ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ

 

Эмиль Санк-Марс и Билл Мэтерз влились в поток движения по скоростной дороге Вилла-Мария и направились в западную часть центра города.

– До меня, Билл, дошли кое-какие слухи, – как бы невзначай бросил старший детектив.

Все мысли молодого человека были целиком заняты последствиями ареста Лапьера. Сам по себе факт ареста убийцы Акопа Артиняна произвел на него меньшее впечатление, чем его личность, поскольку Мэтерз был совершенно не готов к такому повороту событий. Но он не сомневался, что последствия этого события станут ужасными. Полицейские снова оказались по уши в дерьме.

– Так шепните мне, что до вас дошло.

– Ты беседовал с моим бывшим напарником.

Мэтерз тут же почувствовал себя не в своей тарелке.

– Вы сами мне это предлагали.

– Тогда я еще не знал, что он – наемный убийца из мафии.

Мэтерз вопросительно взглянул на начальника, как будто хотел получить подтверждение, что тот не шутит.

– Лаженес – продажный полицейский? – спросил он.

И тут же испугался. Если это было правдой, ситуация могла сильно осложниться, потому что он просил Лаженеса найти «инфинити».

– Это не совсем так, – ответил Санк-Марс.

Мэтерз подождал, пока начальник проедет между двумя огромными грузовиками, потом снова спросил:

– Может быть, объясните, что вы имели в виду, или мне вам ногу прострелить?

– Лаженес – бандит из мафии. То же самое, что «Ангел ада», только без наколок. Он не продажный полицейский, потому что полицейским никогда не был. Он всегда был дерьмом, работающим на мафию и «Ангелов ада». Они его протащили в полицию и продвигали в управлении по службе. Потом нашли ему подходящее применение.

– В чем же оно заключалось?

– Они хотели убрать меня его руками. Тем хуже было для него, потому что он уже прилично проработал в полиции. Размяк, подружился с полицейскими, и в итоге нервишки у него сдали.

– Поэтому теперь он бумаги перебирает.

– Ты не думаешь, что он и здесь вполне может им пригодиться? Я, например, теперь совсем не удивляюсь, что они с такой легкостью проворачивают дела с угнанными тачками.

Билл Мэтерз провел рукой по волосам, потом саданул кулаком о переднюю панель.

– Табарнак! – выругался он.

– Что это с тобой?

– Я просил его отследить для нас «Q45».

Санк-Марс так газанул, что, обгоняя ехавшие впереди машины, выехал за бордюрную линию.

– Неужели, Билл, ты до сих пор не понял самых простых вещей? Бок о бок с нами работают люди, которым мы не можем доверять!

– Теперь я понял, Эмиль. Раз и навсегда.

Санк-Марс выскочил на улицу Ги и резко затормозил перед красным сигналом светофора.

– Ну и что из того, если они будут знать, что мы разыскиваем эту машину? – извиняющимся тоном спросил Мэтерз. – Как это может нам навредить?

– Пока трудно сказать… «Ангелы» не знают, зачем мы ищем эту «инфинити». Если бы речь шла только о них, я бы не беспокоился. Сами они не поймут, что делать с этой информацией. Но меня беспокоит этот малый из КГБ. – Санк-Марс постучал костяшками пальцев по рулю. – Если они знают слишком много, если они поймут, что мы ищем человека из ЦРУ, тогда, считай, мы подставили Селвина Норриса и засветили его человека.

Нарушив правила движения, он повернул налево на улицу Шербрук, где метрах в пятидесяти к западу от улицы Сан-Матье у ворот в старое, внушительное, мрачное здание семинарии они заметили «инфинити-СИ5». Санк-Марс остановился прямо за ней и вышел.

– Ты поезжай куда-нибудь, – крикнул он Мэтерзу, – а то я выйду из себя и натворю бед.

Молодой человек тоже вышел из машины, чтобы пересесть на водительское место. Санк-Марс распахнул пассажирскую дверцу «инфинити» и плюхнулся на кожаное сиденье. Перед тем как поставить ноги на шикарный ворсистый коврик, он постучал ботинками один о другой, чтобы сбить с них снег и соль.

– Я рад, что вы позвонили, господин Норрис. Введите меня в курс дела.

В роскошной обстановке машины детектив особенно явно почувствовал, насколько сам он был неопрятен после бессонной ночи – у него даже не было времени перекусить по-человечески.

– Вы понимаете мое положение, – начал Норрис.

– А вы – мое. Я хочу, чтобы женщина вышла из игры.

– Как я уже говорил вам раньше, я не могу спасти одного агента и поставить под угрозу всю операцию. Она имеет слишком большое значение. Вы же торгуете лошадьми, Эмиль, может быть, вы сами что-нибудь предложите?

