Так приходит цивилизация. Со временем ситуация в Маньчжурии осложнялась

Так приходит цивилизация

Несмотря на попытки японских колонизаторов «подсластить пилюлю» аннексии и всячески задабривать как народные массы, так и аристократию, первые же их меры в Корее не могли не вызывать возмущения и сопротивления. Так, в результате «Закона о земельном кадастре» огромное количество крестьянских семей потеряло свои наделы: все землепользователи должны были документально подтвердить свое право на занимаемые участки. Крестьяне, зачастую неграмотные, пользовавшиеся наделами на основании «традиционного права» с дедов-прадедов, сделать это, как правило, не могли. Захватывались не только крестьянские участки, но и бывшие земли корейского императорского дома. Таким образом, вскоре ок. 40% пахотных земель оказались в руках японцев. Для обрабатывавших их корейских землепашцев была установлена людоедская арендная плата, съедавшая до 70% урожая, утекавшего в Японию. В самой Корее это зачастую приводило к голоду.

Пользуясь неподсудностью японцев местным законам, в Корею направился мутный поток японских криминальных и околокриминальных элементов, промышлявших грабежом и другими преступлениями при попустительстве оккупационных властей.

Откровенной ошибкой японцев стал роспуск корейской кадровой армии: многие профессиональные солдаты и офицеры, оставшись без работы и наблюдая унижение и закабаление своей родины, нашли применение своему опыту у повстанцев. Именно так сложилась судьба бывшего военного, а затем легендарного партизанского командира «Армии независимости» и корейских отрядов Красной армии - Хон Бом До.

Интеллигенцию и образованные слои толкало в ряды сопротивления наступление на корейскую культуру, язык и традиции: были закрыты корейские театры, музеи, запрещено издание литературы на корейском языке и даже ношение национальной одежды. Старые книги по истории, в особенности истории освободительной борьбы против иностранных захватчиков, изымались и сжигались, в школах как родная история изучалась история Японии.

С 1937 года началось принудительное обращение корейцев в синтоизм, с 1940 – замена корейских имен и фамилий на японские.

Все эти меры зачастую приносили колонизаторам обратный эффект.

В 1907 году прошло 322 боя повстанцев с японскими захватчиками, в 1908 – уж 1451, и это не считая мелких стычек.

Кроме вооруженной борьбы, протест выражался и в других формах:

· бойкот японских товаров,

· просветительское движение, пытавшееся сохранять и распространять национальную культуру,

· массовые митинги,

· индивидуальный террор против колонизаторов и их пособников,

· с развитием промышленности – забастовочное и профсоюзное движение, в том числе забастовки корейских рабочих в Японии.

· арендные конфликты в деревне,

· студенческие беспорядки в учебных заведениях,

· с началом II мировой войны – диверсии на военных объектах и коммуникациях.

В период протектората (1905-1910 гг.) создавались общественные организации, пытавшиеся использовать легальные методы борьбы: «Общество укрепления Кореи», имевшее отделения в 25 уездах, «Общество социального прогресса», «Общество обеспечения безопасности», «Корейское общество», «Общество независимости» (Тоннип хёпве). Как правило, такая легальная работа заканчивалась тем, что организация разгонялась, а её лидеры арестовывались.

В 1907 г. Общество укрепления Кореи собрало массовые митинги протеста против низложения японцами корейского императора Кочжона. После этого, разумеется, оно было запрещено.

В 1908 году корейцами было создано около 3 000 частных корейских школ – в противовес государственным, обучение в которых уже велось по японским программам. Однако в следующем году на это последовала японская реакция, было уничтожено 4 000 корейских учебников, книг и журналов, «не одобренных» японской администрацией. Всего за годы колониального господства японцами были сожжены сотни тысяч корейских книг. Чтобы оценить масштаб катастрофы, напомним, что речь идет об эпохе, когда современное книгопечатание в Корее только зарождалось. Специальные обыски, охотившиеся за подлежащими уничтожению книгами, описанные Рэем Бредбери в фантастической антиутопии, в этой стране были реальностью.