КАРТИНА 6

Музыкальное вступление. Перед занавесом появляются СУДЬЯ и ФЕДОТ

ФЕДОТ: Так вот, гражданин судья, я и спрашиваю-то к тому: ежели подать на баб в суд, то можете вы им, гражданин судья, приклепать подходящую статью за собачье прозвище Колчак и подобное крапивное оскорбление?

СУДЬЯ: Что ж, айда в хутор, там разберемся … (Уходят)

Открывается занавес. Уныло сидят КАЗАКИ.

СТЕШКА: Что надумали вы, бабы,

Казаков-то обижать?

 

ФЕДОТ: Поразмыслили хотя бы,

Прежде чем от нас бежать!

 

СЕМКА: Ох, тоска заела нас

Извела кручинушка…

 

НИКОЛКА: Каждый грустным стал сейчас,

Будто сиротинушка!

 

ДЕД ЗАХАР: На теперешних харчах-то

Кто еще прожить бы смог?

Мы от голоду зачахли:

Ветер дунет – валит с ног!

 

 

1 КАЗАК: Мы от скуки чуть не лаем,

Хоть иди с повинною…

 

2 АЗАК: Помириться мы желаем

С женской половиною!

Входит СУДЬЯ

СУДЬЯ: Мое почтение, казаки!

СТЕШКА: А, Игнат Григорьевич! Спасибо, что завернули в гости.

НИКОЛКА: У нас тут на хуторе такое…

СУДЬЯ: Знаю, Федот уже доложил.

ДЕД ЗАХАР: Гражданин мировой, то бишь, народный судья. Разме же можно терпеть такое обхождение? Ведь напрочь зничтожили Федота. А он ведь казак справный. Всю жизнь хлебопашеством занимался, а теперя превзошел вдруг в Колчака. У Стешки кобеля так кличут, выходит, что и Федот тоже на собачьем положении?

НИКОЛКА: А главное, насчет увечья заднего, извиняюсь, места, Ведь за это и статью бабам приварить можно?

СУДЬЯ: Наказать их, конечно. Можно.

ФЕДОТ: Ну, а насчет прозвища?

СУДЬЯ: Ну, прозвище – это еще не преступление. Вот меня знаете как в районе кличут?

НИКОЛКА: Как же, слыхали. Председатель Реввоенсовета Республики.

ФЕДОТ: Сравнили тоже! Вашим прозвищем гордиться можно.

СТЕШКА: Как же это получается? Вот вы, Игнат Григорьевич, тоже всякую словесность употребляли, а нам не велите.

№ 19. «ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ!» (песня Игната Григорьевича)

Стояла над степью горячая пыль,

К земле от копыт пригибался ковыль,

Усталые кони скакали в дыму

И было не тихо на тихом Дону.

Ходили мы в бой за Советскую власть,

В бою очень просто от пули пропасть.

Эх, пуля шальная, тяжелый свинец!

Эх, сколько замолкло отважных сердец!

В крови пламенели края облаков

И сыпались искры от острых клинков…

Над Доном-рекой тишина разлилась –

Мы бились не зря за Советскую власть!

ФЕДОТ: А все ж таки ваше прозвище геройское, а мое… тьфу, белогвардейское…

СУДЬЯ: А это уж от проступков наших, значит, зависит. Я контру бил, а ты кого? Бабу свою… Вот ты и есть сущий Колчак.

Мужики недовольно гудят.

Музыкальный номер «Советская власть»

СУДЬЯ: Да, и вот что я вам, гражданы казачки, скажу. При нашей-то родной Советской власти за кулачное увечье женского полу статья полагается поболее, чем за шутейное стегание крапивой по одному месту. Мой вам совет: топайте к своим бабам да и бухайтесь к ним в ножки по поводу вашего прощения.

ДЕД ЗАХАР: Мы что? Мы согласны. Так они, вертихвостки, нас до себя не пущают. Вон уже двоих солью подранили. (Показывает на перевязанных казаков).

Идет суперзанавес

СУДЬЯ: Тогда я вот что вам присоветую, казаки: стратегию поимейте.

НИКОЛКА: Какую такую стратегию?

СУДЬЯ: А вот какую…

Судья что-то шепчет казакам. Те смеются, довольные кивают головами.

СТЕШКА: Ну, спасибо, Игнат Григорьевич. Правильное прозвище вам дали. Государственная у вас голова. Казаки, за мной! Так все и произведем, как порешили…

ДЕД ЗАХАР: Ты, товарищ судья, настоящий локомотив, что по-заграничному – стоящий мужик!

Казаки расходятся. Открывается суперзанавес. Панские конюшни. ЖЕНЩИНЫ тоскуют. МАРФА с ружьем стоит на карауле.

№ 20. ГРУСТНАЯ ПЕСНЯ КАЗАЧЕК

СЕМЕНОВНА: За мужчин взялись мы круто –

И намяли им бока.

 

ДУНЯШКА: Только все же почему-то

Нам не весело пока.

 

ВСЕ: Ой, тоска заела нас,

Извела кручинушка.

Чуть не плачем мы сейчас,

Есть на то причинушка.

 

 

МАРФА: Вы не каркайте, вороны,

Не отступим, как в бою!

 

НАСТЯ: Ни за что мы не уроним

Гордость женскую свою!

 

ВСЕ: В сборе весь наш женсовет,

Но плясать не хочется.

Ничего на свете нет

Хуже одиночества!

НАСТЯ: Ну, чего нюни распустили? Товарищи женщины!