Санк-Марс предвидел такой поворот событий. Интересно, знала ли девушка, что ее наставник будет торговаться за ее жизнь, соглашаясь ее сохранить только в том случае, если ему предложат равноценный выкуп.

– Давайте попробуем договориться.

– Вы хотите вывести девушку из игры. Мне нужен человек, который бы действовал внутри «Ангелов ада» и русских банд.

– Я бы сказал, вы хотите большего, – возразил Санк-Марс. – Вам нужен главарь русской организованной преступности в Северной Америке, вы хотите получить его голову на блюде. Кроме того, я полагаю, вы не стали бы возражать, если бы против вас не выдвигали обвинений в убийстве бывшего банкира «Ангелов».

При каждом доводе полицейского правая рука Селвина Норриса сильнее сжимала рычаг переключателя скоростей.

– Да, я жадный человек, – он улыбнулся. – Но, сдается мне, и у вас аппетиты немалые. Вы сами хотите взять этого русского главаря, обвинив его в убийстве Акопа Артиняна.

– Ничего подобного, – возразил Санк-Марс. – Убийцу Артиняна я уже посадил за решетку.

Агент ЦРУ уставился на Санк-Марса, ухмылка исчезла с его лица.

– Разве это не русский?

– Вы не настолько хорошо знаете «Ангелов», как вам бы хотелось.

Норрис слегка поджал губы в знак согласия. Если ему не было суждено одержать верх в ходе этой сделки, он в любом случае должен был получить от нее определенные выгоды. Санк-Марс не упомянул о самой важной потребности соперника, решив выбрать для этого более подходящий момент. Точно так же Норрис ничего не сказал о том, что было самым важным для полицейского. Как и в торговле лошадьми, они оба оставили самое существенное на конец переговоров.

– Вы меня поражаете, Эмиль. Вам удалось внедрить своего человека к «Ангелам». Я бы мог успешно использовать этот источник. Может быть, мы смогли бы договориться об обмене, удовлетворяющем обе заинтересованные стороны.

– Девушку надо оттуда убрать, – в который уже раз повторил Санк-Марс, – вместе с ее так называемым отцом. Я не хочу, чтобы в этом деле были задействованы неподготовленные штатские.

– Хорошо, – подумав, сказал Норрис, – предположим, мы выведем девушку из игры. Надежно ее где-нибудь спрятать будет нелегко, но, допустим, мы сможем этот вопрос решить. Ее фиктивный отец, естественно, тоже должен будет оказаться в безопасности. Но мне что-то надо взамен – я здесь не в бирюльки играю. Затронута общественная безопасность моей страны, под угрозой человеческие жизни. Мы не можем допустить, чтобы, объединившись, эти банды получили то, на что они рассчитывают. Что я буду иметь взамен, Эмиль?

Санк-Марс потер подбородок, как будто размышлял об ответе на заданный вопрос впервые. Он напомнил себе о своих собственных правилах: никогда нельзя допускать, чтобы у противной стороны создалось впечатление, будто обещанное легко получить.

– Господин Норрис, я готов познакомить вас с человеком, который в настоящее время уже действует внутри организации.

Норрис покачал головой, давая понять, что такое предложение не представляет для него особого интереса.

– Я навел справки, Эмиль. Моя протеже говорила о злокачественном смещении только одному человеку. Это дало мне возможность определить имя вашего осведомителя. Вы действительно меня поразили. Адвокат «Ангелов ада» и мафии – это отличная работа. Надеюсь, что когда-нибудь вы решите оказаться по мою сторону баррикад. Но проблема в том, что теперь, когда я об этом знаю, мне не нужна ваша помощь, чтобы выйти на него, разве не так?

Санк-Марс поднял правую руку и покачал в воздухе указательным пальцем. Этот жест должен был дать понять Норрису, что его позиция отнюдь не вызвала удивления полицейского. Он ожидал именно такого ответа, намеренно подведя к нему собеседника. Санк-Марс понимал сам, что одного Гиттериджа в этой ситуации будет маловато – у этого субъекта слишком много изъянов.

– Вам, господин Норрис, необходимо, чтобы я вас с ним познакомил. Ведь в данном случае вы имеете дело не с добропорядочным гражданином. Он наполовину антиобщественный элемент, как и остальные его подопечные. Исключение разве что составляет тот факт, что его мотивацией является страх. Сердце у него заячье. Я располагаю средством воздействия на него, а вы – нет. У меня есть бесспорные доказательства, на основании которых я могу привлечь его к ответственности за убийство Каплонского, поэтому, если вы решите меня обойти, я его засажу за Каплонского, а вы останетесь при собственном интересе. Без меня вам здесь не обойтись, господин Норрис, вам позарез нужны мои средства убеждения этого человека.

