Др. Кайрд

 

Первая сила, с которой мы сталкиваемся на пороге сферы души, — это пластическая и творческая сила разума. Человек сознаёт, что он может вопринять идеи и воплотить их в формы. Он не только живет в объективном мире, но и обладает своим собственным внутренним миром. В его власти быть единственным абсолютным правителем этого мира, хозяином его созданий и господином над всем, что содержится в нем. Он может править там верховной властью своей воли, и если в его мир вторгается идея, не имеющая в нём права на существование, в его власти изгнать её или позволить ей остаться и расти. Разум человека является верховным властителем этого мира, а советниками его выступают эмоции. Если разум, последовав предательским наставлениям эмоций, позволит дурным идеям вырасти, они могут набрать силу и свергнуть его, если только он не призовет на помощь Волю, чтобы подавить их бунт.

Этот внутренний мир, как и внешний мир, живёт своей собственной жизнью. Порой он тёмен, а в другие моменты — залит светом; его просторы и всё присутствующее в них реально для его обитателей, как физический мир реален для физических органов чувств; его горизонты могут быть шире или уже и при ограниченности в одном охватывать необъятные пространства в другом; там есть свои прекрасные ландшафты и унылые пустоши, там выдаются свои безоблачные времена и бушуют грозы, там обитают свои дивные создания и ужасные чудовища.

Человек, наделенный интеллектом, имеет возможность уходить в этот мир когда пожелает - ни страдания плоти, ни физические враги не могут преследовать его там. Терзания материальной жизни отступают, но эмоции остаются.

Этот внутренний мир служит полем битвы для богов. Божества любви и ненависти, демоны вожделения, гордыни и гнева, бесы злобы, жестокости, мстительности, тщеславия, зависти и ревности порой правят там свой бал, возбуждая эмоции, и, если Разум не подчинит их себе, могут обрести достаточно силы, чтобы лишить его власти. Разум опирается на Истину. Но всюду, где истиной пренебрегают, возникают иллюзии. Если мы теряем из виду высшее, более низкое начинает казаться нам высшим, и этим порождается иллюзия. Один — число Истины, Шесть — число иллюзии, поскольку Шесть не существует без седьмого, они — зримые порождения единицы, проявляющейся как шесть вокруг невидимого центра. Где есть шесть, должно быть и седьмое, хотя порой оно ничем не выдает свое присутствие. Один — число Жизни, шесть — число теней, из которых жизнь ушла.

Формы без жизни иллюзорны, и тот, кто ошибочно принимает форму за жизнь или принцип, для которого эта форма служит выражением, оказывается в плену иллюзии. Формы исчезают, но принцип, вызвавший их к жизни, остается. Задача форм —

представлять принципы, и до тех пор, пока форма делает это правильно, принцип оживляет её; но если форма начинает служить иному принципу, отличному от того, что обеспечил её существование, её неминуемо ждет деградация и смерть.

Неразумные формы, созданные Природой, являются совершенным выражением тех принципов, которые они призваны представлять; только разумные существа способны притворяться. Каждое животное правдиво выражает внутренний характер, представленый его формой; только там, где вступает в действие интеллект, возникает возможность для обмана. Форма любого животного есть символическое выражение того состояния, которое характерно для его души, поскольку животное не является самовластным творцом формы. Однако разумный человек способен создавать свою форму сам, и если он подменяет принцип, соотносящийся с данной формой, каким-то иным, то она постепенно приходит в соответствие с этим новым извращённым принципом и становится его адекватным внешним выражением.

Поэтому человек благородной наружности, становясь скупцом, со временем обретает вороватый взгляд и вкрадчивую походку зверя, ищущего добычу; сластолюбец — повадки и даже внешность обезьяны или козла; хитрец — черты лисицы, а упрямец начинает чем- то напоминать осла.

