ПРИКЛЮЧЕНИЯ БЕЗРАБОТНОГО

 

Наивный юноша, увольняющийся из спецназа, в 199… году я прибыл в город N в надежде найти работу. На предпоследние деньги купил я пышные, как перины, газеты с вакансиями, разложил их на полу и прилег рядом.

Сердце мое подрагивало в приятных предчувствиях. Меня возбуждало самое слово «вакансии», в нем слышался гул моего бесконечно очаровательного будущего.

Сейчас я найду себе отличную работу, был уверен я, и мне будут платить много денег, ведь я молод, красив, обаятелен. То, что я никакими полезными навыками не обладал и последние пять лет ничего не держал в руках, кроме автомата, меня не волновало.

О наивность юношества. Единственный способ познания мира.

Ввиду того, что ни плотником, ни столяром, ни газовщиком, ни крановщиком я быть не мог по определению, мое внимание сразу привлекли набранные крупным шрифтом, изобилующие восклицательными знаками объявления о поиске «экспедиторов» и «продавцов-консультантов». Это как раз то, что мне нужно, был уверен я. Я стану лучшим в мире экспедитором. Тем более что все эти вакансии, согласно объявлению, были высокооплачиваемы.

На звонок ответила светлым и сладостным голосом особа женского пола: «Здравствуйте, меня зовут Катя. Давайте знакомиться?»

Несколько легкомысленно улыбаясь, я назвал свое имя.

– А сколько вам лет? Прозвучала цифра.

– Замечательно! Учитесь, работаете?

Выяснилось, что и с первым, и со вторым в моем случае покончено; но со вторым – временно.

– Очень хорошо! – неизменно реагировала моя очаровательная собеседница, улыбаясь за кадром. Сердце мое при каждой положительной реакции сладко вздрагивало. «Подхожу! Подхожу! – пели в душе ликующие птицы. – Нет, все-таки у меня замечательные данные: и возраст, и образование…»

– Итак, мы предлагаем вам следующие вакансии, – сообщили мне, перечисляя. –…Вас что-то заинтересовало?

Конечно, заинтересовало, особенно обещанный размер зарплаты. «Вас будут ждать по такому-то адресу».

Фирма, куда я направил стопы, имела внушительную железную дверь, которую мне открыли только после того, как я назвал фамилию в домофон и показал паспорт охраннику в белой рубашке и галстуке.

Приемная выглядела прекрасно: солидная мебель, успокаивающие обои, ковер, за спиной миловидной секретарши музыкальный центр с большим выбором компактов.

Присев на диванчик, с презрением или, гораздо реже, с интересом оглядывал я своих конкурентов. В основном молодых людей мужеского пола. Некоторые нервничали, некоторые вели себя развязно. Секретарша, улыбаясь, раздала всем анкеты. Нервные буквально выхватили анкеты из белых душистых рук; наглые брали лениво, не вставая, и тут же спрашивали: «Ручку дадите, что ли?» Секретарша была выдержанна и корректна: «Вот, пожалуйста».

По заполнению анкеты меня и еще одного молодого человека пригласили в кабинет к директору.

Директор был красив, подтянут, молод – не старше тридцати. Одет безупречно, ногти на руках будто полированные.

Первый вопрос: как вы и вот вы потеряли работу?

– Нахожусь в отпуске и ищу новое место, – поясняю я.

– Причина? – генеральный директор смотрит серьезным и твердым взглядом. Называю убедительную причину; на лице директора удовлетворение.

– А вы, Толя? – обращается он к парню, зашедшему вместе со мной.

– Я не работаю.

– Как давно?

– Год.

– Как случилось, что вы целый год (ударение на двух последних словах) не работаете?

– Не мог устроиться.

– Куда вы устраивались?

– На завод.

– Но у меня же не завод! – директор изображает некоторое неудовольствие. Спрашивает у нас про образование, и я снова в выигрышном положении перед несчастным Толей.

– Итак, – переходит директор к делу, – я не могу взять на работу всех подряд. Мне нужны люди деятельные, инициативные и коммуникабельные. Работа сложная, требующая физической активности. В моей фирме 72 человека, все с 8.00 до 19.00 находятся в разных местах города, выполняют всевозможные задания. Вы коммуникабельный человек? – спрашивает он у меня. Как можно красноречивее убеждаю его в этом.