Норрис какое-то время смотрел через боковое стекло на улицу, потом заметил, что Санк-Марс внимательно рассматривает его отражение на стекле. В зеркальце заднего обзора он поймал взгляд Мэтерза в припаркованной сзади машине.

– Дело в том, Эмиль, что Гиттеридж ввел моего агента к «Ангелам», так сказать, представил ее им. Когда они вычислили Акопа, после того, как он был убит, следующим в списке оказался Каплонский, поскольку именно он ввел парня в банду. Мне очень неприятно об этом говорить, но Гиттеридж может стать их следующей жертвой. Поэтому вместо живого человека, которого я отдам вам, мне может достаться труп.

Санк-Марс стал покачиваться в кресле в такт своим словам. Он говорил жестко и убедительно.

– Они убрали Каплонского, потому что он стал для них опасен, он оказался слабым звеном в их цепи. Мы провели облаву в его гараже, мы связали его махинации с русским грузовозом – после этого они не могли его больше использовать. Но хуже было то, что он стал для них помехой, потому что мы взяли его в оборот. Они убрали Каплонского, потому что не могли ему больше доверять. Допустил ли он ошибку, представив им Артиняна, или заведомо знал, что тот на кого-то работает? «Ангелы» не могли знать об этом наверняка. Кроме того, они не могли знать, как он себя поведет, если мы упрячем его за решетку. Каплонский слишком хорошо жил, чтобы не расколоться, если настанут тяжелые времена. Они могли использовать его в качестве назидательного примера для других, ни на что другое он уже не годился. Что касается Гиттериджа, он успешно прошел обряд инициации – взорвал Каплонского, и для них стало очевидно, что он не пляшет под мою дудку. Кроме того, найти замену адвокату такого класса совсем не так просто, как тупому угонщику машин.

Норрис повернулся и в упор уставился на Санк-Марса.

– Допустим, я скажу вам, что Гиттеридж меня устраивает. Если вы не станете его преследовать за взрыв Каплонского, то вы обязаны и мне не предъявлять претензий по поводу банкира. Мы оба знаем, что вы не сможете повесить этот взрыв на меня, но мне совсем не хочется, чтобы у знаменитого Санк-Марса были ко мне какие-то претензии.

– На это я мог бы закрыть глаза, – согласился Санк-Марс, хотя это одолжение он не собирался оказывать, не получив для себя определенных уступок взамен. – Но вы будете мне сообщать ваши координаты каждый раз, снова приезжая в эту страну. Я имею в виду не город, а всю Канаду. Если я не буду знать, где вы находитесь, я начну вас разыскивать, чтобы установить, чем вы занимаетесь. Если так случится, что вы въедете в страну, не сообщив мне об этом, я буду пристально за вами наблюдать.

– Здесь мы сталкиваемся еще с одной проблемой. – Норрис в четвертый раз за время их разговора взглянул на часы – Санк-Марс считал.

– В чем она состоит?

– Операция должна оставаться секретной. Никаких слухов. Никакой прессы. Никаких спекуляций о связях с ЦРУ.

То, что требовал Норрис – гробовое молчание и полная секретность, – подразумевалось само собой.

– Я не волшебник, но сделаю все, что в моих силах. Так мы договорились, господин Норрис?

Селвин Норрис прекрасно понимал, что торопиться при заключении соглашения с этим человеком не следует.

– Пока нет, – ответил он. – У меня еще есть сомнения по поводу Гиттериджа. Все, о чем вы говорили, лишь предположения. Есть вероятность, что в тот момент, когда внедренная к «Ангелам» девушка от них уйдет, Гиттеридж станет их следующей мишенью, независимо от высказанных вами соображений. Не все, что они делают, поддается логическому объяснению. Царь стремится установить здесь такой порядок, при котором любой скомпрометировавший их человек умирает. Никакой пощады. Он здесь закладывает принципиальные основы. Не думаю, что в случае с Гиттериджем он сделает исключение. Наоборот. Полагаю, что у него нет причин проявлять снисходительность.

Санк-Марс легонько ударил кулаком по раскрытой ладони и чуть повысил голос. Норрис знал про кличку русского – Царь. Это значило, что он откуда-то получал информацию, которой располагали «Росомахи».

– Как бы то ни было, вам нужно уяснить следующее. Молодая женщина находится в опасности. Прокол со злокачественным смещением сильно осложнил ее положение. Вы торгуетесь, сэр, не от силы вашей позиции.

– Как мы уже с вами говорили, она проходит обряд инициации. Если девушка пройдет испытание до конца, она станет одной из них. Я полагаю, что ваш осведомитель, находящийся там, не станет ее сдавать.