Если бы наши тела состояли из более тонкого и податливого материала, чем жилы и кости, любое изменение характера вызывало бы соответствующее изменение облика, но тяжелая материя инертна и очень медленно откликается на перемены, запечатленные в душе. Именно поэтому выводы френологии, физиогномии и других подобных наук, хотя и содержат в себе некую истину, не передают её полностью. Материя, образующая астральные формы и души, гораздо более пластична, и душа злодея действительно может напоминать водоём со скорпионами и змеями — подлинное выражение его моральных характеристик, отразившихся в его уме. Род святых со временем создаст расу Аполлонов и Диан, а род злодеев — монстров и карликов. И для того, чтобы сохранить изначальную красоту формы, надо сохранить в беспримесной чистоте принцип, давший этой форме жизнь.

Каждый из спектральных цветов, если он не смешан с другими, чист, так же как и любой элемент, если он не содержит примесей. Беспримесная медь столь же чиста, как и чистое золото, и любая эмоция чиста, если она свободна от посторонних влияний. Формы чисты до тех пор, пока они представляют принципы ничем не замутненными: злодей, не скрывающий своей сути, чист и правдив, святой, который притворяется, — скверен и фальшив. Моды и обычаи есть внешнее выражение состояния душ в данной стране, и если характеры людей деградируют, моды становятся нелепыми.

Неспособность отличить истинное от иллюзорного, форму от принципа, и порождаемое этим искушение принять низшее за высшее — вот причина страданий. Нередко человек ставит на первое место свои материальные интересы, забывая о высших своих составляющих. Силы, которые следовало бы отдать высокому, поглощаются низким, и вместо того чтобы служить высокому, это низкое само становится его господином, а форма, призванная быть орудием принципа, подчиняет этот принцип своим требованиям. Такое искажение принципа в угоду форме можно наблюдать во всех сферах общественной жизни. Мы видим его среди богатых и бедных, эрудитов и невежд, в судах, на кафедрах и на газетных страницах, в коммерции и личных делах. Предавать изначальную свою суть

— деяние более гибельное, чем торговать своим телом, и тот, кто пользуется данным ему интеллектом с эгоистическими или дурными целями, достоин большей жалости, чем та, что предлагает всем желающим прелести своего тела ради того, чтобы сохранить в этом теле жизнь. Торговля общечеловеческими правами ради выгоды немногих — самое опасное преступление из всех, что совершаются на земле.

Величайшая из всех иллюзий — иллюзия "я". Материальный человек рассматривает себя как нечто, существующее отдельно от всего остального. Наличие телесной оболочки порождает иллюзию, что он есть самостоятельное вещественное целое, и изменения этой

оболочки происходят настолько медленно и незаметно, что не могут убедить его в ошибочности такого взгляда. Однако ни один элемент человеческого тела и ни одна из составляющих души или механизма интеллекта не сохраняются, обновляясь постоянно за счет универсального источника Жизни. То из них, что принадлежит человеку сегодня, вчера принадлежало другому, а завтра перейдет к кому-то ещё. В физической форме происходят постоянные изменения. В телах живых существ отдельные ткани исчезают быстрее или медленнее, в зависимости от природы их сродства, и замещаются другими, на смену которым, в свою очередь, приходят новые. С течением лет человеческое тело меняет свои размеры, форму и плотность, выражая последовательно жизнерадостность юности, мощь и силу подлинной мужественности или красоту и изящество женственности, а затем — признаки старости, предвестия увядания и конца жизни данной конкретной формы.

Не меньше меняется и душа. Меняются чувства и желания, меняется сознание, и воспоминания теряют свою яркость. Во взрослом возрасте человек смотрит на всё иначе, чем в детстве; объём его знаний увеличивается, интеллект растет медленно, и на ментальном, как и на физическом плане отдельные виды деятельности прекращаются, когда накопленная энергия полностью расходуется на другие виды деятельности или преобразуется в иные формы.

Низшие материальные элементы в человеке изменяются быстро, более высокие — медленнее, но только высшие принципы непреходящи. По сути, единственное, что принадлежит человеку, — это природа его шестого принципа в соединении с седьмым. Тот, чьи интересы связаны с более низкими принципами, оказывается поглощен заботами о том, что не является его достоянием, а лишь одолжено у Природы. Он радуется, получая их в свое распоряжение, в результате чего у него возникает иллюзия, что они — неотъемлемая часть его существа, и его воображение упивается этим мнимым обладанием. Но эти принципы имеют к нему не больше отношения, чем одежды, которые он носит; единственное истинное "Я" человека — внутренняя природа, и тот, кто перестает опираться на неё, теряет всё, что у него было.

