Конечные модальности
Серл Дж. Открывая сознание заново Глава VI. Структура сознания: введение По ходу рассмотрения я сделал различные утверждения относительно природы сознания, и сейчас наступило время попытаться дать более общую оценку. Подобная задача может показаться и невероятно трудной, и смехотворно легкой. Трудной, потому что, в конце концов, разве разговор о нашем сознании не является разговором обо всей нашей жизни? И легкой, потому что, в конце концов, разве мы не ближе к сознанию, чем к чему-либо еще? Согласно картезианской традиции, мы обладаем непосредственным и достоверным знанием о наших собственных состояниях сознания, так что указанное дело должно было бы быть простым. Но оно таковым не является. Например, мне представляется несложным описать объекты, лежащие на столе передо мной, однако, как-отдельно и в дополнение-я мог бы описать свое сознательное восприятие этих объектов? Два момента (subjects) существенно важны для сознания, но я лишь немного скажу о них, поскольку еще недостаточно хорошо их понимаю. Первый - это темпоральность. Начиная с Канта мы стали осознавать асимметрию в том, как сознание относится к пространству и времени. Хотя мы воспринимаем объекты и события и как протяженные в пространстве, и как продолжающиеся во времени, само наше сознание не является протяженным в качестве пространственного, но зато оно воспринимается как протяженное во времени. В самом деле, пространственные метафоры для описания времени представляются почти неизбежными и для сознания, когда мы, к примеру, говорим о “потоке сознания”. Общеизвестно, что феноменологическое время не соответствует в точности реальному времени, но я не знаю, как объяснить систематический характер этих несоответствий. Второй упущенной темой является общество. Я убежден, что категория “других людей” играет особую роль в структуре нашего сознательного опыта, роль, отличающуюся от соответствующей роли объектов и положений дел. И я также считаю, что эта способность придания специального статуса другим средоточиям (loci) сознания, обоснована биологически и является фоновой предпосылкой для всех форм коллективной интенциональности (Searle 1990). Но до сих пор я не знаю ни как доказывать эти утверждения, ни как анализировать социальный элемент в индивидуальном сознании.
Дюжина структурных свойств В последующем я попытаюсь в целом описать структурные черты нормального, повседневного сознания. Зачастую аргументом, который я стану применять для идентификации некоторой черты, будет отсутствие этой черты в патологических формах.
Конечные модальности Человеческое сознание проявляется в строго ограниченном числе модальностей. В дополнение к пяти чувствам зрения, осязания, обоняния, вкуса, слуха и шестого - “чувства равновесия”, также имеются телесные ощущения (“проприоцепция”) и поток мыслей. Под телесными ощущениями я подразумеваю не только очевидные физические ощущения вроде болей, но также чувственную осведомленность, к примеру, относительно положения моих рук и ног, или же ощущения в моем правом колене. Поток мыслей состоит не только из слов и образов, визуальных и иных, но в равной мере и из других элементов, которые ни вербальны, ни относятся к воображению. К примеру, мысль иногда неожиданно приходит ко мне как “вспышка”, причем, в такой форме, которая не выразима ни словами, ни образами. Далее, поток мыслей, как я употребляю это выражение, включает в себя переживания (feelings) вроде тех, что обычно называют “эмоциями”. Например, в потоке мыслей я мог бы почувствовать внезапную волну гнева, или желание ударить кого-то, или же сильную жажду по стакану воды. Нет никакой априорной причины, по которой сознание должно было бы ограничиваться только этими формами. Просто фактом эволюционной истории человека является то, что именно таковы формы, которые развил наш вид. Имеется достаточно хороших свидетельств того, что другие виды обладают иными чувственными модальностями. Для человеческих существ особенно важно зрение, и, согласно некоторым нейрофизиологическим оценкам, более половины нашей коры отводится зрительным функциям. Другой общей чертой каждой из модальностей является то, что она может проявляться в аспекте приятного и неприятного, и тот способ, каким она является приятной или неприятной, в целом специфичен данной модальности. К примеру, приятные запахи не являются приятными тем же способом, каким оказываются приятными приятные мысли, даже приятные мысли относительно приятных запахов. Часто, хотя и не всегда, аспект удовольствие/неудовольствие сознательных модальностей ассоциируется с некоторой формой интенциональности. Так, в случае со зрительным опытом в целом скорее интенциональность, внутреняя по отношению к зрительному опыту, чем его чисто чувственные аспекты, является приятной или неприятной. Мы находим неприятным видеть нечто отвратительное, скажем, человека, которого рвет; и мы находим приятным видеть нечто впечатляющее вроде звезд в ясную ночь. Но в каждом случае источником приятного или неприятного характера оказывается нечто большее, нежели чисто визуальные аспекты происходящего. А вот с телесными ощущениями такое происходит не всегда. Боль может просто восприниматься как болезненная без какой-либо соответствующей ей интенциональности. Тем не менее неприятный характер боли будет варьироваться с определенными видами ассоциированной интенциональности. Если имеется убеждение, что боль причинена несправедливо, то она более неприятна, чем в том случае, когда имеется убеждение, что она причинена, к примеру, как часть необходимого медицинского лечения. Сходным образом окрашены интенциональностью оргазмы. Легко вообразить оргазм, происходящий вообще без каких-либо эротических мыслей - предположим, к примеру, что он был вызван электрическим средствами, - однако в целом удовольствие, доставляемое оргазмом, внутренне относится к его интенциональности, даже несмотря нато, что оргазмы являются телесными ощущениями. В данном параграфе я рассматривал только удовольствие/неудовольствие каждой модальности. Я буду обсуждать удовольствие-неудовольствие сознательных состояний в целом как свойство 12.
|