Угроза, прозвучавшая в словах о том, что девушке предстоит пройти испытание, насторожила Санк-Марса. Он дрогнул. Даже в ходе самых искусных и продуманных переговоров могут возникнуть обстоятельства, при которых становятся приемлемыми отчаянные меры.

– Господин Норрис, хотите услышать мое последнее предложение? У нас есть один из старших офицеров, которого я готов предложить в обмен. Если Гиттериджа взорвут, я дам вам этого полицейского. Вы сможете его использовать как двойного агента. Выбора у него не будет. Он станет делать то, что ему скажут, независимо от того, кто будет говорить.

– Лапьер меня не интересует, Эмиль, – сказал ему Норрис. – Он необузданный человек, пропащая душа.

«Норрис знал об Андре. От Артиняна?»

– Берите выше. Лапьеру до него далеко. Совершенно разложившаяся и скомпрометировавшая себя личность.

От этой новости у Норриса заблестели глаза.

– В таком случае мы почти договорились. Осталось только изменить некоторые положения.

– Как это так?

– Мне надо, чтобы этот высокий чин был включен в наш договор вместе с Гиттериджем или, в крайнем случае, без него. Я не хочу получить к нему доступ лишь в том случае, если с Гиттериджем что-то случится.

Норрис был вполне удовлетворен. Он получил больше того, на что рассчитывал, больше, как он полагал, чем Санк-Марс изначально собирался ему предложить. Главное, чего он хотел добиться от этих переговоров, была гарантия его собственной безнаказанности, причем это было важно не только лично для него, но и для той организации, которую он представлял, поскольку она не могла позволить себе роскоши быть раскрытой ни властями, ни их общими врагами.

Санк-Марс решил перейти к главному – ему надо было спасти офицера полиции, которого хотели взорвать бандиты.

– Почему, господин Норрис, вы сказали, что времени осталось в обрез?

– Потому что это происходит именно сейчас, Эмиль. Ее зовут Джулия. Она должна подложить бомбу сегодня. Если мы с вами договорились, можете заняться ее освобождением.

– Они хотят взорвать полицейского?

Норрис кивнул.

– Где? Кого? Расскажите мне все прямо сейчас!

– Так мы с вами договорились, Эмиль?

– Еще я могу сдать вам Царя, – сказал ему Санк-Марс.

Новость очень удивила Селвина Норриса.

– Как?

– Ему делали операцию на сердце. По всей вероятности, ему ее делали по эту сторону Атлантики, в Штатах – на вашей территории. Я могу назвать вам время и место его следующего визита к врачу. Мы выследили его по татуировке в форме звезды на груди. Ни один кардиохирург не смог бы ее забыть.

– Я так понял, Эмиль, вы мне только что его сдали.

– Имейте в виду, что каждый звонок, который вы делаете, может дойти не только до тех, кому он адресован. Начните с самых известных в Америке специалистов. Это быстро приведет вас к цели.

– Вы понимаете, что вы делаете? – спросил Норрис. Он встряхнул головой, как будто до него вдруг дошло. – Конечно, вы понимаете. Черт, мы живем в суровом мире, Эмиль.

Санк-Марс дал ему сведения, в результате которых произойдет убийство. Не будет ни ареста, ни следствия, ни процесса, ни обвинения. Закон будет безмолвствовать. Не будет даже приказа. Только исполнение.

– Вы ничего у меня не попросили взамен, Эмиль, – сказал ему Норрис. В его тоне прозвучали одновременно удивление и скептицизм.

– Это не относится к моей юрисдикции, – пояснил Санк-Марс. – Разве я могу расстроиться, что не провел арест, если преступник покинул территорию, подлежащую моей юрисдикции, и больше не вернулся? Некоторые полицейские, возможно, дали бы на этот вопрос положительный ответ. Но я сейчас хочу только, чтобы он исчез.

– Ну да, – понял Норрис. – Вы кое-что от этого получите.

– Что именно?

– Если он исчезнет, у Джулии будет шанс остаться в живых. – Он с самого начала считал, что Санк-Марс хочет не только освободить девушку, но и дать ей возможность в дальнейшем выжить, и никак не мог понять, что он собирается для этого предпринять.

– Да, для нее это было бы лучшим вариантом, – согласился Санк-Марс.

Он всегда старался держаться подальше от таких людей, как Селвин Норрис, которые никогда не спасали своих агентов, если возникала угроза срыва операции. Сам же он, наоборот, всегда был готов свернуть любую операцию, если в результате ее мог пострадать хоть один невиновный. Он никогда не изменял этому принципу. Крайнее, к чему он стремился в таких случаях, – проведение ареста. Он должен был спасти девушку, полагая, что тем самым воздаст должное жизни и трагической смерти Акопа Артиняна.

– Скажите мне – кто, где и когда?