Поистине, царицей среди иллюзий является иллюзия, именуемая "деньги", которая властвует во всем мире. Деньги выражают принцип справедливости, и их назначение состоит в том, чтобы дать каждому возможность получить за свой труд равноценную замену. Если мы хотим иметь денег больше, чем нам положено, мы претендуем на чужое и нарушаем божественный принцип правды. Присваивая труд и не платя за него эквивалентную ему сумму, мы обходимся с другими несправедливо, а сами отпадаем от принципа правды — эта потеря куда серьезнее, чем потери тех, кого мы обманули в деньгах.

Деньги как таковые — иллюзия, реален лишь принцип справедливости, который они представляют. И тем не менее, как мы видим, весь мир лежит у ног этой формы. Бедняки требуют денег, а богатые жаждут получать их всё больше, стремясь добиться наибольшей возможной прибыли, отдавая взамен самый минимум. Священнослужители спасают души, а доктора исцеляют тела за деньги; закон готов продаться тому, кто может и хочет платить, и достоинство человека выражается в цифрах, определяющих количество шиллингов и фунтов, которые он называет своими. Беднякам угрожает голод, а богатым

— последствия чрезмерного изобилия, и некоторые богачи пользуются бедственным положением бедняков, чтобы обогатиться ещё больше. Наука прилагает все усилия, чтобы обеспечить людям все больший материальный комфорт. Она преодолевает ограничения, налагаемые пространством и временем, и обращает ночь в день. Изобретаются новые машины, благодаря которым работу, раньше требовавшую тысячи рук, теперь может выполнять и ребенок, и таким образом экономится огромное количество усилий и труда. Но подобные попытки удовлетворить стремление к комфорту только усиливают жажду. То, что прежде считалось роскошью, ныне становится необходимостью. Иллюзии порождают иллюзии, и желания возбуждают желания. Люди потеряли из виду принцип и

поставили на его место золотого тельца. За производством следует перепроизводство, предложение превосходит спрос, труд оплачивается нищенски, и на этой гнилой почве вырастают грибы монополий. Чем больше приспособлений использует человек в борьбе за существование, тем она становится яростней. Самая возвышенная из способностей человека, его интеллект, призванный стать нерушимой основой для его высочайших устремлений, вынужден трудиться ради удовлетворения животных инстинктов и на благо тела, в то время как дух голодает и пребывает в нищете в царстве правды.

Из любви к себе возникает любовь к обладанию — многоголовое чудовище, чьи вожделения ничем нельзя утолить. Ближе всего к иллюзии "я" стоит иллюзия любви. Истинная любовь не иллюзорна, она есть сила, объединяющая миры, и неотъемлемая принадлежность духа; но иллюзия любви — не любовь, а только её тень. Единственное побуждение истинной любви — счастье того, к кому она обращена, но животная любовь заботится о себе и хочет лишь обладания. Истинная любовь может существовать даже после того, как форма распалась; любовь ложная умирает, когда разрушается форма, с которой она была связана.

Идеальная женщина есть венец творения и имеет право на любовь мужчины. Существо мужского рода, которое не любит природу женщины, является лишь подобием мужчины, мужчина не является завершенным существом, если не пользуется любовью женщины. Человек не любит красоту, когда в нем самом её нет. Но мужчина, который любит только женскую привлекательность, а не саму женщину, будет отвергнут. Если мужчину влекут к женщине лишь инстинкты, она увидит его слабость и не примет его. Случается, что сознание своей притягательности развивает в женщине тщеславие и она радуется даруемым этой притягательностью победам, но умная женщина смотрит на жертв подобных влечений с сочувствием и жалостью, но не считает их надежной опорой. Мужчина любит красоту, а женщина любит силу. Мужчина, который является рабом своих желаний, слаб и не способен внушить уважение женщине, любовь которой он хочет завоевать. У видев, как он мечется, понукаемый своими животными инстинктами, она едва ли сможет впредь смотреть на него как на своего защитника и бога.