– Ну что ж (отлично выдержанная пауза)…вы мне (пауза по типу «секундная задумчивость»)…нравитесь. Но, естественно, я не могу вас сразу поставить начальником отдела. Мне нужно на вас посмотреть в деле. Можете завтра посвятить нам целый день?

– Конечно, могу, – немедленно соглашаюсь я, уже уверенный, что через неделю я точно буду начальником отдела.

– Завтра в 8.00 сюда же. Всего хорошего.

Крепкое мужское рукопожатие. С трудом сдерживаю довольную улыбку, которая все-таки проявляется, когда я слышу за спиной:

– Ну а что же мне с вами делать, Толя?

В сердце моем расцвела ясная уверенность, что я всю жизнь мечтал быть экспедитором или мерчендайзером. Даже не зная смысла этих слов.

На другой день в полвосьмого я на месте. Топчусь у железной двери. Не пускают. Строго тут у них, сразу видно – порядок. Это вам не «хочешь похудеть – спроси меня как». Собираются претенденты. Чем больше претендентов, тем меньше мне нравится происходящее.

Нас впускают. В приемной за десять минут набирается человек тридцать. Мало того что неудачливый Толя здесь и масса подобных ему нервно подрагивающих юношей, – среди созванных на подготовительный день обнаруживаю вместе с нами прошедшую тяжелый отборочный день женщину бомжеватого вида, которая, открыв сумку (в ужасе ожидаю, что она достанет что-то вроде бутерброда), извлекает оттуда пачку календариков и тут же преподносит в качестве подарка соседям, затем секретарше.

В соседней с приемной комнате слышны звонкие юношеские голоса, шум, крик, визг и хохот. «Что у них там, театральный кружок?» Со временем шум упорядочивается, мне слышно, как за стеной произносят бойкие речовки, но разобрать слов я не могу.

Наконец вся эта толпа из соседней комнаты вырывается на волю, мальчики и девочки, – все куда-то уходят, при расставании хлопая друг друга по ладошам – эдак по-американски, вертикально поставленной рукой.

Юноши с несытым вожделением в глазах считают своим долгом хлопнуться ладошками с невозмутимо улыбающейся секретаршей. «Дурдом какой-то», – раздраженно думаю я, но тут же одергиваю себя: «Ну, просто у них тут веселая и дружественная обстановка, сплоченный коллектив».

Меня вызывают к директору.

– Как дела? – сегодня в его голосе звучит целая гамма жизнеутверждающих чувств, вплоть до полного восторга.

– Отлично! – в тон ему отвечаю я. («Чего мы так кричим?» – думаю про себя.)

– Вот, даю тебе наставника. Знакомься, это Андрей. Пообщаешься с ним, он тебе все объяснит.

Выходим. С нами еще один парень – видимо, уже некоторое время поработавший. Иные мальчики и девочки, вооружившись объемными пакетами, расходятся по улице в разные стороны.

Я спрашиваю у Андрея, чем занимается фирма, в душе уповая, что все будет в порядке.

– Сейчас поедем совершать сделку – все увидишь.

Ну, сделку так сделку. Садимся в автобус, разговариваем. На конкретные вопросы мой собеседник отвечает пространными фразами, где фигурируют «дистрибьюторы», «бонусы» и прочие приметы серьезного дела.

– Давай-ка сначала, – обращаюсь я к нему. – Что у вас означает «бонус»? Наставник насмешливо смотрит на меня: «Чудак-человек – бонуса не знает».

– Ну, например, у нас каждое утро проводится конкурс на лучший анекдот. Выигравшему – три червончика. Бонус.

– Понятно.

– Приедет глава московской фирмы – бонусы будут до 100 долларов.

– За лучшие анекдоты? («Определенно дурдом».)

– Нет, лучшей команде, набравшей большее количество единиц.

– Каких единиц?

– Все реализованное исчисляется единицами. Я начинаю уставать:

– И для чего ты реализовываешь эти единицы?

– Ну вот представь, что вместо центральной городской ярмарки – гора мусора. А под этой горой – дипломат с акциями. Будешь копать?

Я молчу. Он окликает меня по имени. Собираю остатки энтузиазма: может, я просто мнителен?

– Конечно, буду, Андрей. Вот ты до чего докопался?

– До многого. Сейчас мы заедем ко мне домой – я тебе покажу сертификат профессионализма, который я недавно получил.