– Об этом можно только гадать. Когда? Где-то в начале третьего, после окончания игры. Бомба будет заложена раньше. Где? Около клуба в дорогом районе, рядом с оживленным перекрестком, на забитой стоянке, где машины паркуют специальные работники. Как мне сообщили мои люди, скорее всего, это может случиться около клуба «Монреаль бадминтон и теннис». Это, кажется, где-то на границе Вестмаунта, Эмиль?

– Трамбле, – сказал Санк-Марс, похолодев от страха.

– Почему он?

– Он обрубил «Ангелам» доступ к нашей компьютерной системе, что существенно осложнило им жизнь.

– Езжайте, Эмиль. До взрыва осталось минут пятьдесят. Вам надо успеть провернуть это дело.

Санк-Марс был в нерешительности. Он получил то, за чем приехал. Он отдал то, что готов был отдать, хоть и жалел, что пришлось засветить Бобьена. Вряд ли капитан когда-нибудь сможет рассчитывать на спокойную жизнь. Может быть, он предложит Жилю не откладывая выйти на пенсию, чтобы покинуть линию огня. Он получил Джулию, уладил дело с Лапьером, и русский будет устранен, как могли бы выразиться профессионалы из другой службы.

Остальное рисовалось ему не так определенно. Он сдал Норрису Гиттериджа и, скорее всего, тем самым вынес ему смертный приговор. Он отказался от своего первоначального намерения выбить Селвина Норриса из седла. Да, он вышел на человека, который обрек на смерть Акопа Артиняна, но для его ареста у него не было никаких оснований. Единственное, что он мог сделать, это ликвидировать сеть его агентов и убрать из города его самого. Больше всего он был заинтересован в том, чтобы Джулия осталась в живых и Реми Трамбле – в безопасности. Если рассматривать ситуацию в самых общих чертах, это была единственная сделка с дьяволом, на которую он мог скрепя сердце согласиться. Мало того, он даже не очень понимал, кто в ней играл роль дьявола, а кто выступал на стороне добра и справедливости. Он отчетливо сознавал, что и сам не был кристально чист. Полицейский тяжело вздохнул. Он сообщил Норрису информацию, заранее зная, что, скорее всего, в результате этого будет совершено убийство. Как он после этого мог оставаться чистым?

– И еще одно, – добавил Санк-Марс.

– Вам все еще мало?

– Речь идет не обо мне. Я не исключаю, что у нас произошла утечка информации, связанная с вашей машиной. Я бы вам рекомендовал принять необходимые меры предосторожности.

– Считайте, что я принял это к сведению, – ответил Норрис. Взгляд его стал серьезным. – Благодарю вас.

Раскрыв дверцу и поставив ногу на обледенелый асфальт, Санк-Марс с сознанием выполненного долга протянул руку, и мужчины обменялись рукопожатием. Этим они как бы дали друг другу торжественное обещание соблюдать взятые на себя обязательства.

– Удачи вам! – крикнул Норрис, но сержант-детектив Эмиль Санк-Марс уже захлопнул за собой дверцу автомобиля.

Он быстро подошел к полицейской машине, устроился на сиденье и скомандовал Мэтерзу:

– Останови меня около обычного телефона! Этим дурацким игрушкам и радио я не доверяю.

Динамит лежал у Джулии Мардик в сумке для компьютера.

Они припарковались носом в гору перед огромным грузовиком с прицепом на улице Атуотер. Ее цель была прямо перед ней – с этого места виднелась часть стоянки.

Она выходила из машины со всеми возможными предосторожностями – медленно и неуклюже поставив обе ноги на край тротуара, а свободной рукой уцепившись за дверцу, чтобы распрямиться. Девушка как будто не вполне доверяла собственному телу – шла с опаской, боясь уронить взрывчатку.

С таким грузом короткий спуск от машины до клуба был очень опасен. Хотя по тротуару были разбросаны соль и песок, там оставались открытые скользкие места, и ей приходилось балансировать руками, чтобы сохранить равновесие. Перпендикулярно отходившая от тротуара дорожка к клубу, где играли в бадминтон, была ровной. Свернув на нее, Джулия почувствовала некоторое облегчение. Она заметила стоявших на стоянке служителей, которые отгоняли и пригоняли машины посетителей клуба. Она почему-то думала, что они должны быть молодыми парнями, но мужчины оказались старше, чем девушка себе представляла. На какую-то долю секунды ей почудилось, что один из них бросил в ее сторону пристальный взгляд и даже кивнул ей, вроде как в знак приветствия. Разве такое возможно? Или здесь тоже работали люди Селвина?

Почувствовав себя чуть более уверенно, Джулия нашла взглядом синюю машину. Она была там самая большая, и цвет такой был у очень немногих других автомобилей. Она дошла до конца невысокой занесенной снегом стенки, отделявшей проезд от стоянки, и присела, как будто что-то нашла на дорожке. Служители не смотрели в ее сторону. В следующий момент Джулия Мардик перемахнула через стенку, утонула в снегу и наклонилась, спрятавшись за припаркованными машинами.