Мужчина воплощает Разум, а женщина — Волю. Если воля находится в гармонии с разумом, они становятся одним. Если они противостоят друг другу, возникают иллюзии. Еще одной иллюзией является жажда физической жизни, хотя тот, у кого нет собственной природы, действительно может страстно стремиться к ней, поскольку, потеряв свою природу, он, теряя жизнь, теряет всё. Люди цепляются за иллюзию жизни, поскольку они не знают, что такое жизнь. Они скорее готовы претерпеть унижение, бесчестие и страдания, чем умереть. Нигде то упорство, с которым человек держится за жизнь, не проявляется так наглядно, как при панике, вызванной внезапно возникшей иллюзией страха. В толпе звучит крик об опасности — и сразу же начинается битва за жизнь. Мужчины, забыв свое достоинство, топчут ногами женщин, а женщины, забыв свой пол, вступают в бой за животное существование. Но что делает жизнь столь желанной, что ей в жертву приносится внутренняя природа? Отдельная жизнь — это лишь одно из тысячи подобных же временных состояний, через которые природа человека проходит на своем пути к совершенству, и останется ли он в одном из пунктов на срок более долгий или более краткий, едва ли имеет для него большое значение. Самое лучшее, как человек может распорядиться своей жизнью, — это принести её в жертву, если потребуется, ради блага других, поскольку это деяние укрепит его собственную природу, в которой заключен источник жизни и сила, благодаря которой человек окажется способен вновь одеться в форму.

С другой стороны, тот, кто уклоняется от битвы жизни из эгоистических устремлений или из-за того, что боится продолжать борьбу, не добьется избавления. Пожелав уйти из жизни, он может разрушить свое тело, но закон не обмануть. Жизнь его будет продолжаться, пока не истечет естественный её срок. Разрушить её не в человеческих силах, он может только лишить самого себя орудия, которое дает ему способность

действовать. Такой человек подобен тому, кто должен исполнить некую работу и при этом выбрасывает инструмент, с помощью которого её можно сделать. Напрасны будут все его сожаления.

Такую же иллюзию представляет собой огромная область человеческой деятельности, которая именуется "наукой". Истинное знание делает человека свободным, но ложная наука превращает его в раба чужих мнений. Множество людей тратят свои жизни на то, чтобы узнать глупости, и пренебрегают истинным, ошибочно принимая непрочное и преходящее за вечное. Правда, обычно их стремление к познанию диктуется не желанием узнать истину, иначе они не отвергали бы её, когда она предстает их глазам. В большинстве случаев познание для них — не цель, а средство, позволяющее им считаться учеными, в то время как подлинные их устремления направлены на то, чтобы обрести богатство, положение в обществе и славу, либо на то, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Истинное же богатство нации или человека составляют не интеллектуальные достижения, а моральные и духовные обретения, которые одни пребудут вечно.

Ничто так не способствует возникновению крайней степени эгоизма, как высокоразвитый интеллект без соответствующего роста духовности, и кто сомневается в справедливости этого утверждения, пусть посмотрит на ту мелочную зависть, которая распространена повсюду среди представителей ученых профессий. Кроме того, высокий интеллект дает человеку преимущества перед людьми менее образованными, которые он может использовать в своих интересах, и если такой человек не обладает большой моральной силой, он не сумеет совладать с искушениями, встающими у него на пути. Величайшими злодеями и преступниками становились люди высокоинтеллектуальные. Развитый интеллект необходим для понимания духовных истин, после того как они восприняты, но воспринять их с помощью только одного интеллекта, без духовности, нельзя, ибо они постигаются лишь силой духа. Поэтому в первую очередь важно развивать способности к духовному восприятию, развитие интеллекта происходит во вторую очередь, поскольку иначе он, с точки зрения подлинных интересов человека, будет бесполезен. "Блажен, кого учит истина не с помощью преходящих символов и слов, а своей исконной силой; не тому, что кажется, а тому, что есть".47

Любовь к власти и славе — тоже иллюзия. Подлинной властью наделен только дух. Если меня слушаются, потому что я богат, то слушаются не меня, а моего богатства. Если меня называют сильным, потому что я обладаю властью, это не я силен, а власть, которой я облечен. Богатство и власть подобны ореолу, окружающему человека, и часто они исчезают так же быстро, как и появляются. Слава нередко осеняет того, кто её не заслуживает, и самых высших почестей достиг тот, кто может сам уважать себя за свои деяния.

