Глава 22. «Я шел по улице. Туман рассеялся и ушел вместе с тобой

POV Том

«Я шел по улице. Туман рассеялся и ушел вместе с тобой. Солнце выглянуло, потеплело. Ощущалось что-то хорошее, что-то теплое, как будто надежда. Это что-то добавляло мне решимости. Я все делал правильно. Я приду к тебе. Все равно найду тебя.

Я шел с легкой душой. В ней больше ничего не было, кроме тебя.

Теперь я был искателем.

А еще я как будто стал романтиком. Я усмехнулся. Это все от тебя. От кусочка твоей души во мне.

Плечо зажило и больше не болело. Я не знаю, что вылечило его быстрее: наша любовь или теплая нить нашей связи.

Ты научил меня не жаловаться, научил терпеть, быть сильным. Каждый раз, когда безнадега начинала поглощать сознание, я представлял тебя, твою жизнь и, стиснув зубы, шел дальше. Я вытерпел бы все ради тебя. Только бы ты смог снова стать собой, и я узнал своего настоящего брата. Теперь, когда я понял, это стало так легко сказать - свою единственную настоящую любовь.

Буквально недавно при слове инцест я бы передернулся, а теперь... пожму плечами и улыбнусь, вспомнив о нас с тобой. Разве может быть это пороком? Разве может это быть чем-то грязным и плохим? Это прекрасно.

Ради тебя я отказался от мечты, уволился из полиции. Но это было даже лучше - я приобрел настоящую мечту. Она вела меня через все. Такая неправильная, такая странная, но такая волшебная. Как сказка, как колдовство и как единственная в жизни человека, только ему понятная истина.

Все-таки скоро будет зима. А это прохладное тепло было лишь маленьким отголоском.

- Молодой человек, не подскажете, как пройти к собору? – я повернулся. Маленькая опрятная бабуся щурилась рядышком.

- Конечно, - я улыбнулся, - Вам нужен собор святой Софии?

- Да-да, - кивнула она поспешно.

- Могу даже проводить, если хотите. Сам давно не был... – я протянул ей руку.

- Ой, спасибо вам большое, - мы пошли по улице, - Вы, молодой человек, верующий?

- А кто же нет? Каждый человек на земле во что-то верит. Нет ни одного, кто бы не верил ни во что.

- А в Бога вы верите? – поправила она пальто.

- Верю, - кивнул я, - Как вы думаете, прощает ли он месть?

- Месть - это большой грех. Но ведь он всемилостив. Наверное, простит. Если человек искренне покается.

- А если это очень хороший человек? - с надеждой воззрился я на набожную старушку.

- Поставь за него свечку и помолись. А потом, если покается, пусть сам придет. Если хороший человек, то Господь простит, - серьезно сказала она.

- Ну вот мы и пришли.

Своды собора смыкались сверху. Почему во время служения как другой мир? Теплый, радушный, светлый, пахнущий ладаном, наполненный красивой песней дом. Именно дом, ведь здесь тебе все рады. Светлые лики смотрят на тебя с икон, дышится легко. Здесь и люди не такие как везде. Не спешат никуда, ведь сюда приходят ни на пять минут по-быстрому, а подумать, погрузиться в божье тепло, раскаяться в содеянном. И те, у кого нет дома, находят приют в этих сводах, где никому нет отказа. Почему же не ты?

Старушка ушла куда-то вглубь, кивнув на прощание. А я осмотрелся. Куда же идти, где найти прощение?

Мимо шел служитель.

- Святой отец, можно вас спросить?

- Конечно.

- У какой иконы лучше каяться? – выдохнул я смущенно.

Он тепло улыбнулся. Каждый бы человек так улыбался. По-отечески, покровительственно.

- Видите? Икона Иисуса Христа. Вот ему и покайтесь. Он всех принимает, - он кивнул в ту сторону.

Я подошел. Страдальческий лик Христа смотрел на меня сверху, словно зная и понимая, как мне тяжело. Так и ты, Билл. Ты много выстрадал. Господи, помоги ему, охрани его, освободи. Пусть он будет счастлив. Ты прости его, не виноват он ни в чем. А если и виноват, отдай мне его вину, я все искуплю.

Я смотрел прямо в карие глаза. Грустные, но такие добрые и смиренные. Я все сделаю.