Внезапно у нее перехватило дыхание. Нужно было успокоиться, потому что дышала она слишком громко и никак не могла с собой совладать. Дышать было трудно, воздуха не хватало, она испугалась, что с ней случится обморок. Что, если она отключится? Как будет тогда? Жан-Ги ее взорвет, и в этом случае Карлу Бантри – ее милому Артуру, бедному Артуру Дэвидсону тоже не жить. Вот почему они взяли его с собой в машину. Сейчас он – страховка ее жизни: если она решит выкинуть бомбу или слинять, они точно его прикончат.

А вдруг они решили ее взорвать, потом застрелить Артура и выкинуть его труп на обочину дороги?! От этой мысли у девушки сжалось сердце. Дистанционное управление осталось у Жан-Ги. Ему достаточно было лишь нажать на кнопку. Норрис ничего не смог бы сделать, чтобы его остановить. Эх, Селвин!

Она пробиралась между стенкой и задним рядом машин. Это было непросто, потому что снег был глубокий и местами обледенел, один раз она поскользнулась и даже негромко вскрикнула. Какое-то время девушка сидела неподвижно, боясь дышать, и прислушивалась. Насколько она могла судить, никто ее не заметил. Джулия продолжила движение вдоль ряда автомобилей. Поравнявшись с большим «фордом», она миновала дверцу переднего пассажирского сиденья и зашла сзади машины, чтобы сверить номера. Номера сошлись. Пространство между бампером «форда» и стоявшей позади машиной оказалось для нее слишком узким. Встать она не могла, иначе ее бы заметили. Джулия легла на живот и проползла под бамперами двух машин на другую сторону. Она аккуратно двигала сумку с бомбой перед собой, чувствуя животом вибрацию большого города, как будто то было древнее дыхание вулкана в недрах горы, вновь готового взорваться у нее в руках. Она успешно выбралась из-под машины с другой стороны.

Поспешив подняться на корточки, Джулия больно ударилась головой о выхлопную трубу.

«Если ты собрался это сделать, Жан-Ги, делай это сейчас», – подумала она, потому что ей показалось, что звук удара был очень громким.

И тут же она столкнулась с другой проблемой. Между «фордом» и стоявшим параллельно с ним автомобилем было очень мало места. На этой стоянке машины плотно подгоняли одну к другой. По окончании послеобеденных игр члены клуба выходили примерно в одно и то же время и в очереди ждали свои машины. А до этого автомобили стояли на стоянке зажатые, как сельди в бочке. Она не знала, сможет ли открыть дверцу настолько широко, чтобы заложить внутрь бомбу, размер которой был с сумку для компьютера, только чуть более плоскую.

Девушка еле втиснулась в пространство между двумя машинами. Ей пришлось лечь на бок и протиснуться в самое узкое место между автомобилями. Бомбу она двигала перед собой, всю сумку вываляла в грязи. Ей хотелось покончить с этим как можно скорее, хотелось спасти Артура и себя и забыть обо всем, как о кошмарном сне, хотелось повернуть время вспять и все изменить. «Селвин, как бы мне хотелось повернуть время вспять!» У передней дверцы она нажала на ручку, открыла ее, и тут же негромко зазвучал прерывистый сигнал. Джулии никак не удавалось вынуть ключи из замка зажигания, оставалось надеяться лишь на то, что уличный шум заглушит звук сигнала. Ей вроде повезло, потому что движение в тот момент было очень интенсивным. «Организованная преступность, блин! И это вы называете организацией? Селвин Норрис никогда бы ничего не организовал настолько дилетантски». Она решила сосредоточиться и подумать, как справиться с возникшей проблемой – все-таки в каком-то смысле она была его ученицей.

Открыв дверцу так широко, как это только было возможно, Джулия просунула руку внутрь, и рука пролезла, но только в заднем направлении. Ей бы ни за что не удалось просунуть руку с бомбой в такую щель, потом задвинуть ее назад под переднее сиденье и, как ее учили, установить фиксирующее устройство – рычаг, с помощью которого регулировался угол наклона переднего сиденья. Теперь ее больше всего беспокоило именно это обстоятельство. Если она вернется к Жан-Ги обратно с бомбой, Царь с «Ангелами» не погладят ее по головке. Конечно, они начнут относиться к ней с подозрением. Кроме того, о ее задании знает Селвин. Если у нее и оставалась какая-то надежда на спасение, она была связана с ним, и дело надо было делать сегодня, сейчас. Ей нужно было пройти через все испытания и надеяться, что он сможет перехитрить «Ангелов». Она должна найти способ подложить эту проклятую бомбу так, чтобы при этом не взорваться самой.