Подавляющее большинство людей не выбирают ни место, ни обстоятельства своего рождения, поэтому никто не вправе презирать другого из-за его национальности, религиозных убеждений, цвета кожи или роли, отведенной ему в этом мире.

Общественное положение — иллюзия, порожденная цепью других иллюзий; оно никак не связано с сущностной природой человека. Исполняет ли актёр роль короля или слуги, никто не попрекнет его, если он играет свою роль хорошо.

Почет и хулу приносит не положение.

Играй хорошо свою роль — вот секрет уважения. А. Поуп

Есть и другие иллюзии, которые приходят непрошеными и не покидают нас, хотя их присутствие никого не радует. Эти незваные гости — страх, сомнения, угрызения совести, как и другие иллюзии, порождены тем, что человек не знает истинной своей природы и меры своих возможностей. Случается, люди боятся некоей мстительной силы, которой на самом деле нет, и могут умереть от ужаса перед несуществующим злом. Они часто страшатся следствий тех причин, которые, тем не менее, сами же продолжают создавать, и гадают, удастся ли им обмануть закон, не зная, что истинный человек сам есть закон и обмануть его нельзя. Каждое действие создает причину, которая влечет за собой следствие, и это следствие воздействует на того, кто создал причину, — неважно, почувствует он это воздействие в настоящей своей жизни или в следующей. Чтобы избежать последствий, вызываемых той причиной, которую он сам создал, человек может попытаться стать другим. Его низшие принципы, которые ввергли его в заблуждения, будут страдать, но если ему удастся объединить свою природу с высшими принципами и тем самым превратиться в существо с другой природой, их терзания не будут иметь для него большого значения. Таково единственное разумное философское объяснение "отпущения грехов", и священники могли бы отпускать грехи, если бы были способны обратить грешника в святого или управлять законом кармы. Это, однако, под силу сделать лишь самому "грешнику", получившему, возможно, наставления от кого-то мудрого. А чтобы наставлять другого относительно законов или его собственной природы, человеку безусловно необходимо знать самому эти законы и постичь истинное строение человека. Разум — спаситель человека, невежество же — его вечные муки. Разум есть та сила, с помощью которой ум человека может познать истину, а в свете истины растают тени сомнений, страха и раскаяния.

Разум рассеивает иллюзии благодаря силе воли. Когда воля бездействует, воображение послушно любым влияниям, и в уме возникают отражения всех картин, присутствующих в астральном свете, без какого-либо их отбора или сортировки. Когда разум не направляет воображение, в уме рождаются несвязные фантазии и галлюцинации. Пассивный провидец спит наяву и способен ошибочно принять свои сны за реальность, однако эти видения могут быть как его собственными иллюзиями, так и впечатлениями от дрейфующих туда-сюда идей, овладевших податливым умом, и тогда эти впечатления будут правдой или ложью в зависимости от того, откуда они пришли. Изобретены разные способы, чтобы на время приостановить критическую работу воли и сделать воображение ненормально податливым, и все они вредны ровно настолько, насколько эффективны. Древние пифии пытались повысить свою и без того аномальную восприимчивость, вдыхая ядовитые испарения; дикари и народы, стоящие на низком уровне развития цивилизации, порой применяют яды или кружатся в танце до тех пор, пока деятельность разума не приостановится; другие используют опиум, кендырь и прочие наркотики, которые не только подавляют их волю и лишают их памяти, но и возбуждают мозг, порождая болезненные фантазии и иллюзии. Предсказатели судьбы и ясновидящие концентрируют своё внимание, прерывают течение мыслей и приводят свой ум в пассивное состояние всевозможными способами, и образы, которые им являются, могут оказаться правдой, но могут и ложью. Есть люди, которые смотрят для этого в зеркало или в кристалл, в воду или чернила, но посвященные, не отказываясь от использования разума, достигают необходимой податливости воображения тем, что сохраняют, при любых обстоятельствах, ясное спосойствие души. Если воды в озере волнуются, мы сможем увидеть лишь искаженные картины того, что отражается в нем, и так же если элементы внутреннего мира находятся в беспорядке, если эмоции борются друг и другом, а кипение страстей смущает ум, если небеса души скрыты за тучами предрассудков, затемнены невежеством и миражами безрассудных желаний, правильные образы видимых вещей будут искажены. Божественный принцип в человеке остается сам по себе неизменным и нерушимым, как отражение звезды в воде, но пока обитель его не станет чистой и прозрачной, его лучи не пробьются сквозь стены, которыми он окружен. Чем больше ярятся эмоции, тем в большее смятение приходят воля и ум, и духу приходится отступать в свою внутреннюю темницу; либо, если он полностью утратил своё господство над разумом и душой, он может быть изгнан неподвластными ему силами и, сломав дверь тюрьмы, вернуться к своему источнику — в таком случае человек остается просто живым организмом, в котором духовный принцип прекратил всякую деятельность.48