И хоть мир не засверкал белым светом, и своды передо мной не расступились, но я знал, он слышал.

Я вышел наружу. Я бы побыл там еще немного, но надо было идти. Вот уже весь день я теребил в кармане твой перстень. Часть тебя, твоей жизни.

Снова шел, смотря куда-то вперед и думая о своем. И вдруг почувствовал что-то возле ноги. Надо же, мячик.

- Дяденька, пните нам мячик! – раздалось в нескольких метрах. Там несколько мальчуганов играли в футбол.

Я улыбнулся и несильно, но так чтобы долетел, пнул им. Один радостно словил его, и игра продолжилась.
Мне вдруг стало интересно. Я присел на лавочку рядом с полем.

Когда-то и я был таким. И я гонял мяч по полю, с визгом падал на траву или на песок, обдирал колени. Таким было мое беспокойное детство. А каким было твое? Играл ли ты в футбол с мальчишками или уже тогда твоя жизнь сводилась к одиночеству? Были ли у тебя друзья, которым ты мог доверять, лазил ли ты по деревьям, крича что-нибудь веселое и задорное?

Так хотелось надеяться, что да. Но разум подсказывал: только в раннем детстве.

Тебе рано пришлось повзрослеть, рано понять, как жесток мир. Почему именно так ты решил поступить? Неужели отец не мог помочь? Почему ты не мог мстить иначе? Ведь даже думая низко, изощренный ум подростка мог дать многое.
Пока ответа не было. И вряд ли я нашел бы его без твоей помощи. Ведь откуда-то появился Судья. Он жил внутри тебя, его как бы не было, но иногда он двигал тобой. Может, это тяга к справедливости, которой тебе не хватало в детстве? Или твой воображаемый друг?

Я не знал.

Почему пистолеты живы? Для чего ты дал им имена, а вместе с ними и жизнь? Неужели никому нельзя было довериться, рассказать? Неужели проще было сжать металл и заговорить с ним, чем обнять живого человека и позволить себе помочь? Где ответ?

Рядом с тобой.

- Дяденька, а вас как зовут? - ко мне подошла маленькая темноволосая девочка с красивыми серыми глазами, - Вы очень похожи на одного моего знакомого.

- Правда? – я улыбнулся, - Может, я его знаю? Зовут меня Том. А тебя?

- Мари. Может быть, знаете. Он волшебник, - серьезно сказала она.

- Волшебник? А какой он? - наверное, девочке приснилось.

- Он очень красивый. Он приходил, когда мне было очень плохо. Я потерялась. Он отвел меня к маме. А потом я видела, как он плакал. А ведь волшебники не плачут, правда?

- Не знаю, Мари. Наверное, плачут. Если они добрые и их кто-то обидел.

- Он сказал, что сделал очень плохо. Он нечаянно, правда. Он такой хороший, - она как будто искала поддержки.

- Ну конечно. Разве могут добрые волшебники сделать плохое специально? А если ты его позовешь, он придет? - может, ребенок даст ответ?

Она погрустнела.

- Сейчас нет. Почему-то он не идет. Может, ему плохо? Но ведь он такой сильный, он помогает всегда.

- А как ты его зовешь?

- Его зовут Билл. У него длинные черные волосы и глаза такие же, как у вас. Правда-правда. Вы вообще очень на него похожи.

Что?! А если...

- Он был в черном плаще? И у него красивый бархатный голос? – спросил я с безумной надеждой.

- Да... а откуда вы знаете его? – она улыбнулась, - А-а-а, так он и к вам приходил?

- Нет, глупышка, - я взял ее ручку, - Это мой младший брат.

- Так вы тоже волшебник? - широко раскрыла серо-голубые глаза девочка, - Я знала! Вы так похожи! Вы тоже очень добрый! А что с ним, почему он не приходит?

Что ответить ребенку?

- Он ушел.

- А он вернется?

- Конечно, Мари. Мы вместе вернемся. Хочешь, мы поиграем все вместе?

- Конечно! Я буду ждать! А когда?

- Скоро, очень скоро. А теперь я пойду?

- За Билли?

- Да.

- До свидания!

- До встречи, малышка.

Странно, как ребенок видит столько. Но главное: она дала мне один очень важный ответ. Я понял, кто такой Судья».