Глава 13. Повесив трубку, Бэлла почувствовала такую бурю чувств в груди, что, казалось, она вот-вот должна была взорваться

 

Повесив трубку, Бэлла почувствовала такую бурю чувств в груди, что, казалось, она вот-вот должна была взорваться. Ее хрупкие кости и тонкая кожа были не в состоянии выдержать такой накал эмоций.

В отчаянии она оглядела комнату, разглядывая нечеткие, размытые мазки картин, написанных маслом, антикварную мебель, лампы, сделанные из восточных ваз… и Фьюри, уставившегося на нее с кушетки.

Она напомнила себе, что она, как и ее мать, аристократка. Так что ей придется, по крайней мере, притвориться, что она взяла себя в руки.

– Спасибо, что остался здесь, пока я звонила семье.

– Конечно, я все понимаю.

– Моя мать была… очень рада услышать мой голос.

– Могу себе представить.

Ну, по крайней мере, она выразила это словами. В остальном она была совершенно спокойна. Как всегда. Боже… Эта женщина была похожа на тихие стоячие воды, неколебимые никаким земными событиями, даже самыми ужасными. И все из-за преданности Деве-Летописице. По мнению мамэн^[38], все случавшееся имело на то причину… и ничто не было достаточно важным.

– Моя мать… очень рада. Она…

Бэлла замолчала.

Она ведь уже говорила это, так ведь?

– Мамэн была… она, действительно, была… она была рада.

Но было бы лучше, если бы она, по крайней мере, лишилась дара речи от радости. Или продемонстрировала любую другую эмоцию, кроме блаженного принятия духовного просвящения. Да ради Бога, она ведь похоронила дочь и стала свидетелем ее воскрешения. По идее, это должно было вызвать хоть какую-то эмоциональную реакцию. Но вместо этого, мать говорила с ней так, словно они только вчера общались по телефону, а за последние шесть недель ничего особенного не произошло.

Бэлла снова взглянула на телефон. Обхватила себя за талию.

Без малейшего предупреждения она вдруг открыто зарыдала. Всхлипы вырывались словно чихание: быстрые, тяжелые, обескураживающие своей яростью.

Матрас прогнулся и сильная рука обхватила ее за плечи. Она попыталась оттолкнуть ее, зная, что воин не захочет иметь дела с подобной смазливой слабостью.

– Прости меня…

– Все нормально, Бэлла. Обопрись на меня.

О, черт … Она упала на Фьюри, скрещивая руки на его мощной талии. Его длинные роскошные волосы щекотали ей нос. Они так хорошо пахли, и приятно касались ее щеки. Она зарылась в них, глубоко дыша.

Наконец успокоившись, она почувствовала, что ей стало легче, но не в хорошем смысле этого слова. Злость наполняла ее, придавая телу контуры и вес. Но кожа становилась все более хрупкой, словно превращаясь решето, и Бэлла просачивалась сквозь нее, растворяясь в воздухе… превращаясь в ничто…

Она не хотела исчезнуть.

Выдохнув, она выбралась из объятий Фьюри. Она моргала, пытаясь очистить помутившийся взгляд, но остатки мази на веках мешали этому. Боже, что с этот лессер с ней сделал? Она чувствовала, что это было что-то нехорошее…

Она потянулась к своим векам.

– Что он со мной сделал?

Фьюри просто покачал головой.

– Это так ужасно?

– Все кончилось. Ты в безопасности. Только это имеет значение.

«Ничто не кончилось», – подумала она.

Но потом Фьюри улыбнулся, его желтый взгляд стал удивительно нежным, словно бальзам, наложенный на раны.

– Может, будет легче, если ты переедешь домой? Если так, мы найдем способ доставить тебя туда, несмотря на то, что рассвет будет совсем скоро.

Бэлла представила свою мать, и просто не смогла думать о том, каково это будет – жить с ней под одной крышей. Не сейчас. Еще одну большую проблему представлял собой Ривендж. Если он увидит на ней хоть царапинку, он просто сойдет с ума. А ей меньше всего хотелось иметь брата, вышедшего на тропу войны против лессеров. Она хотела, чтобы жестокость прекратилась. Насколько она понимала, Дэвид сейчас медленно катился в ад, и ей не хотелось, чтобы кто-то, кого она любила, пострадал, пытаясь ускорить этот процесс.

– Нет, я не хочу уезжать домой. Только после того, как я окончательно поправлюсь. Я так устала… – Ее голос затих, когда она взглянула на подушки.

Через мгновение Фьюри поднялся.

– Я в соседней комнате, если вдруг понадоблюсь.

– Возьмешь свою куртку?

– О, да… Давай посмотрим, есть ли здесь халат. – Он исчез в гардеробной и вернулся с перекинутой через руку черной атласной тканью. – Фритц готовит гостевые комнаты для мужчин, так что он, скорее всего, просто огромный.

Она взяла халат, и он отвернулся. Когда она выскользнула из кожаного бушлата, холодный воздух мгновенно вцепился в кожу миллионами иголочек, и она быстро завернулась в атлас.

– Готово, – сказала она, благодарная за его вежливость.

Он снова повернулся, и она протянула ему куртку.

– Я постоянно говорю тебе «спасибо», так ведь? – Прошептала она.

Он долго смотрел на нее. Потом медленно поднял куртку к лицо и сделал глубокий вдох.

– Ты…

Его голос оборвался. Он отбросил бушлат в сторону. Странное выражение застыло на его лице.

