Не тронь чашку! – одернула я Танго, который уже схватил какой‑то фарфор с обкоцанными коричневыми краями.

А если сейчас родители вернутся? – сытым голосом запугивал нас Сурикат.

Неа. Они снова на дачу свинтили. Огурцы для сыночка окучивают. Влюбленный Вайпер просил потом все прибрать за собой и его не ждать.

Клево. Видать, у студентки свободная хата, – едко позавидовал Сурикат, складывая на ломоть булки круглую жопку от колбасы.

Не всем же в подворотнях… Ой, Стася, извини. Я совсем про тебя забыл, – бесчестным голосом ерничал Танго, нечаянно выдавший половые пристрастия Суриката.

Попомните мое слово. Капец нашему Вайперюльке. Если она его раскусит и поймет, что диплому хана, – она от самого главного идеолога мокрого места не оставит.

Пускай раскусывает, авось потравится, – с затаенной надеждой пробормотал Танго.

* * *

Сегодня мама без предупреждения ворвалась ко мне в комнату и все там перерыла. Словно ураган прошелся по шкафу и книжным полкам. А сама все талдычит, что если взяла что – положи на место.

И что мы искали? – решила поинтересоваться я, наверняка зная, что ничего крамольного она найти не могла.

Ты хоть осознаешь, во что вляпалась? – воспаленным фальцетом спросила мама.

Нет. Может, ты мне объяснишь? Наклонившись, мама поднимает брошенную Митькину машинку, отчего халат натягивается на попе так, что лопается по шву.

Тебе бы килограммов пять сбросить не помешало, – посочувствовала я.

Сама знаю, – буркнула мама. – Отличный был халат. Лет десять прожил. Сейчас таких не купить.

Устрой ему пышные похороны. Или залатай как обычно. Так что ты у меня хотела найти? – не отстаю я.

Меня предупредили, что первого сентября в школе можешь не появляться. Даже если станешь одеваться по‑другому. Ты теперь – нежелательный элемент. Социально опасный.

Не стоит уточнять, кто ее науськал.

А искала чего?

Наркотики, – скорбно сообщила мама.

Хотя она не узнает наркотики в лицо, даже если столкнется с ними нос к носу.

Не нашла? Ты пол разбери, я их туда ссыпаю между досками, ближе к плинтусу.

Ерничаем? Мать родную в гроб готова вогнать, лишь бы показать себя умнее. А у самой мозгов палата.

Мама, мозгов палата, это когда черепок пополам.

Как я иногда тебя ненавижу. Просто не пойму, почему ты такая выросла? Никакого уважения. Ты ведь совсем со мной не считаешься.

А ты со мной?

А как ты себе это представляешь? Мы для тебя все делаем. А что в ответ? Сплошная неблагодарность.

Так вы не делайте. Зачем так себя напрягать?

Все. Мое терпение лопнуло. С завтрашнего дня никаких поблажек. Поговорю с отцом, решим, что с тобой делать. Жаль, дом в деревне продали. Вот бы куда тебя отправить. Ну ничего, какие‑то лагеря еще наверняка есть для таких как ты.

Класс! Вот тогда‑то я буду в наркоте как дурак в фантиках. Мама, ты что, с луны свалилась? Там все пьют, трахаются и курят.

Ври, да не завирайся.

И вообще, у меня последнее лето детства. Имею я право его отгулять?

Ты про свои права забудь. Нет у тебя никаких прав. Вот закончишь школу, поступишь в институт, пойдешь работать, выйдешь замуж – пускай тогда за тебя муж отвечает. А пока ты от нас зависишь. И если еще хоть раз придешь позже одиннадцати, я тебя в милицию сдам.

С элементарной логикой у нее проблемы, чего она не замечает.

А как же я в школу теперь пойду? Ты только что сказала – меня туда не пустят.

Стоп‑кадр. Мама думает, прежде чем открыть рот.

Я уже обо всем договорилась. Тетка состряпает тебе нейтральную характеристику и переведет в соседнюю школу.

В выпускной класс? Сомневаюсь, однако. Кроме того, тетке не совестно засылать им мину замедленного действия? Предупреждаю, они от меня плакать будут.

Потом я проанализировала разговор и расстроилась не на шутку. Как же я там буду без Кирилла?

* * *

Ты знаешь, что‑то странное происходит, – признался мне Кирилл. – Моя маман нечаянно оговорилась, что в курсе некоторых моих дел. Точнее – наших. А я ей про это ничего не говорил.

Да ну. Наверное, забыл.

Вряд ли. Про то, что мы собрались заняться совместным творчеством, – точно ничего не говорил.

– Ты это о чем? – недоумевала я, напрочь забыв о своих планах.

Ну, про нашу будущую совместную работу. Я типа, дома строю, а ты цветочки рассаживаешь.

Понятно. А как же комиксы?

А как же я?

Вот. Уже начинается. Теперь придется корректировать свое «хочу» с чужим мнением. С мнением человека, который тебе так дорог, что наступишь на горло собственной мечте. Впрочем, о садах и клумбах я тоже когда‑то мечтала. Лет сто назад.