Тот, кто вынуждает свой разум перестать контролировать воображение, теряет одно из важнейших преимуществ человека и подвергает себя опасности. В нормальном состоянии разум до некоторой степени направляет воображение, в противном случае эту роль может взять на себя чужая воля, либо воображение будет скитаться без руля и ветрил под воздействием внешних условий. Спящий не контролирует действия, которые он совершает во сне, хотя ему может казаться, что он задействует свою волю. Вещи, которые он видит, для него реальны, и он не сомневается в их вещественности, в то время как внешние материальные предметы для него не существуют, и даже сама возможность их существования не присутствует в его сознании. Ему может сниться, что перед ним яма и он хочет перепрыгнуть её, но на самом деле он не прилагает к этому свою волю, а только следует побуждениям, возникшим у него во время бодрствования. Человек, находящийся в трансе, иногда настолько подпадает под влияние "магнетизера", что его собственная воля совершенно перестает работать, и он следует только за воображением "оператора". Каналы его внешних чувств перекрыты, он живет полностью в субъективном мире, где нет места материальным объектам и в который эти объекты никоим образом нельзя ввести. В то же время, всё, что он видит, для него реально, и если оператор создает в его воображении пропасть, представленную, может быть, меловой чертой на полу (эта черта нужна, чтобы помочь воображению оператора), "субъект", приблизившись к ней, испытает ужас, ровно такой же, какой охватил бы его в нормальном состоянии, если б у ног его разверзлась пропасть, и этот ужас отразится на его лице. Если же оператор окажется настолько жесток, что заставит находящегося в трансе прыгнуть в пропасть, это может иметь для того самые серьезные последствия. Выпив стакан воды, превращенный волей "месмериста" в воображаемое вино, гипнотизируемый может опьянеть; а если воду обратить в воображаемый яд, им можно отравить или даже убить впечатлительного человека. Сильный месмерист может создать чудесную или устрашающую картину в своём уме и, передав её с помощью воли в ментальную сферу восприимчивого человека, заставить его — даже в нормальном состоянии — наслаждаться или страдать, а образы, порожденные в уме последнего, в свою очередь, могут быть переданы другим и восприниматься ими.

Если "медиум" отдаёт кому-то или чему-то право распоряжаться своим воображением, он превращается в его слугу. Это может быть другой человек либо идея, эмоция, страсть, и сила их воздействия на пассивного медиума будет пропорциональна проявляемой ими активности. В такой же роли иногда выступает элементал, астральное тело или злонамеренное влияние, и тогда медиум становится эпилептиком, маньяком или преступником. Человек, который позволяет распоряжаться своим воображением без разбора всем неизвестным силам, поступает столь же безумно, как тот, кто доверяет свои деньги и ценности первому попавшемуся незнакомцу или бродяге, который предложит ему это.

Степень развития и направленность воображения сильно влияют на то, как человек видит и оценивает вещи и события. Для дикаря скульптура Минервы, возможно, предстанет просто забавным куском камня, а прекрасная картина — куском ткани, испачканным красками. Жадный скупец, глядя на красоты природы, думает только о том, какую денежную ценность они представляют, в то время как для поэта лес населен феями, а водоём — ундинами. Художник находит красоту в формах плывущих облаков и нагромождениях камней в горах, и для того, кто в душе поэт, любой знак, данный Природой, обращается в поэму, навевает новые мысли; но трус бредет по жизни с хмурым лицом: в каждом углу ему видится враг, и в мире нет для него ничего привлекательного, кроме собственного маленького "я". Человек, которому нельзя верить, всегда подозрителен, вор боится, как бы его не обокрали, а насмешник и сплетник очень обижается на болтовню других.