Девушка аккуратно вынула из сумки взрывное устройство и положила его на землю. Подул ветер, и дверца чуть не захлопнулась, пришлось придерживать ее, прислонившись к ней затылком. Она приподнялась на локте и попыталась положить бомбу на сиденье. Бесполезно. Единственное, на что ей оставалось надеяться, – втиснуть взрывное устройство сбоку под сиденье.

Джулия попыталась это сделать. Она сильно нажала на корпус устройства, но оно не проходило куда надо. Корпус был слишком большим, чтобы загнать его под сиденье сбоку, он мог бы туда пролезть, если бы был в два раза тоньше, но приплющить устройство было невозможно. Проклятый сигнал открытой дверцы продолжал прерывисто дребезжать, доводя ее до исступления. Тяжело дыша, она вынула бомбу и положила ее на землю.

Она должна это сделать. Ей необходимо добиться цели. Надо найти какой-то выход.

Девушка подумала, сможет ли она открыть окно, незаметно пролезть внутрь и потом установить бомбу.

Нет, нет, она должна сделать все как надо… Ей нужно найти способ все сделать правильно…

Джулия чуть приподнялась на корточках, протискиваясь между двух машин. Держа бомбу сбоку, она смогла ее поднять и положить на переднее сиденье. Если бы только можно было там ее оставить! Если бы только жертва могла вернуться в машину и усесться прямо на бомбу! Перегруппировавшись так, что можно было согнуть правую руку над корпусом, девушка подвинула бомбу к себе и опустила ее через проем между боковиной сиденья и дверцей, чтобы оттуда передвинуть ее на пол. Ей это удалось, но удержать бомбу она не смогла – рука разжалась и бомба упала туда, куда она собиралась ее положить.

Джулия чуть не потеряла сознание.

Она часто дышала, пережидая, но динамит как будто уснул перед тем, как взорваться. Дороги были забиты, от шума машин закладывало уши, она слышала звуки гудков, бесконечный писк сигнала открытой дверцы – все давило на нервы, но мир вокруг нее оставался спокоен. Она ждала. Дышала.

Донесся громкий, резкий гудок автомобиля, и девушка вздрогнула, как от удара током.

Черт!

В ярости она снова протянула руку и поняла, что бомба упала на заднюю панель, оказавшись в самом неудобном для нее положении. Девушка медленно вела одной рукой по полу, пока не коснулась ладонью корпуса. Тогда она просунула вторую руку сверху и с ее помощью опустила устройство на пол в нужном положении. «Тихо! Спокойно!» Хотя у нее и не было необходимого упора, Джулия смогла понемногу пальцами продвигать ее в нужном направлении, загоняя под переднее сиденье.

Передняя панель корпуса медленно задвигалась по полу под сиденье. Потом и задняя часть бомбы скрылась под ним. Девушка приободрилась. «Молодец, девочка, все-таки справилась!» – сказала она себе.

Джулия попыталась поглубже засунуть в машину руку и согнуть ее в локте, чтобы закрепить бомбу регулировочным механизмом. Она старалась поднять рычаг, но идиот, смастеривший эту бомбу, сделал его слишком коротким! Руку она уже вытянула на всю длину, но кресло располагалось слишком высоко над бомбой, чтобы достать до рычага.

Услышав, что по улице Атуотер с надрывным хрипом двигателя поднимается автобус, Джулия решила воспользоваться моментом и захлопнула дверцу машины.

Какое-то время она сидела как парализованная. Надо было собраться с мыслями. Взорвется ли поставленная ею бомба? Когда в процесс вмешается Селвин Норрис? Или он решил, что ей надо это сделать – взорвать машину с полицейским? А может быть, в этом крылась какая-то тайна или это был отвлекающий маневр? Или он, как и «Ангелы», решил ни перед чем не останавливаться? От этих кошмарных мыслей на нее внезапно накатили рыдания. Она размазала замерзавшие на ветру слезы по щекам. Пора было уходить, надо продолжать игру до конца…

Джулия сжала в руке пустую компьютерную сумку и начала отступление. Она отходила тем же путем, каким пришла, – проскользнула под задним бампером под машиной и на корточках отошла в сторону. Потом, пригнувшись, прошла вдоль ряда машин и оказалась у низкой стенки. Тревогу не подняли, никто ее не преследовал. Она медленно приподнялась и посмотрела назад сквозь стекла стоявшего рядом «мерседеса». Девушка заметила только одного служителя, который лениво прохаживался из стороны в сторону, глядя в землю. Чтобы перебраться через стенку, Джулия подпрыгнула, но немного не рассчитала силы и ударилась ягодицами. Она скатилась вниз, встала, отряхнулась и пошла обратно, считая свою миссию выполненной.