Заехали. Недовольная молодая жена открыла дверь и сразу пропала куда-то. Будто к реликвии, мой наставник подвел меня к вставленной в рамочку бумаге. У меня дома таких много, называется «Почетная грамота». Давали их мне как пионеру, с неизменной активностью участвовавшему в Ленинских маршах. Только с печатями. А на этой грамоте печати не было. Посередине украшенного нелепыми вензелями листа чернела гордая надпись: «Сертификат профессионализма», под надписью – приписанная от руки, корявым почерком, видимо, самого профессионала в неведомой пока области, его же фамилия. В левом углу, напротив отпечатанного слова «директор», – неразборчивая подпись. Кто ты, директор? И чего именно?

Андрей смотрел на меня с искренней гордостью. Я заглядывал ему в глаза с интересом, сдерживая желание пощелкать у него пальцами перед лицом, сначала слева, потом справа.

– Андрей, покажи мне, пожалуйста, как ты работаешь. Мне интересно.

– Ну ладно, примерно это выглядит так. Я буду показывать, а ты записывай. Основой умелой работы является знание краткого курса, именуемого «Пять шагов, восемь ступеней».

«Через две ступени, что ли, надо шагать?» – пытаюсь в уме найти логику.

– Вот ты клиент, – говорит мне наставник. – Первые шаги: улыбаться, смотреть глаза в глаза. Итак, начнем.

Неожиданно мой наставник распахнул взор мне навстречу; казалось, что он превратился в парус и сейчас его унесет.

– Здравствуйте! – воскликнул он, глядя на меня глазами мягкими, как шанкр. – Как дела? Сегодня у нашей фирмы юбилей. На ярмарке с 12-го числа открывается выставка-распродажа товаров нашей фирмы. Мы предлагаем вам в качестве ознакомления несколько вещей, которые будут представлены на выставке, но, конечно, гораздо дороже!

Взгляните: часы. (С изяществом провинциального фокусника мой наставник достает коробку, на которой изображены старомодные, мышиного цвета часы.) Такое ощущение, что в коробке ничего нет! На самом деле! они! там! – прекрасные, подходящие к любой мебели, безотказно действующие часы. Не мне вам говорить, что они в любом магазине стоят от 700 рублей. Наша цена – всего шесть червончиков.

Но и это еще не все. (Извлекается колхозная косметичка.) Мне ли вам говорить, что мех чернобурки – самый дорогой из всех пушных зверей. Шесть кисточек из меха чернобурки находятся в данной косметичке. (Открывает неказистую коробочку, я вижу что-то наподобие небольших акварельных кисточек, которыми когда-то в школе неудачно пытался передать бредовые тона заката.) Точно такая же, но чуть побольше, – продолжает наставник, – на ярмарке стоит 200 долларов. Мы предлагаем всю косметичку всего за пять червонцев. Но здесь есть еще сюрприз. (Сует мне в руки эту гадость.) Нажмите на кнопочку. (Нажимаю, и за зеркальцем загорается нудный желтый цвет, смутно схожий с тем, что наводит тоску в уборных поездов дальнего следования.)

Сейчас зима, темнеет рано, – продолжает Андрей работу со мной, «клиентом». – Косметичка с таким сюрпризом будет незаменимым подарком вашей подруге или матери. Но и это! Еще! Не все! Вы, конечно же, видели рекламу степлера по второму каналу ТВ. Его закупочная цена – 12 долларов. Не мне вам говорить о его назначении. («А какое у него назначение?» – подумал я.)…Склеивать пакеты! Продукты в пакетах, склеенные степлером, купленным у нас, могут храниться сколько угодно! У нас, ввиду праздника, он стоит всего четыре червончика. Если вы купите все эти товары, общая стоимость которых составляет всего 150 рублей, вас ожидает сюрприз.

Тупо смотрю на своего наставника.

– Обычно спрашивают, что за сюрприз, – недовольно подсказывает он.

– Что за сюрприз (без вопросительного знака).

– Детский конструктор! (Извлекается пластмассовая машина, набитая детдомовскими, разного размера кубиками.) Данный конструктор включает в себя 124 детали. В любом магазине он стоит не менее 200 рублей. Купившему у нас весь набор конструктор достается. бесплатно! Итак, покупаете? – Андрей вошел в роль.

– Да, – говорю, – заверни.