Впечатления, оставленные в душе человека работой его воображения, могут быть очень яркими и оказывать влияние на всю его личность. Они могут исказить или изменить черты лица или заставить человека в одночасье поседеть; они способны оставить мету, или убить, или изуродовать или переломать кости ещё не родившегося ребенка и привести к тому, что следы увечий, нанесенных одному человеку, будут видны на теле другого, с которым он связан симпатической связью. Они куда действеннее лекарств, обычно предлагаемых в аптеках, они вызывают и исцеляют болезни, порождают видения и галлюцинации и могут быть причиной стигматов у так называемых святых. Воображение творит чудеса, сознательно или бессознательно, во всех царствах Природы. Мы видим много примеров защитной окраски, то есть близкого совпадения окраски животного и основных цветов той среды, в которой оно живет, и говорится, что причина этого лежит в мощном воздействии этих цветов на воображение животного во время вынашивания потомства. Изменив среду обитания животного, можно добиться изменения через какое-то время его окраски. Полоски тигра, как утверждается, соотносятся с высокой травой, растущей в джунглях, а пятна леопарда напоминают пятна света, пробивающегося сквозь листву.49 Силы Природы, на которые влияет воображение человека, воздействуют на воображение Природы и порождают стремления на астральном плане, в процессе эволюции находящие своё воплощение в материальных формах. Таким образом пороки и добродетели человека обращаются в объективную реальность, и если душа и ум человека делаются чище, земля тоже становится чище и прекраснее, а пороки воплощаются в виде смертоносных рептилий и ядовитых растений.

Но впечатления, отложившиеся в душе, не исчезают, когда кончается жизнь человека на физическом плане. Нечто, внезапно испугавшее человека или как-то иначе поразившее его воображение, может оставить впечатление, сохраняющееся не только всю жизнь, но и за её пределами. Например, человек, целую жизнь веривший со всей искренностью в вечное проклятие и адское пламя, может, перейдя в субъективное состояние после смерти, действительно узреть все ужасы ада, которые наворожило за долгие годы его воображение. Его не погребли заживо, физическое тело на самом деле умерло, но испуганная душа, увидев перед собой все ужасающие порождения своего собственного живого воображения, кидается назад, к отброшенному телу, и цепляется за него в отчаянии, ища защиты. Сознание личности возвращается и обнаруживает себя живым в могиле, где оно либо испытает вторично все мучения смерти, либо, выслав астральную форму искать поддержки у живых, станет вампиром и продлит на какое-то время своё внушающее ужас существование.50 Такие беды в христианских странах совсем не редки, и лучшее средство против них — разумное воспитание или кремация тела сразу после смерти.

В другом случае осужденный за убийство человек, который заботами священника был "обращен" и "подготовлен" к тому, чтобы взойти на виселицу, и который уверовал твердо, что грехи его прощены и что ангелы ожидают его, чтобы принять в свои объятия, может, переходя в субъективное состояние, также видеть перед собой то, что сотворено его воображением, пока иллюзорное видение не померкнет.