Девушка поднялась по улице, дошла до «кадиллака» и села в машину на заднее сиденье.

– Все установила? – спросил ее сидевший за рулем Жан-Ги.

– Все.

– Проблемы были?

– Проблем было до черта! Вы что, издеваетесь надо мной? Я дверь не могла нормально открыть, рычаг этот проклятый оказался слишком коротким. Господи! Я эту дьявольскую штуку уронила, думала, все – мне конец.

Жан-Ги только ухмылялся.

– Если бы ты ее уронила и она сработала, ты бы об этом уже ничего не думала.

– Да, это точно.

Артур, сидевший на заднем сиденье «кадиллака», протянул ей руку, и она взяла ее в свою. Они сидели, глядя вперед, и ждали, что будет дальше. Жан-Ги обернулся к ним с улыбкой на лице.

– Мне эта часть нравится больше всего, – сказал он, – ожидание взрыва.

Джулия сидела не двигаясь. Внутри у нее все кипело, кровь стучала в висках. В машине было холодно, двигатель не работал, но она покрылась испариной и сорвала с головы шерстяную шапочку. Пытаясь унять тревогу, девушка взъерошила себе волосы, растрепала их, а потом принялась приводить прическу в порядок.

– Хороший сегодня выдался денек, – заметил Карл Бантри.

– Я не люблю разговоров о погоде, – сказал Жан-Ги.

– Пожалуйста, не говорите с моим отцом в таком тоне. Он очень раним, – она еще пыталась играть свою роль…

Жан-Ги, сидевший к ним в пол-оборота, снова осклабился.

– Мне нравится это время перед взрывом, – повторил он.

Теперь Джулия понимала, что перед ней психопат, убийца-фанатик, скрывавший ранее свою сущность за амбициозными замашками и вечным недовольством. Теперь ее иллюзии рассеялись. Она сидела в машине с человеком, самозабвенно любившим свою профессию убийцы. Его работа несла людям жуткую, быструю смерть, а она оказалась его сообщницей. Хуже того – она была его ученицей, а он – ее учителем.

– Они выходят, – бросил Жан-Ги.

Ниже по улице из дверей выходили члены клуба и группами собирались у выхода. Многим приходилось ждать, когда уедут остальные, чтобы им пригнали автомобили, стоявшие в задних рядах.

– Господи! Вы дали мне так мало времени, меня же могли там поймать!

– Ты видишь эту машину?

Джулия повернулась сначала в одну сторону, потом в другую и уставилась на здание клуба, видневшееся сквозь заднее стекло. Улица Атуотер, сильно изгибаясь, уходила в гору, и внизу она была разделена надвое широкой разделительной полосой. Поток машин, послушный сигналам светофора, шел по ней волнами. Что происходило на стоянке, она не видела.

– Нет, – ответила девушка. – Может быть, увижу, когда ее подгонят к выезду.

– Смотри дальше.

– Хороший сегодня денек, – снова негромко сказал Карл Бантри.

– На, Хитер, возьми.

Она обернулась.

Жан-Ги передал ей пульт дистанционного управления.

Джулия Мардик снова в заднее стекло оглядела улицу, пытаясь найти признаки присутствия Селвина Норриса. День был мрачный, серый. Водители начали рассаживаться по машинам, один или двое выехали на улицу. Большой «форд» стоял на своем месте. Под навесом у двери клуба народа прибавилось, служители выкатывали автомобили со стоянки.

Уехало восемь машин.

Двенадцать.

Теперь синий «форд» был виден лучше.

Жан-Ги заметил в боковом зеркале, что машина тронулась с места.

– Пошел! – сказал он.

Джулия молча наблюдала за происходящим.

Она видела, как водитель дал служителю на чай и подоткнул куртку между колен, как иногда заправляют себе платье женщины, потом удобнее устроился за рулем. К машине подошли еще три человека, каждый распахнул свою дверцу и сел в машину.

– Жан-Ги!

– Черт!

– В машине четыре человека!

– Должно быть, все полицейские. Мы взорвем их всех сразу.

– Жан-Ги, мы не можем взорвать четверых!

– Может быть, можем, может быть, нет, – уклончиво ответил бандит.

– У вас нет такого приказа! – Надо было думать быстро и срочно найти какой-то выход. Его позиция была рискованной. Он должен был принять решение – либо убить четверых человек вместо одного, либо вообще отказаться от взрыва, когда бомба уже была заложена.

– Тачка готова взлететь на воздух, она может взорваться, если угодит в рытвину! И от всех, кто в ней сидит, останется мокрое место.

– Жан-Ги, вы не можете по собственному желанию взорвать четверых и развязать войну! Ваши бомбы сами с