– Подожди, – останавливает наставник. – Последний шаг – re hech, то есть двойной оборот.

– Что это?

– Продолжаем разговор с клиентом, – Андрей вновь преображается. – Стоит ли напоминать, что на носу столько праздников! Данный набор будет лучшим подарком вашим друзьям… И если покупают еще один набор, – на мгновение он выходит из роли, – то я говорю: «А ваш директор только что купил восемь наборов! Слабо еще пару? Неужели у вас так мало друзей?», – Андрей придвигается ко мне в упор.

– Я все покупаю, вместе с пакетом.

На мою иронию наставник не реагирует и сразу, без перехода, рассказывает мне про восемь ступеней, а потом еще про готовность ко всему и веру в свое дело.

Третьим в нашей компании был паренек лет восемнадцати, все руки в наколках. На улице спрашиваю его тихо:

– Недавно вернулся?

– Ага, четыре месяца.

– Как попал на эту работу?

– Три месяца искал. Нигде после тюрьмы не берут. А здесь – всех подряд. На что-то еще надеясь, спрашиваю у Андрея:

– А как же экспедиторы?

– А их вакансии уже заняты, – отвечает он мне.

Опечаленный, но еще не разочаровавшийся, вернулся я в свой дом и вновь улегся животом на газеты, подтаскивая за шнур телефонный аппарат, который цеплялся за ковер, что твой котяра.

Зачем-то снова набрал телефон той фирмы, где был.

– Алло, это по поводу работы, – сказал я.

– Давайте знакомиться, меня зовут Катя.

– Потом познакомимся. Катя, меня интересует, какие вакансии вы предлагаете.

– У нас открыты вакансии экспедиторов, торговых представителей…

– Я сегодня с утра был у вас, – перебиваю ее. – Мне предложили поносить пакет с барахлом. Вы скажите, у вас есть вакансии экспедиторов?

– Уже нет, – ни капли не смутившись, ответили мне.

Порывшись в газете, обнаружил я другое объявление: «Все на музыкальный склад – требуются продавцы-консультанты». Немедленно позвонил, помогая нетерпеливым пальцем телефонному диску возвращаться на место.

– Девушка, – начал первым, – я хотел бы участвовать в конкурсе на должность продавца-консультанта. У вас есть такая вакансия?

– Конечно, молодой человек. Обязательно отличное знание музыки. Дело в том, что в нашем городе открывается сеть музыкальных магазинов и.

– Все понял, – оборвал ее я. – Давайте знакомиться.

На следующий день я уже произносил свою фамилию в домофон на железной двери. Вошел в коридорчик, где из подсобной комнаты доносились речовки и смех. Отчего-то не ушел сразу.

Директриса, коротко стриженная блондинка, в красивых тонких очках, лет тридцати, свободно расположилась в кресле.

– Присаживайтесь, – предложила и мне.

Я присел, облокотившись для удобства на внушительный и широкий стол. Не поднимая на меня глаз, что-то записывая, директриса сделала мне замечание:

– Это. Мой. Стол.

Пожав плечами, оставив при себе: «А это мои локти», извинился и убрал руки. Табуретка, которую мне предложили, была маленькой и неудобной, вынуждая сидеть либо по-кадетски прямо, либо по-стариковски ссутулившись. А ведь в прихожей, вспомнил я, располагалось с десяток отличных кресел.

«Методы… как в уголовном розыске… – подумал я, брезгливо ежась. – Им надо сразу… унизить…»

– Давайте знакомиться. Меня зовут. – холодно улыбаясь, заговорила директриса. – Наша организация называется «Творческая студия Дома офицеров», то есть работа творческая, дисциплина – армейская. («При чем здесь продавец-консультант?» – думаю. Еще думаю: «Вот сидит наглая птица в чулках и рассказывает мне про армейскую дисциплину».) Итак, чем вы занимались до сегодняшнего дня?

Честно рассказываю.

– Надо же, какой разброс… – говорит она.

– Я думаю, что это плюс, – отвечаю.

– Ну хорошо. Я хотела бы сразу вас предупредить: коллектив у нас боевой, веселый. Для ребят выйти на главную городскую улицу и спеть песню не проблема.

– Веселый коллектив – это замечательно, но я, собственно, слышал, что вы предлагаете вакансии продавцов-консультантов.