Вообще-то, нет. Это не было выражением. Это было маской. Он скрывал что-то.

– Фьюри?

– Я рад, что ты с нами. Постарайся выспаться. И съешь что-нибудь из того, что я принес, если сможешь.

Дверь бесшумно закрылась за ним.

 

* * *

 

Поездка домой прошла в неловком молчании, и большую часть времени Джон смотрел в окно. Телефон Тора звонил дважды. Оба разговора состоялись на Древнем Языке. Постоянно повторялось имя «Зейдист».

Когда они въехали на подъездную дорожку, Джон заметил незнакомую машину, припаркованную там. Красный Фольксваген Джетта. Но Тор, протискиваясь мимо автомобиля и заезжая в гараж, не казался удивленным.

Он затушил двигатель и открыл дверь Рендж Ровера.

– Кстати, занятия начнутся послезавтра.

Джон отпустил ремень безопасности, который пытался отстегнуть, и взглянул вверх.

«Так рано?» – Знаками спросил он.

– Сегодня мы утвердили кандидатуру последнего ученика. Мы готовы начать.

В тишине они шли по гаражу. Тор был впереди, его широкие плечи двигались в такт шагам. Голова его была опущена вниз, словно он выискивал трещины в бетонном полу.

Джон остановился и свистнул.

Тор замедлил шаг и остановился.

– Да? – Тихо спросил он.

Джон вытащил свой блокнот, нацарапал что-то на бумаге и повернул Тору.

Брови Тора сошлись на переносице, когда он прочитал написанное.

– Тебе не за что извиняться. Я сделаю все, чтобы ты чувствовал себя комфортно.

Джон протянул руку и сжал его бицепс. Тор покачал головой.

– Все нормально. Пошли, не хочу, чтобы ты простудился. – Мужчина оглянулся, когда Джон не сдвинулся с места. – О, черт… Я просто… Я сделаю то, что ты хочешь. Вот и все.

Джон снова схватил ручку.

«Я ни на секунду в этом не сомневаюсь. Никогда не сомневался».

– Хорошо. Ты и не должен. Просто я чувствую себя так, словно я твой… – Повисла пауза, и Тор потер лоб большим пальцем. – Слушай, я не хочу давить на тебя. Пойдем внутрь.

Прежде, чем Джон стал умолять его закончить предложение, Тор открыл дверь, ведущую в дом. Оттуда доносились голоса: Велси и… какой-то незнакомой женщины. Джон нахмурился, выходя из-за угла на кухню. И остановился как вкопанный, когда блондинка оглянулся на него.

О… Уау.

Ее волосы были подстрижены в короткое каре, глаза цветом походили на молодую листву. Талия ее джинсов была сильно занижена… Боже, он видел ее пупок и еще дюйм кожи под ним. А ее черная водолазка была… Ну, он мог бы рассказать, насколько совершенно ее тело.

Велси ухмыльнулась.

– Ну, ребята, вы пришли как раз во время. Джон, это моя кузина – Сэйрелл. Сэйрелл, это Джон.

– Привет, Джон, – улыбнулась женщина.

Клыки. О, да. Вы только посмотрите на эти клыки … Горячая волна захлестнула его тело, оставляя за собой дрожь. Не помня себя от смущения, он открыл рот. Потом подумал: «Ага. Сейчас». Разве что-то могло вырваться из этой бесполезной дырки посреди его лица?

Ужасно краснея, он поднял руку и помахал.

– Сэйрелл помогает мне с зимним праздником, – сказала Велси. – Она останется на ужин. Почему бы вам двоим не накрыть на стол?

Когда Сэйрелл снова улыбнулась, покалывание на его коже лишь усилилось, и у него появилось такое чувство, что он парит в воздухе.

– Джон? Ты не хочешь помочь нарыть на стол? – Повторила Велси.

Он кивнул. И попытался вспомнить, где лежали столовые приборы.

 

* * *

 

Свет фар грузовика О скользнул по фасаду хижины мистера Икс. Минивэн старшего лессера был припаркован здесь же, чуть правее. О припарковался за Таун&Кантри^[39], заблокировав ему выезд.

Когда он выбрался из машины, и холодный воздух наполнил его легкие, он понял, что чувствует себя превосходно. Несмотря на то, что он собирался сделать, все эмоции внутри него походили на гладкие перышки: аккуратно разложенные по своим местам. Его тело было полностью спокойным, контролировало силу, заключенную в нем, было готово к сражению.

Возня со свитками заняла много времени, но он все же нашел то, что искал. Он знал, что должно было случиться.

Он распахнул дверь хижины, не постучав.

Мистер Икс взглянул на него из-за кухонного стола. Его лицо было совершенно невозмутимым: ни хмурости, ни насмешки, ни злобы, впрочем, как и ни капли удивления.

Так они оба чувствовали себя превосходно.

Не говоря ни слова, старший лессер поднялся, заводя руку за спину. О знал, за чем потянулся Икс, и улыбнулся, доставая свой собственный нож.

– Так, мистер О…

– Я готов к повышению.

– Прошу прощения?

О повернул лезвие, нацелив его на себя, и приставил к груди. Обхватив рукоятку двумя руками, он с силой вонзил ее в свое тело.

Последним, что он увидел перед тем, как его поглотил белый смерч, был шок, написанный на лице мистера Икс. Шок, мгновенно сменившийся ужасом, когда тот понял, куда направляется О. И что он будет делать по прибытии.