересов поражал широтой: классика, оперная критика XIX века и современная литература. Когда ее первый брак потерпел фиаско, она даже подумывала о том, чтобы стать писательницей.

В 1981 году к ней обратилась парижская редакция газеты International Herald Tribune с предложением написать статью о ее жизни в Монако. Так состоялся ее дебют в литературе. Статья называлась «Настоятельная потребность в лазури».

«Многие идеализируют свое детство, – писала она. – Особенно те, кто выросли в небольших городах с живописными окрестностями. Погода здесь прекрасная круглый год. Почти все свободное время вы проводите на свежем воздухе. А между тем в детстве мы почти не замечали ослепительной красоты этого места. Нам и в голову не приходило, что оно считается совершенно уникальным».

Каролина писала, что, лишь став старше и поездив по миру, она поняла, как любит Средиземноморье с его безоблачным небом.

Она хорошо знала, как местные жители относятся к полчищам туристов.

«Правила просты, – писала она. – Если вы принадлежите к мировой элите, то вы не просто едете куда‑то, вы едете показать себя. Ваши разговоры вертятся вокруг частной жизни других людей. Вы ужинаете на террасе Hôtel de Paris. Перед вами тарелка с икрой. Мимо вас бесконечной чередой едут автобусы. Пассажиры таращатся на вас из окошек, показывают пальцами на женщин, шампанское, на вас».

То есть с одной стороны – толпы, высыпающие на тротуар из душных, пропахших потом автобусов. С другой стороны – те, кто стремятся быть красивыми и невозмутимыми, кого распирает от гордости при мысли о том, что они умеют пустить пыль в глаза. Где и как монегаски вписываются в этот пазл?

Скажу честно, наверное, мы в него не вписываемся. Мы научились ублажать туристов, хотя и не без жалоб и стонов. Мы научились не обращать внимания на безликие толпы и наглую элиту. В течение столетий, задолго до того, как люди начали путешествовать ради удовольствия, мы изо всех сил стремились сохранить нашу самобытность и отчаянно ее отстаивали.

К сожалению, газета напечатала лишь отрывки, приложив к публикации невыразительную фотографию автора в возрасте 9 лет. Каролина, вложившая в статью душу, была сильно разочарована. Ее мать тоже. Грейс прочла написанный дочерью очерк и считала, что Каролина может стать неплохим журналистом.

Несмотря на то что газета так бесцеремонно обошлась с ее материалом, Каролина стала писать для французских журналов. Среди ее журналистских удач весьма дельное интервью со знаменитым итальянским баритоном Руджеро Раймонди.

Хотя на первом месте для нее по‑прежнему были дети, она время от времени бралась за перо и вместе с парижскими друзьями издавала сатирический альманах.

В Монако ей приходилось исполнять официальные обязанности, а после смерти Грейс на нее была возложена роль первой леди. Каролина приняла руководство монакским отделением Фонда княгини Грейс и балетной школой, которую ее мать основала для юных дарований. Кроме того, она стала президентом Монакского фестиваля искусств.

– Когда президентом была мама, – вспоминала она, – фестиваль мог растянуться на целый год. Под него подверстывали самые разные представления. Она хотела, чтобы он продолжался 2–3 недели, но не успела этого сделать. Я первым делом поставила четкие временные рамки: теперь фестиваль длится 3 недели.

Придав фестивалю новую форму, Каролина также помогла возродить старинные оперы. Правда, они были рассчитаны на ценителей. В Монако проводился фестиваль барочной музыки, фестиваль музыкальных фильмов, выставки скульптуры и живописи, а также экспериментальные театральные постановки. В соответствии с традиционным интересом к балету, Каролина завершила начатую матерью работу по созданию профессиональной балетной труппы оперного театра Монте‑Карло.

Это потребовало немалых усилий.

«Набрать труппу, организовать продажу билетов, составить репертуар и расписание турне, пригласить хороших балетмейстеров. Мы пытались поддерживать равновесие между русскими балетами Дягилева и классикой, такой как «Лебединое озеро» и «Щелкунчик». Кроме того, мы поставили несколько современных, экспериментальных спектаклей».