На стадии после смерти и в условиях дэвачана воображение не создаёт новых особенных форм и не способно воспринять новые впечатления, но, так сказать, живет всей суммой впечатлений, запасенных за время жизни, которые могут развертываться в бесчисленных вариациях душевных состояний, выраженных символически в соответствующих субъективных формах и существующих какое-то время, пока сила их не иссякнет. Эти состояния души можно назвать иллюзорными в том же смысле, как можно назвать иллюзорными формы и события физической жизни, а пребывание на небесах или в аду мы вправе именовать сном, настолько же, насколько мы именуем сном пребывание на земле. Сон жизни отличается от сна после жизни лишь тем, что во время первого мы можем использовать свою волю, чтобы направлять и контролировать наше воображение и действия, при том что в течение второго такое руководство отсутствует и мы пожинаем то, что посеяли, приятно оно или нет. Ни одно устремление, будь оно к доброму или к дурному, не пропадает втуне. Тот, кто на земле стремился в своём воображении к высокому идеалу, найдет его на небесах; тот, кого желания тянули вниз, опустится на их уровень. Нет рая и ада кроме тех, которые человек творит для себя, но они, тем не менее, могут существовать для него реально и долго. Мы видим каждый день мужчин и женщин, живущих в адских безднах, которые они сами создали и из которых не смогут уйти до тех пор, пока сила, сотворившая эти бездны, не утратит всю свою мощь. Если мы хотим обеспечить себе счастливое существование после смерти, надо добиться его при жизни, управляя дурными побуждениями и развивая чистое и возвышенное воображение. Надёжнейший способ стать счастливым — это подняться над точкой зрения собственного "я". Люди ищут развлечений и забвения, но, забывая о времени, они забывают своё "я" и, забыв о себе, испытывают радость. Иллюзия на время делает человека счастливым, поскольку, наслаждаясь иллюзией, он забывает о своем собственном "я", поэтому для тех, кто не способен стать выше собственного "я" иным способом, иллюзия может быть полезна. Очарование музыки заключается в том, что она заставляет личность раствориться в гармонии звуков. Если мы смотрим спектакль и сопереживаем происходящему, мы забываем собственную жизнь и печали, растворяясь, так сказать, в личности актера.

Актер, умеющий привлечь к себе внимание, привлекает и наши персональные сознания и вдохновляется нашим воодушевлением; артисту, которому аудитория отказывает в своих симпатиях, будет трудно играть хорошо. Оратор, каждое слово которого находит отклик у слушателей, черпает вдохновение у тех, к кому обращается; это они выражают через него свои чувства: во время речи он может забыть начисто всё, что собирался сказать, передав вместо этого настроения своей аудитории. Никаких "духов" не требуется, чтобы вдохновить вдохновенного оратора, для этого, если он достаточно восприимчив, достаточно просто мыслей присутствующих.

Когда мы входим в собор или храм, чья архитектура, дышащая величием и торжественностью, пробуждает душу; когда музыка обращается на своём языке к нашему сердцу и уносит его прочь от земли; когда красота и аромат цветов даруют нам покой и забвение своего "я" — все эти иллюзии могут сделать нас на время счастливыми в той мере, в какой они сумеют лишить нас сознания собственной личности и своего "я", и как таковые они неизмеримо лучше, чем другие, обращающиеся к низшему " я" персоны. Но если мы ищем истину во внешней форме, вместо того чтобы искать её в принципе, который эта форма представляет, это заведет нас во тьму, а не выведет к свету. Если мы считаем, что изображения божеств представляют неких реально существующих личностей, мы осознаём и свою собственную личность по отношению к якобы личностному божеству, и в таких случаях вместо расширения сознания происходит его концентрация на нашем собственном "я". В силу этого вера в персонифицированных богов укрепляет иллюзию "я": она превращает человека в труса; она заставляет его просить о милостях, которых он не заслужил, в ущерб людям, их достойным; на ней зиждется власть священнослужителей, и благодаря ей лживый прелат восседает на троне, с которого истинный Бог был изгнан. Такое неправильное понимание принижает достоинство мужчин и лишает чистоты женщин, и религиозные системы, основанные на подобных практиках, заставляют человека деградировать, вместо того чтобы возвышать его характер. Тот, кто поднялся к жизни превыше иллюзии формы и осознал существование истинного Бога в своём сердце, не нуждается ни в каких иллюзорных формах, привлекающих его внимание. Он носит храм внеформенного и вечного Бога в своей душе и поклоняется этому Богу не церемониями и ритуалами, а вечной любовью. Цепляясь за иллюзии, мы открываем путь страданиям; если счастье зависит от формы, оно исчезнет, когда перестанет существовать форма. Постояннное счастье можно обрести лишь в состоянии бесформенном и безличностном. Лишь когда низшая личностная природа человека, со всеми её иллюзиями, станет для него бесполезной, бессмертный человек, освобожденный от притяжения материи, сможет подняться в царство вечной истины.