– Почему я вам что-то должна предлагать? Я вас первый раз в жизни вижу! Определенно, эта дама получала удовольствие от своей работы.

– Я готов участвовать в любом конкурсе и для этого сюда пришел, – ответил я, мягко улыбаясь.

– Чем вы увлекаетесь? – перевела она разговор.

– Музыкой. («Ну не макраме же, если я здесь!») Некоторое время играл в рок-группе.

– Вы вообще общительный человек?

– Очень общительный. У меня две тысячи друзей.

– В конкурсах, КВНах участвовали?

– Несколько десятков раз. И в половине случаев получал призы.

– Ну что же. Вы мне. нравитесь. Вы можете посвятить нам целый день?

– Конечно, могу.

– Завтра, в восемь утра…

– Я обязательно приду, – перебиваю я, – но мне очень интересно, чем я буду заниматься.

– Вы будете работать.

– Что именно я буду делать?

– Я дам вам наставника, и вы увидите.

– Вы не могли бы мне сразу сказать?

– Заниматься деятельностью, напрямую связанной с музыкой. Не получается у нас разговаривать.

– Вы мне скажите, пожалуйста, – насколько могу убедительнее прошу я, – мой наставник будет рекламным агентом?

– У нас есть постоянные клиенты («Видимо, те, кому хоть раз что-то сбагрили»), есть новые.

Крепкая девушка. Военную тайну не выдаст. Иду на «ты».

– Я вот вчера зашел в одну фирму, так они дали мне пакет с помойным барахлом и попросили убедить как можно больше прохожих, что выгоднее купить содержимое пакета всего за 150 червончиков, чем, умаявшись в очередях, выложить несколько сот долларов за тот же товар в магазине. Запевки, кстати, в той фирме такие же, как у вас. Самое главное, я все это умею, даже лучше, чем эти ваши дети, – пять шагов, восемь ступеней, – но я не буду этим заниматься.

Директриса смотрит на меня… честное слово, это так – смотрит ледяными глазами.

– Чтобы чего-то добиться в жизни, нужно столько говна разгрести, – говорит она, едва шевеля тонкими губами.

(Помните гору мусора вместо центральной ярмарки? Знаменательное совпадение.)

– Так вы напишите тогда в объявлении, что набираете артель ассенизаторов, – советую я.

– Покиньте мой кабинет, пожалуйста, – попросила меня директриса, при этом что-то нервное делая ногой под столом. Тут же из подсобной комнаты вышел рослый мужчина, столь старательно игравший желваками и челюстями, что походил на сумасшедшего с нервным тиком.

Я засмеялся, глядя на него. Встал, уперся руками в «ее» стол и, не нашедшись, как сострить, сказал директрисе в очки:

– С удовольствием! С удовольствием покину ваш кабинет!

Вышел в приемную, там меня встретила неизменно улыбающаяся секретарша.

– Я там вашего босса обидел, – сказал ей.

– Замечательно! – по привычке ответила она, вся сияя.

Вышел на улицу, подставил лоб легкому снегу, перешел дорогу, направил стопы к магазину, купить пива на последнюю мелочь.

На дверях магазина висела надпись: «Вход рекламным агентам, всевозможным торговым представителям строжайше запрещен. Штраф 50 рублей».

«Надо же, – подумал я, – с собаками можно, можно детям с мороженым, можно в нетрезвом виде, верхом на лошади – и то, наверное, можно. Но не дай бог, чтоб с пакетом в руках и с речью: „Сегодня у нашей фирмы юбилей…"»

В последующие недели меня вновь занесло еще в несколько подобных фирм, предпоследний раз меня выводили с охраной, в последний раз – просто не пустили, когда я назвал свою фамилию в домофон.

Теперь я даже жалею, что не остался работать там, в одной из этих контор. Уверен, что скоро я бы возглавил отдел. Я очень серьезно это говорю. Какой бы любопытный случился со мной опыт, с какой первозданной глупостью пришлось бы мне столкнуться, с какой беспримерной подлостью…

Но я был недостаточно наивен.

Впрочем, я, кажется, догадываюсь, чем сегодня занимаются эти люди, встретившиеся мне тогда директрисы и директора своих многолюдных фирм. Тогда им было 30, сейчас – 40, они еще молоды. Их опыт актуален, речовки снова в моде, они еще научат разгребать всевозможный мусор, глазастое и жадное до бонусов юношество.