В это время Каролина организовала службу психологической поддержки молодым людям, попавшим в беду, употреблявшим наркотики, конфликтующим с полицией, родителями, или просто безработным, которые нуждались в том, чтобы их выслушали по телефону и дали совет.

Отлично сознавая, что пустоту, возникшую после смерти матери, может заполнить только общественная деятельность, Каролина отдавала ей лишь часть себя и своего времени. Дети всегда были для нее приоритетом, и Ренье это ценил. Он понимал, что Каролина хочет жить в гармонии с природой, подальше от фотообъективов и пристального внимания прессы, донимавшей ее в Монако. Он, как никто другой, понимал, что детей она хотела воспитать так, как ее родители не смогли воспитать своих.

– Иногда, – говорила она, – у меня столько дел, что голова идет кругом. Нет времени, чтобы сесть и спокойно подумать. Самое трудное – отвечать на письма людей, которые просят помощи, чья жизнь пошла под откос. Иногда просто не знаешь, как им помочь. А ведь мы получаем такие письма ежедневно. Временами у меня возникает ощущение, что я просто социальный работник, который пытается помочь людям.

Но пресса, как всегда, искажала реальность. Она изображала Каролину интриганкой, которая вынашивала планы дворцового переворота. Ей не раз задавали вопрос: а как же все эти истории о том, что вы мечтаете занять трон?

Тут глаза ее загорались.

– Вы имеете в виду россказни о том, как я плету интригу за интригой в темных коридорах дворца? Ришелье и Мазарини – просто невинные младенцы рядом со мной, не так ли? Так вот, хочу вам сказать, что я жду не дождусь дня, когда Альбер наконец женится. Тогда я смогу передать часть моих обязанностей его жене и полностью посвятить себя семье. Разумеется, я постоянно слышу от него, что он еще не встретил свою половину. А пока у меня часто нет времени на себя и детей, хотя в трудные минуты я мечтаю лишь об одном: сесть и почитать книгу Джоан Коллинз.

 

Еще в юности Каролину познакомили с одним из самых завидных женихов Европы. Каролина и Грейс гостили в Германии, и знакомство происходило под зорким материнским оком.

Каролина считала, что дальше чая и вежливой беседы дело не пойдет. А вечная сваха Грейс надеялась, что в будущем из этого может что‑то получиться.

Знакомство состоялось в крайне неудобной машине. Юный немец только что приобрел модный спортивный автомобиль и хотел похвастаться им перед гостьей. Он пригласил Каролину покататься.

Отказать ему у нее не хватило смелости, хотя, увидев машину, она пожалела, что не сказала «нет». Машина была миниатюрная, и, чтобы влезть в нее, ей пришлось согнуться в три погибели, и она с трудом выбралась наружу.

Вернувшись домой, Каролина не могла говорить об этом эпизоде без смеха и, хохоча, демонстрировала, как была вынуждена сложиться пополам, чтобы втиснуться в крошечный автомобиль.

Что касается молодого немца, то ей с ним было очень скучно. 20 лет спустя ее мнение о нем изменится в лучшую сторону.

Ее роман с Венсаном Линдоном близился к завершению. Вскоре Каролина и уже далеко не юный немец вновь узнали друг друга. Произошло это на лыжном курорте в Швейцарии. Принц Эрнст Август Ганноверский давно был женат на богатой швейцарской наследнице Шанталь Хухуни и имел двух сыновей.

Каролина и Эрнст начали тайком встречаться. В ту осень 1996 года у нее начали выпадать волосы.

Одна из красивейших женщин Европы, Каролина держалась мужественно и не стала прятаться. Бросая вызов прессе, она меняла тюрбаны, шарфы и шляпы и даже несколько раз сфотографировалась с непокрытой бритой головой. Мол, вот она я, смотрите.

Когда в газетах написали о том, что у нее alopecia areata – нервное заболевание, которое приводит к временному выпадению волос, она никак не прокомментировала это заявление.

Тогда журналисты решили, что у Каролины рак и волосы выпали после химиотерапии.