ДУНЯШКА: Хватит нас агитировать, не замужняя ты… легко тебе.

НАСТЯ: Легко, думаешь? А может, я любви своей на горло наступила из гордости, а вы…

МАРИНКА: Бабы, цыганы идут. Может, нагадают чего.

Переодетые в цыганские наряды, появляются КАЗАКИ. ФЕДОТ изображает вожака. На СТЕШКЕ, ДЕДЕ ЗАХАРЕ, СЕМКЕ – женские платья и цветастые платки.

ФЕДОТ: Привет вам, красавицы-раскрасавицы, бабы и девки, от нашего табора цыганского, родного, а не бусурманского! Что же вы не веселы? Чего носы повесили?

НАСТЯ: И вовсе нам не грустно!

НИКОЛКА: Цыгана не обманешь! Цыган все насквозь видит!

МАРИНКА: А кто может узнать, о чем я мечтаю?

СЕМКА: А хочешь, красна девица, погадаю, все твои мысли разузнаю.

МАРИНКА: Погадай! (Протягивает ладонь).

СЕМКА (отводит Маринку в сторону): Только сперва ручку позолоти!

НАСТЯ: Говорят, что цыгане петь-плясать мастера…

ФЕДОТ: Правду говорят, так оно и есть.

ДЕД ЗАХАР (женским голосом): Мы так споем, что небесам жарко станет.

СТЕШКА (дергая плечами): А уж как спляшем, что земля закачается. Чавела! (Приплясывает).

ФЕДОТ (Николке): А ну-ка, спой нашу, цыганскую, да так, чтобы за сердце взяло!

НИКОЛКА (снимает с плеча гитару): Тебе, вожак, отказать не могу!

№ 21. ЦЫГАНСКАЯ ПЕСНЯ и ТАНЕЦ

НИКОЛКА: У цыгана жизнь кочевая –

Это всем известно давно.

Для него вода ключевая

Слаще, чем хмельное вино.

Костер – не костер,

Если нет огня.

Цыган – не цыган,

Если нет коня.

Нипочем тумана

Серый дым

Рядом с другом

Верным вороным!

В рощи прячется, в крутояры,

Рыжий, как подсолнухи, день.

Если под рукою нет гитары,

Пригодятся струны дождей!

Над кибитками вьются ветры,

На заре свистят соловьи…

Если влюбится беззаветно,

То умрет цыган от любви!

Костер – не костер,

Если нет огня.

Цыган – не цыган,

Если нет коня.

Нипочем тумана

Серый дым

Рядом с другом

Верным вороным!

Танцы. СТЕШКА подходит к МАРФЕ

СТЕШКА: Давай, я тебе погадаю, девка!

МАРФА (смущенно): Баба я… мужняя жена… (кладет ружье на пол, протягивает ладонь).

СТЕШКА (разглядывая ладонь): Ох, тоскует по тебе твой мужик-то, сердце у него разрывается от горя… (незаметно поднимает ружье).

НАСТЯ: Зачем ружье берете?

СТЕШКА: Сдавайтесь, бабы, хенде-хох!

Бабы поднимают руки

СЕМЕНОВНА: Грабят! Караул!

Казаки бухаются на колени и сбрасывают платки

ДЕД ЗАХАР: Простите, бабы, наши цыганскую шутку. Вернитесь в хутор!

КАЗАКИ (хором): Вертайтесь!

НАСТЯ: Как, бабоньки, возвернемся? Дюже ласковыми казачки наши стали, а?

БАБЫ (хором): Возвернемся! Чего уж…

ФЕДОТ: Эх, чавела! Играй, Николка. Ну и спляшем на радостях.

В разгар веселой цыганской пляски появляется СУДЬЯ Игнат Григорьевич.

СУДЬЯ: У вас тут, я вижу, полное примирение наметилось.

СТЕШКА: Будто бы так, Игнат Григорьевич.

СУДЬЯ: Ну и ладно. А теперь собрание проведем и точку на этом деле поставим. Протокольчик я, на всякий пожарный случай, загодя приготовил. (Вынимает из кармана бумажку, протягивает Николке). Читай, Николка, ты у нас самый горластый.

ДЕД ЗАХАР: Председатель, дозволь грамотному и культурному старику.

СУДЬЯ: Дозволяю.

ДЕД ЗАХАР: Давай сюды свою индульгенцию. Ультиматум. Это что же на насекомое такое? (Читает) Первое: Обязуемся к женам своим относиться с любовью и сердечным уважением. Второе: Обязуемся также помогать им, вам стало быть, во всякой домашности и прочей тяжелой работе. Потому, как женщина, при Советской власти, есть человек полноправный и гражданский, чем можем, тем поможем. Третье: обязуемся также не потреблять шибко градусных напитков. Это как же, Настька, молочко нам пить прикажешь (смех), окромя праздников, да и то не старорежимных, а наших, рабоче-крестьянских. По поручению собрания хуторян протокол подписал Игнат Григорьевич и Степан Пантелеевич.

Разворачивается плакат «Даешь равноправие!»

НИКОЛКА (к Насте): Замуж за меня пойдешь?

НАСТЯ: Через год. Посмотрю на твое поведение.

НИКОЛКА: Так это ж 12 месяцев, можно и подождать.

ВСЕ: Горько, горько!

Николка и Настя целуются

ДЕД ЗАХАР: А теперь по энтому случаю полагается…

НАСТЯ: Пляска лихая да песня донская. Все пляшут. КОНЕЦ