Альбер заявил в интервью, что у нее кожное заболевание. Однако она сама в очередной раз отказалась говорить на эту тему, считая, что это ее личное дело и никого, кроме нее, не касается.

Она продолжала растить детей и встречаться с человеком, который снова вошел в ее жизнь.

На два года ее старше, высокий (рядом с ним она могла носить каблуки), добродушный и покладистый, принц Эрнст был старшим из шести отпрысков принца Эрнста Августа IV Ганноверского и принцессы Ортруды Шлезвиг‑Гольштейн‑Глюкбургской. Его юность прошла между замком в Мариенбурге и фамильным поместьем в окрестностях Ганновера.

В 15 лет его выгнали из школы, по слухам, за курение и неподобающе длинные волосы. Эрнст стал работать на ферме, а позднее продолжил образование сначала в университете Гвельфа в Канаде, затем в Королевском сельскохозяйственном колледже в Лондоне. Богатый бизнесмен и землевладелец, имевший земли в Германии, Австрии, Лондоне и Кении, он – глава Ганноверского дома, самой старой королевской семьи в Германии. Кроме того, он связан узами родства с английским королевским домом как праправнук Эрнста Августа, дяди королевы Виктории, короля Ганноверского и герцога Камберлендского.

Поскольку Виктория не имела права занять германский трон, престол перешел к ее кузену, а потом к юному Эрнсту Августу. Таким образом, он родственник королевы Елизаветы II. Поэтому у него есть не только немецкий паспорт, но и британский.

Зимой 1996/97 года Каролина и Эрнст вместе отдыхали в Таиланде. Когда они вернулись в Люберон, супруга Эрнста Шанталь, с которой он прожил 16 лет, подала на развод. В сентябре 1997 года развод был оформлен. Вместе со свидетельством о разводе Шанталь получила 10 000 000 долларов. Опеку над сыновьями, которым в ту пору было 14 и 12 лет, получили оба бывших супруга.

Как писали о нем газеты, «очкастый кавалер Каролины с его милым, по‑детски румяным лицом и непослушным чубом, вечно падающим ему на лоб», никогда не был в центре внимания немецкой прессы. То же относится и к Лондону, где они с Шанталь растили сыновей.

Но если существует «проклятие Гримальди», то оно снова сбылось: пара оказалась под перекрестным огнем газетчиков. Вскоре Эрнст на опыте узнал, что такое назойливое внимание папарацци и нелепые заголовки в газетах.

Ему не раз случалось выходить из себя, когда им с Каролиной совали в лицо фотоаппараты, а однажды даже пришлось пустить в ход зонтик, обороняясь от немецкого фотографа. Эрнст был вынужден заплатить 50 000 долларов за то, чтобы «жертва рукоприкладства» не подала на него в суд.

Чтобы не привлекать внимания прессы, об их бракосочетании, которое состоялось 23 января, когда Каролине исполнилось 42 года, было объявлено лишь накануне.

В 11.30 утра в Зеркальном зале дворца состоялась скромная гражданская церемония. На ней присутствовали лишь самые близкие друзья и родственники: Ренье, Альбер, тетушка Антуанетта, трое детей Каролины и сыновья Эрнста. Стефании не было.

Как только жених и невеста произнесли слова брачного обета, Каролина стала ее королевским высочеством принцессой Ганноверской, герцогиней Брауншвейгской и Люнебургской.

Неудивительно, что об этом браке говорили уже долгие месяцы. Пресса уверяла, что свадьба будет со дня на день и не только потому, что репортерам удалось сфотографировать Каролину и Эрнста в королевской ложе во время циркового фестиваля, но и потому, что прошел слух, будто Каролина в четвертый раз беременна. Дворец отказался прокомментировать этот слух.

Прежде чем объявить о бракосочетании, Каролина должна была получить согласие Ренье, а Эрнст – королевы Елизаветы, поскольку он приходился ей дальним родственником и потому принадлежал к королевскому дому. Они обратились к ней за официальным разрешением, прекрасно зная, что им не откажут.